Цитаты про страх (300 цитат)

Самой большой ошибкой, которую вы можете совершить в своей жизни, является постоянная боязнь ошибаться.

— Когда я сказал отцу, что меня напугало существо в моем шкафу, он дал мне пистолет 45-ого калибра.
— А что он должен был сделать?
— Мне было 9 лет. Он мог просто сказать «Не бойся темноты».
— Шутишь? Её надо бояться!

Я не боюсь исчезнуть. Прежде, чем я родился, меня не было миллиарды и миллиарды лет, и я нисколько от этого не страдал.

Я вас, люди, не понимаю. Если вы любите кого-то, вы боитесь, чтоб он узнал об этом. Но когда оказывается, что вы ему тоже небезразличны, вы жалеете о потерянном времени. А если завтра ваша планета взорвется?

Вам нечего бояться, если вам нечего скрывать.

Дойдя до конца, люди смеются над страхами, мучившими их в начале.

Всю жизнь я страшно боюсь глупых. Особенно баб. Никогда не знаешь, как с ними разговаривать, не скатываясь на их уровень

— Вы не особенно боитесь.
— Вы не особо пугаете.

Страх — не порок. Он раскрывает тебе твои же слабости. Познав их, человек становится не только сильнее, но и добрее.

Никогда не давай страху поражения удержать тебя от игры.

Главное – нельзя бояться, что ничего не выйдет.

Визиты к дантисту! Как я люблю их… откладывать.

Самый главный страх любого человека — страх смерти, именно за него цепляются все остальные страхи.

Внутренней пустоты не бывает. Обычно за такой пустотой стоит обида, боль, горечь, разочарование, досада, страх, одиночество, тоска, что-то очень-очень болезненное. Чувство внутренней пустоты является неким наркотиком, естественным внутренним каким-то препаратом, который спасает человека от разрушения и безумия. Это потрясающе, что наш организм, наша психика помогает человеку выжить.

Насколько человек побеждает страх, настолько он человек!

Весь секрет существования заключается в избавлении от страхов. Не бойся того, что с тобой будет, твоё будущее от этого не изменится, зато настоящее станет спокойным.

Я не расист, но темноты боюсь!

Мы надеемся приблизительно, зато боимся точно.

Страх ослабляет человека и отдаёт его на растерзание болезням.

Я волновался от страха, Как на верёвке рубаха.

Я скажу вам, что значит для меня свобода. Это отсутствие страха.

Есть два рычага, которыми можно двигать людей, — страх и личный интерес.

О, сколько талантов похоронил страх перед общественным мнением!

С толпою приближенных, Со свитой стражей конных На вороных конях, Объезд краев исконных Свершал великий шах. «Будь славен, шах великий», Кругом кричал народ, И лезли все вперед, Чтоб пасть перед владыкой, Один дервиш убогий На всех не походил. Сидел он у дороги, Безмолвие хранил. И самый именитый Придворный блюдолиз Вдруг, отделясь от свиты, Над стариком навис: «Коль ты, молчальник кроткий, Безмолвствовать привык, Так выдерут из глотки Ненужный твой язык!» И шах — правитель строгий — Остановил коня: «Ты почему, убогий, Не падаешь мне в ноги, Приветствуя меня!» Дервиш ответил внятно: «Мой шах, ты знаешь сам — Случалось попадать нам Под власть к твоим врагам. И вся толпа, бывало, Нимало не скорбя, Твоих врагов встречала Не хуже, чем тебя. Тебя я не в гордыне Молчанием встречал, Безмолвствовавший ныне, Я и тогда молчал. Любовь не расцветает Там, где таится страх,Она не на устах, А в сердце обитает. И если только силой Ты в силах управлять, Казни меня, не милуй, Ты властен убивать!» Но шах, смягчившись, прежде, Чем кликнуть палача, Дал нищему одежды Со своего плеча. Придворных озадачил, Когда он не льстеца, — Молчальника назначил Советником дворца. С тех пор судил и правил Добром великий шах.Народ владыку славил, Но славил не за страх. Шах до скончанья века Благословлял тот час, Когда он Человека Себе на счастье спас. И думал шах в смущеньи: «Ни раб, ни аксакал, Сей нищий уваженье Мне под ноги постлал». И понял шах великий, Что мерят лишь рабыДостоинства владыки Покорностью толпы.

Есть два вида страха: одного ты стыдишься, а ко второму стоит прислушаться.

Я очень ленивая, но когда у меня есть работа, я собираюсь, потому что я очень боюсь провалов. В общем, все из-за страха.

Нельзя бояться, когда работаешь, иначе ничего не получится.

Если хочешь ничего не бояться, помни, что бояться можно всего.

Люди часто говорят, что «жизнь полна выбора», но никто не говорит про страх.

Всегда называй вещи своими именами. Страх перед именем усиливает страх перед тем, кто его носит.

Выражение «Я боюсь себе даже представить» — в корне неверно. Ведь люди боятся, потому что представляют.

Действительно, кого бояться? Разве что только серийных убийц, маньяков, каннибалов и тех, кто пинает щеночков.

Смотря на надпись «Увидимся в аду Шелдон»:
Самое страшное в этой надписи — пропущенная запятая.

Может ты просто боишься, что однажды кто-то действительно захочет быть с тобой… просто быть…

— Барон, дорогой мой, во всём есть и хорошая сторона. Во всяком случае, город перестанет смеяться над вами.
— Жаль! Я не боялся казаться смешным. Это не каждый может себе позволить.

Я боялась потерять себя, привязавшись к кому-то. Так и случилось.

Я живу в постоянном страхе, что меня поймут правильно.

Страх — как огонь. Так говорил один тренер по боксу. Если уметь обращаться с огнём, то можно согреться и приготовить пищу, а во тьме сможешь осветить себе путь. Но если ты однажды потеряешь над ним контроль, он обожжёт тебя, а может и убить. Страх может быть как твоим врагом, так и союзником.

— Ты можешь пойти лёгким путём и сделать резекцию потому что ты боишься, что если ты попробуешь справиться сама и у тебя не получится, винить придётся опять же себя. Позволь открыть тебе суровую правду жизни: жить вообще страшно. Привыкай. Чудес не бывает. Всё зависит только от тебя. Так что подними свою задницу, выйди из палаты и начни заниматься спортом.
— А вдруг будет слишком трудно?
— В этой жизни всё стоящее даётся очень нелегко.

За радости любовных ощущений
Однажды острой болью заплатив,
Мы так боимся новых увлечений,
Что носим на душе презерватив.

На всю жизнь возьмите себе привычку делать то, чего боитесь. Если вы сделаете то, чего страшитесь, ваш страх наверняка умрет.

Я так боюсь потерять то, что люблю, что запрещаю себе любить.

Я шёл на экзамен, и сердце моё металось по организму в поисках кратчайшего пути в пятки.

— Хорошо котам, вы не боитесь темноты
— А чего её бояться?
— Ну как же? В темноте всё кажется таким страшным…
— Так ты чего боишься, темноты или того, что у тебя в голове?

— Из чего твой панцирь, черепаха? — Я спросил и получил ответ: — Он из пережитого мной страха И брони надежней в мире нет.

Кто в страхе живет, тот и гибнет от страха.

Если твоя мечта не пугает тебя, значит она не достаточно великая, так что мечтай настолько смело, насколько это возможно.

Столько же создать может слово, сколько разрушить страх.

За радости любовных ощущений Однажды острой болью заплатив, Мы так боимся новых увлечений, Что носим на душе презерватив.

