Фанаты сериала «Сверхъестественное» наверняка были бы рады тому, чтобы он не заканчивался, однако все-таки после победы над богом в истории братьев, сражающихся со сверхъестественными силами, была восстановлена точка. Сэм мечтал выбрать для себя другой жизненный путь, но судьба не оставила ему выбора. В данной подборке собраны цитаты персонажа Сэма Винчестер.
Пора делать дело!
Одиночество — это не жизнь.
Люди не возводят стен без причины.
Дин, всё это… ненастоящее. Отец, которого знал Адам… не был настоящим. Твари в тенях — они настоящие. Грядущий конец света — настоящий. Всё остальное — чушь, которую люди повторяют себе, чтобы пережить день.
Секреты разрушают отношения.
Оказывается, она была содержанкой одного влиятельного конгрессмена. Блог со сплетнями сообщает, что он целовал землю, по которой она ходила. Буквально. У него… э-эм, фут-фетиш.
Сэмми — двенадцатилетний толстячок, а я Сэм, ясно?
Ты хочешь моего разрешения? Ты хочешь, чтобы я сказал, что не против одновременно потерять его и тебя? Потому что я не могу. Я не скажу этого, потому что… Нет. Я уже слишком много потерял.
Не знаю, какую там феерическую фигню вы нюхаете, но нам мозги волшебной пылью пудрить не надо.
Эта сила… не она контролирует тебя. Ты контролируешь её.
Папа… для меня та ссора была целую жизнь назад. Я даже не помню, что я сказал… Вообще-то да. Знаешь что? Ты и правда много напортачил. Но я не… Когда я думаю о тебе — а я часто о тебе думаю, — я не думаю о наших ссорах. Я думаю о тебе и вспоминаю тебя на полу той больницы. И думаю о том, что мне не удалось попрощаться.
Не забывай, что ты давно минимум на пол башки чокнутый.
Чувак, не путай реальность с порно.
Я говорил себе: ещё одно дело, и ещё одно дело, и потом ещё одно… а потом я вернусь в юридический колледж, к своей жизни. Но однажды я понял, что это и есть моя жизнь.
Это немного неожиданно, но жизнь коротка, и я буду краток. В общем… Я влюбился. И я женюсь.
Люди не пропадают, Дин, просто другие перестают их искать.
Брат для меня — это всё! Кроме него у меня никого нет. Я не смогу без брата.
Все просто! Если случается что-то хорошее, то за это стоит зацепиться сразу, сегодня же — и точка!
В тебе разверзлась чёрная дыра — поверь мне, я знаю, что это такое. Но это не значит, что ты должен в неё падать.
Однажды, когда ты найдешь путь обратно, пусть они ведут тебя. Они помогут тебе вспомнить, что значило быть хорошим. Каково было любить.
Ты выглядишь так, будто продержался двенадцать раундов против цементного блока.
Нет места лучше дома.
Мой мир взорвался и меня придавило обломками.
В определённой ситуации любой способен на убийство.
Знаешь, я над этим долго голову ломал. Спрашивал себя, почему ты мне не доверяешь. И, наконец, до меня дошло: дело не в том, что ты не доверяешь мне — ты доверяешь только себе.
Извиниться может и тот, кто прав. Иногда просто нужно сказать «прости».
Я тут подумал… сколько же нечисти существует лишь потому, что люди в неё верят?
Насчет нас с отцом… Мне очень жаль, что, когда мы виделись в последний раз, я пытался затеять ссору. И что почти всю жизнь злился на него. Боюсь, что он умер, думая, что я его ненавижу. А теперь уже ничего не исправишь. Слишком поздно. Мне его не хватает. И я чувствую себя ужасно виноватым. И мне паршиво… очень.
Так значит, эта тварь телепортируется, но у неё есть квартира и машина?
Мы не выигрываем, мы просто медленно проигрываем!
Маис был главным в культуре Майя… ну, кроме пыток и беспорядочных убийств.
Вы охотитесь на НЛО более тридцати лет, но фактически не имеете конкретных данных и рабочих версий. Сдается мне, что Вы ни фига не смыслите в охоте на НЛО.
Я твой брат, Дин. Если тебе когда-нибудь понадобится поговорить с кем-то о чем-то, этот кто-то у тебя уже есть рядом.
Я наконец-то чувствую, словно прошлое осталось в прошлом, и я могу жить дальше.
Чувство вины сведёт тебя с ума, если ты ему это позволишь.
Я вижу свет в конце этого тоннеля. И мне жаль, что его не видишь ты. Но он есть, и, если ты пойдёшь со мной, я приведу тебя к нему.
Я не спорю – ты всегда готов пойти на жертвы. Если страдать будет кто-то другой.
А может призраки срывают съёмки, потому что считают, что фильм — фуфло? И в этом они правы.
Что за черт, Кроули?! Кусаешься? Серьезно?!
При нашей работе смерть — не всегда расставание.
Если честно, давно себя так хорошо не чувствовал. Понимаешь, что везде сплошное безумие и куча неприятностей на нашу голову, но посмотришь вокруг — рядом друзья и семья. Я не был так счастлив с… Да никогда. Я счастлив. В самом деле.
Одно я знаю точно — герои не идеальны.
Быть человеком значит отдавать свои долги.
Если что-то случится, мы справимся с этим… Вместе. А если мы умрем… То тоже только вместе.
Я все забываю о вашем с Кроули лете любви.
Я действительно не знаю, в какой мир вы попадёте после смерти… Но я искренне верю, что вы попадёте в мир, который намного лучше того, в котором живем мы.
Именно так мы вечно все и портим: слушаем свое сердце, вместо того, чтобы думать головой.
— Предполагаем худшее? — По традиции.
— Ты… пьян?
— Нет. Да.
— Нет. Да.
— Ты расслабься.
— А ты заткнись.
— А ты заткнись.
— Погоди, а какой у нас план?
— Не сдохнуть!
— Не сдохнуть!
