Низами Гянджеви – персидский поэт, о биографии которого мало что известно, поэтому информационные пробелы заполняются легендами и предположениями. Именно Низами привнес в персидскую эпическую поэзию разговорную речь и больше реализма. И на его произведения стали равняться последующие поколения персидских поэтов. В данной подборке собраны самые известные цитаты поэта Низами Гянджеви.
Слово, идущее от сердца, проникает в сердце.
Влюблённый слеп. Но страсти зримый след
Ведёт его, где зрячим хода нет.
Ведёт его, где зрячим хода нет.
Бывает, что любовь пройдёт сама,
Ни сердца не затронув, ни ума.
То не любовь, а юности забава.
Нет у любви бесследно сгинуть права.
Она приходит, чтобы жить навек,
Пока не сгинет в землю человек.
Ни сердца не затронув, ни ума.
То не любовь, а юности забава.
Нет у любви бесследно сгинуть права.
Она приходит, чтобы жить навек,
Пока не сгинет в землю человек.
Мир ради радости и счастья — не ради притеснений и нужды.
Я на земле так гнусно жил, что, если окажусь в аду,
Меня станут избегать и грешники, и сатана.
Меня станут избегать и грешники, и сатана.
Кто бабочкой к яркому пламени льнёт —
На войско огня в одиночку пойдёт:
Пусть миг проживёт лишь, огонь полюбя, —
Отдав оболочку — получит себя.
На войско огня в одиночку пойдёт:
Пусть миг проживёт лишь, огонь полюбя, —
Отдав оболочку — получит себя.
Не сломят меня эти бессердечные,
Я жалуюсь тем, которых ещё нет на свете,
Моего тюркства в этой Абиссинии не признают,
И поэтому не едят моей вкусной окрошки.
Я жалуюсь тем, которых ещё нет на свете,
Моего тюркства в этой Абиссинии не признают,
И поэтому не едят моей вкусной окрошки.
Я — луна в полночном небе, но не знающая пятен.
Я — жемчужина, изъяном бог меня не покарал.
Захворав, бальзам не пей ты, ведь мои целебней бейты,
Слог мой, точно финик сладкий, выше всяческих похвал.
Я — жемчужина, изъяном бог меня не покарал.
Захворав, бальзам не пей ты, ведь мои целебней бейты,
Слог мой, точно финик сладкий, выше всяческих похвал.
Коль порою жало горя поражает в грудь, В эти дни броню терпенья, сын мой, не забудь.
На сотканном вечностью том ковре
Жизнь снова меняется, как в игре.
Шлет сердце ушам посланье — привет,
Глаза в том привете прочли ответ.
Жизнь снова меняется, как в игре.
Шлет сердце ушам посланье — привет,
Глаза в том привете прочли ответ.
Разъяснены: любви: Ты от Каабы уйди и неверным стань.
Посоветует друг: ты влюблён — мотыльком легковерным стань.
Посоветует друг: ты влюблён — мотыльком легковерным стань.
Готова молодость твоя откочевать, схвати ее.
Родную кинувший страну, скажи мне: где пути ее?
Затем согнулись старики, давно изведавшие мир,
Что ищут юность; глядя в прах, все мнят в пыли найти ее
Зачем бросаешь ты, скажи, на буйный ветер жизнь свою?
Припомни вечность. Надо здесь тебе приобрести ее.
Ведь жизнь не жизнью ты купил, не знаешь цену жизни ты
Жемчужины не взвесил вор, хоть он зажал в горсти ее.
Коль будешь радоваться ты — в отставку горе не уйдет.
Горюя, радость не спугнуть, навек не отмести ее.
Родную кинувший страну, скажи мне: где пути ее?
Затем согнулись старики, давно изведавшие мир,
Что ищут юность; глядя в прах, все мнят в пыли найти ее
Зачем бросаешь ты, скажи, на буйный ветер жизнь свою?
Припомни вечность. Надо здесь тебе приобрести ее.
Ведь жизнь не жизнью ты купил, не знаешь цену жизни ты
Жемчужины не взвесил вор, хоть он зажал в горсти ее.
Коль будешь радоваться ты — в отставку горе не уйдет.
Горюя, радость не спугнуть, навек не отмести ее.
Жить в заботе и невзгодах, расточая зло, — не стоит.
Тосковать и горько плакать, — пусть нам тяжело, — не стоит.
Мир со всем его богатством невелик: зерна он меньше.
Перед правдою неверной преклонять чело не стоит.
День заботливый, — он полон животворного сиянья,
Предрассветного тумана все его тепло не стоит.
Наша жизнь, — я слышал, — стоит меньше малого. Неправда.
Жизнь и этого — ничтожней что бы быть могло? — не стоит.
Тосковать и горько плакать, — пусть нам тяжело, — не стоит.
Мир со всем его богатством невелик: зерна он меньше.
Перед правдою неверной преклонять чело не стоит.
День заботливый, — он полон животворного сиянья,
Предрассветного тумана все его тепло не стоит.
Наша жизнь, — я слышал, — стоит меньше малого. Неправда.
Жизнь и этого — ничтожней что бы быть могло? — не стоит.
Прямой и честный сделай шаг и станешь прям, как кипарис.
Крупицей мускуса весы на благовонье обреки.
В искусстве слов не почитай искусный вычурный обман,
Пусть правда славится тобой любым соблазнам вопреки.
