Цитаты Стефана Сальваторе (100 цитат)

Ты мне больше нравился, когда всех ненавидел.
— Я и сейчас всех ненавижу, просто мне нравится, что я им нравлюсь…

— Так клёво не стареть. Мне нравится быть вечно красавчиком.
— Да уж, быть стопятидесятилетним тинейджером всегда было пределом моих мечтаний.

— Тебе налить?
— Нет. Спасибо, я не голоден. Только что поел.
— Тебя не беспокоит, что однажды все лесные звери соберутся вместе и тебе отомстят? Нууу… они же общаются.

Поэты и философы, которых я когда-то любил, били неправы. Смерть приходит не ко всем, течение времени не притупляет воспоминаний и не обращает тела в прах. Меня признали мертвым и установили на холодной земле могильный камень с моим именем. Он символизировал конец земного пути, но на самом деле моя жизнь тогда только началась. Kaк будто я долгие годы спал, прозябал в темноте, а потом проснулся, и мир оказался ярче, вольнее и интереснее, чем я когда-либо воображал.Люди, которых я знал, продолжали существовать так же, как я раньше. Они тратили свои короткие жизни на посещения рынка, возделывание полей и поцелуи украдкой, после заката солнца. Для меня они стали всего лишь тенями, значащими не больше чем испуганные белки и кролики, который скачут по лесу, не осознавая мира вокруг. Но я не был тенью. Я был жив — и одновременно неподвластным страху смерти. Я победил смерть. Я большее не был случайным гостем в этом мире. Я был его хозяином, и вечность должна была склониться предо мной…

— Ты любишь ее? Кэролайн? — К чему это? У тебя остались чувства к ней? — В моей жизни и так слишком много женщин. Так Кэролайн и есть та причина, по которой меч Рейны пронзил твою грудь? Ты защищал ее? — Нет. Я защищал Деймона. — Тогда отпусти ее, Стефан. Отпусти ее. Или проведешь вечность, принося в жертву все хорошее, что было между вами, ради брата. Поверь мне, я провел вечность наблюдая, как так же поступает Элайджа ради меня.

Я подумал, раз уж ты передала мне ген потрошителя, кстати, спасибо тебе за это, мы могли бы это обсудить.

Ты можешь захватить мой город. Ты можешь разрушить мой дом, но ты не тронешь мою машину.

— Стефан, поторопись, мы опоздаем в школу! — Школа? — Да, школа. Знаешь, такое заведение, о котором мы вечно забываем.

— Я ничего не чувствую. — Я тебе не верю. — Мне все равно. — То есть ты не помнишь свои ощущения, когда мы с тобой танцевали, когда моя рука касалась твоей талии? — Нет. — А это? Когда наши пальцы касались? — Ничего. — А это? Твое сердце правда отказывается вспоминать? — Какое сердце?

У Дэймона есть черта. Он никогда не злится. Он сводит счеты.

— Анна забрала Елену!
— Да, я понял это, прослушав 600 сообщений на автоответчике.

Куда поедешь?
— Может в Лондон… Навестить старых друзей.
— У тебя нет друзей, Дэймон.
— Ты прав, у меня есть только ты, так что куда мы поедем?

— Что произошло, когда ты думал что она — это Елена?
— Несмотря на риск появления негативных эмоций на ваших и без того задумчивых лицах скажу… мы целовались.
— Что значит вы целовались?
— Ну, знаешь, это когда губы соприкасаются и…

— Спасибо!
— Нееет, это тебе спасибо! Ты снова подсел на Бэмби, а я снова плохой брат. В Мире всё как надо…

Друзья не лишают друзей свободы воли.

— Что было, то прошло. Поверь мне, обиды забудутся. — Знаешь, что никогда не забудется? Месть!

— И наша Кэролайн тут посчитала… — Кэролайн? — Расслабься, на калькуляторе.

— Но ты все равно ненавидишь меня? — Да, я тебя ненавижу. И если я не буду винить тебя за то, что ты погубил нашу дружбу, мне придется винить себя. А мне кажется, я этого не заслуживаю.