— Что, не дашь мне умереть спокойно…
— Просто не дам тебе умереть.
— Просто не дам тебе умереть.
— И что нам теперь делать?
— Своё собственное будущее.
— Своё собственное будущее.
— Можно я ее убью?
— Не на людях.
— Не на людях.
— Классная у вас работа, парни.
— Быть охотником — не работа, Адам. Это жизнь. Ты учишься на медика. У тебя есть девушка, друзья? (Адам кивает). Больше нет. Если ты будешь этим заниматься, то не сможешь позволить себе никаких связей. Никогда. Это — слабое звено. Ты подставишь этих людей под удар, убьёшь их. Такова цена. Ты без оглядки порываешь со всеми.
— Быть охотником — не работа, Адам. Это жизнь. Ты учишься на медика. У тебя есть девушка, друзья? (Адам кивает). Больше нет. Если ты будешь этим заниматься, то не сможешь позволить себе никаких связей. Никогда. Это — слабое звено. Ты подставишь этих людей под удар, убьёшь их. Такова цена. Ты без оглядки порываешь со всеми.
— Давайте учитесь, найдите подружек, заведите детей. Как нормальные люди.
— Сэр, мы не хотим учиться. Не хотим, как нормальные. Мы хотим это.
— Мы всегда чудно праздновали Рождество!
— Ты нас ни с кем не путаешь?
— А если… я изуродую твою машину?!
— Кишки выпушу.
— Он пошел к Ребекке, выглядел так же, как и ты.
— А он не глуп, выбрал того, кто красивее.
— В интернете есть не только голые люди. Ты это знаешь, да?
— Только не в моем интернете.
— Семья — это всё, что у нас было и что есть.
— Значит, у нас ничего нет.
– Ему нужны извинения, а ты… думаешь лишь о том, что ты абсолютно прав, но извинения и правота… разные вещи. Иногда извинения – это просто извинения.
– Да, и самое прикольное в этом, что можно и не извиняться всерьёз. Я вот постоянно вру Сэму, когда извиняюсь.
— На теле нашли чужие отпечатки пальцев.
— Ого! Мой внутренний Шерлок Холмс аж пукнул от удивления.
— Даже и не знаю, что сказать.
— Я знаю. С возвращением, приятель.
— Я услышал то, что должен был.
— Нет, ты услышал только то, что хотел.
— В обмен на правду мир может предложить не много.
— Смирительную рубашку или пару тычков по морде. Иногда всё вместе.
— Почему я должна верить тебе?
— Потому что это всё, что тебе остаётся.
— Прости, я что-то не понял, Мистер «бутер с арахисовым маслом и бананами»!
— Мой бутер самый наикрутейший! А твоя лакрица не котируется!
— Только не говори, что похоже на курицу.⠀⠀
— Нет, Сэм, это ящерица и на вкус как ящерица.
— Ты не знаешь, что я сделал.
— Это не важно. Дин, вы двое были семьей. Жизнь коротка, а наша еще короче. Что тратить её на дурацкие обиды?
— Я не могу остановиться сейчас.
— Можешь. Берёшь и останавливаешься.
— Да, Холли Беккет твоя родная мать!
— Хм, ни у кого нет валидола?
— Иди к чёрту!
— Милый, я давно с ним.
— Ну, разве он не ангелочек?
— Ангелы не спят.
— У нас нет выбора!
— Разве это не самый главный вывод после всего, что мы делали, — что выбор есть всегда?
— Вопрос в том, кто эти сострадательные персоны — ведьмы или просто хиппи?
— А в чём разница?
— Сэм, когда я был человеком, я умер, и мне открылось, как бесценна жизнь, как её нужно защищать любой ценой, в том числе жизнь таких упрямцев, как Винчестеры.
— Моя жизнь не ценнее любой другой.
— Сэм… Прости, что я… нанёс тебе психологическую травму.
— Которую из них?
— Дин, я думаю, что здесь происходит что-то странное.
— И ты это мне говоришь. Она на меня даже не взглянула.
— Ты напеваешь «Металлику»?
— Меня это успокаивает.
— Это не значит, что мы в расчете. Если увижу тебя снова…
— Уймись, Саманта. Прекрати дразнить меня.
— Полиция сообщает: мистеру Дженкенсону выстрелили прямо в сердце из 9-миллиметрового пистолета.
— И он не превратился в бублик?
— Тут все знают, что ты — Бог, но… не мог бы ты быть чуть менее снисходительным…
— Так я ведь… Всевышний…
— Ну что, продолбал чудо-ножик?
— Да, спасая твою жопу!
— Быть нормальным — не так плохо.
— Быть такими, как мы, в сто раз круче!
— Не каждый охотник параноик. А Сэмюэль очень похож на тебя.
— Я еще тот параноик.
— Я, может, не несу тяжесть всех этих испытаний, но я донесу тебя.
— Ты понял, что только что процитировал «Властелина колец»?
— Если она [ведьма] до того сильная, что только слегка разозлившись вытворяет такое…
— … то разнесет здесь всё и вся, когда её накроет ПМС.
— Как ты здесь работаешь?
— Я люблю эти места и животных, а людей терплю.
— Чему она тебя научила?
— Ну… первое, что я усвоил — что ученик из меня хреновый.
— Купидон рассказывал, как небеса изо всех сил сводили мать и отца. Винчестеры и Кэмпбэллы. Ум и сила.
— Рад, что ты это заметил. Лично я заметил на нашем семейном древе кучу трупов.
— Ты вообще статью читал?
— Был занят. Пятку чесал.
— Если ты умрешь, я буду ездить на твоей машине. Ты меня убьешь?
— Если она из-за тебя провоняет такитос… Возможно!
— Ты что-нибудь нашёл?
— Да. Целую кучу ничего!
— Что насчёт Каса? Он… и правда мёртв?
— Ты знаешь, что да.
— Выходит, это вовсе не зомби.
— Да, наша теория раскололась пополам и стала похожа на задницу.
