Цитаты персонажа 11 Доктор (300 цитат)

— Ты рассказывал мне о своем народе и что ты с ними сделал.
— Да-да. Но если они такие как Корсар, то они хорошие. Я могу спасти их.
— И рассказать им, что ты уничтожил всех остальных?!
— Я объясню. Расскажу, почему пришлось так сделать.
— Ты хочешь, чтобы тебя простили.
— А кто этого не хочет?

Вещи могут меняться, когда ты меньше всего этого ожидаешь.

— Поклянись мне. Поклянись мне чем-то важным.
— Рыбные палочки и заварной крем.

Рыбки, плавающие в тумане… Обожаю новые планеты.

Здравствуй Вселенная, прощай Доктор.

— Тебе никто не говорил, что ты слегка чудаковат?
— Постоянно говорят.

— Мне хочется жить в городе. Как только вырасту – уеду.
— Я тоже так думал в детстве.
— А вы уехали?
— Да…
— А скучали когда-нибудь?
— Очень.

— Я знаю, когда твое сердце лжет. Да, Эми Понд.
— Просто заткнись и оставь меня в покое.
— Ладно. А ты, которая в другом мире… Доктор обожает рыженьких. Он рассказывал тебе о Елизавете I? Вернее, она думала, что она первая…
— Хватит. Прекрати, я знаю кто ты.
— Ну конечно не знаешь.
— Ну конечно знаю. Не знаю только как ты оказался здесь. Но есть только одна личность во Вселенной, которая ненавидит меня так же, как и ты.

— Эй, ты! Ты от науки?
— Ну да.
— Имя есть?
— Да.
— Отлично. Всегда хотел познакомится с человеком по имени Да.

— Каменная пыль…
— Это важно?
— За 1200 лет я никогда не ступал на что-то неважное.

Во времени и пространстве никогда не будет никакого смысла.

Завтрак, ужин, чай, война с монстрами, а это мой обычный рабочий день.

Как только узнаешь о грядущем, оно выбито в камне.

— Крупинки психо-пыльцы со свечных лугов Кораздун Слава. Сюда их занесло давным-давно. Попали во временной двигатель, раскалились и напустили на нас всех сон.
— Так вот чем был Повелитель Снов – эти крупинки…
— Нет, нет. Прости, разве это не очевидно? Повелителем Снов был я. Психическая пыльца – это паразит ума, она питается твоей темной стороной. Наделяет голосом и оборачивает против тебя же. Мне 907 лет. Ему понадобилось много времени, чтобы появиться.
— Но почему оно не питалось нами?
— Темная сторона в вашей парочке давно бы с голоду подохла. Я аккуратно выбираю друзей. Иначе я остаюсь в компании самого себя, и вы знаете чем это заканчивается.

— И много такого в будущем?
— Бывали случаи, да…

Тебя ждет столько интересного. Ну знаешь, нормальная человеческая жизнь на земле. Выплаты по ипотеке, работа с девяти до пяти, постоянное ноющее чувство пустоты. Прибереги слезы на потом.

— Подъем, подъем. Проснись и пой. Завтрак уже подан во дворике. [Доктор открыл окно] Ух ты, вот это утро. Пойдемте, пойдемте. И у Эми есть небольшой сюрприз для вас.
[Винсент выглядывает из окна. Эми сидит за столом, повсюду подсолнухи] — Я решила добавить ярких красок в благодарность за мое недавнее спасение. И думала, что вам может понравиться. Ну, знаете, может, как-нибудь нарисуете их? Как вам мысль?
— Да, это не мои любимые цветы.
— Это вам-то не нравятся подсолнухи?
— Не то чтобы не нравятся. Я нахожу их неоднозначными. Постоянно где-то между жизнью и смертью. Похожи на людей, когда поворачиваются к Солнцу. Не по себе как-то. Но знаете, это вызов для меня.
— Я убежден, что вы справитесь.

— Мне что, поискать инструкцию?
— Я выбросил её в сверхновую звезду.
— Выбросил инструкцию в сверхновую?… Зачем?!
— Затем, что я с ней не согласен! И не болтай со мной, когда я злой!

Инопланетяне, сделанные из дерева! Это должно было случиться, знаешь ли!

– Как можно назвать город Рождеством?
– Не знаю, а как остров можно назвать «Пасхой»?

– Миссис Гиллифлауэр, вы понятия не имеете, с чем связались! В плохих руках это зелье может уничтожить всё живое не планете!
– [протягивает руки к нему] Как по-вашему, что это? Ха! Плохие руки!

— Мадам Вастра будет задавать тебе вопросы. Ты должна будешь ответить только одним словом. Одним словом, поняла?
— Почему?
— Правда единична. Ложь — это слова, слова, слова… Ты встречала Доктора, так?
— Да.
— Сейчас ты пришла снова найти его. Зачем?
— Подумай. Только одно слово.
— Любопытство.
— В чем?
— Снег.
— И в нем тоже?
— Да.
— Что ты от него хочешь?
— Помощи.
— Почему?
— Опасность.
— С чего бы ему тебе помогать?
— Доброта.
— Доктор не добрый.
— Нет?
— Нет. Доктор не помогает людям. Никому, никогда. Он не ваш защитник, не ваш спаситель. Ты понимаешь, что я говорю?
— Слова.
— Когда-то он был другим. Очень давно. Добрым, да. Даже героем. Спасителем миров. Но он терпел потери, что делали ему больно. Теперь он предпочитает изолироваться от возможности возвращения этой боли. Выбери слово, которое объясняет, что ты это понимаешь.
— Человек.
— Мы друзья Доктора. Мы помогаем ему с изоляцией, но это не значит, что мы ее одобряем. Итак. Тест для тебя. Дай мне сообщение для Доктора. Расскажи ему все о снеге и об опасности, которую, ты веришь, он представляет и первым делом объясни, почему он должен помогать тебе. Но скажи это одним словом. Ты думаешь, что такого слова не существует или что ты даже не сможешь найти его. Посмотрим на твою удачу.

— Да! Что? Я пытаюсь читать.
— Мисс Клара и ее беспокойство насчет снега. Я сделала ей тест на одно слово.
— Это всегда бесполезно. Что она сказала?
— Пруд.