Пусть меня лучше растопчут толпы детей, чем я прикоснусь к пауку.

Все религии основаны на страхе многих и ловкости нескольких.

Это же фантастика – по сути, мы живем в мире, населенном онемевшими аутистами. Как вообще таким существам удалось выжить?

Лучше ужасный конец, чем ужас без конца.

Мертвым быть — ничуть не страшно, умирать — куда страшней.

Хорошо, я умираю тяжело, но я не боюсь умирать.

Я боюсь собственно страха. Боюсь начать принимать решения из страха. Это очень распространено в кино, здесь многие работают без остановки, потому что боятся: сделай они паузу, их больше не пригласят. Они снимаются в проходных экшнах, потому что боятся, что других ролей не будет. Я тоже боялась: что не смогу поддерживать свою семью, что не буду нравиться людям… Это ведь так прекрасно – найти место, в котором чувствуешь себя в безопасности. И страшно его потерять. Но мне, слава богу, уже не 20. Я точно знаю: безопасное место нельзя найти – его можно только построить. И больше не намерена бояться и жить по принципу: больше денег, больше успеха. В какой-то момент понимаешь: лучше быть третьим, а не первым. Мне не нужно еще денег и всей той зависти, которую они приносят. Я не хочу быть Томом Крузом. Нет ничего плохого в самом Томе Крузе – он красив и талантлив и по-настоящему успешен. Но мне им быть не нужно.

Откройтесь своему самому сильному страху; после того как страх теряет свою власть над вами, боязнь свободы уменьшается и исчезает. Ты свободен.

Мы отделили жизнь от смерти и заполнили промежуток между ними страхом. Однако жизни без смерти не существует.

К слову, бойтесь Таджикистана. Это очень упертые ребята, которые умеют вкалывать. Если они наладят образование, вы все останетесь на улице.

И это геймплей строящейся на куче рандомных… *в игре за окном пробегает неизвестная тень, вздыхает от ужаса* УАААААХ! На самом деле я о**ел от того, насколько квадратная у меня тень на ультрах, но ладно.

Я абсолютно ничего не боюсь, иначе я бы не стал президентом.

Не нужно никого стесняться, а нужно смело ввязываться в драку.

Страх не должен сбивать нас с дороги, которая простирается перед нами.

— А вдруг лёд треснет?
— А тебе сейчас не всё равно?

— Желание верить, что люди добры, не делает это правдой.
— Страх верить не делает это ложью.

Последнее время я много думаю о том, что иногда надо рисковать. <…> Главное преодолеть свой страх. Потому что каждый раз, когда ты рискуешь, чем бы это не закончилось, всё равно ты рад, что ты рискнул.

Нельзя заставить людей любить тебя, но можно заставить бояться!

Боишься — не говори, сказал — не бойся…

Нет ничего приятнее исчезающего страха.

Знаете, что хуже страха сказать правду? Страх узнать ее.

— Руди, я хотел сказать…
— Я знаю. Я понял: бояться — глупо.

В минуты всепоглощающего страха человек способен возлюбить каждого, кто разделит с ним этот страх. Достаточно быть рядом. Кто бы это не был.

Что, если мы родные души? — спросил я себя мысленно, пока она плакала. — Что, если мы всю жизнь искали именно друг друга? Мы соприкоснулись, ощутили на момент, какой может быть земная любовь, и что, теперь из-за моих страхов мы расстанемся и никогда больше не увидим друг друга? И мне придется до конца дней своих искать ту, что я уже однажды нашел, но испугался и не сумел полюбить?

Страх — ещё один повод идти вперёд.

К черту собаку, бойтесь детей!

Хочешь стать воином — избавься от страха.

Он тоже боялся. Но и понимал, что если они не сделают этот шаг вместе, то дальше им придётся идти в одиночестве. До конца жизни, потому что ничего подобного с ними уже никогда не произойдёт, а на меньшее они не соглясятся…

Ты ходишь к проституткам не из цинизма, о нет, – ты идешь к ним из страха перед любовью. Они занимаются с тобой сексом, ровно ничего не чувствуя, доставляют наслаждение, не причиняя душевной боли.

Вы ж посинели все уже как удавленники от вашей ржачки. Вам хочется смеяться. Вам смешно. Вы смеётесь везде, всегда, надо всем. Вы ещё в зал не вошли, а уже хари свои ржать приготовили. Вам смешно абсолютно всё: жизнь, смерть, цунами, землетрясение. А вы ржёте. Полстраны замёрзло, ха-ха-ха, милиционер-убийца – ха-ха-ха, пять миллионов детей без призора – ха-ха-ха. А почему смеётесь, почему вот это ха-ха-ха? А потому что когда серьёзно – вам страшно!

Смешон орущий в ярости, но страшен молчащий в обиде.

Людей портит не власть, а страх. Тех, кто имеет власть, портит страх её потерять, а тех, кто подчиняется власти, портит страх перед властью.

Если бы в мире не было случайных явлений, причины которых неизвестны, то исчезли бы страх и надежда, а если бы они исчезли, то не было бы совершенно порядка ни в делах человеческих, ни в делах законности, ни в политике, потому что если бы не страх и надежда, то никто не приобретал бы ничего на завтрашний день, подчиненный бы не повиновался бы своему повелителю, а повелитель не заботился бы о своих подчиненных, и никто не делал бы добро другому, и не слушались бы Аллаха, и не совершали бы благодеяния, потому что тот, кто знает о том, что неизбежно будет завтра, и будет усиленно добиваться того, чем он не воспользуется, глупый болтун.

Я никого не боюсь! Я ни на кого не работаю! Меня никто ничего не может лишить! У меня нет начальства! Я боюсь жить в том обществе, в котором мы живем сейчас.

— Слушай, считай меня своим личным джином, конечно, без волшебных способностей. Скажи, чего желает твое сердце? — Научишь меня водить? — Этого джин не ожидал. Но несмотря на то, что мысль посадить подростка, которому нечего терять в две тысячи килограммовый автомобиль со мной внутри, до чертиков пугает… слушаю и повинуюсь.

Мы не были в опасности. Мы видели монстров, но их там никогда и не было. Рейвен боялась, но не признавала этого, и страх начал искать выход наружу. Как только ты признала свой страх, ты вернула свои силы.

Пржевальский завидовал брату, и очень боялся двух вещей: того, что Циолковский может прославиться и бабая.

— Мыши! Мыши! — Не надо их бояться. Их надо напугать. — Правильно. Я слышал, что мыши не любят серьёзной музыки и от этого разбегутся.

— Ты дезертир? — Вроде того. Я бежал от войны. Вот и всё. — Почему? — Почему? Ну… Я… Было много причин. В основном страх. — Я нашёл тебя полумёртвым. Ты в одиночку переходил пустыню. И ты говоришь про страх? — Это был другой страх… Почему ты помогаешь мне? — Бог соединил наши пути. Такова его воля.

— Чего ты боишься больше всего? — Горячей йоги. А ты? — Увидеть тебя за йогой.

Бояться — это нормально.

Забавно, что стоит только пригрозить кому-то смертью, то у всех начинает подгорать.

— Ты… Ты все ещё боишься их? — Боялась. Раньше. Мне все ещё не нравятся звуки, которые они издают, но я больше не боюсь их. Мне только жалко их. — Тебе жаль их? Почему? — Потому что они выглядят такими печальными. Разве тебе так не кажется? — Мда. Они такие.

Тебе страшно. Я это полностью понимаю. Я бы на твоём месте был в ужасе. Но страх не даст тебе скорости, понятно? Ничто порождённое страхом не делается эффективно, уж поверь мне.