— А бедные дурехи скупают модные веночки.
— А те словно неоновая вывеска над дверью «Приди и убей нас»!
— Эй, и не забудь: мне побольше лучка.
— Дин, мне этот твой лучок потом всю дорогу нюхать.
— Кровь… Ты отравила меня!
— Нет. Дело не в крови. Это все ты и твои поступки. Я лишь давала тебе варианты, и ты выбирал верный путь каждый раз. Тебе не нужно пёрышко, чтобы летать, Дамбо, ты можешь полететь и сам.
— Я должен был позвонить, но мне было так фигово…
— О да, я чувствую твою боль!
— Твой брат, что ли? Ну он крут!
— Да. И он того же мнения…
— Вот смотри, Конкрет штат Вашингтон. Призрак посещает душевые женского оздоровительного центра. Потерпевшая утверждает, что он спустил ее с лестницы. Вижу, ты заинтересовался.
— Женщины? В душе? Конечно, их надо спасать!
— Папа отпустил тебя одного на охоту?
— Мне 26, чувак.
— Что это с ним?
— Часть возраста, три части виски…
— Фонарик нужен?
— Нет, отойди. И вообще, не смотри на неё! Вдруг ей не понравится?
— За мной хвост.
— Я думал, за мной тоже, но это оказался гей.
— Может это кара, а может это нездоровая, лихорадочная, похотливая, извращенная, садо-мазо любовь…
— Ладно, ладно, что-то ты увлекся, ковбой! Он хотел сказать, что бы не случилось — ваша любовь жива.
— Вот дерьмо!
— Это эктоплазма. Сэм, кажется, я знаю, с чем мы имеем дело. Это гигантский зефирный человечек!
— Сэм сейчас не может говорить, он делает эпиляцию… во всех местах. Вы можете оставить сообщение…
— Чувак, положи мой телефон! Дин! Прекрати!..
— Мне жить, а ты умрешь?
— В общем и целом, да!
— Сэм, испытания. Ты ведь не просто так решил не продолжать, верно? Предпочёл жить вместо того, чтобы пожертвовать собой. Вы с Дином… Вы выбрали друг друга.
— Да, выбрал… Мы выбрали. А после Дин сделал выбор за меня.
— И что там теперь?
— Я что, Google, по-твоему?
— Сплошная химия. Ты читал этикетку?
— Нет. Я прочитал «пирог», а остальное — просто «бла-бла-бла».
— Хорошая новость в том, что ты перевёл ангельскую скрижаль в краказябры?!
— Это клинопись.
— Так… есть идеи, чьи это следы?
— Ноги… эээ… 68-го размера…
— Я выверну тебя наизнанку. Понял меня?
— Столько гнева… юный Скайуокер. На кого ты злишься? На меня? Или на отражение в зеркале?
— Её что, пытался изнасиловать Бэтмен?
— Значит, это был очень злой Бэтмен…
— Ты не человек, Сэм.
— На себя посмотри!
— Думаю, к обеду доберемся в Таканкери, а потом двинем на юг. И к полуночи будем в Бисби… Сэм носит женское белье…
— Я всё слышал.
— Я осмотрел всё и не нашёл никакой тайной комнаты.
— Поэтому она и называется тайной.
— Это самая большая глупость в твоей жизни.
— Я бы так не сказал. Помнишь ту официантку в Тампе? Бррр!
— Но раз ты знаешь, что есть зло, то почему не поверить в добро?
— Я вижу, что зло делает с добром.
— На меня Джин напал.
— Джин?.. Ты пил джин?
— Ну-у, там есть почти рабочий унитаз.
— Надеюсь, почти рабочий — это не дыра в полу?
— Он в порядке?
— Я что тебе, доктор Ангел – женщина врач? Он оклемается. Крылатая интеллигенция крепкая.
— Давай подумаем. Кем может быть мужик, который дерется как Джейсон Борн, вечно умирает и водится с бешеными тетками?
— Тобой, например.
— Мне приснился очень плохой сон!
— Че, правда? Клоуны или карлики?
— В Сент-Луисе вывесили ордер на твой арест. Теперь ты есть в базе данных ФБР.
— Теперь я популярен как Дилинджер.
— Но может, это дело полиции?
— Тут либо монстры, хавающие карапузов, либо психованное неумытое быдло, хавающее карапузов. Так или иначе, хавать карапузов нехорошо.
— Когда один человек получает желаемое — это проблема, но когда все получают желаемое…
— Это хаос.
– Ты поможешь нам победить её. Откажешься, и мы оставим тебя в этом Алькатрасе.
– Откажусь? Ты видишь, что она со мной сделала?! Я похож на её фаната?!
— Скажу сразу: мы приветствуем клиентов любой расы, религии, цвета кожи и… ориентации.
— Мы братья!
— Дин, я тут подумал…
— Не к добру это!
— Почему ты меня не будишь?
— Потому что я классный брат?
— Дин, я ведь и так много от тебя сношу.
— Что ты городишь, я подарок!
— Что с ним случилось, чёрт возьми?!
— Я.
— Дин, здесь соль под дверью.
— Соль, в смысле защиты от нечисти или в смысле «Ой, просыпал»?
— Это не важно.
— Обычно столько всего скрыто за этим «не важно».
— Чувак, это бургер.
— Это сокровище.
— Не наноси защиту от ангелов, она и меня оттолкнёт.
— Если она спасёт от твоих дружков, я потерплю.
— Таких семян я раньше не видел…
— Я не знал, что ты ботаник аж в таком смысле…
— Кас, ты живой! Где ты был?
— Позволь я перефразирую. Где ты шлялся?
— Как себя чувствуешь?
— Мрачные мысли, жутковатые глюки, хочу всех убить. Ничего нового. Хорошо, что сейчас занят убийством.
— Ты лицемер, Дин! Когда отец продал душу за тебя, что ты чувствовал? Ты был разбит и сломлен. И вот ты поступил так же со мной! Это эгоистично, Дин!