— Ну, и где тебя носило триста лет?!
— Что это?
— Это мой корабль. Моя Тардис, на ней я и прилетел сюда.
[Подходит к Тардис и видит Клару] — А ты что здесь делаешь?
— Я была в космосе…
— Ты была в воронке времени. Наверное ей пришлось увеличить силовое поле. Неудивительно, что она опоздала, таская тебя с собой.

— Что это?
— Трещина в ткани реальности. Маленький осколок 26 июня 2010 года, когда взорвалась Вселенная. Я всё перезапустил, сложил её обратно. Она то и взорвалась то из-за моей Тардис, я посчитал себя ответственным, но шрам остался. Структурная слабость во всей Вселенной… Ой, и кто-то пытается проникнуть сквозь неё. Не из нашей Вселенной, откуда то еще. Конечно, конечно это логично.
— Правда?
— Да. Если пытаешься пробиться сквозь стену — выбираешь самое слабое место. А чтобы пробиться в эту Вселенную, выбираешь эту трещину…

— Я Доктор. Повелитель Времени с планеты Галлифрей. Украл машину времени и с тех пор постоянно нарушаю принципы своего народа. Это не совсем то, что я хотел сказать.
— Я учительница английского с планеты Земля. Сбежала с инопланетянином, потому что мне нравится…
— Думаю, вам лучше помолчать, пока не привыкните. Как вас зовут?
— Выгляжу мило, но люблю командовать.
— А на мне парик. Нет, я понял. Конечно. Поле Правды. Как интересно, я уже много лет с ним не сталкивался. На мне парик.

Выбрать имя — это как дать обещание.

Вот он я. Опоздал на собственные похороны. Спасибо, что пришли.

— Ничего себе памятничек…
— Это Тардис.
— Я догадалась.
— Нет… Когда Тардис умирает, иногда бывает искажение размеров. Это назвали утечкой размерности, когда «больши внутри» начинает показываться снаружи. Она растет. Когда я сказал, что это Тардис, я не имел ввиду, что она так выглядит. Это и есть Тардис, моя Тардис из будущего. В чем еще меня лучше похоронить…

— Что? Я не собираюсь ждать до завтрака.
— Это же машина времени. С ней никогда не надо ждать завтрака.

Я никогда не знаю почему. Я только знаю — кто.

— Ты в самом деле живешь здесь: на облаке, в будке?
— Да, уже давно.
— А ты знаешь толк в угрюмости.
— Я не угрюмый.
— Ты живешь в будке!
— Это такая же будка, как ты гувернантка.

— Так всё же: официантка или гувернантка?
— Эта жуть гонится за нами, а ты решил поболтать?!
— Ну, мы же не сможем болтать после того, как будем хладнокровно убиты.

И это я хватаю за руку! Это мой жест! Так всегда делаю я!

— Что? Снег, способный помнить? Какая глупость.
— А что плохого в глупости?
— Ничего. Я же еще с тобой разговариваю.

— Нельзя. Нельзя читать наперед. Не нужно и нельзя этого делать.
— Но мы уже читаем.
— Только то, что происходит одновременно с нами. Дальше нельзя.
— Но это поможет нам найти Рори.
— А если ты прочитаешь, что Рори умирает? Это не просто какое-то там будущее. Это наше будущее. Как только ты узнаешь, что будет — этого уже не изменить. Я что-то сломаю, потому что ты сказала, что я это сделаю. И теперь выбора больше нет.
— Время можно переписать.
— Нет, если ты о нем уже прочла. Как только узнаешь о грядущем, оно выбито в камне.

— Что произошло с другими людьми, которые путешествовали с тобой?
— Некоторые оставили меня, некоторых оставил я, и некоторые, немногие, но некоторые погибли.

— Ладно, я на работу опаздываю.
— Что? У тебя есть работа?
— Конечно есть. А чем ты думаешь, мы занимаемся, когда мы не с тобой?
— Я думал, в основном целуетесь.

— Мы можем закончить это сейчас же. Можем спасти всех прямо сейчас.
— Это не наш стиль. Что с тобой случилось? С каких пор убийство стало рассматриваться как вариант?
— Джекс должен ответить за свои преступления.
— И что потом? Ты выследишь всех изобретателей оружия, пули или бомбы?!
— Но они возвращаются! Как ты не поймешь? Каждый раз я веду переговоры, стараюсь вникнуть, но не сегодня. Нет. Сегодня я на стороне жертв: его, Мастера, Далеков… Всех людей, которые погибли из-за моего милосердия!
— Видишь, что происходит, когда слишком долго путешествуешь в одиночестве.

— Ну давайте уже. Вы поймали меня. Чего же вы ждете? После долгого ожидания пришло Рождество. И вот он я!
— Спаси нас. Ты спасешь нас.
— Я что?
— Ты спасешь Далеков. Спаси Далеков! Спаси Далеков! Спаси Далеков!
— Ну, это что-то новенькое.

— Ну и насколько у нас большие проблемы?
— Насколько большие? По десятибальной шкале? Одиннадцать.

— Мы как раз садились за праздничный стол. Присоединишься?
— Если это не слишком хлопотно…
— Для тебя приготовлено место.
— Но вы же не знали, что я приду. Зачем же приготовили место?
— Потому что мы всегда так делаем.

— И что такого опасного в моем будущем?
— На полях Трензалора, на закате Одиннадцатого. Когда ни одно живое существо не сможет соврать или не уклониться от ответа, будет задан вопрос. Вопрос, на который никогда не должны ответить.
— «Тишина грядет, когда будет задан вопрос».
— Тишина стремится к тому, чтобы ответ никогда не прозвучал. Чтобы Доктор никогда не добрался до Трензалора.
— Не понимаю: при чем здесь я?
— Первый вопрос. Старейший вопрос во Вселенной, спрятанный у всех на виду…

Представь, что ты умирал. Представь, что ты был испуган, вдалеке от дома и испытывал ужасную боль. И в тот момент, когда ты подумал, что хуже быть не может — ты взглянул вверх и узрел лицо самого Дьявола.

— Как там говорится?
— «Древнее существо, купающееся в крови невинных. Дрейфует в пространстве, сквозь бесконечно изменчивый лабиринт. Для подобных ему, смерть была бы подарком». Значит прими его, и покойся с миром. «Я не о себе говорил».