— В общем, я понял, что это неважно. — Что неважно? — Неважно, что будет читать твоя мама в последние дни, неважно, хорошая будет книга или плохая. Это не имеет значения, потому что в жизни важны не последние секунды, а все то, что им предшествовало.

— Святая Кэролайн даже без человечности не снимает нимба. — Да, но потом она сорвется и кого-нибудь им придушит.

— Я же всегда поступал неправильно по правильным причинам. — И это постоянно тебе сходило с рук. — Поэтому мы отличная команда. Я все порчу, ты всех спасаешь.

— Не хочешь потанцевать? — Ты же ненавидишь танцы. Обычно тебя нужно умолять. — Нет, нет, нет, умолять меня нужно, когда я трезвый, а когда я пьяный, ничего такого не понадобится.

Мы были в этом зале, когда Клаус внушил мне выключить эмоции. Я думал что опустился на дно в 20 — ые, но когда я укусил тебя я не хотел больше чувствовать. Но кое-кто твердил мне, что чувствовать это нормально. Несмотря на боль. Что наши эмоции делают нас людьми. Плохими или хорошими и нельзя терять надежду.

— Когда ты зайдешь слишком далеко, я буду рядом, чтобы помочь, каждую секунду, каждый день до тех пор, пока я не перестану быть тебе нужен.
— Почему?
— Потому что сейчас… ты все, что у меня есть.

Если я позволю себе быть неравнодушным, то все, что я почувствую — это боль.

— Я мог бы вырвать тебе сердце, даже глазом не моргнув.
— Ага, слышал раньше.

— Стефан, привет.
— Привет.
— Я сегодня готовлю ужин, придёт Рик… и ты приходи.
— Знаешь, у нас с Еленой перерыв… ну, в отношениях.
— Правда?
— Да.
— А звуки сегодня утром говорили об обратном.

Мы сами выбираем свой путь, от этого зависит то, кем мы являемся на самом деле.

— Что происходит?
— Мы собираемся убить Кетрин.
— Я могу всё объяснить.
— Да уж, пожалуйста!
— Мы… Собираемся убить Кетрин.

Но один человек продолжал говорить мне, что чувствовать — это нормально, причём неважно, как от этого больно. Говорил, что именно эмоции делают нас людьми. Как хорошие, так и плохие. И просила никогда не терять надежду.

— Ну ты ведь даже не знала Кэтрин. — Потому что если бы знала, надрала бы ей задницу.

— Можешь любить Елену сколько захочешь, можешь защищать её. Но у меня есть то, чего у тебя никогда не будет. — Да? И что это? — Её уважение.

— Я подписала им смертный приговор, Стефан. — Нет, ты подписала смертный приговор Клаусу, Елена. Все остальные — это сопутствующий ущерб.

— С чего бы мне доверять тебе? — В этом твоя проблема, Деймон, ты переносишь свои недостатки на всех остальных.

Нет ничего плохого в свободе воли. Поверь мне. Мы не ценим её, пока не теряем.

Если я припомню список всех происшествий, что случились с тобой на школьных танцевальных вечеринках, станет понятно, что ситуация весьма трагична.

— Пусть прошлое останется в прошлом. Поверь мне, обида не в моде. — А знаешь, что всегда в моде? Возмездие.

— Ты в порядке?
— Ты не единственный, кто спрашивает это.
— И что ты отвечаешь?
— Что я в порядке.
— Ты хоть раз имела это в виду?
— Нет.

— А ты винишь себя?
— Когда я хочу, это чувство всегда рядом.

— Я не могу сидеть сложа руки!
— Но именно этим ты и займёшься, потому что так ты будешь в безопасности.
— Которая для меня ничего не значит, если ты будешь в опасности!
— О чём ты? Мне ничего не грозит. На моей стороне Деймон, тот самый корыстный психопат!
— Очень утешительно…

Господи! Я вынудил тебя напиваться.
— Раз уж избавиться от тебя не удается, что мне ещё остается как жить своей жизнью?
— Жить своей жизнью… на это направлены твои вечные усилия… Парень, ты мертвый! Смирись с этим!

