Самые известные цитаты Никколо Макиавелли (240 цитат) ✒

Никколо Макиавелли был итальянским политическим деятелем, философом и автором трудов связанных с политикой и военным делом. Именно Макиавелли считают основателем политологии. Многие знают, что политики не блещут моральными принципами и всю подноготную действий чиновников итальянец осветил в своих работах. В данной подборке представлены самые известные цитаты Никколо Макиавелли.

Из всех зверей пусть государь уподобится двум: льву и лисе. Лев боится капканов, а лиса волков, следовательно, надо быть подобным лисе, чтобы уметь обойти капканы, и льву, чтобы отпугнуть волков. Тот, кто всегда подобен льву, может не заметить капкана.

Путь в ад легкий, так как нужно идти вниз и с закрытыми глазами.

Если король не принимает мер к тому, чтобы пехотинцы его войск после заключения мира охотно возвращались домой и брались бы опять за свой труд, он неминуемо погибнет. Самая опасная пехота – это та, которая состоит из людей, живущих войной как ремеслом, ибо ты вынужден или вечно воевать, или вечно им платить, или вечно бояться свержения с престола. Всегда воевать невозможно, вечно платить нельзя – поневоле остается жить в постоянном страхе.

Не люблю кошек. Они смотрят на нас свысока. Не люблю собак. Они смотрят на нас снизу вверх. Люблю свиней. Они смотрят на нас как на равных.

Лучше проиграть со своими, чем выиграть с чужими, ибо не истинна та победа, которая добыта чужим оружием.

Члены тела повинуются голове, а не наоборот.

Война родит воров, а мир их вешает.

И всегда недруг призывает отойти в сторону, тогда как друг зовет открыто выступить за него с оружием в руках.

Горе тому, кто умножает чужое могущество.

Народ, ничем не занятый, большей частью и является орудием в руках смутьянов.

Моряку, привыкшему сражаться с ветрами, бурями и людьми, легче сделаться полководцем, которому приходится биться только с людьми, чем полководцу превратиться в моряка.

Как художнику, когда он рисует пейзаж, надо спуститься в долину, чтобы охватить взглядом холмы и горы, и подняться в гору, чтобы охватить взглядом долину, так и здесь: чтобы постигнуть сущность народа, надо быть государем, а чтобы постигнуть природу государей, надо принадлежать к народу.

Мудрый правитель не бездействует из опасения вызвать войну, ибо знает, войны нельзя избежать, можно лишь оттянуть ее начало к выгоде противника.

Обвинять в беспорядках следует не того, кто первый взялся за оружие, а тех, кто своим поведением до этого довел.

Нравы. Если эти люди являются в большем количестве, чем нужно, то можно еще выбирать, но так как самый материал плох, то и выбор не может быть хорош.

Как ты, Софокл, насчет любовных утех? Можешь ли ты еще иметь дело с женщиной?» – «Что ты такое говоришь, право, – отвечал тот. – Да я с величайшей радостью избавился от этого, как убегает раб от необузданного и лютого господина.

Об уме правителя первым делом судят по тому, каких людей он к себе приближает. Если государя окружают люди преданные и способные, то можно быть уверенным в мудрости государя, ибо он умел распознать их способности и удержать их преданность.

Те республики, которые в минуту крайней опасности не прибегают к Диктатуре или к подобной ей власти, оказавшись в тяжелых обстоятельствах, неминуемо погибнут.

Добровольцы из чужеземцев никогда не принадлежат к числу лучших солдат, наоборот, это – подонки [своей] страны: буяны, ленивые, разнузданные, безбожники, убежавшие из дому, богохульники, игроки – вот что такое эти охотники. Нет ничего более несовместимого с духом настоящего и крепкого войска, чем подобные нравы.

Из чего следует, что разумный правитель не может и не должен оставаться верным своему обещанию, если это вредит его интересам и если отпали причины, побудившие его дать обещание.

Заблуждается тот, кто думает, что новые благодеяния могут заставить великих мира сего позабыть о старых обидах.

Порицать надо того, кто жесток для того, чтобы портить, а не того, кто бывает таковым, желая исправлять.

Пример древних показывает, что во всякой стране хорошие солдаты создаются обучением. Там, где не хватает природных данных, они восполняются искусством, которое в этом случае сильнее самой природы.

Поэтому мудрому государю надлежит принять меры к тому, чтобы граждане всегда и при любых обстоятельствах имели потребность в государе и в государстве, – только тогда он сможет положиться на их верность.

Поэтому благоразумный государь должен избрать нескольких мудрых людей, им одним предоставить право высказывать все, что они думают, но только о том, что ты сам спрашиваешь и ни о чем больше; однако выслушав ответы, решение принимать самому и по своему усмотрению.

Путь в ад легкий, так как нужно идти вниз и с закрытыми глазами.

Писатели, установившие правила войны, предлагают брать в войска жителей стран с умеренным климатом, дабы сочетать в солдате смелость и разум; жаркие страны рождают людей разумных, но не смелых, а холодные – смелых, но безрассудных. Такое правило хорошо для правителя, который властвовал бы над целым миром и мог бы поэтому брать людей из любой местности, какая ему заблагорассудится. Если же устанавливать правило, годное для всех, то надо сказать, что как республики, так и королевства должны выбирать себе солдат из жителей собственной страны, каков бы ни был ее климат.

Эти невесть откуда взявшиеся властители, как всё в природе, что нарождается и растет слишком скоро, не успевают пустить ни корней, ни ответвлений, почему и гибнут от первой же непогоды.

Если государь, проповедуя мир и верность, последует тому, что проповедует, то быстро лишится могущества и государства.