Каждый раз, когда кто-то сталкивается со своим первобытным страхом, он искал опору в своих верованиях.

Опасная вещь – знание будущего.

— Ты Доктор. Сконцентрируйся.
— На чем? Как? Я безумец с будкой без будки!

Всем привет, я воображаемый друг Эми. Но я все же пришел.

Люди. Вы так ностальгируете по прошлому.

— Октавиан сказал, что ты убила человека.
— Да, убила.
— Хорошего человека.
— Очень хорошего человека. Лучшего из всех, кого я знала.

— Тебе уже доводилось встречаться с Ангелами?
— На земле, как-то раз. Но те были падальщиками, пытались выжить.
— Но это же просто статуя.
— Это статуя, пока ты смотришь на неё. Мы вытащили ее из руин Разбахара прошлого столетия. Была в частной коллекции, спящая всё это время.
— Спящий и выжидающий – не одно и то же.

— Доктор, как главный научный сотрудник хочу принести официальные извинения от имени ЮНИТ…
— Кейт Летбридж Стюарт. Заруби себе на носу, уверен, твой отец говорил тебе: я не люблю, когда меня подбирают.
— Наверное, в его голове это звучало лучше.

— Что ты делаешь?
— У тебя серьезное лицо, а я всегда зову его [Рори], когда у тебя серьезное лицо.

Я не бегу от вещей, я бегу к ним. До того, как они вспыхнут и навеки погаснут.

Готов съесть свою шляпу, если бы она у меня была, или чужую шляпу, только не тех, кто носит по долгу службы, не хотелось бы шокировать монахинь.

— Доктор?
— Это Доктор?
— Какой Доктор? Мой Доктор?
— Он может менять лицо.
— Я знаю, но стать ребёнком…
— Поставь себя на моё место. Когда мы виделись, сколько тебе было? Двадцать? Словно тебя испекли!

— Это из тех планов, где можно пожить на четыре секунды дольше.
— А чем тебе не нравятся четыре секунды? За это время можно многое сделать.

— … Люди любят снег. Ты когда-нибудь лепил снеговика, Мара? Играл в снежки? Ловил снежинку ртом и чувствовал, как она тает?
— Это бессмысленно, — насмешливо сказал Мара.
Доктор усмехнулся в ответ:
— Бессмысленно! Верно. Вы всегда это говорите. Вы, одержимые властью тираны, желающие лишь завоевать и уничтожить. Любая мелочь, любое веселье для вас бессмысленно.

Разум — очень сильная вещь.

— Смотрите-ка, большая добывалка! А мне нравятся большие добывающие штуки! Видите, даже лучше, чем в Рио. В Рио нет больших добывающих штук!
— Мы же не пойдем туда глазеть, да?
— И пойдем и поглазеем!

— Эй, Черчилль [Уинстон повернулся к Эми и Доктору], ключ от ТАРДИС. Тот, который ты украл у Доктора.
[Доктор начал обыскивать себя, хлопая по пиджаку].
— О, она хороша, Доктор. Остра как булавка. [Уинстон отдал Понд ключ] Почти так же хороша, как и я.

— Так как вы его назвали? Ты вгонишь меня в краску?..
— Нет, мы не назвали его Доктором.
— Нет, я и не думал, что назовете…
— Его зовут Альфи. А что ты вообще здесь делаешь?
— Да! Альфи ему нравится, хотя он бы предпочел называться Штормогедоном Темным повелителем всего.
— Прости, что?
— Он называет себя именно так.
— Откуда ты знаешь?
— Я говорю по-детски.
— Ну конечно… Я даже не знаю, когда пора менять подгузники, а я должен быть его папой.
— Ну да, он тоже недоумевает: «Ну где же мама?». Где Софи?
— Уехала на выходные. Ей нужно отдохнуть.
— Нет! Он твой папа! Нельзя его просто называть «не мама».
— Не мама?!
— Это ты! А ещё «не мама» — это я. А все остальные?… Селяне! Это немного не в масть.

Ты никогда не говорила, что я горяч?!

— Обязательно флиртовать именно сейчас? Мне казалось, что я должна быть первой в списке приоритетов.
— Да! Точно. Извини. Как я уже говорил, моя шаловливая подруга убьет первых троих атакующих + вон того сзади. Так что, может, вы хотите потянуть соломинку или проголосовать? Или вы можете послушать минутку, потому что я очень хочу принять вашу полную капитуляцию и отпустить вас с миром. Да, вы вмешивались в человеческую историю на протяжении тысячелетий, да, люди страдали и умирали, но что толку в двух сердцах, если не можешь позволить себе иногда побыть милосердным? О… Тишина. А Вы серьезно настроены, да? Ладно, вы меня подловили, я вру. Я не собирался вас отпускать. Хорошая идея, но сегодня не Рождество.

Теперь я ношу фески. Фески это круто.

— Можно… обнять?
— Да, но помни, у меня есть меч.
— Никогда не забываю.

— Отлично. Я поставлю чайник. Только посмотрите! У меня есть мой космический корабль, мои мальчики. Моя работа здесь завершена
— А… Мы… Не её мальчики.
— Её, её.
— Да, её.

Мы все меняемся, если подумать. На протяжении нашей жизни мы разные люди. И это нормально, хорошо. Надо двигаться вперед, но не забывать того, кем ты был раньше. Я не забуду ни слова из этой жизни. Ни одного дня. Клянусь, я всегда буду помнить, что Доктор был мной.

Каждая спасенная жизнь — победа.

— Как у тебя может быть могила?
— Она есть у всех, где-то в будущем. И она ждет нас. Проблема путешествий во времени в том, что ты можешь посетить её.

Есть большая разница между тем, что было и тем, что могло бы быть. Очень много одного и бесконечно много другого. А бесконечность — это слишком, даже для твоего аппетита.

— Это злой дух?
— Женщина.

— Пытаешься заключить сделку со Вселенной? Спасаешь мир, лишь бы спаслась она?
— Да. И тебе не кажется, что после всего, что я сделал, я не заслуживаю такого.
— Мне кажется, что Вселенная не заключает сделок.

Как уничтожить человека? Добраться до сердца.

— Если время не движется, то почему ты стареешь?
— Для меня оно идет. У каждого взрыва есть эпицентр, и это я. Я — то, что неправильно.
— Что с тобой неправильно?
— Я все еще жив.