— Где оно?
— Я верну его, но мне нужно время.
— Ты что, его в Рим по почте отправил?

— Если ты хочешь победить злодея, ты должен быть умнее его!
— Для того, чтобы победить злодея, нужно быть более крутым злодеем.

— Если ты хочешь победить злодея, ты должен быть умнее его! — Для того, чтобы победить злодея, нужно быть более крутым злодеем.

Его семья — его главная слабость. И пока она у меня, я могу разрушить его жизнь.

Друзья не лишают друзей свободы воли.

— Я знаю, чего хотел бы мой брат. — То, чего он хотел бы, и то, что мы должны сделать — это две разные вещи.

Все те усилия и время, что ты потратил на то, чтобы заставить нас с братом ненавидеть друг друга, имели обратный эффект… Мы с Деймоном прошли через ад, который гораздо страшнее, чем ты!

Я сделал выбор, о котором буду сожалеть всю свою жизнь. Но дай мне попытаться все исправить.

Видишь ли в чем дело, ярость — это действительно мощное оружие. Но чувство вины… Оно уничтожит тебя.

— Как вообще люди понимают, что пришло время двигаться дальше? — Я не знаю. Думаю, что однажды ты встретишь кого-то ещё и полюбишь его всем сердцем. И это будет означать, что ты пошёл дальше. Даже не осознавая этого.

— Когда ты зайдешь слишком далеко, я буду рядом, чтобы помочь, каждую секунду, каждый день до тех пор, пока я не перестану быть тебе нужен. — Почему? — Потому что сейчас… ты все, что у меня есть.

— Он ждал 145 лет только для того, чтобы понять, что Кэтрин он безразличен. В смысле, это, наверное, больно, да?
— Да в принципе и сам он не подарок!

— За нами кто-то следит.
— Я сейчас пойду и оторву ему башку.
— Если ты сделаешь это, Деймон, ты можешь раскрыть всех нас.
— Мне кажется, риск будет не так велик, если… ну… понимаешь… я оторву ему башку.

Воспоминания… слишком важны…

— В какую игру ты играешь, Кэтрин?
— А ты хочешь поиграть?
— Я не могу играть, пока не знаю правил.
— А нет никаких правил, Стефан. Нет никаких правил…

— С чего бы мне доверять тебе?
— В этом твоя проблема, Деймон, ты переносишь свои недостатки на всех остальных.

Почему из-за тебя у меня замирает сердце?

— Постарайся вспомнить, это важно.
— Нет ничего важного… Больше нет.

— Я знаю, чего хотел бы мой брат.
— То, чего он хотел бы, и то, что мы должны сделать — это две разные вещи.

Но один человек продолжал говорить мне, что чувствовать — это нормально, причём неважно, как от этого больно. Говорил, что именно эмоции делают нас людьми. Как хорошие, так и плохие. И просила никогда не терять надежду.

— Так, знаете что? Мне нужно… Мне нужно уйти отсюда. — Конечно. Только сначала признай, что у тебя ломка. — Деймон, я не буду… — Признайся. — Ладно. Я просто с ума схожу. И готов съесть живьем всех официанток.

— Молодец, что обнадежил ее в том, чего никогда не было в истории вампиров. — Тебя не было рядом в тот день, когда Елена сказала, что никогда бы этого не хотела. — Так может не стоило давать ей погибнуть? — Я этого не хотел. Сначала я спас Мэтта, как она и просила. — И теперь в мире на одного квотербэка больше. Браво, братец.

— Хороший денек для кризиса среднего возраста. Ты прожил уже 164 года, так что давно пора бы. — Обращение Елены в вампира проходит… я бы сказал… немного депрессивно. Так что я хочу немного развлечь ее. — Сам не умеешь, но других учишь…

— Я просто хочу убить этого парня и уехать из города. Разве мы не об этом договаривались? Тот, кого Елена не выберет — уедет. — Но это было до того, как она стала вампиром. — Я остался помочь, но твои удары по лицу как бы намекнули, что мне здесь больше не рады. — Послушай, моя девушка пила твою кровь, и я врезал тебе. Ты это заслужил. Может хватит тут драму закатывать? — Нет, братец, драму можно будет закатывать, если я уеду прежде, чем убью охотника.