Следует довольствоваться даже неполной победой, ибо тот, кто хочет всего, часто все и теряет

Если король мудр и хочет править разумно, он должен приближать к себе только таких людей, потому что чрезмерные ревнители мира или слишком рьяные сторонники войны непременно направят его на ложный путь.

Если у мудрого Платона были лишь достаточно общие и отвлеченные представления о возможном устройстве его воображаемого идеального государства, «Утопии», то у изощренного Макиавелли они приобрели отточенную форму, готовую к применению на практике, а решительный Сталин по сути создал современное Государство в его абсолютной форме.

Правителю может грозить лишь две опасности: извне и изнутри. Против опасности извне можно защититься оружием и доблестью. А против заговоров изнутри есть одно важнейшее средство – «не быть ненавистным народу».

Переживая беспрерывные превращения, все государства обычно из состояния упорядоченности переходят к беспорядку, а затем от беспорядка к новому порядку.

Не опровергайте меня примерами современных королевств, потому что я не признаю их благоустроенными. В королевствах, обладающих хорошими учреждениями, у короля нет неограниченной власти, кроме одного только исключения – войска; это единственная область, где необходимо быстрое решение, а следовательно, единая воля. Во всем остальном короли ничего не могут делать без согласия совета, а советники всегда будут опасаться, что около короля появятся люди, которые во время мира хотят войны, так как им без нее не прожить.

Несколько тысячелетий назад эти иерархические (а по сути, властные) отношения между людьми в обществе постепенно оформились как Государство.

Лучшая из всех крепостей не быть ненавистным народу: какие крепости ни строй, они не спасут, если ты ненавистен народу, ибо когда народ берется за оружие, на подмогу ему всегда явятся чужеземцы.

Многие полагают, что мудрый государь и сам должен, когда позволяют обстоятельства, искусно создавать себе врагов, чтобы, одержав над ними верх, явиться в еще большем величии.

Одной из главных привилегий, какую римский народ мог предоставить своему гражданину, была свобода служить в войске только по своей воле, а не по принуждению.

Человек, пребывающий во власти, навсегда теряет критическое отношение к действительности.

Группа Ванага не выполнила задания и даже не поняла самого задания.

Судьба распоряжается лишь половиной всех наших дел, другую же половину она предоставляет самим людям.

Ошибаются люди, полагающие, что в республике можно достичь единения.

Война родит воров, а мир их вешает.

Что требуется для того, чтобы ликвидировать опасность, нависшую над нашей Родиной, и какие меры нужно принять для того, чтобы разгромить врага?

Государь не может без ущерба для себя проявлять щедрость. Благоразумнее примириться со славой скупого правителя. Ибо благодаря бережливости он удовлетворяется своими доходами, не обременяя народ дополнительными налогами.

Судьба проявляет свое могущество там, где нет силы, которая бы заранее была подготовлена, чтобы ей сопротивляться, и обращает свои удары туда, где, она знает, не возведено плотины и заграждений, чтобы остановить ее.

Мудрый вопрошатель часто заставляет собеседника подумать о многом и открывает ему такие вещи, о которых он без этих вопросов никогда бы ничего не узнал.

Приемлема ли муниципализация земли? Что значит «муниципализация земли»?

Государь должен бдительно следить за тем, что срывается с его языка. Пусть тем, кто видит его и слышит, он предстает как само милосердие, верность, прямодушие, человечность и благочестие.

Умы бывают трех родов: один всё постигает сам; другой может понять то, что постиг первый; третий сам ничего не постигает и постигнутого другим понять не может. Первый ум – выдающийся, второй – значительный, третий – негодный.

Так и в войске: на каждый десяток людей должен быть человек более деятельный и храбрый, чем другие, или хотя бы обладающий большей властью, который своим мужеством, словом и примером поддерживает солдат и воодушевляет их к бою.

Уже в наше время, при папе Александре, произошел другой случай.

Лучше проиграть со своими, чем выиграть с чужими, ибо не истинна та победа, которая добыта чужим оружием.

Охрану какой-нибудь вещи надлежит поручать тому, кто бы менее жаждал завладеть ей.

Люди отважные, но разрозненные, гораздо слабее робких и сплоченных, так как движение в строю заглушает в человеке сознание опасности, между тем как беспорядок сводит ни к чему самую отвагу.

Этих качеств надо остерегаться как огня, стараясь, напротив, в каждом действии являть великодушие, бесстрашие, основательность и твердость.

Когда ты достиг власти, щедрость вредна; когда ты на пути к ней, щедрость необходима.

В рабстве живут лишь города, разделенные внутренними распрями, а где царит единение, там и свобода.

Хорошим солдатом: он должен знать свое место в строю, уметь отличить свое знамя от другого, понимать все сигналы, слушаться голоса начальника.

Тимократия – власть честолюбцев.

Государь должен постоянно обдумывать и осуществлять великие замыслы, держа в постоянном восхищении и напряжении своих подданных, поглощено следящих за ходом событий. Все эти предприятия должны вытекать одно из другого, чтобы некогда было замышлять что-то против самого государя.

Всякая цепь тягостна тому, кто жил свободно, и любые узы стесняют его.

Конница, конечно, нужна, но все же это не первая, а вторая основа войска; она необходима и необычайно полезна для разведок, набегов и опустошения неприятельской страны, для внезапной тревоги и нападения на противника (который из-за этого должен всегда быть в состоянии боевой готовности) и для перерыва подвоза припасов.

Этот небольшой сборник вовсе не имеет своей целью подробно и глубоко научно исследовать феномен Власти и те механизмы, которые из нее порождают Государство. Власть имеет слишком много ипостасей, которые невозможно проиллюстрировать ни в какой отдельно взятой книге.

