Виктор Черномырдин был одним из премьер-министров Российской Федерации в 2000-х годах. Но запомнился этот человек большей части людей не как мудрый государственный деятель, хотя сделал он действительно немало, а как человек, который постоянно произносил какие-то забавные фразы, над которыми после хохотала вся страна. Черномырдин был не прочь пошутить, даже понимая, что юмор его признают не все. В данном разделе собраны лучшие цитаты Черномырдина.
Мы продолжаем то, что мы уже много наделали.
Я бы не стал увязывать эти вопросы так перпендикулярно.
Не чешите там, где не чешется.
Будем отстаивать это, чтобы этого не допустить.
Всем давать – давалка сломается.
Сегодня ничего, завтра ничего, а потом спохватились — и вчера, оказывается, ничего.
Люди и народ ждать больше не могут. Ибо ждать больше нечего.
В харизме надо родиться.
Ах вы имели? Встаньте те, кто имел.
Я готов и буду объединяться! И со всеми! Нельзя, извините за выражение, всё время врастопырку.
Сейчас историки пытаются преподнести, что в тысяча пятьсот каком-то году что-то там было. Да не было ничего!
Мы свою страну формулируем.
Надо контролировать, кому давать, а кому не давать. Почему мы вдруг решили, что каждый может иметь?
Кого на следующих выборах изберут, мы будем с тем и работать. А кто там нам по сердцу, кто ниже сердца… это уже другой разговор.
Мы! Пойти на какие-то там хотелки, я извиняюсь… Нечего устраивать здесь хочу — не хочу.
Нас никто не может упрекнуть в том, что у нас хорошие помыслы.
Ввяжемся в драку — провалим следующие, да и будущие годы. Кому это нужно? У кого руки чешутся? У кого руки чешутся — чешите в другом месте!
Стоит Чубайсу только рот открыть, ему тут же сразу насуют.
Мы хотели как лучше, а получилось как всегда.
Сейчас любой повод… любой повод, сразу прокремлёвская рука, что к этим рукам привязались? Никакие мы руки никуда не протягиваем, протягиваем только с добром… и с помощью, в том числе и для Украины.
И те из нас, кто выживет, сами потом будут смеяться.
Я ещё раз просто одно: давайте говорить на нормальном языке!
Мы сегодня на таком этапе экономических реформ, что их не очень-то видно.
Я бы не хотел, чтобы я тут кого-то сегодня охаивал там или там не признавал. Это уже дело председателя правительства.
Нельзя запрягать телегу посреди лошади.
Я на Зюганова не могу обижаться. И не обижаюсь. У нас ведь на таких людей не обижаются.
На вопрос, будет ли он участвовать в теневом кабинете: Что я буду в тёмную лезть. Я еще от светлого не отошёл.
Вообще-то успехов немного. Но, главное: есть правительство.
Я с молодых лет… всегда работал первым лицом.
Вот Михаил Михайлович — новый министр финансов. Прошу любить и даже очень любить. Михаил Михайлович готов к любви.
Вряд ли должность определяет или даёт мне какой-то вес. Ну куда же ещё больше нужно человеку, который все уже прошёл. Всё многое знает об этой жизни. Многое знаю. Может, даже лишнее.
Я тоже несу большую нагрузку. И у меня тоже голос сел. А я ведь даже вчера не пил. И другого ничего не делал. Я бы это с удовольствием сделал.
На любом языке я умею говорить со всеми, но этим инструментом стараюсь не пользоваться.
Мне как-то самому неудобно говорить, чем я стал новее. Увидите ещё, подождите, дайте разогреться.
Этот вопрос ни один Черномырдин сам с собой не обсуждал, у меня и прав таких не было.
Вот мы там всё это буровим, я извиняюсь за это слово, Марксом придуманное, этим фантазёром.
И не надо: Черномырдин то, Черномырдин сё. Черномырдин никогда и нигде, а всегда и везде… И всем. И когда надо было, пять лет бессменно, между прочим, а не то, что те.