— Ты пугаешь меня — Не только тебя.

Боязнь делать комплименты — страх, свойственный для низкорангового самца.

Страх — это когда ложь представляется реальностью.

— Чего ты боишься: врачей или того, что они найдут? — Ничего они не найдут, они будут шпынять меня за диету и сидячий образ жизни, а для этого у меня есть ты.

Я словно пережил фильм Хичкока.

— Да, рыцарь, я жажду смерти, но и боюсь ее. — Почему? Что тебе терять, кроме страданий? — Мою душу.

– Тебя, шалуна, все знают на пограничье, – улыбнулся маг. – Не в лицо, так по описанию. Помню, лет двадцать назад отменный был скандал, когда ты с тремя такими же оболтусами перец уворовал. – Взаймы взял, – затосковал гном. – Мы же представились, попросили, все честь честью. – Да ясно, что взаймы, – согласился маг. – Мне. А того мужичка, возницу, убедить было потруднее. Четыре гнома при секирах, ночью, на узкой тропочке просят маленькую плошку перца – то еще зрелище. – Маг мечтательно улыбнулся вновь. – У него пес и то заикался!

Только одно делает исполнение мечты невозможным — это страх неудачи.

Терпеть — страшно, но уйти было еще страшнее.

Многие люди боятся смерти и темноты по одной причине — они страшатся неизвестности.

Я никого не боюсь! Только себя иногда…

Изменения – это всегда страшно. Но никто не изменит за вас вашу жизнь. Вы понимаете, какой должны сделать выбор, но несмотря на страх, движетесь вперед. Это главное правило успеха.

Мы не осмеливаемся на многие вещи, потому что они тяжелые, но тяжелые, потому что мы не осмеливаемся сделать их.

Выходит, больше всего на свете ты боишься страха. Это похвально!

Я боялся, что уже никогда не полюблю, теперь боюсь, что влюбился навсегда. В девушку, которую ещё даже не поцеловал!

На самом деле, мы боимся не смерти. Мы боимся, что никто не заметит нашего отсутствия, что мы исчезнем, не оставив следа.

Смысл не в том, чтобы стать бесстрашным. Это невозможно. Смысл в том, чтобы научиться контролировать свой страх и стать свободным от него.

Страх всегда притягивает именно то, чего ты боишься. А если ты ничего не боишься, ты становишься невидим. Лучшая маскировка – это безразличие.

Знаешь, чего я боюсь? Жить в подвешенном состоянии, постоянно ждать и чувствовать, что схожу с ума. Прожигать настоящее в ожидании будущего, хотя оно, когда наступит, станет всего лишь еще одним настоящим, бороться с которым я не умею.

– Какая дорога правильная, отче? – спросил он наконец. – Как распознать ее среди других дорог?
– Если движешься в том направлении, в котором твой страх растет, ты на правильном пути.

Я хочу, чтобы ты перестал искать что-то вне себя и прислушался к тому, что у тебя внутри. Люди боятся того, что внутри, а это единственное место, где они могут найти то, что им нужно.

Сколько же мы теряем из-за того, что боимся потерять.

Сделай первый шаг и ты поймешь, что не все так страшно.

Я боялся, что однажды эту коробку откроют, и весь мир узнает его историю. Мне часто кажется, что я принял неверное решение. Страх и суждения охватывают меня и не дают уснуть ночи напролёт. Наверное, я хотел, чтобы Дан И все узнала. Даже если весь мир отвернётся от меня, Дан И останется. Возьмёт меня за руку и посмотрит с любовью в глаза.

— Корбен, Корбен, У меня нет огня! Корбен! И спичек нет! Может у тебя есть!? А!? Я бросил курить, это ужасно, верно!? Святой Отец, Вы курите!? Нам ведь нужно немного огня! Нет!? Нет! Мы все умрем! — Замрите!

— Мне этот человек известен под именем — Председатель. — Это он любит – председательствовать. — Вы мне кажетесь наиболее мужественным среди всех этих людей. Помогите мне. — Ваше Высочество, здесь Вам никто ничего не скажет. Ноо… — Говорите, говорите… — В Кенсингтонской тюрьме сидит человек по имени, которого я не знаю. Он приговорён к смертной казни. Может быть он… Хотя я на его месте не рискнул бы.

Страх и вина — это сёстры.

А бывает такая пустота, такой вакуум, от которого кровь леднеет, который хуже смерти, хотя ты предпочитаешь его, раз не кончаешь с собой: я столкнулась с этим пять лет тому назад и по сей день испытываю ужас. Раз люди кончают самоубийством… значит, существует нечто, что хуже смерти. Поэтому-то и пробирает до костей, когда читаешь о самоубийстве: страшен не тощий труп, болтающийся на оконной решетке, а то, что происходило в сердце за мгновение до этого.

Каждый год в тебе что-то умирает, когда с деревьев опадают листья, а их голые ветки беззащитно качаются на ветру в холодном зимнем свете. Но ты знаешь, что весна обязательно придёт, так же как ты уверен, замёрзшая река снова освободится ото льда. Но когда холодные дожди лили не переставая и убивали весну, казалось будто ни за что загублена молодая жизнь. Впрочем, в те дни весна в конце концов всегда наступала, но было страшно, что она могла и не прийти…

Я останусь с ней. Не хочу, чтобы она боялась.

— Я боюсь. — Чего? — Потерять тебя. Что ты уйдешь из моей жизни. Мысли, что наступит время, когда я больше не услышу твой голос, а ты мой.

Я впервые так боюсь одиночества!

— Нельзя повернуть время вспять. — Со всем к вам уважением, я не могу забыть об этом, как вы. — Ломан, у меня бывало также и были законные убийства, но убийства — все равно убийства. — Это другое, вы белый коп. В среднем, сколько белых вы сажаете? — Не знаю, не считал. — Людей моего цвета, мы ловим в восемь раз чаще, чем людей вашего. — Насколько я помню, мы ловим преступников, а не карандаши. — Сэр, если вы достанете из коробки карандаш любого цвета — это ожидаемо. Если я достану черный, то я крыса, я продался. Это мой район. Им кажется, что я решил играть против своих. — Ломан, теперь мы для тебя свои. Что касается тебя — касается всех нас. А если черный парень косо на тебя глянет, когда ты его арестовываешь — какая разница? — Это я переживу. Я не могу видеть ребят, которые кидаются в рассыпную в страхе, что полицейский их застрелит. Их так приучили. Нет, кто-то должен им доказать, что хороший коп не исключение из правил.

— У каждого — свой скелет в шкафу, как говорится. Поверь моему опыту, Харли, он может загнать тебя в гроб из страха и стыда. Но после того, как ты меня раскрыла, я освободился. Да, мне стыдно, меня, наверное, уволят, а больше у меня забирать нечего. И это вдохновляет меня делать то, что я всегда хотел, быть тем, кем всегда хотел. — Тогда не буду мешать. — Я серьезно, Харли. Правда ранит, но и исцеляет. Смотрю я на тебя, а ведь ты носишь в себе весь этот гнев, напряжение и страх… Твой скелет в шкафу тебя отравил. Но ничего, скоро я тебя исцелю.