— Да, ты прав, эгоистично, но я не парюсь!
— Ты сам не знаешь, что говоришь!
— Нет. Я лишь говорю то, что тебе не нравится.
— Кроули — не просто убийца. У него разряд по пыткам. Если он умудрится отделить Вашу душу от тела, он заберёт её в ад, будет жарить её, как гренку, пока она не превратится в кучку пепла.
— Я понимаю, но не беспокоюсь за свою душу — речь о моём сыне.
— Ты — демон!
— Не будь расистом…
— Пока я не обнаружил никаких признаков присутствия злого духа. Зато занялся чтением…
— Ты спер её дневник?!
— Дин, надеюсь, ты смотришь порномультики.
— Вообще-то, аниме — это вид искусства!
— Дин, мы не знаем, откуда взялись эти деньги…
— Да, но зато точно знаем, куда они пойдут!
— Батюшка, какая у тебя морда помятая!
— Прикинь, с тобой та же фигня!
— Это ведь ловушка, да?
— Сэм Винчестер перестал доверять демонам?!
— За две недели убиты четверо. У них отсечены ступни и кисти рук.
— Может, кого-то жутко бесят ноги.
— Агенты, только собиралась вам звонить. Хочу спросить: вы ловите всякие странности или притягиваете их?
— Зависит от дня недели!
— Я влюбился. И собираюсь жениться. Скажи что-нибудь, типа… «поздравляю», например.
— Чё?!
— Что?
— Ничего. Просто интересно, как ты будешь отмечать Рождество, если замочишь Санту?
— Но люди верят и в Санта-Клауса, почему я не вижу его на Рождество?
— Потому что ты злой!
— Двери, что ли, запирали бы. Черти кто мог ввалиться.
— Черти кто и ввалился.
— Ни слова!
— Чувак, тебя сейчас уделала Пэрис Хилтон!
— Так ты ждешь от меня, что я просто буду сидеть здесь, пока ты и Кас играете в Жюля Верна?
— Да! — Нет… я — кого?
— Позвоню Бобби, может он с таким сталкивался.
— О, да! Дела о призраках-пришельцах-крокодилах в сортире — его специальность.
— А ты чего так возбудился?
— Стриптизерши, Сэми, стриптизерши. В деле замешаны девочки из стриптиза, наконец-то!
— Призраки не могут появляться в определённые часы дня.
— Да, фрики появляются только по ночам.
— Могила среди выжженного круга. Это не странно?
— Может, смотритель кладбища переборщил с пестицидами?
— Эй, Дин, ты как? Ты в норме?
— Мне по полной отымели мозг. Я не в норме, я в ауте…
— Только один вопрос: почему жуки и почему именно сейчас?!
— Это два вопроса…
— Тебе то что? Ты даже не любишь ужастики.
— Ну да… Дин, наша жизнь — ужастик.
— Хочешь порулить?
— А в бубен не дашь?
— Как себя чувствуешь?
— Мрачные мысли, жутковатые глюки, хочу всех убить. Ничего нового. Хорошо, что сейчас занят убийством.
— А как снять проклятие?
— Его не снимают. От него бегут.
— И ты думаешь, что эти убийства поставлены по сказкам? Бред какой-то.
— Не бредовее, чем каждый день нашей жизни.
— Но человек не пролезет в дымоход!
— Нерасчленённый — нет.
— Мэгги видела глаза своего убийцы. Горящие, красные глаза.
— Ну и что? Подумаешь, убил девку! Тоже мне проблема!
— Она искала Лилит!
— Что в переводе на человеческий: вертела тобой, как хотела!
— Как спалось?
— Как пьяному младенцу.
— Как спалось?
— Загорел, отдохнул, готов к работе.
— Как ты вообще спишь по ночам?!
— Голышом на деньгах!
— Тяжелая ночка?
— Ночка веселая. Утро тяжелое.
— Я знаю, ты никогда не хотела такой жизни.
— В жизни редко получаешь то, чего хочешь.
— Ты хоть знаешь, что искать?
— Да… нет.
— Слушайте, если вам нужно остаться наедине, просто скажите…
— Не слушай его, детка! Он нас не понимает!
— Ты спас мир.
— Да, наверное… Но это ничего не значит, если я не смогу спасти своего сына.
— Какая пламенная речь!
— Наврал с три короба, жизнь у парня — отстой.
— А я не видел, чтоб ты рылся у него в карманах.
— Ну и что? Я тоже не вижу, какой фигней ты страдаешь, но ты же ею страдаешь.
— Что?
— Ничего. Просто представил, как фанат Рождества вышибает мозги Санте.
— Мне просто хочется найти корень всех зол. Вот и все. Отсечь голову змее.
— Беда в том, что у змеи тысячи голов. У них там поточные линии, как на Фольксвагене.
— Быть этого не может! Это мой футбольный кубок! Не верится, что папа его хранил.
— Да, было время, когда ты не был похож на девчонку.
— Ты же обещал не вытаскивать меня из Ада.
— Да, я солгал! Подай на меня в суд!
— Мы своего добиться можем двумя способами. Простым — ты все нам рассказываешь. И… [достаёт нож] еще проще — ты все равно нам все рассказываешь.
— Голосую за второй.
— Это призрачная болезнь!
— Боже! О нет! Я… я понятия не имею, что это…
— Мы могли немного преувеличить…
— Мы солгали.
— Что бы ни случилось, мы — семья, верно?
— Ты так говоришь, как будто это все исправит, словно можно изменить тот факт, что все до единого наши разлады — именно оттого, что мы — семья.
— Ну как тебе такая работка? Похожа на сказку?
— Да, если, конечно, в процессе не обделаешься от страха.
— Признаю, мы и раньше не особо строго следовали ритуалам, но это уже чересчур. Коврик с Губкой Бобом вместо напрестольной пелены.
— А мы просто перевернем его Губкой Бобом вниз.