Макиавелли считает достижение равновесия между знатью и народом одной из важнейших задач мудрого правителя. Народ – гораздо большая сила, чем знатные подданные.

Правила и законы издаются не для общего блага, а ради выгоды отдельных лиц… Решения о войне, мире, заключении союзов выносятся не во славу всех, а в интересах немногих.

Конечно, есть и более сложные аспекты проблемы, рассмотренные современным французским мыслителем Мишелем Фуко в книге «Воля к истине» – это влияние Власти на поведение человека через сексуальность, психологические тонкости и так далее.

С врагом можно бороться законами и силой. Первый способ присущ человеку, второй зверю. Государю приходится прибегать к обоим способам.

Ибо люди вообще тешат себя видимым, а не тем, что существует на самом деле.

Уроженец известной местности не был во главе жителей той же местности, записанных в милицию, а назначался бы начальником частей, с которыми он никакими естественными узами не связан.

При этом в течение последних нескольких тысячелетий человечество, обучившись передавать свои соображения современникам или потомкам в письменной форме, стеснялось признаться само себе, что продолжает быть частью животного мира. Это было вызвано, очевидно, именно той самой новой формой передачи информации, которую человек посчитал за откровение.

Люди меньше остерегаются обидеть того, кто внушает им любовь, нежели того, кто внушает им страх, ибо любовь поддерживается благодарностью, которой люди, будучи дурны, могут пренебречь ради своей выгоды, тогда как страх поддерживается угрозой наказания, которой пренебречь невозможно.

Расточая чужое, ты прибавляешь себе славы, тогда как расточая свое – ты только себе вредишь.

Собственная же военная сила создается только путем отбора; только так можно образовать войско и утвердить военную дисциплину.

Ради того, чтобы не обирать подданных, иметь средства для обороны, не беднеть, не вызвать презрения и не стать по неволе алчным, государь должен пренебречь славой скупого правителя, ибо скупость это один из тех пороков, которые позволяют ему править. Когда ты достиг власти, щедрость вредна; когда ты на пути к ней, щедрость необходима.

Люди поступают на службу не вполне добровольно и не безусловно по принуждению, а в силу своего уважения к князю, гнева которого они боятся больше, чем кары.

Народ, ничем не занятый, большей частью и является орудием в руках смутьянов.

Мужество и опытность, как вы увидите впоследствии, воспитываются в солдате вооружением, обучением и военным строем.

Надеюсь я, не веруя в успех; Всего страшусь, на что ни посмотрю.

Дело в том, что жестокость жестокости рознь. Жестокость применена хорошо в тех случаях, когда ее проявляют сразу и по соображениям безопасности, не упорствуют в ней; и плохо применена в тех случаях, когда по началу расправы совершаются редко, но со временем учащаются. Действуя первым способом, можно удержать власть; действуя вторым – невозможно.

Самая опасная пехота – это та, которая состоит из людей, живущих войной как ремеслом, ибо ты вынужден или вечно воевать, или вечно им платить, или вечно бояться свержения с престола.

Одни государи, чтобы упрочить свою власть, разоружали своих подданных, другие поддерживали раскол среди граждан в завоеванных городах, одни намеренно создавали себе врагов, другие предпочли добиваться расположения тех, в ком сомневались, придя к власти; одни воздвигали крепости, другие – разоряли их и разрушали до основания. Которому из этих способов следует отдать предпочтение, сказать трудно, не зная, каковы были обстоятельства в тех государствах, где принималось то или иное решение.

Обещанию, если это вредит его интересам или если отпали причины, побудившие его дать обещание. Такой совет был бы недостойным, если бы люди честно держали слово, но люди, будучи дурны, слова не держат, поэтому и ты должен поступать с ними так же. А благовидный предлог нарушить обещание всегда найдется.

Мужество войска создается не храбростью отдельных людей, а правильным строем, потому что, если я сражаюсь впереди, знаю, куда мне в случае неудачи отойти и кто займет мое место, я всегда буду биться храбро, надеясь на близкую помощь. Если я нахожусь сзади, то поражение передних рядов меня не испугает, ибо я заранее был к этому готов и даже поступал так, чтобы виновником победы моего начальника был именно я, а не другие.

Ибо когда виновных слишком много, они остаются безнаказанными: мелкие преступления караются, крупные и важные вознаграждаются.

Презрение государи возбуждают непостоянством, легкомыслием, изнеженностью, малодушием и нерешительностью. В каждом действии государь должен являть великодушие, бесстрашие, основательность и твердость.

Это упражнение давало им необходимую сноровку в защите и нападении, а так как учебное оружие было страшно тяжелым, то настоящее казалось им потом совсем легким. Римляне учили своих солдат колоть, а не рубить как потому, что такие удары более опасны и от них труднее защититься, так и потому, что воину легче при этом себя прикрыть и он скорее готов к новому удару, чем при рубке. Не удивляйтесь, что древние обращали внимание на все эти подробности, потому что раз дело идет о бое, необычайно важно всякое, даже малое преимущество. Я вам не сообщаю ничего нового, а только напоминаю слова военных писателей. Древние считали, что счастлива только та республика, которая располагает наибольшим числом людей, знающих военное дело, ибо не блеск драгоценных камней или золота, а только страх оружия подчиняет себе врагов.

Говорят, что лучше всего, когда боятся и любят одновременно; однако любовь плохо уживается со страхом, поэтому если уж приходится выбирать, то надежнее выбрать страх.

Похвальна в государе верность данному слову, прямодушие и неуклонная честность. Однако, великие дела удавались лишь тем, кто не старался сдержать данное слово и умел, кого нужно, обвести вокруг пальца; такие государи в конечном счете преуспели куда больше, чем те, кто ставил на честность.