— Но какой был вопрос? Почему он означал твою смерть?
— Предположим, что был человек, который знал тайну. Ужасную, опасную тайну, которая не должна быть раскрыта. Как бы ты стёр эту тайну из мира, уничтожив её навсегда прежде, чем её открыли?
— Если бы пришлось, я бы уничтожил человека.
— И тишина наступит. Я много раз слышал эти слова, но никогда не понимал, что они означают мою тишину. Мою смерть. Доктор падёт.

— Я искала слово. Большое, сложное слово. Но такое грустное. Я нашла его.
— Что за слово?
— Живая. Я живая.
— «Живая» это не грустно.
— Это грустно, когда это заканчивается.

Главное верить. Береги в своем сердце веру.

Вселенная огромна, она обширна, сложна, абсурдна и иногда, очень редко случается невозможное. Мы называем это чудом.

Страх порождает злобу.

Глаза не зеркало души, а двери. Остерегайся того, что может войти в них.

Все эти годы я старался похоронить тебя в своей памяти. Делал вид, что тебя не было. Скрывал тебя даже от себя самого. Притворялся, что ты не был Доктором, а на самом деле ты больше Доктор, чем кто-либо другой. Ты был Доктором в день, когда не было верного решения. Но на этот раз тебе не придется делать это в одиночку.

— Вы когда-нибудь подсчитывали, сколько детей было на Галлифрее в тот день?
— Понятия не имею.
— Сколько тебе сейчас?
— Не знаю. Потерял счет. Тысяча двести с хвостиком, если не вру. Не помню даже вру ли я насчет возраста – вот насколько я стар.
— На четыреста лет старше меня. И за всё это время не поинтересовался их числом? Ни разу не подсчитал?
— Скажи, а в чем был бы смысл?
[10 Доктор] — Два миллиарда сорок семь миллионов…
— Ты посчитал!
— Ты забыл? Четыреста лет и ты уже забыл?!
— Я двигаюсь вперед…
— Куда? Где ты сейчас, если способен забыть такое?!
— Спойлеры…
— Нет, нет. На это раз я хочу знать, куда направляюсь.
— Нет, не хочешь!

— Кто это такой?!
— Хотел бы я знать..
— О, какой худой. Но как раз в меру. Никогда не видел со стороны. Это как спецэффект. Ух ты! Спичечный человек.

— Как новая работа? Научила чему-нибудь хорошему?
— Неа. А ты чему-нибудь научился?
— Ничему.
*дают пять*

Это все, что ты можешь? Летать — это любой дурак сможет.

— Пошли со мной. Что скажешь?
— Они не могут взять и уйти.
— Не могут? Правда? Так и должно быть, да?
— У меня работа.
— Нет, Рори, тебя ждёт Вселенная, а на Земле у тебя так работёнка.
— Не работёнка. Она важна для меня. Ты не можешь заменить нам все.
— Я так и не говорил.

Вы — огромная часть моей жизни. И вы — все, что я всегда помню.

— Ты же не предлагаешь изменить нашу личную историю?
— Мы все время изменяем историю.

Насилие не прекращает насилие. Оно его продлевает.

— Может, тебе и придется остаться здесь, в безмятежности и некоторой убогости, пока не умрешь. Все лучше, чем попытаться и потерпеть неудачу, верно?
— Думаешь, я потерпела бы неудачу?
— У всех есть мечты, Софи, но лишь немногие смогут воплотить их в жизнь, так зачем же притворяться?

Нет, Эми, это определенно не пятая луна Синда Каллиста… Магазин канцтоваров тому подтверждение.

— Так, теперь давайте я возьму чемоданы.
— Спасибо.
— Мило. А не могли бы Вы сами понести их за меня?..

Вселенная невозможна. Она полна чудес и загадок.

Клара иногда спрашивает, мечтаю ли я?
— Конечно, я мечтаю, — отвечаю я ей. — Все мечтают.
— И о чём же мечтаешь ты? — продолжает она.
— О том же, о чём и все, — говорю я. — Мечтаю о том, куда я направляюсь.
Она всегда смеётся над этим, говорит: «Но ты никуда не направляешься, ты просто странствуешь».
Это не так, все изменилось. У меня есть новый пункт назначения. Мой путь такой же как у тебя, как у всех. На него ушло много лет, много жизней. Но, наконец, я знаю, куда стремлюсь, куда я всегда стремился. Домой.

— Ангел Боб на связи, сэр.
— А! Вот и ты, ангел Боб! Как жизнь?… Ой, прости за глупый вопрос.
— Ангелам интересно, чего вы хотите достичь?
— Ничего мы не хотим. Мы просто развлекаемся! Тут так здорово, всякие консоли, удобные кресла, лес, а у тебя как там?
— Ангелы празднуют, сэр. Скоро они впитают достаточно энергии, чтобы уничтожить этот корабль, этот мир и все звезды, и миры за ними.
— А у нас тут удобные кресла, как я уже говорил.
— Нам не нужны удобные кресла.
— Я заставил его сказать «удобные кресла».

— Есть время жить и время спать. Ты эхо, Ривер. Как Клара, как в итоге все мы. Я знаю, что это моя вина, но ты давно должна была растаять.
— Трудно уйти не попрощавшись.
— Тогда скажи мне, потому что я не знаю, как мне попрощаться.
— Единственным приемлемым для меня способом. Если ты когда-либо любил меня, попрощайся так, как будто ты вернешься.
— Что ж, тогда еще увидимся, профессор Ривер Сонг.
— До новых встреч.

— Как ты это делаешь? Меня же здесь нет.
— Для меня ты всегда есть. И я всегда слышу и всегда вижу тебя.
— Тогда почему ты не говоришь со мной?
— Я считал, что это будет слишком больно.
— Думаю, я бы справилась.
— Нет, я думал, что мне будет больно. И я был прав.

— Это неправильно. Она ведь жива.
— О нет, боюсь она мертва, и умерла очень давно.
— Да… Наверное стоило сказать об этом. Не было подходящего времени.

Плачешь от радости? Молодчинка. Это так по-человечески.

Я буду всего лишь историей у тебя в голове. Но это ничего. Мы все, в конечном итоге, истории.

… Просто помни и они будут с тобой.