— Что ты сделаешь? Оружие заряжено солью, оно меня не убьет.
— Нет, но жечь будет ужасно.
― Когда мы с тобой в последний раз были на пляже?
― Никогда…
Сэм [сидя на полу и положив руки на спиритическую доску] : Дин? Дин, ты здесь?
Дин [садясь напротив] : Господи, чувствую себя, словно на пижамной вечеринке.
— Покойся с миром!
— Только на этот раз серьёзно!
— Старик, я похож на одного из братьев Блюз?
— Нет, скорее на семиклассника на первых танцах.
— План у нас такой: ты рассказываешь обо всех демонах на земле и в кого они вселились.
— Да ну? Это на меня не похоже.
— Что это за запах?
— Пачули. Пополам с депрессией от нехватки мяса.
— Чарли, ты гений!
— Я знаю. В том-то и проблема.
— Вам ее не победить. Вы просто люди.
— Мы — немножко больше.
— Так, я пошёл допрашивать. Это по моей части.
— Всего два слова — совращение малолетних.
— Знаешь что, старик, я уже сыт по горло твоими замашками камикадзе.
— Какой нафиг камикадзе? Я — ниндзя!
— Сейчас угадаю — приехали за антиквариатом?
— Как вы догадались?
— По глазам вижу. Ну что, одну двуспальную кровать?
— Что? Нет, нет, нет, что вы! Две отдельных. Мы братья.
— Ты, что же, готов пожертвовать собой, да?
— Да. Да, чёрт возьми.
— Этого не будет, пока я рядом.
— Господи, что ты городишь, Дин! Мы ищем эту тварь всю жизнь, нас больше ничего не волновало.
— Сэм, я хочу убить его, клянусь, слышишь? Но не умереть при этом!
— Что?
— Ты слышал! Если смерть демона означает твою гибель, надеюсь мы не найдём его никогда!
— Это опасно. Тебя могут ранить.
— Как и тебя.
— В какую бы идиотскую историю ты не ввязался, я не отпущу тебя одного и точка.
— Я не понимаю, почему ты это делаешь?
— Потому что ты все еще мой брат.
— Он ещё там.
— Сэм, нет.
— Дин пусти. Он ещё там!
— Дом горит, это самоубийство.
— Плевать!
— Мне нет!
— Нельзя же просто сдаться.
— Можно.
— Значит всё? Ты просто возьмешь и сдашься?
— Нет, сдаваться я не собираюсь. Я ценю твои старания, правда, но ответ не где-то там, он во мне, это я должен принимать решения. Я не могу больше по утрам просыпаться с ложной надеждой, я должен понимать, что и как, иначе я просто съеду с катушек. Я буду бороться с этим пока хватит сил, а когда придет время, буду драться до конца!
— Каждый раз, когда я думаю об этом, словно оказываюсь в кошмаре. Я не могу есть, не могу спать. Она постоянно на меня смотрит.⠀⠀
— Это просто борода. Я был немного занят.⠀⠀
— Да это не оправдание. Знаешь, звонили лесорубы и просят её вернуть.
— С чего ты решил, что я не стану вам помогать?
— Потому что ты ушлёпок.
— Да! Но я ваш ушлёпок.
— Вампиры, старик?
— Это не вампиры.. [смотрит на плакат с фильмом «Сумерки»] так.. чмошники.
— Я знаю, что нам делать с твоими предвидениями… Знаю, куда с ними ехать.
— Куда же?
— В Вегас!
— Это Слово Божие?
— Да, одно из них.
— И о чём оно гласит?
— Э-э… «Древо»? «Конь»? «Манящий краб»? Не могу прочесть. Это не предназначено для ангелов.
— Ладно, ешь на здоровье.
— А в Африке дети голодают.
— Чувак, я не для того пережил сотню нападений монстров, чтобы впасть в кому из-за чудища из двух пончиков.
— Ну, мы нашли нашу ведьму? Пойду нарою что-нибудь на бабулю, а ты в интернет, поднимай некрологи, все такое, вдруг она уже кого-нибудь отымела.
— Ясно.
— Не на порно сайты, а отымела — в смысле убила.
– Видел бы ты их, Сэм. Эту жизнь. Ты был такой соплёй.
– Значит, там мы не дружили?
– Нет.
– Ясно. А я думал, это идеальная фантазия.
– Это желание. И я желал, чтоб мама была жива… но тогда мы бы не стали охотиться, и тогда мы с тобой не… Ну, ты понял.
– Да. Я рад, что всё так. Я рад, что ты вырвался. У другого бы не хватило, и он бы остался.
– Я везунчик. Только знаешь, вы с Джесс… мама увидела бы внуков.
– Да, но, Дин… это грёзы.
– Знаю. Но я хотел остаться. Я так хотел остаться. После того как папа… я постоянно думаю, во что нам обходится работа. Столько потерь… и столько… напрасных жертв.
– Но благодаря тебе, живы люди. Так надо, Дин. Пусть несправедливо и… жутко больно, но… так надо.
— Что ты делаешь?
— А на что похоже?
— Похоже, что ты рехнулся.
— Есть вещи, которые ты можешь простить, и вещи, которые простить не можешь.
— И к каким отнести это?
— Ты должен решить сам.
— Итак, что мы ищем? Осьмовампа? Вампонога?
— Это слишком даже для нас, верно?
— Это просто за гранью.
— Ты думаешь, я забыл? Небось всё ещё рыдаешь, когда видишь по телевизору Рональда Макдональда!
— Зато я не боюсь летать!
— Самолеты падают!
— А клоуны убивают!
— Скажешь что-нибудь?
— Я… что сказать?
— Ну да… Спасибо. Мы говорим спасибо. Говорим, что они там, где нет грусти, боли, что они в лучшем мире. Мы говорим «прощай».
— Прощай, Кас… Прощай, Келли. Прощай, Кроули. Прощай, мама.
— Вот я никак не въеду насчёт Бога.
— О чём ты говоришь?