Что касается влияния, приобретаемого случайно, то здесь требуются иные меры: начальники должны ежегодно меняться местами, так как постоянная власть над теми же людьми создает с ними такую тесную связь, которая легко может обернуться князю во вред. Насколько эти перемещения полезны для тех, кто ими пользовался, и как дорого обходится государствам пренебрежение этим правилом, показывают примеры Ассирийского царства и Римской империи. Ассирия просуществовала тысячу лет без всяких внешних и гражданских войн; объясняется это исключительно тем, что полководцы, стоявшие во главе войск, каждый год перемещались.

Подлинно счастливой можно назвать ту республику, где появляется человек столь мудрый, что даваемые им законы обладают такой упорядоченностью, что, подчиняясь им, республика может, не испытывая необходимости в их изменении.

Суть государства – иметь власть над людьми. Виды государств: республики и государства единовластные. Государства бывают унаследованные и новые. Новые бывают двух типов: те, где подданные привыкли повиноваться государю, и те, где издавна люди привыкли жить свободно.

Ведь при хорошем устройстве государства граждане, вооруженные или безоружные, чтут законы и никогда не станут на них покушаться, если начальники, поставленные вами во главе, сами не явятся виновниками беспорядков; дальше я скажу вам, как с этим бороться.

Если вы хотите жить спокойно, то в делах государственных принимайте лишь то участие, на какое дает вам право закон и согласие сограждан: тогда вам не будет грозить ни зависть, ни опасность, ибо ненависть в людях возбуждает не то, что человеку дается, а то, что он присваивает.

Когда ты достиг власти, щедрость вредна; когда ты на пути к ней, щедрость необходима.

Король точно так же должен бояться людей, для которых война есть ремесло; он должен бояться их потому, что жизненной силой всякого войска, без сомнения, является пехота.

Если я и не удостоюсь за труд мой похвал, то и подвергнуться за него порицанию не должен.

Страсть к завоеваниям дело естественное и обычное – завоевателя все одобрят или же никто не осудит; но совершает ошибку тот, кто не учитывает своих возможностей и стремится к завоеваниям какой угодно ценой.

Если бы я не боялся вас обидеть, я сказал бы свое мнение; не думаю, что могу вас оскорбить, так как говорю с друзьями и хочу рассуждать о вещах, а не злословить.

Если тебя и выручат из беды, это небезопасно для тебя, так как ты окажешься в положении зависимом и унизительном.

Во-первых, проследить за тем, чтобы род прежнего государя был искоренён, во-вторых, сохранить прежние законы и подати – тогда завоёванные земли в кратчайшие сроки сольются в одно целое с государством завоевателя.

КОЗИМО. Вы начали беседу, которой я давно хотел, и я прошу вас говорить не стесняясь, как и я без стеснения буду вас спрашивать. Если я в вопросах или ответах буду кого-нибудь защищать или осуждать, это произойдет не для того, чтобы оправдывать или винить, а для того, чтобы услышать от вас правду. ФАБРИЦИО. А я с удовольствием скажу вам все, что знаю, в ответ на ваши вопросы, а будет это верно или нет – судите сами. Вопросы ваши будут мне только приятны, ибо я почерпну из них столько же, сколько вы из моих ответов; мудрый вопрошатель часто заставляет собеседника подумать о многом и открывает ему такие вещи, о которых он без этих вопросов никогда бы ничего не узнал.

Каждый ценит душу свою, как она того стоит.

Эти невесть откуда взявшиеся властители, как все в природе, что нарождается и растет слишком скоро, не успевает пустить ни корней, ни ответвлений, почему и гибнут от первой же непогоды.

Поэтому древние требовали от своих граждан постоянных занятий военными упражнениями и заставляли их метать в кол дротики тяжелее настоящих; это упражнение развивало меткость удара, укрепляло мышцы и силу рук.

Славу дает победа, а не способ, каким она далась.

Если бы его характер менялся в лад с временем и обстоятельствами, благополучие его было бы постоянно.

Люди, привыкшие к чему-нибудь, от этого уже не страдают.

Роскошь, постоянно выставляемая напоказ, порождает в людях большую зависть, чем настоящее богатство, которому всегда можно придать благовидность.

Сохраняют благополучие те, чей образ действий отвечает особенностям времени, и утрачивают благополучие те, чей образ действий не отвечает своему времени.

O – пехотинцы со щитами; n – пехотинцы с пиками; x – декурионы (начальники десятков); v – велиты действующие (застрельщики); u – велиты запасные; C – центурионы (начальники сотен); T – командир батальона; D – командир бригады; A – главнокомандующий; S – музыка; Z – знамя; r – тяжелая конница; e – легкая конница; Θ – артиллерия.

Если вы поразмыслите над поведением людей, то убедитесь, что все, обладающие большими богатствами или большой властью, достигают этого лишь силой или хитростью, но затем всё захваченное обманом или насилием начинают благородно именовать даром судьбы, дабы скрыть его гнусное происхождение. Те же, кто от избытка благоразумия или глупости не решаются прибегнуть к таким способам, с каждым днем все глубже и глубже увязают в рабстве и нищете. Ибо верные рабы так навсегда рабами и остаются, а добросердечные непременно бедны.

В каждом действии государь должен являть великодушие, бесстрашие, основательность и твердость.

Не следует пугаться ни раскаяния, ни стыда, ибо победителей, какими бы способами они ни победили, никогда не судят.

Одно из самых важных достижений Макиавелли – вычленение политики в самостоятельную науку.

Всегда все от добра снижается ко злу и от зла поднимается к благу. Ибо добродетель порождает мир, мир порождает бездеятельность, бездеятельность – беспорядок, а беспорядок – погибель и – соответственно – новый порядок порождается беспорядком, порядок рождает доблесть, а от нее проистекают слава и благоденствие.