— Мы вскоре повстречаемся снова. Когда Пандорика откроется.
— Хах, Пандорика – это миф.
— Ах, Доктор. Как и все мы.

[10 и 11 Доктора демонстрируют свои звуковые отвертки] — Правда?
— Да. Правда.
— Вы – это я? Оба?
— Угу…
— Что, даже этот? [Кивком указывает на 11 Доктора] [11 Доктор]— Да!
— Вы мои будущие воплощения?
[Оба]— Да!
— У меня что – кризис среднего возраста?

— Спасибо. Новый костюм мне не нужен.
— Я гробовщик, сэр.

Ноги, у меня всё ещё есть ноги. Руки. Пальцы, есть много пальцев. Уши. Да. Глаза, две штуки. Нос, бывало и похуже. Подбородок. Волосы. Я девушка? Нет. Нет. Не девушка, и все ещё не рыжий. И что-то ещё, что-то важное. Я… Я… Падаю.

Новый рот — новые правила.

— Тут многие прекрасно себя чувствуют даже в 90 лет.
— Главное, ты не падай духом.
— Я и не падаю. Ну что ж, я хотел посмотреть, как вам тут живется. Я не бросаю на произвол судьбы тех, кто покидает Тардис. Этот повелитель времени вам достался на всю жизнь. От Доктора нелегко избавиться!
— Ты попал сюда по ошибке, не так ли?
— Да… немного промахнулся. Но посмотрите на результат! Посмотрите на эту скамейку, какая красивая скамейка. На что бы вам ещё такое посмотреть?..

— Умно, да?
— Бесподобно.
— Не отпускайте комплиментов врагу!

Джеронимо.

— Это всё исчезает. Всё, чем ты был, пропадает за мгновения. Как дыхание на зеркале. И очень скоро он появится.
— Кто появится?
— Доктор.
— Но ты, ты же Доктор.
— Ага. И всегда им буду. Но времена меняются, нужно меняться и мне. [Видит маленькую Эми] Амелия?
— Кто Амелия?
— Первое лицо, которое видело это лицо… Мы все меняемся, если подумать. На протяжении нашей жизни мы разные люди. И это нормально, хорошо. Надо двигаться вперед, но не забывать того, кем ты был раньше. Я не забуду ни слова из этой жизни. Ни одного дня. Клянусь, я всегда буду помнить, что Доктор был мной.

Каждому одинокому монстру нужен компаньон.

Нет, мы не уходим. Но когда у нас есть что-то ценное — мы бежим. Мы бежим, и бежим так быстро, как можем. И не перестаем бежать, пока не убежим от угрозы.

Души состоят из историй. Всё, что с нами когда-либо происходило, люди, которых мы любили, потеряли и нашли снова вопреки всему…

Только пусть это будет хорошая история. Потому что это и была хорошая история. Самая лучшая. Сумасбродный старик, который стащил волшебную будку и улетел. Я сказал, что украл её? Нет, я её одолжил. Собирался вернуть обратно. О, эта будка, Эми. Она будет тебе сниться. Никогда тебя не оставит. Большая, и в тоже время маленькая. Новенькая и старинная. И самая, самая синяя. Самая синяя.

— Думаю, тебя интересует эта картина. Я нашел её при необычайных обстоятельствах. Как тебе её название?
— Какое из них? Их два: «Конец» или «Падение Галлифрея».
— Видишь ли, здесь все ошибаются. Это одно название: Конец падению Галлифрея. Как думаешь, что б это значило, а?
— Что Галлифрей не пал. Получилось. Он всё еще существует.
— Я просто скромный куратор. Откуда мне знать?
— Тогда где он?
— Где? В самом деле утерян? Тш-ш-ш! Возможно… вещам свойственно теряться. А теперь извини. О, у тебя так много дел.
— Правда? Так вот, что я должен делать – искать Галлифрей.
— Это зависит от тебя. Как хочешь. Могу лишь сказать, что сделал бы я. Ох, будь я на твоем месте. Возможно, я был на твоем месте. Возможно, я был тобой. Возможно, ты – это я. А возможно, это не имеет значения. Кто знает. Кто знает…

— Осторожно.
— Осторожно? Однажды попробовала — ужасно скучно.

— У тебя опять это лицо.
— Какое лицо?
— Называется «какой же он умный и красивый».
— У меня всегда такое лицо.

— Ты нас не познакомишь?
— Эми Понд — профессор Ривер Сонг.
— Ах! Я стану профессором, да? Восхитительно!… Спой-ле-ры!

Как люди могут скучать? Как вообще была изобретена скука?

Сегодня мы спешим на помощь в самое страшное место Вселенной — детскую комнату.

— Верный солдат ждет, чтобы его заметили, всегда одно и то же, почему?
— Простите, сэр?
— Твоя начальница, пригласил бы её куда-нибудь, ты ей нравишься. Она так сказала.
— В самом деле, сэр? Что она сказала?
— В общем, она сделала что-то вроде замечания.
— Что именно она сказала?
— Она сказала, что ты мистер горяч… ность. И она хотела бы погулять с тобой, чтобы были смс’ки, пончики.
— Вы раньше не занимались этим, да?
— Нет, в первый раз.

— Снова с нами, Кантон?
— Транспорт у тебя что надо!
— Вот молодчина!

— Слушай, через 10 минут ты станешь легендой, через 10 минут тебе предложат любую должность какую захочешь, но сначала ты должен блеснуть, ты должен заставить их поверить тебе и сделать всё как надо. Вот так Джеф. Прямо здесь. Прямо сейчас. Пришло твоё время! Сегодня ты спасёшь весь мир!
— Но почему я?
— Это же твоя спальня.

— Дверь перекосилась!
— А как же отвертка?
— С деревом она не работает!
— Отстой.
— Эй! Не обижай отвертку!

— Эмм… Это не пол, это… Ну…
— Что это?
— Следующее слово — разновидность страшного слова. Подожди минуту. Успокойся. Скажи «омммм».
— Омм…
— Это язык.
— Язык?!
— Язык. Неимоверно большой язык!
— Это рот? Всё это место — рот? Мы во рту?!
— Да-да-да! Но! Хорошее в том, что он вместительный!

Ну что ж, замечательно! Просто супер! Двадцать минут, чтобы спасти мир, и все, что у меня есть — это почтовый офис — и тот закрыт!