Таким явись перед людьми, что если даже и солжёшь,
Поверят правдолюбцы в ложь, от всех сомнений далеки.
Крупицей мускуса весы на благовонье обреки.
В искусстве слов не почитай искусный вычурный обман,
Пусть правда славится тобой любым соблазнам вопреки.
Таким явись перед людьми, что если даже и солжёшь,
Поверят правдолюбцы в ложь, от всех сомнений далеки.
Давно уж белое с черным сливает усталый взгляд — Пусть даже солнце с луною перед ним, как свечи, горят.Жизнь прожил — что ж совершил я? Одни грехи за спиной. Затем-то я и согнулся, страшась расплаты людской. Коль сердце мое в тревоге, коль дрожь в руках у меня, — На пире веселом века как выпью чашу огня?Смерть гостьей в дом мой явилась. Как гостью привечу я, Коль слаще всех угощений ей жалкая жизнь моя? Благая трапеза жизни для неба души горька: Ведь ядом тронута сладость шербета и молока. Жизнь вышла со мной проститься — на росстань этого дня. Мой стан согнулся, в объятьях она сжимает меня. Так весь я немощи полон, что трудно страх побороть: Вот-вот рассыплется прахом моя отжившая плоть. В пути своем спотыкаюсь, как перст ведущего счет. Ты дивом считай, что помню, какой проживаю год. Что воздух мне цветниковый! Что реки с чистой водой! Исы{*} я не жду дыханья и Хызра{*} влаги живой.
Как туча, слезы точу я из глаз печали моей: От них, как молния, скрылось виденье минувших дней.Богатство юности щедрой я выронил на пути: Теперь, сгибаясь напрасно, я силюсь его найти. Подобна жизнь моя тени, и ей потребна стена, Чтоб вновь, опору обретши, из праха встала она. Взманив меня, как ребенка, на цвет, и запах, и звук, — Душой лукавило небо, чтоб вырвать юность из рук. Из царства радости светлой звучит к веселью призыв — Меня ж усыпила седость, мне уши ватой забив. Плетясь за хлебом насущным, таких я полон скорбей, Что мудрый скажет, увидев: несет зерно муравей. Чтоб жизнь мою обесценить, ударом камня невзгод Разбил меня беспощадно чеканщик злой — небосвод. Мои достоинства скрылись от глаз придирчиво злых: Теперь любые пороки — святей достоинств моих. Высоким светом познанья мечты мои зажжены — Затем и стан мой согнулся, как дымный круг у луны.
В узлах и петлях без счета запуталась жизнь моя, И что распутать сумею, доселе не знаю я. Чтоб сгинул ствол моей пальмы, что ветвь над веком простер. Согнувшись, небо вонзает мне в ногу острый топор. И образа я не знаю, и я содержимым пуст, Ушли они без возврата из сердца, очей и уст. Столь грешен я, что страдальцам, кипящим в грешном аду, Грехами буду я страшен, когда в то пламя сойду. В саду мятежного духа стою согбенным ростком: Я прежде высушен веком — в аду я вспыхну потом. Одно лишь слово ошибки — вот все, что вещей рукой Судьба вписала заране в житейский перечень мой. Пускай слезой покаянья то слово сотру навек — Что нужды!
Может ли спорить с судьбой своей человек? В бесплодной тяжбе с судьбою — судьба всесильна, а я Всего ничтожней, что в силах душа измыслить моя. И если выбросит искру костер страдальческий мой — Вскипят моря небосвода от жара искры одной!
Чтоб клады счастья обрести, прибегни ко всесилью слов.
Потворствуй преданным друзьям, их за поступки не гони. Как напоит тебя сосуд, тобой разбитый в черепки?
Какой-нибудь друг неизбежен везде. Но лучший — когда он помощник в труде.
Дни свои влачить без друга — наигоршая из бед. Жалости душа достойна, у которой друга нет.
Коль порою жало горя поражает в грудь, В эти дни броню терпенья, сын мой, не забудь.
Будь весел — короток наш век — он горя твоего не стоит. Забот о малом и большом — что спрашивать с него! — не стоит. Ячменное зерно, и то — стократ весомее его. Все правосудие его — мизинца, и того не стоит. И сам он, и его тепло, и дня его случайный свет — Чуть холод утренний дохнет — мгновенья одного не стоит. Ты говоришь: не может быть, чего-то все же стоит он. Вглядись же пристальней в него: клянусь, он ничего не стоит.
Скачи и играй, это поле — твоё. Посмеет ли тлен твою воду пролить, Иль небытиё твоё имя носить? Дай небытию блуждать в небытии, Пусть тлен носит тленные цепи свои! О, вздох твой, — он речь для нескорых в речи. Как пластырем, раны грустящих лечи.Закон твой дал разуму вывесть на брег Корабль наш из кровью наполненных рек.
На сотканном вечностью том ковреЖизнь снова меняется, как в игре. Шлет сердце ушам посланье — привет,Глаза в том привете прочли ответ.
Разъяснены: любви: Ты от Каабы уйди и неверным стань. Посоветует друг: ты влюблён — мотыльком легковерным стань.
Прямой и честный сделай шаг и станешь прям, как кипарис. Крупицей мускуса весы на благовонье обреки. В искусстве слов не почитай искусный вычурный обман, Пусть правда славится тобой любым соблазнам вопреки. Таким явись перед людьми, что если даже и солжёшь, Поверят правдолюбцы в ложь, от всех сомнений далеки.