Об уме правителя первым делом судят по тому, каких людей он к себе приближает.

Раз оружие все равно уже у нас в руках и бед уже наделано немало, надо нам думать о том, как это оружие сохранить и как избежать ответственности за содеянное.

Ибо люди скорее простят смерть отца, чем потерю имущества.

Наша религия прославляет людей скорее смиренных и созерцательных, нежели деятельных. Она почитает высшее благо в смирении, в самоуничижении и в презрении к делам человеческим; тогда как религия античная почитала высшее благо в величии духа, в силе тела и во всем том, что делает людей чрезвычайно сильными.

В рабстве живут лишь города, разделенные внутренними распрями, а где царит единение, там и свобода.

Нет более опасного занятия, как производить замену старых порядков новыми. Новатора всегда ожидает враждебность тех, кому выгодны старые порядки, и холодность тех, кому выгодны новые. Холодность объясняется недоверчивостью людей ко всему новому, пока оно не закреплено продолжительным опытом. Приверженцы старого имеют возможность активно действовать, они нападают с ожесточением, тогда как сторонники нового обороняются вяло.

Народ, полностью развращенный, не то что малое время, но вообще ни минуты не может жить свободным.

Третий – привыкшим жить свободно легче всего управлять при посредстве его же граждан. Нужно предоставить гражданам право жить по своим законам, при этом обложив их данью и вверив правление доверенному лицу; тому, кто будет всячески поддерживать государя, зная, что во власть он пришел только благодаря дружбе с государем.

Если мы посмотрим на цели людей благородных и людей худородных, то, несомненно, обнаружим, что благородные изо всех сил стремятся к господству, а худородные желают лишь не быть порабощенными и, следовательно, гораздо больше, чем гранды, любят свободную жизнь, имея меньше надежд, чем они, узурпировать общественную свободу.

Решение дел подданных должны быть бесповоротными, и мнение о нем должно быть таково, чтобы никому не могло прийти в голову, что можно обмануть или перехитрить государя. Если к государю будут относиться с почтением, то врагам труднее будет напасть на него или составить против него заговор.

Всякая цепь тягостна тому, кто жил свободно, и любые узы стесняют его.

Когда государь считает нужным лишить кого-либо жизни, он может сделать это, если налицо подходящее обоснование и очевидная причина, но он должен остерегаться посягать на чужое добро, ибо люди скорее простят смерть отца, чем потерю имущества.

Кто захватит город, с давних пор пользующийся свободой, и пощадит его, того город не пощадит. Там всегда отыщется повод для мятежа во имя свободы и старых порядков, которых не заставят забыть ни время, ни благодеяния новой власти. Что ни делай, как ни старайся, но если не разъединить и не рассеять жителей города, они никогда не забудут ни прежней свободы, ни прежних порядков и при первом удобном случае попытаются их возродить.

Но совершает ошибку тот, кто не учитывает своих возможностей и стремится к завоеваниям какой угодно ценой.

Я одобрю и тех, кто строит крепости, и тех, кто их не строит, но осужу всякого, кто, полагаясь на крепости, не озабочен тем, что ненавистен народу.

Дружбу, которая дается за деньги, можно купить, но нельзя удержать, чтобы воспользоваться ею в трудное время.

Больше чести быть изгнанным за благородный мятеж, чем оставаться гражданином в узах неволи.

Вооруженные пророки побеждают, безоружные гибнут. Нрав людей непостоянен – обратить их в свою веру легко, но удержать в ней трудно. Поэтому надо быть готовым применить силу, когда вера в народе иссякнет.

Справедливы лишь те войны, без которых не обойтись, и оружие спасительно, когда без него нет надежды.

Кто поступит иначе, из страха или по дурному умыслу, тот никогда уже не вложит меч в ножны и никогда не сможет опереться на своих подданных, не знающих покоя от новых и непрестанных обид. Обиды нужно наносить разом: чем меньше их распробуют, тем меньше от них вреда. Случись тяжелое время, зло делать поздно, а добро бесполезно, ибо его сочтут вынужденным и не воздадут за него благодарностью.

Наша родина не может жаловаться на то, что сейчас мы убеждаем тебя обратить против нее оружие, от которого мы ее с такой стойкостью защищали. Ибо лишь та родина заслуживает любви всех своих граждан, которой все они равно дороги, а не та, что лелеет немногих, отвергая всех остальных.

Фортуна непостоянна, а человек упорствует в своем образе действий, поэтому, пока между ними согласие, человек пребывает в благополучии, когда же наступает разлад, благополучию его приходит конец.

Тот, кого привел к власти народ, правит один, и вокруг него нет никого или почти никого, кто не желал бы ему повиноваться.

Государь должен бдительно следить за тем, что срывается с его языка.

Нежелательно вступать в важную должность или получать верховную власть, когда окружающие о тебе преувеличенного мнения: делами своими ты не всегда можешь оправдать это мнение, ибо люди всегда требуют большего, чем то, на что ты способен, а под конец ты обретаешь только позор и бесчестье.

Любят государей по собственному усмотрению, а боятся по усмотрению государей, поэтому мудрому правителю лучше рассчитывать на то, что зависит от него, а не от кого-то другого; важно лишь ни в коем случае не навлекать на себя ненависти подданных.

Мнение древних писателей таково, что люди обычно печалятся в беде и не радуются в счастье и что обе эти склонности порождают одни и те же последствия.

Государь, если он хочет сохранить власть, должен приобрести умение.

Если государь всецело полагается на судьбу, он не может выстоять против её ударов.

Расстояние между тем, как люди живут и как должны жить, велико.