Эти выборы обернулись для нас тяжелым испытанием. Это никогда больше не должно повториться…
Обвиняют в чём? В коррупции? Кого? Меня? Кто? США? Чего они там вдруг проснулись?
Надо делать то, что нужно нашим людям, а не то, чем мы здесь занимаемся.
Хочу глубоко поблагодарить за выраженное доверие по поводу назначить меня послом на нашего соседского брата Республики Украины.
Я не дипломат. И не собираюсь быть дипломатом. И то, что мы достигли договоренности — абсолютно недипломатическим путем. Абсолютно.
Я не дипломат. И не собираюсь быть дипломатом. И то, что мы достигли договорённости — абсолютно недипломатическим путем. Абсолютно.
Это отрезвило кое-кого, в том числе и там, кого и напугало, далеко не просто.
Посты вице-премьерские в такое время, как наше, — это всё равно, что столб, на котором написано: «Влезешь — убьёт!»
Все те вопросы, которые были поставлены, мы их все соберем в одно место.
Я готов пригласить в состав кабинета всех-всех — и белых, и красных, и пёстрых. Лишь бы у них были идеи. Но они на это только показывают язык и ещё кое-что.
Я не из тех людей, чтобы доводить до мордобоя, я извиняюсь за это слово. И мордобой-то опять не они же бы, не их же! Если бы их бы там навесить — это бы с удовольствием! А те мордобой-то, в мордобое люди же бы участвовали: народ как всегда.
Все его вот высказывания, вот его взбрыкивания там… ещё даже пенсионером меня где-то вот, говорят, меня обозвал. Я не слышал. Но если я пенсионер, то он-то кто? Дед тогда обычный.
Все это так прямолинейно и перпендикулярно, что мне неприятно.
Ну что нам с ним объединять? У него кепка, а я вообще ничего не ношу пока.
Но я не хочу здесь все так, наскоком: сегодня с одним обнялся, завтра с другим, потом опять — и пошло, и поехало.
Зюганов, выступая где-то в воскресенье на каком-то собрании или совещании, он же допустил недопустимое.
Пенсионную реформу делать будем. Там есть где разгуляться.
Заболел, кашляет ещё раз по-всякому. Но президент есть президент.
Наш президент — он уже, по-моему, лет пять или десять денег в глаза не видел. Он даже не знает, какие у нас деньги.
Я не могу это ещё раз, я не знаю и не хочу этого.
Ну, не дай бог нам еще кого-то. Хватит. От этих тошнит от всех. Наших людей, я так понимаю. И Вас тоже, наверное. Я же вижу по глазам, вас же тошнит.
Мы будем проводить иностранную политику иностранными руками.
Где-то мы чего-то там, сзади все чего-то побаиваемся.
Кто мне чего подскажет, тому и сделаю.
Переживём трудности. Мы не такие в России, россияне, чтобы не пережить. И знаем, что и как надо делать.
Курс у нас один — правильный.
Я не сторонник сегодня влезать с распростёртыми объятиями.
Я не тот человек, который живет удовлетворениями.
Ну столько грязи, столько выдумки, столько извращений отдельных политиков. Это не политики, это… Не хочется мне называть, а то сейчас зарыдают сразу.
Да такие люди, да в таком государстве, как Россия, не имеют права плохо жить!
Клинтона целый год долбали за его Монику. У нас таких через одного. Мы ещё им поаплодируем. Но другое дело Конституция. Написано: нельзя к Монике ходить — не ходи! А пошел — отвечай. Если не умеешь. И мы м! доживём. Я имею в виду Конституцию.
Позиция меняется у таких людей, значит, оттого, кто где находится и кто чего какой пост занимает.
Зачем нам куда-то вступать? Нам не надо никуда вступать! Мы обычно уж если начнем куда-то вступать, так обязательно куда-нибудь и наступим!
Депутаты все высказались, чтобы я шел — избирался, точнее.
Если делать — так по-большому!
Ну, кто меня может заменить? Убью сразу… Извините.
Вы думаете, что мне далеко просто. Мне далеко не просто!
И знаю опять, как можно. А зачастую, и как нужно.