— Это как непреодолимая сила, приближающаяся с каждым вздохом. — Я хорошо знаю это чувство. Я с ним долго жила. — Шталь? — И Рэмзи. И другие, до них, кто пытался меня запугать, чтобы я совершила ошибку, ждали, когда я ослаблю бдительность. Иногда мне тоже хотелось убежать. — Что тебя здесь держит? — Я не позволю им победить. — Что-то в тебе есть, детектив Сантос. Ты одна такая. — Ты мог бы уйти. Что тебя держит? Ты сильнее, чем думаешь, Коул. Ты сделал выбор, когда дал мне зацепку в кафе «Санрайс». Ты искал справедливости для напарника и я хочу сделать все, как надо. Но одна я не справлюсь. — Хорошо, если тебе все еще нужна моя помощь. Я дам показания. — Они могут не пойти на сделку. — Это уже не важно. От Джордана Рэмзи не существует иммунитета, но это не значит, что нужно позволить ему победить.

Чтобы освободиться от Шталя — надо прекратить охоту за его призраком.

Когда люди боятся, они делают ошибки.

Море нечистых рас на востоке отрицает нас уже одним фактом своего существования. <…> Вы хвалились построить новую жизнь, а что у вас было в руках, кроме смерти? Но ведь смертью-то, смертью жизнь не построишь? Неужели вы все так глупы, что не поняли даже этого? Смерть, страх, ненависть — ведь все это величины отрицающие, негативные. Они хороши для разрушения, а не для стройки. Чтобы строить жизнь, самую убогую, нужно прежде всего любить ее, а вы ведь ее только боитесь. Вот поэтому-то и выходит так там, где действует ваш кулак в лайковой перчатке. И еще вот это: оглушить, ударить, разрушить, забить, убить, уничтожить! Там вы сильны, могучи, изобретательны и даже прозорливы. Вы гениальны в отношении всего, что касается боли и страдания, но там, где в свои права вступает настоящая жизнь, а не ее голое отрицание, там вы неразумны, как людоеды с Сандвичевых островов. Везде, где из тьмы пробуждается и вырастает светлый человеческий разум, он убивает вас, как солнечный свет плесень. Ваш собственный разум!

Мы сделали свою жизнь такой комфортной, что нам приходится строить огромные аттракционы, чтобы напоминать себе, что такое «наложить в штаны от страха».

Когда зуб нужно вырвать другому, а не тебе, всегда не страшно.

Твоя самая большая ошибка в том, что ты боишься ошибиться.

— Мы направляемся к морю, ты там никогда не был.
— Кажется, я уже не хочу…
— Тебе в раю не о чем будет говорить.
— Да знаю, я хочу на море, но мне страшновато…
— Знаешь что? Бояться глупо.

Люди боятся смерти по той же причине, по которой дети боятся темноты, потому что они не знают, в чём тут дело.

Я вечно боялся не того, чего надо было бояться, и вечно не боялся того, чего бояться следовало. А раз так, то стоило ли вообще бояться?

Мы боимся того, чего не понимаем.

Не надо ни о чем думать, не надо ничего бояться и выражения тоже подбирать не надо!

Страх овладевает нами в тот момент, когда мы поддаемся ему.

— Ты никогда ничего не боишься.
— Я уже ничего не боюсь. Это не одно и то же.

Легко быть смелым, когда это не твои страхи.

Страх перед любовью возникает после того, как ты на собственном опыте узнаешь, что томящей тревоги и пронзительной грусти в любви все таки больше, чем радости

— Если бы я тогда встретил тебя, я бы не решился подойти. Ты была противоположностью мне: ты что-то делала, у тебя куча друзей! Ты пела в рок-группе, получала от жизни удовольствие. Ты ничего не боялась!
— Ты думаешь, что я ничего не боюсь?! Ты ошибаешься, я много чего боюсь…
— Я тоже боюсь… Давай бояться вместе?

Храбрость — это то, что делаешь несмотря на страх.

Меня тревожит необходимость ждать. Мой страх заключается не в том, что я боюсь не дождаться желаемого. Страшит то, что я могу получить не то, что жду.

— Слушай, бывают у тебя дни, когда ты на стенку лезешь?
— Тоска, что ли?
— Нет, – сказала она медленно. – Тоска бывает, когда ты толстеешь или когда слишком долго идёт дождь. Ты грустный – и всё. А когда на стенку лезешь – это значит, что ты уже дошёл. Тебе страшно, ты весь в поту от страха, а чего боишься – сам не знаешь. Боишься, что произойдет что-то ужасное, но не знаешь, что именно.

Вы не хуже меня знаете, как управлять толпой. Если толпу нельзя запугать, толпе надо во что-то верить.

Не тратьте попусту жизнь на сомнения и страхи.

Страх ранит глубже, чем меч.

Страховые агенты — это больные извращённые люди, наживающиеся на ваших страхах.

Злость, ненависть, насилие — это все просто страх.. Страх, а вовсе не деньги — корень всех зол…

Знаешь что, — сказала Эдди, кладя руку на плечо Харриет. — Давай не будем забегать вперед. Знаешь, о чем Томас Джефферсон писал в своем письме Джону Адамсу, будучи уже стариком? О том, что большинства вещей, которых он боялся в жизни больше всего, так и не произошло. «Какую высокую цену я заплатил за несчастья, которые так и не случились со мной». Или что-то в этом роде.

Всепоглощающий генерализованный страх ведёт к тому, что мозговой базис, на котором должна бы осуществляться наша интеллектуальная деятельность, изменяется везде — или почти везде. Зоны мозга, группы нервных клеток не могут включаться в мыслительную деятельность. Человек лишается творческой мысли — этого прекраснейшего из своих достижений.

— Да уж, не знаю чего я так боюсь, понимая, что умираю. Я попаду в рай. — Ты действительно в это веришь? — Я же сказал, Люцифер, я ни о чем не жалею. — Да, но это было до того, как ты убил Шарлотту Ричардс. — Нет-нет, это вышло случайно. — Спусковой крючок нажал ты. Ты отнял у нее жизнь. Ты выбрал убить ее. В глубине души ты понимаешь, что ты чудовище. И что тебе место в аду, где ты будешь пытать себя этой правдой целую вечность. Ведь, чтобы ты ни говорил — от своих поступков не убежишь. От того, кто ты на самом деле.

— Тебе трудно будет понять, но… недавно я прошел через ад. Буквально и образно говоря. Настоящая пытка, воплотились все мои страхи. — Люцифер, это я чуть не умерла. — Да, я знаю. Именно об этом я и говорю.

Ей просто страшно. Она хочет видеться с внуком и делать вид, что все как раньше? Она хочет верить, что дочь была счастлива в браке? Это гораздо лучше, чем понимать, что она не спасла ее. И пока она прячет голову в песок, а вы не хотите давать показания, человек, который нас изнасиловал — все еще свободен, успешен, счастлив. Знает, что сделал это дважды, да бог знает сколько раз, и не попался. Сколько женщин, Кэтрин, сколько жизней вы позволите ему разбить?

— Мастер Брюс, чего вы боитесь? — Змей? — Нет. — Клоунов? — Нет. Быть вдали от семьи. — Нет! Теперь змей-клоунов. Ты подсказал мне эту идею.

Покуда тебя не убили, страшиться нечего, ну, а убили, так какие уж тут страхи.

— Нептун? Эй, Нептун, мне бы не помешала помощь, чувак! — Знаешь, было бы круто, если бы ты сам подошёл сюда… Да, точно — я охраняю этот «сектор»! Никто не пройдёт! — Что за чушь ты несёшь?! Здесь незачем кого-либо удерживать! — Удерживать! Точно! Тебя понял! — Я знаю, ты боишься воды, но ты должен… [Нептун подстрелил Дью в воздухе.] — Видишь? Я помог! Теперь ты доволен? И да — я не боюсь воды! И вообще не имею понятия, что ты подразумевал под этим! — Твою ж мать, НЕПТУН!!! — Ладно, ладно! Просто вылезай из воды!