С врагом можно бороться двумя способами: во-первых, законами, во-вторых, силой. Первый способ присущ человеку, второй – зверю; но так как первое часто недостаточно, то приходится прибегать и ко второму.

Только тот, кто обладает истинной доблестью, при внезапном возвышении сумеет не упустить того, что фортуна сама вложила ему в руки; сумеет, став государем, заложить те основания, которые другие закладывали до того, как достигнуть власти. Обе эти возможности возвыситься, благодаря доблести и милости судьбы, окупаются ценой многих усилий зодчего и с опасностью для всего здания. Заблуждается тот, кто думает, что новые благодеяния могут заставить великих мира сего позабыть о старых обидах.

Война обогащает того государя или ту республику, которые разбивают врага наголову, забирают себе в добычу все, чего хотят, и получают выкуп за пленных. Напротив, война обедняет того, кто не в состоянии, даже в случае победы, уничтожить врага, а добыча и выкуп за пленных принадлежат не ему, а его солдатам. Государство в случае поражения попадает в беду, но такая неполная победа для него в тысячу раз хуже, ибо, побежденное, оно терпит только от врагов, а в качестве победителя вынуждено соглашаться с домогательствами друзей, тем менее выносимыми, что они менее обоснованны, и что в этом случае ему приходится возложить на плечи своих подданных или граждан бремя новых поборов и налогов. И если в таком государстве у правителей есть человеческие чувства, они не могут по-настоящему радоваться победе, ухудшившей положение его подданных.

Вовремя принять необходимые меры, не дожидаться, пока беда грянет. Не полагайтесь на благодетельное время. Промедление может обернуться чем угодно, ибо время приносит с собой как зло, так и добро, как добро, так и зло.

Пусть никто не опасается, что ему не удастся достичь того же, что прежде удавалось достигнуть другим; ведь люди рождаются, живут и умирают, всегда следуя одному и тому же порядку вещей.

Та война справедлива, которая необходима, и то оружие священно, на которое единственная надежда.

Тому, кто не желает избрать путь добра, надобно погрязнуть во зле. Но люди избирают некие средние пути, являющиеся самыми губительными; ибо они не умеют быть ни совсем дурными, ни совсем хорошими.

Людях возбуждает не то, что человеку дается, а то, что он присваивает.

Необычайные распоряжения внутри государства способствуют величию государя.

Может возникнуть спор, что лучше: чтобы государя любили или чтобы его боялись. Говорят, что лучше всего, когда боятся и любят одновременно; однако любовь плохо уживается со страхом, поэтому если уж приходится выбирать, то надежнее выбрать страх.

А благовидный предлог нарушить обещание всегда найдется.

Нельзя честно, не ущемляя других, удовлетворять притязания знати, но можно – требования народа, так как у народа более честная цель, чем у знати: знать желает угнетать народ, а народ не желает быть угнетенным.

Дружбу, которая дается за деньги, можно купить, но нельзя удержать.

Добрыми делами можно навлечь на себя ненависть точно так же, как и дурными, поэтому государь… нередко вынужден отступать от добра ради того, чтобы сохранить государство, ибо та часть подданных, чьего расположения ищет государь – будь то народ, знать или войско, – развращена, и государю, чтобы ей угодить, приходится действовать соответственно.

Эти невесть откуда взявшиеся властители

Мнение древних писателей таково, что люди обычно печалятся в беде и не радуются в счастье и что обе эти склонности порождают одни и те же последствия. Ибо едва лишь люди перестают бороться, вынуждаемые к борьбе необходимостью, как они тут же начинают бороться, побуждаемые к тому честолюбием. Последнее столь сильно укоренилось в человеческом сердце, что никогда не оставляет человека, как бы высоко он ни поднялся. Причина этому та, что природа создала людей таким образом, что люди могут желать всего, но не могут всего достигнуть.

Где благоприятны условия, там трудности отступают. Бог не всё исполняет сам, дабы не лишить нас свободной воли и причитающейся нам славы. Та война справедлива, которая необходима, и то оружие священно, на которое единственная надежда.

Из всех зверей пусть государь уподобится двум: льву и лисе. Лев боится капканов, а лиса – волков, следовательно, надо быть подобным лисе, чтобы уметь обойти капканы, и льву, чтобы отпугнуть волков. Тот, кто всегда подобен льву, может не заметить капкана.

От этой напасти. Но беда еще и в том, что когда государь пытается искоренить лесть, он рискует навлечь на себя презрение. Ибо нет другого способа оградить себя от лести, как внушить людям, что, если они выскажут тебе всю правду, ты не будешь на них в обиде. Но если каждый сможет говорить тебе правду, тебе перестанут оказывать должное почтение.

Обычные учреждения действуют в республиках медленно (так как и советы, и магистраты не имеют возможности во всем поступать самостоятельно, но нуждаясь друг в друге для решения многих вопросов, а также потому, что для вынесения совместных решений потребно время) и предлагаемые ими меры оказываются крайне опасными, когда им приходится лечить болезнь, требующую незамедлительного вмешательства. Вот почему республики должны иметь среди своих учреждений нечто подобное Диктатуре.

От одного важного обстоятельства трудно уберечься правителям, если их не отличает особая мудрость и знание людей. Я имею в виду лесть и льстецов, которых во множестве приходится видеть при дворах государей, ибо люди так тщеславны и так обольщаются на свой счет, что с трудом могут уберечься.

Республики, которые в минуту крайней опасности не прибегают к Диктатуре или к подобной ей власти, оказавшись в тяжелых обстоятельствах, неминуемо погибнут.