— Если его нет, тогда ясно, почему с хорошими людьми случаются плохие вещи. Всё есть как есть. Нет ни причин, ни объяснений… Есть лишь ужасное, непредсказуемое зло. Это я понимаю. Это мне доступно. Но если он существует, что вообще с ним такое? В какой дыре он прячется, когда порядочных людей рвут в лоскуты? Как он может жить с этим? Почему он не помогает?
— Голова не кружится? Сколько пальцев?
— Всё нормально.
— Я так, на всякий случай. Тебя что-то часто по башке лупят. Волосня, конечно, смягчает удар, но…
— Ты ненавидишь стрип-клубы.
— Да ну?
— Когда ты последний раз видел приватный танец — это было на Рождество — это был подарок от меня, а ты всю песню пытался убедить девчонок пойти на медсестер.
— Бред какой-то. Я погуглил «огонь», «когти», «летает», «ворует», «девственниц» и «золото», и все ведет в одно место.
— Куда?
— На фансайты Warcraft.
— Есть другой способ.
— Отлично. Какой?
— Основанный на силе любви…
— И чё, работает?..
— Не особо.
— С каких это пор ты стал далек от проблем насущных? Обкурился? Яду выпил?.. Эти люди – игрушки в руках ангелов.
— Ангелы здесь главные.
— И когда ты успел с этим смириться?
— Когда понял, что на «Апокалептитанике» все шлюпки у ангелов.
— А мы закон не нарушаем?
— Если мы скажем «нет» тебе полегчает?
— Нет.
— Отрываешься?
— С этим свистком я для них Царь и Бог.
— Да уж… Труселя класс!
— Ему выдрали сердце и выкачали всю кровь.
— Так, значит у нас гибрид вервольфа и вампира.
— Повторяй за мной — вервамп.
— Нет.
— Давай.
— Да не буду я.
— Монстр, который пьёт кровь и ест сердца, существует.
— Вервамп, так сказать. Ну, повтори, тебе же хочется.
— … и в приданиях его называют шептун.
— Херня.
— Всё, мы падаем!
— Это просто зона турбулентности.
— Мы всё равно разобьёмся, не надо меня утешать!
— Сэм, она могла наложить на тебя заклятие.
— Брось, никакого заклятия на мне нет.
— Чертовщина! В голове не укладывается.
— Что?
— Ничего.
— Нет. Договаривай!
— Чего там. Сперва Мэдисон, потом Руби, теперь Кара. Тебя так и тянет трахаться с ведьмами!
— Я тебя просил что сделать?
— Присмотреть?
— Присмотреть или изговнякать?
— Позаботься о них, ладно?
— Я не смогу.
— Подбодри меня.
— Ох, надо было соврать. [фальшиво] Не боись, всё путём. Я…
— Ладно, хватит уже… болтать.
— Как дело было?
— Если вкратце… мы встретились, мы пообедали, разговорились, влюбились, и вот результат.
— Да, всё с вами ясно.
— Ну давай, пошли!
— Дин, я не пролезу.
— В первый раз говоришь такое? [улыбается]
— … сказал чувак, который ходит в детском белье.
— Ладно, уел!
— Ну и дылдой же ты стал, парнишка! Это ж сколько прошло?
— Лет десять, наверное.
— И все такой же… дай Бог памяти… ботаник?
— Что? Нет.
— Да-да, всем ботанам ботан.
— Если честно, после всего, что было, ты относишься ко мне так, будто моё место за детским столиком.
— Сэм, я не буду извиняться за то, что защищаю тебя.
— Вот, значит, что ты делаешь, по-твоему?
— Помнишь, что случилось в последний раз, когда нам достались билеты в первом ряду на шоу Михаила и Люцифера? А я помню. Ты умер и попал в ад. И, видишь ли, в этот раз не Апокалипсис ищет нас, а мы — его. Мне плевать, что будет со мной, всегда так было. Но мне не плевать на то, что будет с моим братом.
— Дин, мы отправимся в это место и спасём Джека и маму. Вместе. И если что-то случится, мы справимся с этим вместе. А если мы умрём… то тоже вместе.
— Ты здесь за что?
— За то, что брат у меня идиот.
— Бывает…
— Лишь одному артефакту такое под силу. Вам он известен как жезл Моисея.
— Тот самый?
— Он был использован против египтян, насколько я помню.
— Да, это было во всех газетах.
— Жезл, вроде бы, превращал в кровь речку, а не мужиков.
— Оружие не использовалось в полную силу. Думаю, Моисея можно исключить из подозреваемых.
— Что за черт?
— Не знаю.
— Серьёзно, что за черт?!
— Не знаю!
— Наверное, отец так и думает. Жаль только он не делится с нами.
— Началось.
— Что?
— Сэм, мы год искали отца, а теперь мы с ним всего пару часов, а ты уже зудишь.
— Нет. Я счастлив, что он невредим. Я счастлив, что мы вместе.
— Чудно.
— Но, он обращается с нами, как с детьми.
— Боже.
— Сэм, ну же, не отключайся. Давай-ка поиграем, будем считать, ладно? Будем считать, давай вместе… Раз… Два…
— Два…
— Да, вот так… Три, давай, давай…
— Т… Ты всегда обо мне заботился…
— Тихо, тихо… Давай старик.
— Всю свою жизнь…
— Так, ладно. Давай, считаем со мной… Эй, Сэмми… СЭМ!
— Что думаешь об этом?
— Честно? Мы сильно и почти наверняка глупо рискуем. И это отлично.
— Дин, я твой брат, я хочу знать, что ты в порядке.
— Да, я в порядке, в порядке! Тому, кто ещё раз спросит, в порядке ли я, я дам в глаз, ясно? Мучайся сам, а меня оставь в покое!
— О чём ты?
— Да о том, что у тебя теперь через каждое слово отец! Как бы отец хотел, чтобы я поступил! Сэм, вы всю жизнь были как кошка с собакой. Господи, да ты поцапался с ним даже при последней встрече! Но после его смерти решил всё наверстать, да? Прости, но не выйдет. Слишком поздно, Сэм.