— Ты мне нужен! Я готовлю праздничный обед!
— В меня стреляли киберлюди!
— А нельзя это совместить?!
— Да! Почему бы и нет!

И что же мы имеем? Что-то выдёргивает людей из обычной жизни, помещает в бесконечный изменчивый лабиринт, который выглядит, как гостиница восьмидесятых с плохими снами в спальнях… Даже если не углубляться в детали, это, как минимум, не вежливо.

— Они перешли на гиперскорость, мы теряем их! Не отставай!
— Пытаюсь!
— Используй стабилизаторы!
— Нет тут никаких стабилизаторов!
— Голубые кнопки!
— Голубые кнопки ничего не делают, они просто… голубые.
— Ну да, они голубые! Голубые стабилизаторы! Видишь?
— Ну да. Стало скучно, правда? Это — скукозаторы! Голубые скукозаторы!
— Откуда она знает, как управлять Тардис?
— И ты ЭТО называешь «управлять Тардис»?! ХА!

— Нет! Это не правда!
— Это твоя неправда, потому что… помолчи!

— Я упоминал ракеты?
— Ракеты?!
— Не хотел тебя беспокоить. В любом случае, шесть часов — целая жизнь, не буквально целая жизнь, этого мы постараемся избежать. И мы все очень умны!

Это все исчезает, нет? Всё, что ты есть, исчезает в один миг, словно свежее дыхание на зеркале. Мы все меняемся, когда думаем об этом. Мы все разные люди. Но времена меняются, и я тоже. Я не забуду ничего. Ни один день. Я всегда буду помнить, что когда-то доктором был я.

Мой опыт подсказывает, что надежда, знаете ли, есть всегда. Как это ни удивительно.

Я не молодой специалист, скорее старый любитель.

— Посмотрите на себя. Вас трое. Воин. Герой. И ты.
— А кто я?
— Ты правда забыл?
— Да, возможно. Да.
— У нас достаточно воинов. Любой старый идиот может быть героем.
— А что делаю я?
— То, что ты делал всегда. Был Доктором.

— Откуда ты?
— Галлифрей.
— Тебе место в музее. Или в Мавзолее.

Ваша цивилизация одна из старейших в галактике. Теперь я вижу почему. Ваша трусость. Она не умилительна. Она коварна и агрессивна. Вот почему ген слабохарактерности и выжил, когда так много других исчезло.

— Они подсоединили его к бомбе?
— Не подсоединили! Он и есть бомба, ходячая, говорящая, взрывающаяся!
— А тут есть голубой провод?… Или что-то, что можно перерезать? Всегда должен быть голубой провод!… Или красный…
— Ты… Не помогаешь!

— Как ты можешь быть в порядке?
— Конечно, я в порядке. Я всегда в порядке. Я – Король порядка! О! Это дурацкий титул. Забудь этот титул.

— Спаси его. Ты всех спасаешь, ты всегда это делаешь. Это то, что ты делаешь
— Не всегда. Извини
— Тогда какой… от тебя… толк?

— Ты ещё здесь? Что во фразе: «Жди в Тардис, пока я не скажу «безопасно»…» тебе непонятно?
— Да ты сегодня Гудвин, Великий и Ужасный, да?
— Плачущие Ангелы — это самая смертоносная, самая мощная, самая злобная форма жизни, когда-либо созданная эволюцией! Вот одно такое существо застряло в развалинах, и вот от меня ждут, что я полезу туда с отвёрткой и фонариком и при условии, что меня не убьёт радиацией, сам корабль не снесёт мне башку, я сделаю что-то очень умное, и это мне ещё предстоит придумать! Вот такие дела! Вот что я буду делать. Вопросы есть?
— Она твоя жена? Она ведь из твоего будущего и разговаривает с тобой так, как никто другой. Чуть ли не в каждой фразе: «Под каблук, малыш!». Она миссис Доктор из будущего, да?
— Да. Твоя правда. Сегодня я определённо не в духе.

— Это то, что вам просила показать королева Елизавета.
— Но это невозможно.
[Конец] — «Конец».
— Это название.
— Я знаю это.
— Второе название «Падение Галлифрея».
— Этой картине тут не место. Не в этом времени и пространстве.
— Определенно.
— Это падение Аркадии, второго города Галлифрея.
— Как она это делает? Как это возможно? Эта картина маслом в 3D.
— Искусство Повелителей Времени. Изнутри оно больше. Это кусочек реального времени. Застывшего.
— Елизавета подсказала нам, где найти картину, и указала на ее важность.
[Доктор взял Клару за руку] — Ты в порядке?
— Он был там.
— Кто был?
— Я. Другой я. Тот, о котором я не говорил.
— Я не понимаю.
— У меня было много лиц, много жизней. Я не все их принимаю. Есть одна жизнь, которую я стараюсь забыть. [Нет]. Он был Доктором, который воевал в Войне Времени. И это был день, когда он сделал это. День, когда я сделал это. День, когда он всех убил. Последний день Войны Времени. Война, которая закончила все войны между моим народом и Далеками. И в этой битве был человек с большим количеством крови на руках, чем другие. Человек, который совершил преступление, заставившее Вселенную затихнуть. И этот человек — Я.

Как бы хорошо они ни выглядели снаружи, внутри они всегда останутся фальшивкой.

— Я готов на всё, чтобы защитить мой мир, Доктор!
— Да, отлично, прекрасно. Но мы начинаем договариваться, мы ведём переговоры. Беседа лучше войны!

— Что ты делала одна против Далеков целый год?
— Делала суфле.
— Суфле? Против Далеков. Где ты брала молоко?

— Ты озадачен, сбит с толку. Ещё бы! Ты же был замурован во льдах уже… сколько лет, профессор?
— По моим подсчетам пять тысяч лет.
— Пять тысяч лет! Ничего себе, подремал. Немудрено, что ты встал не с той ноги.

— Что ты делаешь?
— Бегу в тупик, по прибытии куда, мне в голову придет гениальный план который, по сути, будет в том, чтобы не быть в тупике.

Однажды жил на свете гном…или гоблин…или обманщик. Жуткое безымянное существо, Пропитанное кровью миллиарда галактик. Самое кошмарное существо во всём мироздании. И ничто не могло остановить или удержать его, или договорится с ним.
В один прекрасный день оно появлялось из неоткуда и раздирало твой мир в клочья.