Однако государь должен внушать страх таким образом, чтобы, если не приобрести любви, то хотя бы избежать ненависти, ибо вполне возможно внушить страх без ненависти. Чтобы избежать ненависти, государю необходимо воздерживаться от посягательств на имущество граждан

Государь избавит ее от грабежа чиновников, ибо подданные получат возможность прямо взывать к суду государя – это даст послушным повод любить его, а непослушным бояться его. Живя в стране, можно заметить начинающуюся смуту и своевременно ее пресечь. Государь едва ли лишится завоеванной страны, если переселится туда на жительство.

Что лучше: чтобы государя любили или чтобы его боялись? Говорят что лучше всего, когда боятся и любят одновременно; однако любовь плохо уживается со страхом, поэтому если уж приходится выбирать, то надежнее выбрать страх.

Если государь хорошо укрепит город и будет обращаться с подданными надлежащим образом, то соседи остерегутся на него нападать. Кому же покажется легким нападение на государя, чей город хорошо укреплен, а народ не озлоблен.

Распоряжается лишь половиной всех наших дел, другую же половину она предоставляет самим людям.

Где благоприятны условия, там трудности отступают.

Народ – гораздо большая сила, чем знатные подданные.

Нельзя честно, не ущемляя других, удовлетворять притязания знати, но можно требования народа, так как у народа более честная цель, чем у знати: знать желает угнетать народ, а народ не желает быть угнетенным.

Когда ты достиг власти, щедрость вредна; когда ты на пути к ней, щедрость необходима.

Главной причиной гибели императоров была либо ненависть к ним, либо презрение. Ненависть государи возбуждают хищничеством и посягательством на добро и женщин своих подданных.

Государю надлежит всегда быть в дружбе с народом, иначе в трудное время он будет свергнут.

Новатора всегда ожидает враждебность тех, кому выгодны старые порядки, и холодность тех, кому выгодны новые. Холодность объясняется недоверчивостью людей ко всему новому, пока оно не закреплено продолжительным опытом.

Случись тяжелое время, зло делать поздно, а добро бесполезно, ибо его сочтут вынужденным и не воздадут за него благодарностью.

Нрав людей непостоянен – обратить их в свою веру легко, но удержать в ней трудно. Поэтому надо быть готовым применить силу, когда вера в народе иссякнет.

С враждебным народом ничего нельзя поделать, ибо он многочислен, а со знатью можно, ибо она малочисленна. От враждебной знати можно ждать не только того, что она отвернется от государя, но даже пойдет против него, ибо она дальновидней, хитрее, загодя ищет путей к спасению и заискивает перед тем, кто сильнее. Государь не волен выбирать народ, но волен выбирать знать, ибо его право карать и миловать, приближать или подвергать опале.

Если государь пришел к власти с помощью народа, он должен стараться удержать его дружбу, что совсем не трудно, ибо народ требует одного, чтобы его не угнетали. Но если государя привела к власти знать, то первый долг государя заручиться дружбой народа, что опять-таки нетрудно сделать, если взять народ под свою защиту.

Собственную армию автор рассматривает «как подлинную основу любого военного предприятия, потому что нельзя иметь более хороших солдат, чем свои».

Первый – разрушить город, жителей рассеять. Кто захватит город, с давних пор пользующийся свободой, и пощадит его, того город не пощадит. Если не разъединить и не рассеять жителей города, они всегда отыщут повод для мятежа во имя свободы и старых порядков.

Второй – переселиться туда жить. Третий – привыкшим жить свободно легче всего управлять при посредстве его же граждан. Нужно предоставить гражданам право жить по своим законам, при этом обложив их данью и вверив правление доверенному лицу; тому, кто будет всячески поддерживать государя, зная, что во власть он пришел только благодаря дружбе с государем.

Приверженцы старого имеют возможность активно действовать, они нападают с ожесточением, тогда как сторонники нового обороняются вяло.

А против заговоров изнутри есть одно важнейшее средство – «не быть ненавистным народу».

Наделяя нового государя неограниченной властью, Макиавелли, в строгом соответствии с этим, возлагает на него всю ответственность за состояние государства, за сохранение и укрепление власти. Государь должен рассчитывать прежде всего на свое умение управлять государством и на созданное войско, а не на судьбу.

Союзнические войска – еще одна разновидность бесполезных войск. Такие войска отлично служат своему государю, но тому, кто призывает их на помощь, они почти всегда опасны, ибо при поражении грозят государю гибелью, а их победа грозит государю зависимостью. Союзническое войско призывает тот, кто не дорожит победой. Мудрые государи всегда предпочитали иметь дело с собственным войском. Собственные войска суть те, которые составляются из подданных, граждан или преданных тебе людей, всякие же другие относятся либо к союзническим, либо к наемным. Лучше проиграть со своими, чем выиграть с чужими, ибо не истинна та победа, которая добыта чужим оружием.

Тратить можно либо свое, либо чужое. В первом случае полезна бережливость, во втором большая щедрость. Если ты ведешь войско, которое кормится добычей, грабежом и поборами, тебе необходимо быть щедрым, иначе за тобой не пойдут солдаты. И всегда имущество, которое не принадлежит тебе или твоим подданным, можешь раздаривать щедрой рукой.

Государь должен поступать так, как диктуют ему обстоятельства.

Макиавелли ясно формулирует неприкосновенность частной собственности. Государю ни в коем случае не следует нарушать эти священные права, так как это быстрее, чем что-либо, приведет к ненависти к правителю со стороны народа.

Завоеванные владения удержать нетрудно, в особенности если новые подданные и раньше не знали свободы. Чтобы упрочить над ними власть, достаточно искоренить род прежнего государя. Во-первых, проследить за тем, чтобы род прежнего государя был искоренён, во-вторых, сохранить прежние законы и подати – тогда завоёванные земли в кратчайшие сроки сольются в одно целое с государством завоевателя.