— Зачем ты говоришь мне это?
— Затем, чтобы ты был честен с самим собой! Я привыкаю жить без него! А ты?
— Имя Гордон Уокер тебе о чем-нибудь говорит?
— Да, я его знаю.
— И?
— Отличный охотник, а что, милый?
— Мы тут столкнулись с ним и теперь вроде как работаем вместе.
— Ну и пихнул же ты меня!
— Для правдоподобия. По Станиславскому.
— А?
— Забудь!
— Хэй, помнишь, когда мы были маленькими? Что я делал, чтобы отвлечь тебя всякий раз, когда отдирал пластырь, или что-то в этом роде?
— Да. Ты рассказывал какую-нибудь глупую шутку.
— Да. Тук, тук.
— А ещё… он меня обнял.
— Как мило.
— Нет, мам, ты не понимаешь. Мы не обнимаемся… то есть, обнимаемся, но только если грядёт конец света. Буквально!
— Он ушёл.
— Думаешь?
— Он всегда так делает. Ему становится скучно, и он… он… дёргает за верёвочки. Так было с Миром Апокалипсиса и… возможно, со всеми другими мирами. Он уходит и начинает новую историю. Но знаешь что? Это хорошо. Потому что если он свалил — остались только мы. Впервые — только мы.
— И где-то три миллиарда призраков.
— Да. Подумаешь, всего лишь ещё один Апокалипсис.
— Не надо, Сэм.
— Ты же сказала, что он отличный охотник.
— А Ганнибал Лектор — отличный психиатр.
— Как у тебя получилось?
— Что именно?
— Убить её.
— Большой запас по везухе, не иначе.
— Проснись и пой, Сэмми.
— Чувак, Азия?
— Да брось! Ты же торчишь от этой песни!
— Да уж, если послушаю её ещё раз — удавлюсь.
— Ась? Прости, чёта я тебя не расслышал.
— Сэм, я все осознавал. И помню все, что говорю. Я хочу чтобы ты знал: то были слова демона. Я тебя не брошу, сынок. Никогда!
— Спасибо, Бобби!
— Не за что. Мне бы памятник при жизни, но не за что.
— Какого черта, ты здесь?
— Выписал себя сам.
— Ты спятил?!
— Не умирать же в больнице, где даже сестрички так себе.
— Кас, это действительно ты?
— Нет. Ты же… ты же мёртв.
— Да, был. Но потом я выбесил древнее космическое нечто настолько, что он отправил меня назад.
— Привет, старушка, соскучилась?
— Это что за хреновина?
— Это айпод.
— Надо было содержать её в порядке, а не помывать мозги.
— Хм, Дин, я считал ее своей.
— Где кольт?
— Украли.
— Прости. У меня, кажется, кровь запеклась в ушах. Мне послышалось, ты сказал, будто вы такие идиоты, что позволили вытащить кольт из ваших кривых лап?
— Призраки, значит?
— Да.
— Зомби?
— Точно.
— Лепреконы?
— Дин!
— Они тоже страшные! С крохотными ручками.
— Причина смерти?
— Потеря двух литров крови мало что объяснит. Колотые раны бедренной и сонной артерий.
— И что это? Какой-нибудь зверь?
— Или вампир.
— …
— Странно. Обычно за этим следует усмешка.
— Где Чак?
— Спит, вроде бы.
— Богу нужно спать?
— Знаю лишь, что он долго торчит в душе.
— Да. И поет. Эти дерьмовые старые народные песенки. Мне пришлось три раза сказать, чтобы он заткнулся.
— Ты сказал Богу заткнуться?
— Да. Мне же нужно спать.
— Зодиак?
— Семь жертв.
— Дамер?
— 17.
— Жуть кошмарная, старик. А с виду на тебя не подумаешь.
— Это «Настоящее преступление», Дин. Это хобби.
— Нет. Рыбалка или вышивание — это хобби. Увлечение статистикой серийных убийц — это болезнь.
— Ровена, ты на вечеринке?
— Да, но странно, что ты распознал это по телефону, вы же только и делаете, что работаете.
— Знаете, она права. Вы не ходите на вечеринки.
— И что ты сказал им? По поводу того, куда ты делся.
— Я сказал им, что езжу по делам с братом, хочу развеяться после Джессики…
— То есть ты им лжёшь?
— Нет. Просто я не говорю им всё.
— О. Это… и называется ложь.
— Это языческий бог, который может принимать любое обличье.
— И как его убить?
— Написано: «Отрубить голову железным топором».
— Отлично! Пошли кромсать Пэрис Хилтон!
— Я сам тебя прикончу.
— Какая прелесть! Учитывая, что ты — весь в меня.
— Это ещё как понимать?
— Ты не переставая думаешь о ней с тех пор, как увидел, как она капает с лезвия ножа.
— Ты ошибаешься.
— Сказки будешь рассказывать брату. Я могу заглянуть в твою голову. Твои мысли бегут лишь по одной извилине — кровь. Кровь. Кровь. Жажда власти. Такая же, как всегда. Ты снова хочешь стать сильным. Но не просто сильным, а сильнее всех. Добрые намерения — самый быстрый путь в пекло, приятель.
— Она у нас теперь шизанутая маньячка? Зашибись.
— Кто такая шизанутая маньячка?
— Дамочка, которая гоняется с ножом за предметом обожания.
— Кас, как думаешь, Анна права?
— Нет. Она… Шизанутая маньячка.
— Дин… ты меня…
— И ты меня…
— Парни, мож поедем, а? А то я сейчас разревусь!
— Эй, Дин, ты уж извини за все, что я наговорил про маму и папу.
— Давай только без телячьих нежностей.
— Ладно… придурок.
— Пока не решили вопрос с душой, твоей совестью буду я.
— Будешь моим Говорящим Сверчком?