Его реакция, она всегда, увидим, будет этот или не будет. Если не будет — значит, такая реакция. Если будет — то никакая реакция.
Есть еще время сохранить лицо. Потом придется сохранять другие части тела.
Впервые за многие годы отмечено сокращение сброса поголовья скота.
Вообще, странно это, ну, просто странно. Я не могу это ещё раз, я не знаю и не хочу этого. Это не значит, что нельзя никого. Ну, наверное, кого-то, может быть, и нужно. Кого-то вводить, кого-то выводить.
Вы там говорили, а нам здесь икалось, но я и к этому отношусь нормально.
Говорят, наш спутник без дела висит. У нас много чего висит без дела, а должно работать!
Если я еврей, чего я буду стесняться? Я, правда, не еврей.
Много говорить не буду, а то опять чего-нибудь скажу.
Надо всем лечь на это и получить то, что мы должны иметь.
Всю теорию коммунизма придумали двое евреев…. Я Маркса с Энгельсом имел.
В нашей жизни не очень просто определить, где найдешь, а где потеряешь. На каком-то этапе потеряешь, а зато завтра приобретешь, и как следует.
И знаю опять, как можно. А зачастую, и как нужно.
Кто говорит, что правительство сидит на мешке с деньгами? Мы мужики и знаем, на чем сидим.
Учителя и врачи хотят есть практически каждый день!
Вас там туда…
Были, есть и будем. Только этим и занимаемся сейчас.
Изменений, чтобы дух захватывало, не будет. Иначе, чтобы кому-то что-то делать, нужно будет у другого взять или отобрать.
Что говорить о Черномырдине и обо мне?
А раньше где были? Когда думать было надо, а не резать сплеча семь раз… А сейчас спохватились, забегали. И все сзади оказались. В самом глубоком смысле. А Черномырдин предупреждал.
Чем мы провинились перед Богом, Аллахом и другими?
Народ пожил — и будет!
А мы еще спорим, проверять их на психику или нет. Проверять всех!
Историческое время выпало на нашу долю. Радуйтесь!
А кто попытается мешать — о них знаем мы в лицо! Правда там не назовёшь это лицом!
У нас ещё есть люди, которые очень плохо живут. Мы это видим, ездим, слышим, читаем.
Никогда этого не бывало, и вот опять!
Худший будет результат. Я это знаю, это была моя работа.
Россия — это континент, и нам нельзя тут нас упрекать в чем-то. А то нас одни отлучают от Европы, вот, и Европа объединяется и ведет там какие-то разговоры. Российско-европейская часть — она больше всей Европы вместе взятая в разы! Чего это нас отлучают?! Европа — это наш дом, между прочим, а не тех, кто это пытается все это создать и нагнетает. Бесполезно это.
К сожалению, мертвыми душами выглядят некоторые наши коллективные члены.
Ну, Черномырдин говорил не всегда так складно. Ну и что? Зато доходчиво. Сказал — и сразу все понимают. Ну, это мой, может быть, стиль. Может я не хочу сказать, что самый правильный, но очень понятный и доходчивый. А это нужно сейчас.
У нас какой-то, где-то мы чего-то там, сзади все чего-то побаиваемся.
Когда замминистра вдруг ни с того ни с сего делает заявление, что вот должны 200 тысяч учителей, врачей сократить. Или у него с головой что-то случилось? Вот что может произойти, если кто-то начнёт размышлять. Другого слова не хочу произносить.
И кто бы сегодня нас ни провоцировал, кто бы нам ни подкидывал какие-то там Ираны, Ираки и еще многое что — не будет никаких. Никаких не будет даже поползновений. Наоборот, вся работа будет строиться для того, чтобы уничтожить то, что накопили за многие годы.
У нас ведь беда не в том, чтобы объединиться, а в том, кто главный.
Говорил, говорю и буду говорить: не станет Черномырдин, не произойдет этого, как бы некоторые ни надеялись.
Как кто-то сказал, аппетит приходит во время беды.