— Позволь спросить, Янг. Почему ты всё ещё не опробовала протез? — А ведь и правда! Любое устройство Атласа в наших краях — большая редкость. Не говоря уже о затраченных средствах на его доставку. Тебе не кажется, что это тонкий намёк от всех тех людей, кто желает тебе скорейшего возвращения в строй? — Ну… я боюсь. Все хотят видеть, как я прихожу в норму. Я ценю это, но… вот это [обрубленная рука] сейчас моя норма. Мне просто нужно время, чтобы прийти в себя. — Норма будет такой, какую ты сама выберешь для себя. — Что ты хочешь этим сказать? Чтобы я принимала всё так, будто ничего не произошло? Я потеряла часть себя. Навсегда. И этого не исправить.

Я хочу стать сильной. Хочу быть могущественной. Чтобы все меня боялись.

— Тот страх, о котором мы говорили… Чтобы подавить его — нужен опыт. Ведь ты заранее почувствовал, кто я, какое мое хобби?.. — Да. — Значит, тогда ты пострадал отнюдь не по неведению, а из-за отсутствия привычки доверять инстинкту? — Пожалуй, так. — Но теперь ты умнее.

Когда над тобой только и делают, что смеются, начинаешь всего бояться. Не можешь ничего сказать, даже зная, что родным тяжело с тобой из-за этого. Перед глазами всё темнеет, горло перехватывает, душа и слова умирают.

— Ты знаешь Секстину Аквафину? — Да, ну… В смысле я с ней работаю. — Она такая крутая! Её музыка делает меня сильнее! Я чувствую, что способна на всё. — И тебя это не оскорбляет? Например она говорит «Молюсь я богу, чтобы у плода была душа, чтобы ему было больно, когда раздавлю его как клопа!» — Это шутка. Неужели не понятно, что это шутка? — Ну конечно же… — Думаешь она на самом деле хочет стрелять в свой зародыш? — Нет, я понимаю. — Делать аборт страшно. Протестующие на улице, приходится слушать сердцебиение и всё такое, а когда об этом шутишь, это уже не так страшно, понимаешь? — Да…

— Ничего, если я скажу, что… мне… страшно? — Глупо, если бы не было. А я слышал, что ты гений.

— А кому вообще по силам зашвырнуть Халка в небо? — Никому. Что уже пугает. — Оказаться под Халком — вот это реально страшно.

— Я долгое время гонюсь за тем, чего не хватает. То, что касается меня. Возможно, я очень близок к тому, чтобы найти это, но… но я откладываю. Я не могу сделать то, что должен. Похоже, я боюсь того, что найду. — Человек боится того, что не знает. То, что ты найдешь, касается тебя. Насколько это может быть плохим? — Не знаю. Может быть, есть прошлое, которого я буду стыдится. Может это большие ошибки. То, о чем я буду сожалеть. Или то, о чем хотел бы забыть. — Ошибки… Все совершают ошибки. Мы, научившись жить с ними, вырастаем внутри. — И со взрослением превращаемся в других людей, да? И я, если заполню пробелы в своей голове, может стану другим? — Послушай, что бы ты не сделал, я уверена, что у тебя была веская на то причина. Предположим, что ты совершил нечто ужасное. У тебя есть совесть, которая будет пытаться исправить это. Ты говоришь, что есть то, чего не хватает. То, что потеряно. Мысли об этом уже причиняют тебе боль. Так что не бойся. Иди и стань целым.

— Ты боишься темноты? — Да, очень боюсь. Да еще и ты здесь. Так страшно, будто умру!

Адем, я говорю, что решу это дело. А ты тут молитвы по ним читаешь, будто они уже умерли.

— На этом опасном пути, на который встала, чтобы защитить близких… на котором я проявила смелость, случалось и так, что я продолжала путь, не зная конца. Но теперь я очень боюсь. — Умные люди боятся. Бояться не стыдно. Но, если вы помните, мы должны победить.

— Если издалека посмотришь, даже не подумаешь, что может так любить близких… — Узнав, полюбил бы меня. — Давай без этих! Я тебя совсем не люблю. Удивлен просто. — Конечно удивишься. Это тоже дорога. Хоть конец известен, человек узнает того, кто рядом. Я раньше совсем не был таким. Не боялся ни за свою жизнь, ни за чужую. До того как родилась дочь.

Если эти люди боятся его, когда он есть, то будут ненавидеть, когда его не станет.

Я испугался. Вправду испугался. Но я смотрю на это с хорошей стороны. Страх может пойти мне на пользу. Смотрю: Кровообращение может ускорится. Ускорилось? Да-а, ускорилось. Я рад тому, что пережил. Я рад? Рад. Но смотрю на это и с плохой стороны. Я попал в ловушку. Смотрю: Стал чьим-то рабом. Стал? Стал, стал. Теперь мы жертвы судьбы, месье.

— Мне страшно. — Всем бывает страшно. — Нет. Мой страх бесконечен.

Всё и все, кого любим мы, есть наша мука, — чего стоит один этот вечный страх потери любимого!

— Застенчивая девушка. — Более чем. Боязливая. — И чего же она боялась? — Думаю, жизни.

— Обязательно быть таким серьезным? — Приходится. Я чуть не задохнулся в детстве, когда ел рыбу. Всегда расстраиваюсь, когда её вижу. — Типичное проявление посттравматического стрессового расстройства. — Говори по-человечески. — Например, человек совершает преступление, потому что сам болен, подвержен приступам посттравматического стрессового расстройства. Американский серийный убийца ВТК был ветераном. Пережитое в плену во время войны, превратило его в монстра. «Убийца-клоун» Джон Грейси подвергался в детстве домогательствам со стороны соседа. Его целью были дети, и он переносил свои страдания на них. Бразильская дьяволица Баласа, прозванная «убийцей бабушек», убивала пожилых женщин из ненависти к своей матери. Это всё результат страданий. — Им не стоило убивать людей. — Поначалу тебя пугает рыбная кость. Затем на тебя наводит ужас кусочек рыбы. Потом и миска риса страшной покажется. Значит, страх может расти.

Вся наша жизнь проходит в страхе. Йоппи всегда говорит: «Боюсь за что-нибудь браться – а вдруг это запрещено?»

Высотобоязнь — этот как морская болезнь. Против нее лекарств нет.

— Я знаю, как проникнуть в замок. — Кажется, у него есть план. — И ты пойдешь первым! — Да! … Я? — Ну да! — Я-я-я-я… Я её оттуда выведу! — Вот именно. — Ну ладно, только ради Дороти. Я их всех на кусочки разорву, кто бы это ни был — ведьма или её люди! Даже если я погибну, всё равно я туда пойду… Я только хочу, чтобы вы выполнили мою просьбу… — Какую? — Отговорите меня!

Страх перед человеческими существами (индивидуальный или групповой) во многом управляет нашей общественной жизнью, однако религию порождает страх перед природой.

Не думаю, что идея бессмертия вообще возникла бы, если бы мы не боялись смерти.

Можем ли мы уничтожить коррупцию? Наверное, нет. Но могу ли я вселить в людей страх и заставить их подумать, прежде чем красть у моего города? Безусловно. Это и является моей главной задачей.