— Просто дыши. Дыши. Раньше ты не чувствовала такого гнева. — Я ненавижу ее. Я не думала, что способна так ненавидеть, но я ненавижу ее и ненавижу эту ненависть к ней.

— Ты не собираешься рассказать мне, что происходит? — Я не могу рассказать тебе. Это личное. Мы же в ссоре. — Это ты в ссоре, а я уже все забыл.

— Больно ли это, когда кто-то, кого ты любишь, вгоняет тебе кинжал в сердце? — Гори в аду. — Больно ли это? — Да. — Добро пожаловать в последние 900 лет моей жизни.

— Я был поражен! Оценка 6! Отсутствие стиля, но я был приятно удивлен.
— Для тебя всё развлечение и игры? Но где бы ты ни шёл, вокруг тебя все умирают.
— Это само собой разумеется.
— Не здесь! Я не позволю!
— Буду считать, что это приглашение!

— Вау, Деймон! В кои-то веки ты будешь осторожен.
— Да, Стефан, я превращаюсь в тебя. И это печально для нас обоих.

Нельзя забывать о жизни.

Я никогда не встречал такую, как ты… Я смотрю на тебя и вижу ангела. А когда дотрагиваюсь до тебя, меня бросает в жар. А если я тебя поцелую, то пойму, что я уже влюблен в тебя… Я люблю тебя.

— Ты на меня пялишься.
— Просто смотрю.
— Это странно.
— Это романтично…

Видишь ли в чем дело, ярость — это действительно мощное оружие. Но чувство вины… Оно уничтожит тебя.

— Почему вы все считаете, что я так сильно ненавижу Елену? — Ну, знаешь, просто ты сбросила ее с моста. — Видимо, вы все забыли, что смерть Елены была единственным способом, чтобы сохранить мою семью. Я сделала тоже самое, что каждый из вас сделал бы, защищая людей, которых вы любите. И перед тем, как отнести меня к плохим, позволь тебе напомнить, что Елена помогла убить не одного, а двух моих братьев. Может, мы не такие уж и разные, как все предполагают.

Осторожнее, брат, человечность просвечивает.

Сейчас мы сыграем в игру на выпивание. Я называю ее «Правда или волчий аконит».

Мы сами выбираем свой путь, от этого зависит то, кем мы являемся на самом деле.

Я никогда не встречал такую, как ты… Я смотрю на тебя и вижу ангела. А когда дотрагиваюсь до тебя, меня бросает в жар. А если я тебя поцелую, то пойму, что я уже влюблен в тебя… Я люблю тебя.

— Я знаю, что ты хочешь сказать. — Тогда позволь мне это сказать. Я была так эгоистична, потому что очень тебя люблю, и я знаю, что ты меня любишь, но все кончено. — Елена, я… — Нет, Стефан, так надо.

— Что ты делаешь, а? — Пытаюсь за тебя восстановить мир. — Да не нужен мне этот мир… — Но тогда думай, что сегодня день наоборот. — Стефан! Пожалуйста, скажи мне, что ты не думаешь, что простое рукопожатие решило все наши проблемы. — Нет, вообще-то я думаю, что при первом же удобном случае Мейсон Локвуд вонзит кол тебе в сердце, а потом и мне. И все это потому что ты пытался убить его. За что тебе большое спасибо. Ведь у нас так мало проблем.

— Стефан, поторопись, мы опоздаем в школу!
— Школа?
— Да, школа. Знаешь, такое заведение, о котором мы вечно забываем.