— Заткнись. Но да, мой деревянный друг, я говорю именно об этом.
— Совершенно шизанутая старушенция.
— Почему? Потому что верит в призраков?
— Ты смотри. Защищаешь свою подружку? Жигало.
— Иди ты лесом!
— Скорее она тебя туда затащит.
— Придумаешь, как остановить Келли, ладно?
— А ты?
— На мне злой серый волк… Большей чуши в жизни не говорил!
— А что в конверте?
— Рентген сделал. Гламурная получилась фотка. Врачи, мягко скажем, офигели.
— Твою дивизию.
— Кас и тебе такую изобразил.
— Здесь в пяти милях отель…
— Стоп-стоп, тише! Ещё по кружечке.
— Лучше встать пораньше.
— Ты знаешь толк в веселье. Да, бабуля?!
— Всё, мы сдаемся!
— Мне посигналить?
— Вау, Сэм… какие у тебя диски…
— Иди в багажник!
— А ты, оказывается, не полный профан в этом деле.
— Чувак, я чуть его не угробил.
— Нет, честно. Ты прирождённая нянька. Ни дать ни взять — отец семейства.
— А кем, думаешь, я был последний год? Жизнь заставила.
— Кас?
— Как ты добрался?
— На автобусе.
— То, что эти трюкачи сегодня надрали мне зад… было вроде терапии.
— Ты посмотрел в лицо своему страху.
— Именно. Да что вообще клоуны могут теперь мне сделать?
— А третий ингредиент?
— Грубо говоря — мое сердце.
— Ничего невозможного.
— Не в буквальном смысле, пернатый. Тот, кого я люблю, я должна буду его убить.
— Жертва?
— Именно. Заклинание снимет проклятие, но потребует что-то взамен.
— Так в чем дело?
— Найди то, что я люблю, и я все сделаю. Мне слишком нужна свобода чтобы колебаться, но я же никого не люблю.
— Верно.
— Да, логично, конечно, что он бросился на тебя, но на меня…
— Остряк!
— Одри, мы на минутку.
— Ладно.
— Отлично…
— Мы… нам бы как-то… убить медведя…
— Как?! Застрелить, сжечь?!
— Не знаю… И то, и другое.
— А вдруг ничего не выйдет… прикинь, тут будет носится огромный, разъяренный горящий плюшевый медведь.
— Долбаные копы.
— Они просто делают свою работу, Дин.
— Нет, они делают нашу работу, только ничего в ней не смыслят, отморозки.
— Он, конечно, не настоящий монстр, он пока еще ребенок. Не его вина, что отец оказался оборотнем.
— Верно. Но он тоже оборотень.
— Ничего не поделаешь, придется нам приглядывать за этим. Что делать-то? В приют не подбросишь. Так могут расстроиться, когда он обернется азиатом.
— И кто только может позволить себе не работать по понедельникам?
— Маньяк-убийца?
— Стопудово.
— Он и перед нами в долгу.
— Ну, так, пойди поприставай к нему, может, он и на тебя западет.
— Зачем тебе падший ангел? Сама подумай.
— Сила на дороге не валяется, а у меня есть только я.
— А тут у меня будто свет в конце тоннеля.
— Это адское пламя.
— И пусть.
— Кто-то изменяет реальность. А это под силу только Богу… Ну или фокуснику.
— Да, с чувством юмора как у малолетки.
— Ну или как у тебя!
— Могу я чем-то ещё помочь?
— Нет.
— Чудненько!
— Зловещенько.
— Как обычненько.
— Что ты делаешь?
— Пытаюсь читать по губам. Стой, сальса штанина…
— Ты не читаешь по губам.
— Не читаю.
— Что там вытворяет Кроули?
— Тырит сникерсы.
— Да он… Он тырит сникерсы!
— Кас тоже был человеком, но он был нормальным. А Кроули только козлить и способен.
— Что чувствуешь?
— Ничего.
— И я ничего. Походу травка не вставляет!
— Нам нужна версия?
— У нас есть версия!
— Надо быть менее педерастичнее…
— … я не люблю снег, ясно? Снег — это круто, когда он идет за окном, а ты сидишь перед горящим камином с бокалом горячего пунша.
— Кажется, я ни разу не пил пунш, — отозвался Сэм. — Даже не знаю, как его делают.
— Я тоже, — сказал Дин. — Но пунш мне нравится больше, чем морозить ноги.
— Не хочется тебя расстраивать, но твой мишка болен. Да, у него…
— Леденцовый недуг.
— Леденцовый недуг.
— Болезнь, нетипичная для медведя его размеров, но очень заразная.
— Слон?
— Да.
— Настоящий слон?
— Слонее не бывает.
— Придется тебе поехать со мной.
— Ты уверен?
— Знаю, ты псих. Подождешь в машине у черного входа. Только не давай сатане трогать мою магнитолу!
— Даже если бы я мог…
— Ты можешь!
— Могу. Но не должен.
— То, что рай всего один, неверное мнение — их тут до фига. И все свалены в одну кучу. Это как диснейленд, только без антисемитов.
— Диснейленд?
— Здесь есть Винчестерленд, Эшленд и любой хрен знает чей ленд.
— Безумная карга.
— Потому что верит в призраки?
— Стал стеной на защиту подружки, Казанова?
— Поцелуй меня в зад!
— Только после нее.
— Дин, тащи тазик.
— Нашел что-нибудь?
— Нет, буду блевать.
— Прикинь, он схуднул со 140 килограмм до 40.
— Колдовство?
— Или гипер-слабительное.
— Тебе приходилось говорить: «Прости меня, отче, ибо я согрешил»?
— Только однажды, в детстве. Поэтому не представляю, что говорить сейчас.
— Если хочешь, подкину тебе пару идей.
— Валяй, подкидывай.
— Ну, если навскидку, можешь припомнить, как ты куролесил с Руби, убил Лилит, освободил Люцифера, жил без души, не искал меня, когда я был в чистилище…