Ад вы несете в себе. Вы старше меня и тешите себя надеждой, что знаете людей. А ведь познать нам дано только самого себя. Если много лет назад вы предали девушку из-за денег, не надо думать, что сегодня люди предадут из-за денег вас. Вы мерите всех на свою мерку. Что ж, это естественно. Причина, которая пробуждает в нас страх, спрятана в нашем сердце, гнездится в наших грехах; поймите это, и тогда вы поборете то, что вас мучит; найдете оружие, чтобы победить свой страх.

А ведь у страха лапы цепкие, Парамоша, цепкие. Он как схватит — потом не отпустит, понимаешь, да?

— Куда ты уходишь? Ты меня боишься? — Нет. — Значит, ты боишься себя? — Да.

Я всегда боялся, что ты уйдешь от меня, но вот теперь ухожу я…

– Всем существам знаком страх. – Даже самым страшным? – А самым страшным тем более.

Страх смерти, страх убийств. Желающий смерти желает умереть.

— Я просил тебя обеспечить мне любовь народа Фаэнцы. — Я исполнил ваши приказы. — Нет, ты научил их бояться и не доверять.

— Кто ваш величайший враг? — Часы, а ваш? — А где Алессандро? — Боишься моего брата? — Я никого не боюсь. Моим врагом достоин быть лишь я один.

Я благодарен за страх, потому что впервые в жизни боюсь, что человек, который рядом со мной, может меня покинуть.

— Ну как тебе такая работка? Похожа на сказку?
— Да, если, конечно, в процессе не обделаешься от страха.

— Надо бороться со своими страхами. Боишься высоты? Залезь на башню! Боишься жуков?… Заведи жука!

Малыши выражают то, что чувствуют. И они не боятся любить.

В нашем мире опасность всегда угрожает тем, кто ее боится.

Конечно, можно идти к цели очень долго, но пока мы верим в завтрашний день, нас переполняет сила. Чтобы перестать бояться, достаточно улыбнутся.

Никто из нас не хочет признаваться, какими уязвимыми мы себя чувствуем.

Не поймите неправильно. Меня не любят не из-за страха. Смешно даже. Это я напуган. Я всегда боялся, что, потеряв контроль, натворю бед. Я трусливейший из смертных. Но что с того? Как это мешает надрать вам задницы? И знаете… я не позволю себе проиграть на глазах тех, кто меня любит.

Страх — вообще странное чувство. Он есть только там, где существует надежда, что всё разрулится само собой.

Но я посмотрела вокруг, представила, как из полного хаоса этим местам удалось возродится, и я успокоилась. Может, это не моя жизнь хаотична, это сам мир таков. И главная ловушка — привязаться к чему-либо в нем. Развалины — дар, руины — путь к преображению. Мы всегда должны быть готовы к бесконечным волнам перемен.

Все мы боимся осуществить наши самые заветные мечты, ибо нам кажется, что мы их недостойны или что все равно не сумеем воплотить их.

Депрессия — это замороженный страх.

Да, все мы боимся злых людей. Но есть зло, которое внушает особый страх, — это равнодушие честных людей!

Страшно падать, только ждать ещё страшней.

Я всю мою жизнь прожил в страхе. Боялся того, что могло случиться, должно или не должно было случиться… и все пятьдесят лет я так прожил. Часто просыпался в три часа ночи… Но знаешь что, с тех пор как у меня нашли рак, я сплю отлично. И вот тогда я понял, что самое страшное — сам страх, он настоящий враг. Так что вставай и выйди навстречу миру, и врежь этому гаду так, чтоб все зубы повылетали.

(…) страх держит человека лучше всяких стен.

Ничего, что ты боишься, это значит, тебе есть что терять.

— Они все боятся вашей мести. — Значит, они уже проиграли. Чем больше я узнаю своих генералов, тем меньше их уважаю. Возьмем, к примеру, Вителли — блестящая репутация, но в нем нет отваги, он готов поражать лишь беззащитных.

Ричардс слишком устал, чтобы по-настоящему бояться.

– На что только не толкает людей страх перед старостью. – Я что-то не понял, мослы будем накачивать или так и проходим всю смерть гремя костями?! Работай!

Лишь тогда накатил страх. Запредельный, на грани с блаженством.

Конечно, это тоже малодушие, но что такое один акт малодушия в глобальном масштабе? Песчинка, капля, миг… Эта мысль взбодрила Колли, и она даже улыбнулась лукавой улыбкой, ударив по струнам и выводя первые ноты. Потребовалось не больше тридцати секунд. Он заколотил кулаками по смежной с ее комнатой стене. Усмехнувшись, она продолжала играть. Он продолжал молотить по стене. Через несколько секунд стук в стену стих, она услыхала, как хлопнула его дверь, а через секунду он забарабанил в ее дверь. Колли не спеша отложила смычок, прислонила инструмент к стулу и пошла открывать. Он был взбешен, и вид у него был чертовски сексуальный. — Прекрати! — Прошу прощения? — Прекрати, — повторил он и слегка толкнул ее.

Вот вы, собрались передо мной… боитесь… дрожите… Детей к груди прижимаете… Короли предали вас, и вы обратились в богам! Но вы не молите, не падаете на колени, посыпая голову пеплом. Нет, вы скулите: «Почему Боги оставили нас?»… Ночь — Час Меча и Топора! В этой войне никто не поможет нам. Ночь — Час Безумия, Час Презрения!

Самое страшное в жизни — это куда-то идти, не зная, что с тобой произойдёт.

Уважение и страх не одно и то же.

— Звали? — Ты на стороне Синестро?! — Синестро был прав — Страх сильнее Воли. — Вижу, ты сменил цвет Воли на цвет Трусости. — Для меня порядок всё ещё на первом месте. Как и для Стражей. — О, я уверен, что они «гордятся» тобой… — Лицемерить легко, когда не знаешь, на чьей стороне… — Прошу, просто дай надрать тебе зад.

И разум тонет в страхе… глубже… и глубже… погружается так глубоко в пустоту, что, может быть, на этот раз возврата не будет.

Когда мы представляем себе страх, то думаем о тенях, скользящих по лесу, о существах, являющихся в ночи. Если бы всё было так просто.

— Лучше поздно, чем никогда, отряд. Надо его отсюда вытаскивать. — Тише. Вы были без сознания несколько дней. Вам даже разговаривать нельзя. — Мой голос — моё оружие. Когда я молчу, я — ничто… Это за мной? Люди Чана? — Возьмите это. Мы должны вытащить вас отсюда. — Я сложил оружие, капитан. Мои братья меня не убьют. — Может быть, я не совсем ясно выразился? Ваши братья считают вас мёртвым. Вы такая же цель, как и мы. Вас приказано найти и уничтожить. — Значит, они должны увидеть меня. Узнать, что я жив. Они забудут о своём задании и сложат оружие. — То есть, впустим их и посмотрим, что будет? — Да. — Это была шутка? Ирландец, Рекер — прикрывайте дверь. — Я серьёзно! Если мы будем драться — всё кончено. Я сам открою дверь. — Я не пущу вас. Послушайте меня: они убьют вас, как только ворвутся сюда. Вы живы благодаря этой двери. — С такой травмой ему вообще нельзя подниматься. Эти разговоры — последствия сотрясения. — В этой комнате я невидим, то есть уже мёртв. Мы все мертвы. Если я не могу показать своё лицо и обратиться к своим братьям без страха, то я проиграл. Я не знаю, где я… Откройте дверь, сержант.

Страх вновь объял его. Он снова потянулся к пустой бутылке от настойки опиума — и в отчаянии разбил её об изголовье кровати.

— Арго, ты боишься Бога? — Нет… Я боюсь тебя.