— Я не знаю, почему всё время кричу на них.
— Потому что всякий раз, когда вы видите их радость, вы представляете, как им будет грустно. И это разбивает вам сердце. Потому что какой смысл быть радостными сейчас, если они будут расстроены позже… В этом и есть ответ. Что они будут расстроены позже…

— Клара! Клара! Давай, давай, иди ко мне, скорее! Ты сможешь это сделать, я знаю!
— Как?
— Потому что это невозможно. А ты моя невозможная девушка. Сколько раз ты спасала меня, Клара? Только в этот раз, черт возьми, позволь мне спасти тебя! Ты должна поверить мне, Клара. Я реален. Просто сделай еще один шаг. Клара! Моя Клара.

— Он инопланетянин, да?
— Да. Извини.
— Ладно, я занесу это в папку «испугаться позже».

— Почему ты влез в окно?
— Если бы я из него вылезал, я бы двигался в неправильном направлении.

Так… перегрузка двигателя — это плохо. Не паникуйте! Или… паникуйте.

— Ты будешь бороться с ним, да?
— К сожалению, да, именно это я и стану делать.
— Он огромный!
— Видал и поболее…
— Правда?!
— Ты шутишь?! Он огромный!

— Что ты делаешь?
— Скажу по секрету. Самому не терпится узнать!

— Что случилось?
— Да так… всякое… мы разошлись, что поделать?
— А что я могу сделать?..
— Ничего. Это не из тех вещей, которые ты можешь поправить так, как поправляешь свою бабочку. И не надо смотреть на меня щенячьими глазами, бродяга. Это жизнь. Просто жизнь. Та штука, которая проходит, когда тебя нет.

— Какая температура?
— Снаружи? Числа со сколькими нулями ты знаешь?

Ну ладно, вот что я сделаю. Я расскажу тебе историю.
Слышишь их? Всех этих людей, что жили в страхе перед тобой и твоим страшным судом. Люди, чьи предки отдавали жизни, жертвовали собой ради тебя. Слышишь, как они поют? Да, тебе нравится думать, что ты Бог, но ты не Бог. Ты просто паразит, с жадностью и завистью поглощающий чужие жизни. Ты питаешься ими, их воспоминаниями о любви, потерях, рождениях и смерти, радостях и печалях, так что… Так что давай. Возьми мои. Возьми мои воспоминания. Надеюсь, у тебя хороший аппетит. Потому что я прожил долгую жизнь и немало повидал: я ушел от последней великой войны Времени; я отметился уходом Повелителей Времени; я видел рождение Вселенной. Наблюдал, как её время уходило. Секунда за секундой, пока ничего не осталось: ни времени, ни пространства — только я! Я бывал во Вселенных, где законы физики были созданы гением безумца. Я видел застывшие Вселенные и горящие создания. Я видел вещи, в которые ты бы не поверил. Я потерял такое, чего тебе никогда не понять. Я многое знаю: тайны, которые никогда не были раскрыты, знания, о которых никогда не должно быть сказано, знания, которые заставят сиять паразитирующего Бога. Так что давай! Забирай. Забирай всё!

[Доктор и Эми ходят между экспонатами] — Неверно. Только отчасти правда, но в основном нет. Я люблю музеи.
— Да, отлично. Может, теперь отправимся на планету? Сначала большой космический корабль, потом бункер Черчилля, дальше ты мне обещал планету.
— Эми, это не просто какой-то древний астероид. Это архив Делириум — последнее пристанище Обезглавленных монахов, самый большой музей в истории.
— У тебя же есть машина времени, зачем тебе ходить по музею?
— Неверно. Совершенно неверно. О, это мое. Еще одна моя вещь.
— О, теперь понятно. Так ты ведешь учет.
[Доктор заметил старый куб и подошел к нему] — О, супер. Древний ящик.
— Ящик с одного из старинных звездолетов. Родной ящик.
— Какой еще родной ящик?
— Вроде черного ящика в самолете, только он еще возвращается на родину корабля. Чтобы не произошло с судном, родной ящик улетит домой вместе с данными полета.
— Ну и?
— Письмена, символы. Они на древнем галлифрейском. Забытый язык Повелителей времени.
— В былые времена, далекие времена, эти слова могли сжигать звезды, строить империи и низвергать богов.
— Что они означают?
— «Привет, дорогой».

— Иголка остановилась на пластинке…
— На пластинке? О Господи, парень! Ты что, никогда не слышал о скачивании?!
— И это сказал Уинстон Черчилль.

Плохой Кевин! Плохой Кевин! Нельзя гонять и есть Повелителей Времени!

— Не совсем уверен, как долго…
— Два года…

Не играйте со мной в игры, ни за что. Даже не думайте, что способны на это.

Я из космоса и из будущего. У меня два сердца и… 27 мозгов.

Присмотри за Вселенной за меня. Я вложил в нее слишком много работы.

— Ну же, Эми, что делают нормальные ребята?
— Они смотрят телек, играют в футбол, пропадают в пабах.
— Это я могу. Я этого не делаю, но я могу.

— Кто я? Твоя жена? Или твоя убийца?
— О, я не хочу на тебе жениться.
— А я не хочу тебя убивать.

— Я даже не помню, как сделала это.
— Ты сделала это. Вот что считается.
— Я … Прости меня.
— А мне всё равно. Когда я закончу здесь, отправишься домой.
— Почему? Потому что я совершила ошибку? Одну ошибку, которую даже не помню, как сделала? Доктор?
— Да, я знаю. Ты всего лишь человек.

— И почему же ты такой… человечный?
— Именно потому что сейчас я не человек.

— Снег отражает, как всегда. Теперь он отражает что-то настолько сильное, что топит всё остальное. У дома было большое количество снега, если там что-то случилось… [пробуют дождь] — Солёная. Дождь из солёной воды.
— Это не вода, это слёзы. Единственная сила на земле, способная растопить лёд — это семья, плачущая в канун Рождества.