Как управлять завоеванным городом, который прежде был свободным и жил по своим законам? Есть три способа: Первый – разрушить город, жителей рассеять. Кто захватит город, с давних пор пользующийся свободой, и пощадит его, того город не пощадит. Если не разъединить и не рассеять жителей города, они всегда отыщут повод для мятежа во имя свободы и старых порядков. Второй – переселиться туда жить.

Основой власти во всех государствах служат хорошие законы и хорошее войско. Хороших законов не бывает там, где нет хорошего войска, и наоборот, где есть хорошее войско, там хороши и законы. Войско, которым государь защищается, бывает либо собственным, либо союзническим, либо наемным, либо смешанным.

Если бы его характер менялся в лад с временем и обстоятельствами, благополучие его было бы постоянно.

Наследному государю гораздо легче удержать власть, нежели новому. Даже посредственный правитель не утратит власти, без поспешности применяясь к новым обстоятельствам.

Ибо большая часть людей довольна жизнью, пока не задеты их честь или имущество.

Судьба распоряжается лишь половиной всех наших дел, другую же половину она предоставляет самим людям.

Такой совет был бы недостойным, если бы люди честно держали слово, но люди, будучи дурны, слова не держат, поэтому и ты должен поступать с ними так же.

С врагом можно бороться законами и силой.

Ибо люди неблагодарны и непостоянны, склонны к лицемерию и обману, их отпугивает опасность и влечет нажива: пока ты делаешь добро, они твои всей душой, но когда у тебя явится в них нужда, они тотчас от тебя отвернуться. И худо придется тому государю, который не примет никаких мер на случай опасности. Дружбу, которая дается за деньги, можно купить, но нельзя удержать, чтобы воспользоваться ею в трудное время.

Знать желает угнетать народ, а народ не желает быть угнетенным.

Поэтому надо быть готовым применить силу, когда вера в народе иссякнет.

Он должен побуждать граждан спокойно предаваться торговле, земледелию и ремеслам, чтобы одни благоустраивали свои владения, не боясь, что эти владения у них отнимут, другие открывали торговлю, не опасаясь, что их разорят налогами; более того, он должен располагать наградами для тех, кто заботится об украшении города или государства.

Доблесть куда больше привлекает людей, чем древность рода. Ведь люди гораздо больше заняты сегодняшним днем, чем вчерашним, и если в настоящем обретают благо, то довольствуются им и не ищут другого. Они горой станут за нового государя, если сам он будет действовать надлежащим образом.

И двойную славу стяжает тот, кто создаст государство и укрепит его хорошими законами и добрыми примерами; так же как двойным позором покроет себя тот; кто, будучи рожден государем, по неразумию лишится власти.

Тот, кого привел к власти народ, правит один и вокруг него нет никого, кто не желал бы ему повиноваться. Нельзя честно, не ущемляя других, удовлетворять притязания знати, но можно требования народа, так как у народа более честная цель, чем у знати: знать желает угнетать народ, а народ не желает быть угнетенным.

Благоразумному государю следует избегать тех пороков, которые могут лишить его государства, от остальных же воздерживаться по мере сил, но не более.

Слабые обычно примыкают охотно к тем, кто превосходит их силой, – нет надобности склонять их в свою пользу. Надо только не допускать, чтобы они расширялись и крепли, тогда при их поддержке нетрудно будет обуздать более крупных правителей и стать полновластным хозяином в стране.

Новатора всегда ожидает враждебность тех, кому выгодны старые порядки, и холодность тех, кому выгодны новые.

Преобразователи должны быть самодостаточными и не зависеть от поддержки со стороны, иначе они обречены на неудачу.

При жизни бывший для Макиавелли политическим противником, Чезаре после своей смерти станет тем оригиналом, с которого будет списан портрет идеального современного государя.

«каждый государь желал бы прослыть милосердным, а не жестоким». Тем не менее, для удержания власти правителю приходится проявлять жестокость.

Советует государю Макиавелли и не быть в политике романтиком. Нужно быть реалистом. Это касается и того, нужно ли правителю держать данное им слово. Надо, но только если это не идет в разрез с интересами его государства. Государь должен поступать так, как диктуют ему обстоятельства.

Макиавелли считает достижение равновесия между знатью и народом одной из важнейших задач мудрого правителя.

Государь не волен выбирать народ, но волен выбирать знать, ибо его право карать и миловать, приближать или подвергать опале.

Макиавелли оправдывает политика, действующего по обстоятельствам, сохраняющего верность слову, являющего милосердие, но в душе всегда готов к тому, «чтобы переменить направление, если события примут другой оборот или в другую сторону задует ветер фортуны…».

Не раз Макиавелли возвращается к вопросу о войске государя. Любое войско можно отнести, по его мнению, к одной из четырех групп: собственное, наёмное, союзническое и смешанное. Приходит к выводу, что наёмные и союзнические войска опасны для правителя. Собственную армию автор рассматривает «как подлинную основу любого военного предприятия, потому что нельзя иметь более хороших солдат, чем свои».

Исходя из требований своего времени, Макиавелли формулирует важную историческую задачу – создание единого унитарного итальянского государства. По ходу мысли Макиавелли приходит к выводу, что вести народ к построению нового государства может лишь государь. Не конкретно-историческая личность, а нечто отвлеченное, символическое, обладающее определенными качествами.

В вопросе сохранения власти после ее завоевания Макиавелли рассматривает почитание и уважение государя подданными – одним из главных условий сохранения им власти в стране.

Что судьба «повинна» в половине происходящих событий, однако вторую половину он отдает в руки человека.

Советует государю Макиавелли и не быть в политике романтиком. Нужно быть реалистом.