Несколько встреч, пара ранок и ожидание… «Если скучаешь – пустое шли сообщение». Господи, как объяснить себе, что дыхание Больше не льется в руки, подобно пению? Больше не снимет трубку, не посоветует Спать поскорее лечь, ведь он так волнуется… Господи, я не знаю, кому мне следует Плакать в жилет посредине распятой улицы, Где собирать крупицы последних весточек? Стало прохладно, руки как будто синие… Я состою из жалких горящих клеточек, Что растворяются в звуках родного имени. Надо ли маме названивать в этих случаях? Что люди делают с горечью и отчаяньем? Господи, ты отбираешь у нас все лучшее, Только скажи, наливаешь хотя бы чаю им? Ставишь свои оценки за жизнь короткую? Гладишь по кудрям? Плачут они? Ругаются? …Я отправляю уже sms-ку сотую… Только на небе вряд ли они читаются…

Гроза его страх.

Мужчина перегрыз зубочистку. Треск оглушил девушку, и она шатнулась назад. Представляя себя этой самой зубочисткой, она подумала, что однажды, он так же ее просто сломает. Сломает, и все тут. Разве ему будет от этого плохо? Нет. Просто будет делать вид, что эта сломанная девчонка к нему не имеет никакого отношения.

Страх смерти сковал сердце самой смерти.

Стыд. Смущение и безжалостный страх одолел меня изнутри, и чувствуя каждым кусочком своего тела, как начинает хрипеть голос, я начала осознавать, что слишком много на себя взяла, когда всего лишь нужно было прекратить витать в своих безобразных мечтах.

Мне страшно подумать о том, кем я буду без той боли, которую он доставляет мне каждый Божий день своим присутствием. Почему из всех женщин он выбрал меня, как объект своего желания, и почему я позволяю себе сгорать, как спичка при виде этого строго взгляда? Утро начинается с кофе. Заряда бодрого напитка, и кончается ласковым поцелуем от меня. Это ведь уже ритуал, и я не смогла бы сделать ничего лучше, как просто пойти удавиться, чтобы покончить со всем нездоровым взаимоотношением между нами. Но ведь он мой голубоглазый мальчик, а я послушная девочка. Нездоровая вещь. Она просто нездоровая, но я пленница его взгляда, его шепота и грязных словечек. Я сгораю от стыда, когда, грубо прижимая меня за волосы к своему торсу, он заставляет меня извиваться от сладкого шепота: «Маленькая сучка».

Выйти из тени мешала робость перед мужчинами. Полноценный страх, который сжимал нутро при виде свирепых парней. За все это спасибо только отцу.

Страха при мысли о собственной гибели не возникло. Столько раз он готовился к встрече с Серой Госпожой, и каждый раз она откладывала их свидание. Мысль о смерти воспринималась с отстраненным спокойствием и даже любопытством.

— Я боюсь… — «Боюсь»? Это всё, что ты можешь сказать? — Возмутился он. — Ты знаешь сколько мы все потеряли из-за этого «боюсь»? Столько всего хорошего, но не попробовали, не испытали счастья! — А если бы это окончилось трагедией? Уж лучше молча наблюдать за всем и ничего не предпринимать. — Ошибаешься! Лучше уж кинуться с головой в холодную воду и, привыкнув к температуре, наслаждаться плаваньем, чем стоять у берега и ждать, пока вода нагреется, ворча на тех, кто брызгает в тебя ледяной водой и зовёт искупаться. Ты так и не дождёшься момента, когда море станет настолько тёплым, как тебе хочется. Так что действуй! Не получится — не важно. Важно то, что ты попыталась. Будет что вспомнить в старости! Ну же, хватит ограничивать себя! Ты можешь все!

Все боятся Третьей Мировой, А она идёт по всей планете!!! Гибнут люди больше не от бомб, Ведь, ещё в зачатьи гибнут дети. Ложной информацией нас бьют, Жуткой экологией и злобой. В души близких запросто плюют, Но… война заметна не особо…

Люди так боятся, так переживают, что объекты их обожания к ним остынут. На самом деле следовало бы бояться того, что сами они остынут многим раньше.

Научиться жить без страха. Поднять себя из глубокой синей толщи воды. Научиться жить мудро. По-ахматовски свободно/страстно. Научить просто и по-женски нежно жить. То тонкой птицей, то роскошной яркой птахой курсивом выводить новый урок для души. Научиться жить без cыпучего страха, И на пике времен никуда не спешить.

Знаешь, что самое-самое страшное? Не одиночество/в прошлом ладони; Страшно, что лучшее воспоминание связано с тем, кто об этом не помнит.

Когда люди боятся потерять — гораздо сильнее, чем хотят найти — начинается великая повседневность.

Я по самому себе скучаю: мой взгляд на мир был нов и свеж, И не ходил я по краю, мной неоправданных надежд. Но маски вдруг сменяли лица и мир мой трескался по швам. Я так боялся измениться, что страх к страшащему призвал. Я разучился быть счастливым и улыбаться мелочам. Предпочитаю молчаливость напрасно сказанным словам…

Плохо всю жизнь бояться смерти, но еще хуже «до смерти» бояться жизни.

Страшно, когда зло живет в человеке — страшнее, когда оно управляет им.

Никогда не бойтесь сильных — остерегайтесь слабых!

Убей свой страх и ты победитель!

Я смерти не боюсь — меня старость убогая пугает.

Иногда страх перед жизнью еще больше пугает людей, чем страх перед смертью.

Если вы наберетесь храбрости и примете решение освоить финансовую грамотность, окажется, что страх — лишь иллюзия, скрытая за неведением и ограничивающая вас.

Когда терзаюсь в бессознанье, Когда в ушах кричат слова, Тогда к неспящим обращаюсь. И напишу им «как дела?» Тогда в раздумьях беспредельных, У них спрошу о мелочах. В тот миг, когда пустое бремя Нести придется на плечах. Они ответят «все нормально» И спросят так же «как дела». Им не узнать, как мне печально, Что я таблетки пью для сна. Что больно встать, сидеть и бегать, Как трудно «я люблю» сказать. Что я прощаться не умею И не умею я прощать. Что все хранится в ребрах в сейфе, Что маски надо поменять. Какие иглы в хрупком сердце. Как я боюсь. Им не узнать.

Чего вы будете бояться, То с вами и будет случаться.

Рано или поздно приходишь именно к тому, чего больше всего боишься и отвергаешь.

Боимся потерять – теряем, Потом что делать мы не знаем. Но стоит помнить, что мы сами, К себе потери привлекаем.

Я не боюсь высоты. Зато я очень даже боюсь упасть с высоты.

Кто напуган — наполовину побит.

Единственным, чего действительно стоит бояться, является сам страх…

Все испытывают страх в тот миг, когда могут изменить свою судьбу.

Прости, что оттолкнул тебя, я так делаю, когда мне страшно.

— Нет, ничего не выйдет. У меня такое чувство, будто я хочу купить туфли, но мне они не налезают. Прости…
— Тогда может, немножко походим босиком?

Мне страшно с Тобой встречаться.
Страшнее Тебя не встречать.

Люди ненавидят друг друга, потому что они боятся друг друга; боятся, потому что ничего друг про друга не знают; не знают, потому что не общаются, а не могут общаться, потому что разделены.

Страх доступ открывает к Тёмной стороне. Страх рождает гнев, гнев рождает ненависть, ненависть — залог страданий.

Но в итоге тебя пришибает совсем не то, чего ты боялся.

Если вы будете бояться людей, они не станут любить вас.

Жить в страхе… Оно того не стоит.