Вы посмотрите — всё имеем, а жить не можем. Ну не можем жить! Никак всё нас тянет на эксперименты. Всё нам что-то надо туда, достать там, где-то, когда-то, устроить кому-то. Почему не себе?! Почему не своему поколению?! Почему этот, как говорится, зародился тот же коммунизм, бродил по Европе, призрак, вернее. Бродил-бродил, у них нигде не зацепился! А у нас — пожалуйста! И вот — уже сколько лет под экспериментом.
У меня приблизительно два сына.
Вообще, странно это, ну просто странно. Я не могу это еще раз, я не знаю и не хочу этого. Это не значит, что нельзя никого. Ну, наверное, кого-то, может быть, и нужно, кого-то вводить, кого-то выводить…
У меня к русскому языку вопросов нет.
Если бы я всё назвал, чем располагаю, да вы бы рыдали здесь!
Какую бы общественную организацию мы ни создавали — получается КПСС.
Вас хоть на попа поставь или в другую позицию — всё равно толку нет.
Я могу работать с Селезневым, но с членами отдельными — я их в упор видеть не могу!
Так будем жить, что нам внуки и правнуки завидовать будут.
Да и я вон в своём седле премьерском — только ветер в ушах.
Когда моя наша страна в таком состоянии — я буду всё делать, я буду всё говорить! Когда я знаю, что это поможет, я не буду держать за спиной!
Сегодня оказался там, завтра окажется ещё в одном месте.
Мы так жить будем, что наши внуки нам завидовать будут.
Сейчас там что-то много стало таких желающих все что-то возбуждать. Все у них возбуждается там. Вдруг тоже проснулись. Возбудились. Пусть возбуждаются. Что касается кредитов — то понимаете, что касается кредитов и механизмов распределения — о чем они здесь? Где? Почему? Что и как они могут знать?
Раньше полстраны работало, а пол не работало, а теперь… всё наоборот.
Наш народ будет жить плохо, но не долго.
Красивых женщин я успеваю только заметить. И ничего больше.
Страна у нас — хватит ей вприпрыжку заниматься прыганьем.
Сегодня мировая система финансовая понимает, что происходит в России, и не очень хочет, чтобы здесь было… ну, я не хочу это слово употреблять, которым я обычно пользуюсь.
Я сейчас скажу и по другим, там не только Зюганов, но и туда ездили Немцов, и не поймешь с чем.
Локомотив экономического роста — это как слон в известном месте.
Реформы в России — это не автомобиль. Захотел — остановился, захотел — вновь сел и поехал! Так не бывает!
С налоговым сюрреализмом надо кончать.
Все говорят, что не довольны итогами приватизации, и я недоволен, и не говорю.
У кого руки чешутся — чешите в другом месте.
Много денег y народа в чулках или носках.
Россия со временем должна стать еврочленом.
Сегодня каждый может спросить: а знаете ли вы, что делать? Я бы не хотел сейчас говорить о причинах, что произошло именно вот в это время. Я не любитель, никогда этим не занимался, это пусть кто-то другой.
Ни то не сделали, ни эту не удовлетворили, ни ту…
Произносить слова мы научились. Теперь бы научиться считать деньги.
Многое знаю. Может, даже лишнее.
Это глупость вообще, но мне знакомая песня.
Не только противодействовать, а будем отстаивать это, чтобы этого не допустить.
Президент показал и еще покажет.
В этот вечер, сильнейшие футболисты страны, были далеки от футбольной мысли.
Мы помним, когда масло было вредно. Только сказали — масла не стало. Потом на яйца нажали так, что их тоже не стало.
Болит душа о внуках и о стране.
Может сбыться. Сбудется, если не будем ничего предпринимать.
Здесь вам не тут.
Лучше быть головой мухи, чем жопой слона.
Не надо умалять свою роль и свою значимость. Это не значит, что нужно раздуваться здесь и, как говорят, тут махать, размахивать кое-чем.
Меня всё жизнь хотят задвинуть. Все пытаются… Задвигал только таких ещё нет.
Принципы, которые были принципиальны, были непринципиальны.