— Что ты делаешь, а?
— Пытаюсь за тебя восстановить мир.
— Да не нужен мне этот мир…
— Но тогда думай, что сегодня день наоборот.
— Стефан! Пожалуйста, скажи мне, что ты не думаешь, что простое рукопожатие решило все наши проблемы.
— Нет, вообще-то я думаю, что при первом же удобном случае Мейсон Локвуд вонзит кол тебе в сердце, а потом и мне. И все это потому что ты пытался убить его. За что тебе большое спасибо. Ведь у нас так мало проблем.

— Как вообще люди понимают, что пришло время двигаться дальше?
— Я не знаю. Думаю, что однажды ты встретишь кого-то ещё и полюбишь его всем сердцем. И это будет означать, что ты пошёл дальше. Даже не осознавая этого.

— И наша Кэролайн тут посчитала…
— Кэролайн?
— Расслабься, на калькуляторе.

Нельзя сдаваться только потому, что у нас мало шансов. Мы должны бороться, потому что иначе остается только одно — сдаться.

— Ты слышишь меня? Он пытается убить Джереми! — Это не моя проблема. — Тогда иди к черту.

— Он ждал 145 лет только для того, чтобы понять, что Кэтрин он безразличен. В смысле, это, наверное, больно, да? — Да в принципе и сам он не подарок!

— Я не могу сидеть сложа руки! — Но именно этим ты и займёшься, потому что так ты будешь в безопасности. — Которая для меня ничего не значит, если ты будешь в опасности! — О чём ты? Мне ничего не грозит. На моей стороне Деймон, тот самый корыстный психопат! — Очень утешительно…

— Да, все мы сегодня будем скучными школьниками, живущими в мире, в котором слово на «в» не произносится. — Замётано. — А потом ты отведёшь меня на колесо обозрения, на самый верх. Потом поцелуешь меня и моё сердце затрепещет как у нормальной школьницы, как тебе такой план?

— Хорошо. А как насчёт вот этого. Когда мы сегодня будем ссориться, я скажу «Я больше так не могу, Елена», но это будет значить, что я люблю тебя. — А когда я скажу «Хорошо, Стефан, мне всё равно» — это будет значить, что я тоже тебя люблю.

— Стефан, привет. — Привет. — Я сегодня готовлю ужин, придёт Рик… и ты приходи. — Знаешь, у нас с Еленой перерыв… ну, в отношениях. — Правда? — Да. — А звуки сегодня утром говорили об обратном.

— Хорошо. А как насчёт вот этого. Когда мы сегодня будем ссориться, я скажу «Я больше так не могу, Елена», но это будет значить, что я люблю тебя.
— А когда я скажу «Хорошо, Стефан, мне всё равно» — это будет значить, что я тоже тебя люблю.

— Не хочешь потанцевать?
— Ты же ненавидишь танцы. Обычно тебя нужно умолять.
— Нет, нет, нет, умолять меня нужно, когда я трезвый, а когда я пьяный, ничего такого не понадобится.

— Ты слышишь меня? Он пытается убить Джереми!
— Это не моя проблема.
— Тогда иди к черту.

— Ты любишь ее? Кэролайн?
— К чему это? У тебя остались чувства к ней?
— В моей жизни и так слишком много женщин. Так Кэролайн и есть та причина, по которой меч Рейны пронзил твою грудь? Ты защищал ее?
— Нет. Я защищал Деймона.
— Тогда отпусти ее, Стефан. Отпусти ее. Или проведешь вечность, принося в жертву все хорошее, что было между вами, ради брата. Поверь мне, я провел вечность наблюдая, как так же поступает Элайджа ради меня.

— Святая Кэролайн даже без человечности не снимает нимба.
— Да, но потом она сорвется и кого-нибудь им придушит.

— Вау, Деймон! В кои-то веки ты будешь осторожен. — Да, Стефан, я превращаюсь в тебя. И это печально для нас обоих.

— Ты в порядке? — Ты не единственный, кто спрашивает это. — И что ты отвечаешь? — Что я в порядке. — Ты хоть раз имела это в виду? — Нет.

Человечность — большая слабость вампира. Независимо от того, как легко её выключить, она пытается бороться, чтобы вернуться назад. И иногда я позволяю это.