— Почему одна белочка гонится за другой?
— Она ее любит.
— А почему другая убегает?
— Она боится.

Не думай, что страх — недостаток. Это важный инстинкт, который предупреждает об опасности в твоей жизни.

Монстры реальны, привидения тоже. Они живут внутри нас и иногда берут верх.

Мы лучше будем жить в страхе перед неизведанным новым, чем позволим себе дать шанс пойти дальше и найти себя… ведь нам так привычней…

Мне одиноко холодно и страшно, стою на крыше храма в высоте, когда-то подвигом отважным я сотворила жизнь по доброте. А что теперь? На крыше изваяньем,пример для подражания людей, ах если б знали муки и страданья, не повторяли б по незнанию идей. Не для того жила душа огнями, и бурями сражалась в сотне битв, чтоб в мраморные камни превращали, на пьедестал воздвигнув для молитв. Вот я стою… Мне холодно и страшно… окутан камень тщетностью и мглой, напрасные поступки… Все не важно… Вы не молитесь мне… Молитесь вы со мной…

Прости что заставила волноваться! Мне было так страшно! Я впервые почувствовала страх смерти! Я не хотела быть обузой!.. Я могла уйти, но не стала, и чуть не лишилась жизни! Да ладно бы просто умерла, я бы подвела тебя, я бы оставила Момо одну!

Если ты редко используешь свои крылья, бывает больно их расправлять.

Пугает не высота, а притяжение. Не огонь, а привычка сгорать дотла.

Страх привлекает опасности. Страх лишает мудрости. И хотя мудрый не бессмертен, он не окажется там, где смерти дано править жизнью.

Ревность — это страх, что объект твоей любви относится к кому-то из людей твоего пола, с большей любовью, чем к тебе.

А потом я устала и села на старом камне, Слушая: вот неотвратимо, как прокаженного бубенец, подходит все ближе девочка с косичками-червячками, вот сейчас дойдет и дожрет меня наконец.

Если я закричу, то не знаю, смогу ли остановиться. Так что лучше не кричать. Может, заплакать? Я не против заплакать, если это поможет.

Страх есть у каждого, его просто нужно контролировать. Он, как огонь, если не будешь за ним следить, сожжет к чертям. Если будешь — он согреет тебя и не даст замерзнуть.

То, чего боишься превыше всего — неизбежно произойдет.

— Не бойся. — Думаешь, это легко?

Страх — это не слабинка или врожденный порок, это всего лишь чувство, которое заставляет нас действовать или остановиться. Но ему не запугать меня, ха! Ни разу в жизни я еще не сдрейфила так, чтобы зарыться в норку, как мышонок, и не высовываться оттуда.

Боль не подчиняет человека и человек не побеждает свои страхи, просто иногда настает момент, когда нужно выбрать: сдаться и умереть или перебороть себя и выиграть награду значительно ценнее.

Она не знала, как ей быть, что делать. Новая реальность потрясла своей безвыходностью и холодностью. Рядом не оказалось никого, кто бы подсказал в каком направлении сделать первый самостоятельный шаг. Она пыталась придумать, как существовать дальше, в каком направлении двигаться, хотя было очевидно, что она застряла на одной точке. Без одного человека существование казалось бессмысленным.

Неподвижно лежа дни напролет в постели, она придавалась внутренним монологам, стараясь разобраться, почему ее все бросают, будто она на самом деле ничего не значила, будто она — воплощенный символ ненужности, от которого необходимо избавиться, ибо таково его изначальное предназначение.

Люди странным образом чуют рядом с собой одинокого, брошенного человека, слишком уязвимого, и инстинктивно сторонятся его, боясь заразиться этой отвратительной патологией.

Трусость — делать, не как правильно, а для вида.

Я умру, а они, — сказал с завистью, — останутся и будут без меня радоваться жизни.

Пока ты один — держишь ответ только перед собой. Остаешься незыблемым и колким, намеренно опустошаешь себя от лишних привязанностей и эмоций, выстраиваешь границы дозволенного для себя и окружающих, чтобы на работе кто-то сказал: «Да она железная леди!». Пока ты один — страх лишь живет в твоей голове. Когда в жизни появляются люди, ради которых ты готов умереть…этот страх спускается в грудь и ломает тебе ребра своей тяжестью. Когда кто-то рядом — ты чувствуешь ответственность. И вся эта боль — общая. Как… как гитара. Одна струна выдает один немощный звук, лишь в совокупности же получается музыка. И ты становишься этой струной, туго-туго натянутой. И дрожишь, когда тебя сотрясают тревоги.

Страх у тебя в голове. И он заключается в том, что голова — твоя.

В детстве я ужасно боялась старого шкафа в своей комнате, потому что страшилась того, что кроется в темноте за его створками. Густая тень прятала в своём разбухшем жирном теле множество детских страхов с огромными вытаращенными глазами. Вырастая, все мы перестаём быть детьми и становимся теми самыми шкафами, бережно запирающими дверцы на замок и лелеющими своё блестящее, отполированное обществом тело. И теперь, ощущая в своих пальцах руку любимого, но умершего человека, следуя за ним в полной тьме и захлёбываясь от страха, я поняла, какая высокая цена установлена на то, чтобы открыть эти самые створки своего тела-шкафа. Я открыла — и увидела множество страшных голов, безобразных рож и длинных когтей, почувствовала запах крови, разложения и отчаяния, но вместе с тем мне открылась возможность узнать, что среди этих мерзких существ все равно можно увидеть отражение себя самой в задней стенке. Ребёнок, боявшийся когда-то всего на свете, но верящий в своё спасение остаётся внутри каждого человека, чтобы держать факел и освещать путь в этой непроглядной тьме.

Странная вещь — смерть дорогого человека. Это все равно, как в темноте подниматься по лестнице и обнаружить, что вдруг исчезла одна ступенька, нога проваливается в воздух и наступает страшный момент осознания.

Никого не бояться весьма опасно. Страх полезен.

Боюсь оказаться включенным в корпорацию, боюсь потерять память и чувство меры. Также растратить время впустую.

— Доктор.
— Я занят!
— Мне страшно.
— Конечно, ты же умираешь.

Страх делает тебя пленником. Надежда дает тебе свободу.

Враг один, и ты — один.
Чего здесь бояться?
Отбрось свой страх!
Смотри вперед!
Шагай вперед!
Никогда не останавливайся.
Промедли — и ты состаришься.
Остановись — и ты умрешь.

Страшно, конечно, но мы, люди, так по-дурацки устроены, что все мало-мальски интересное и важное нам кажется страшным, по крайней мере поначалу.

Чем больше вы чего-то боитесь, тем больше силы вы этому даете.

Весь секрет существования заключается в избавлении от страхов. Не бойся того, что с тобой будет, твоё будущее от этого не изменится, зато настоящее станет спокойным.

Я твердо усвоил, что отвага — это не отсутствие страха, а победа над ним. Отважный человек — это не тот, кто не испытывает страха, а тот, кто с ним борется.

Что вы знаете, ребята, о бытии! Ведь вы боитесь собственных чувств. Вы не пишете писем — вы звоните по телефону; вы больше не мечтаете — вы выезжаете за город с субботы на воскресенье; вы разумны в любви и неразумны в политике — жалкое племя!

Страх, вера, любовь — явления, определяющие ход наших жизней. Эти силы начинают действовать до нашего рождения и продолжают после смерти.

— Тебе приснился страшный сон?
— Да. Очень страшный.
— Побыть с тобой?
— Останься со мной навсегда.

Страх — основная причина всех неудач.