Моя специальность и жизнь проходили в атмосфере нефти и газа.
Правительство поддерживать надо, а мы ему по рукам. По рукам, всё по рукам. Ещё норовим не только по рукам, но ещё куда-то.
Мы надеемся, что у нас не будет запоров на границе.
Вечно у нас в России стоит не то, что нужно.
Правительство — это вам не тот орган, где можно одним только языком!
Мы всегда можем уметь.
Естественные монополии — хребет российской экономики, и этот хребет мы будем беречь, как зеницу ока.
Нельзя думать и не надо даже думать о том, что настанет время, когда будет легче.
Наша непосредственная задача сегодня — определиться, где мы сегодня вместе с вами находимся.
Мы мужики и знаем, на чём сидим.
Черномырдину пришить ничего невозможно.
Правильно или неправильно — это вопрос философский.
Надо же думать, что понимать.
Мы выполнили все пункты от А до Б.
Президент сказал: «Есть контакт!». Будем есть контакт.
Правительство обвиняют в монетаризме. Признаю — грешны, занимаемся. Но плохо.
Нам никто не мешает перевыполнять наши законы.
Вино нам нужно для здоровья. А здоровье нам нужно, чтобы пить водку.
Помогать правительству надо. А мы его по рукам, по рукам, все по рукам. Еще норовим не только по рукам, но еще куда-то. Как говорил Чехов.
Хуже водки лучше нет!
Мы до сих пор пытаемся доить тех, кто и так лежит.
Россия — страна сезонная.
Без меня Мамай по стране прошёл.
Когда трудно, мы всегда протянем… то, что надо.
Вот то, что Украина хочет именно этот вектор и так его перпендикулярно ставит, их порой, действительно, никто не понимает, и в Украине-то не все понимают. Что именно на Запад, а если много есть хорошего на Востоке, почему отсюда-то не взять хорошее. Это же непонятно.
Рельсы мы за шесть лет проложили, теперь дело за локомотивом. И чтобы рулевой был… с головой. Чтобы не вагоны им двигали, а он их тащил.
Нам нет необходимости наступать на те же грабли, что уже были.
Экономике нужен кислород. Как раз наоборот. Это не кислород. Один раз дыхнёшь, а потом только останется дрыгнуть. Ногами.
А вот что касается, доживёт не доживёт — да все мы доживём. Доживём. В какой конфигурации? Должно быть, в хорошей конфигурации. И не надо делать из этого какой-то трагедии.
Любимый отдых — охота. Всегда есть возможность походить, погулять, затаиться, ждать.
Я над афоризмами не размышляю, они у меня сами вылетают.
Ну столько грязи, столько выдумки, столько извращений отдельных политиков! Это не политики, это… Не хочется мне называть, а то сейчас зарыдают сразу.
Представлять Анатолия Борисовича нет необходимости. Все его знают, кто не знает — узнает.
Действуйте, ошибайтесь, а мы поправим, как сказал президент.
Сказано — сделано. Не понял — переспроси. Не понял с первого раза — переспроси ещё раз. Но выполняй. Не можешь — доложи, почему не выполняешь, по какой причине. Другого от вас ничего не требуется.
Правительство — это такой сложный организм, если его постоянно менять, тасовать — только худший будет результат. Я это знаю, это была моя работа.
Корячимся, как негры.
Работающий президент и работающее правительство — так это ж песня может получиться.
Пусть это будет естественный отбор, но ускоренно и заботливо направляемый.
Страна не знает, что ест правительство.
На ноги встанем — на другое ляжем.
И с кого спросить, я вас спрашиваю? Эти там, те тут, а тех до сих пор никто ни разу…
Мы никуда не вступаем, нам нельзя вступать, мы как вступать начнём, так обязательно на что-нибудь наступим.
Мы будем уничтожать наше ядерное оружие вместе с Америкой.
Миссия МВФ уехала, и все сразу в панику — почему, за что? На кого обиделись? Слушайте, они всегда уезжают, и приезжают. Но когда ведётся такая работа в жёстком режиме — они не уедут!