— Выйти отсюда невозможно.
— А парадный вход пробовали?
— Нет. За два дня никто из нас не догадался открыть дверь. Слава Богу, что ты появился…
— Это не двери, это стены. Стены выглядят, как двери. Двери-стены. Если хотите «двены» или «стери», хотя ты сам это понял, когда сказал: «Это не двери». А окна у нас?… Правильно! Прекрасный день для фанатов стен!
— Это ещё не все. В комнатах есть вещи.
— Вещи, привет! Вещи, какого рода? Интересные вещи? Я обожаю всякие вещи! Все подтвердят.
— Кошмары.
— Настроения как не бывало.

— Значит, мы снова в безопасности?
— В безопасности? Конечно, нет! Там ещё масса всякого, готового уничтожить ваш мир. Но! Если хотите притвориться, что вы в безопасности только, чтобы спать по ночам, то да, вы в безопасности, но это не совсем так.

Как у вас это получается? Как вы дышите? Ау!

— Бойся меня, я убил сотни повелителей времени.
— Бойся МЕНЯ, я убил их всех.

— А есть имя для сногсшибательного гения, который звучит скромно и немного сексуально?
— Доктор. Зови меня Доктор.

— Я никогда в жизни не целовался, что мне делать?
— Ну, попытайся выглядеть нервным и взволнованным.
— Почему?
— Потому что ты всё равно таким будешь. А это звучит как идеальный план, так что всё будет не зря.

— Вы новый смотритель?
— Обычно меня зовут Доктором или смотрителем, или «Убирайся с этой планеты»… Хотя, по сути дела, это нельзя назвать именем…

— Это просто смертельная ловушка.
— Нет, это бомба с часовым механизмом. Ну ладно, это смертельная ловушка с часовым механизмом.

Ты знаешь, вся фишка с машиной времени в том, что ты можешь путешествовать по времени и пространству и возвращаться домой к чаю. Так что скажешь? Куда угодно. Все время и пространство за этими дверями.

Жизнь ослепительна! В смысле, она действительно ослепляет, не даёт тебе увидеть главного. Я не раз видел, как это рушит отношения и планы.

— Полковник Мантон, прикажите своим людям отступить.
— Нет! Полковник Мантон, я хочу, чтобы вы велели своим людям бежать.
— Что?
— Это слово такое «бежать». Я хочу, чтобы вы стали известны этим словом. Я хочу, чтобы вас называли «полковник-беглец». Я хочу, чтобы под вашей дверью смеялись дети, потому что нашли дом «полковника-беглеца». И когда к вам придут и спросят: «Хороша ли идея, добраться до меня… через дорогих мне людей…», я хочу, чтобы вы назвали им свое имя. Надо же, я разъярен… что-то новенькое. Я действительно не знаю, что сейчас будет…
— Гнев хорошего человека — не проблема. У хорошего человека слишком много правил.
— Хорошим людям правила не нужны. Сегодня не тот день, чтобы проверять их наличие.

— Непредвиденный случай. Ты – мой парень.
— Опачки! Ок, отлично!
— Нет, нет! Ты мне не бойфренд!
— Как быстро-то… прямо не звонок, а американские горки…
— Ну… мне срочно нужен бойфренд.
— Надеюсь, со следующим ты будешь подобрее!
— Нет! Молчи. Рождественский обед, я готовлю.
— И что?..
— Так что я… случайно придумала бойфренда.

— Я кое-что сделаю…
— Сделаешь что?
— Ещё не знаю, разработка в процессе, надо уважать чужой труд!

— Мы не можем стоять тут вечно!
— Есть идеи?
— Да. Как обычно. Бежим!

— Йохохо!
— …?
— Или никто так уже не говорит…

— Это было глупо!
— Ты тоже был глупым!
— Мне можно! У меня выходят прекрасные глупости!

Любое изображение ангела и есть ангел.

— Ты припарковала нас? Но мы же не сели!
— Конечно, сели!
— Но шума-то не было.
— Какого шума?
— Ну, этого…
— Этого шума не должно быть, это ты на тормоза не нажимаешь.
— Ну и что? Шум-то великолепный! Обожаю этот шум! Идем. Посмотрим.
— Нет! Стой! Проверка окружающей среды.
— Ах, да. Виноват. Все верно, проверка окружающей среды. Проверено. Снаружи мило!

Любой может спрятаться от врага, Доктор. А от друга не спрячешься.

— Когда ты находишь что-то новое в мире, что-то невиданное ранее, что ты начнёшь искать в следующую очередь?
— Гранату?
— Выгоду!

— Никакой паники, верно? Хорошо, хорошо, потому что я на расстоянии когтя выдры от вытаскивания нас отсюда!
— Почему?
— Великолепный вопрос. Великолепный вопрос! Почему что?..
— Почему именно ты спасаешь нас? Кажется, у тебя развит комплекс Бога.
— Я привёз их сюда. Они бы сказали, что это их выбор, но предложи ребёнку полный чемодан конфет и разве он откажется? Предложи кому-то всё время и пространство и он возьмёт его тоже. Именно поэтому и не следует… Именно для этого было и придумано взросление.

— Я собрал квадроцикл.
— Что собрал?
— Я нашёл в гараже разобранный квадроцикл.
— Там ничего не было…
— Я изобрёл квадроцикл!

— Бежим!
— Мне нравится ход твоих мыслей!

— Как мы не заметили этого?
— Низкоуровневый фильтр восприятия или же мы просто тупицы.

Я Повелитель Времени. А ты — большая рыба. Это ж какое потомство будет.

Это искусство. Критика современного общества. Современное общество ужасно, не правда ли?

Эми и Рори. Последний Центурион и девушка, которая ждала. Как бы ни сгущалась тьма, они всегда были рядом. Когда вам пора уходить, вспомните, что вы оставляете. Вспомните лучшее. Мои друзья всегда были для меня лучшими.

— Что ты проделал с водой?
— Не знаю, у меня много мыслей. За всеми не уследишь!

Я привожу тебя на райскую планету, за два миллиарда световых лет. А ты хочешь обновить Твиттер?

— Дело в том, Эми, что у всех в памяти сплошная путаница, да и жизнь сама по себе путаница. Все помнят об отпусках, в которых не были, вечеринках, на которые не ходили, или встречают кого-то в первый раз и чувствуют, что знают их всю свою жизнь. Время постоянно переписывается, каждый день. Люди думают, что у них с памятью плохо, но наоборот, у них отличная память. Прошлое действительно такое.

— Знаешь, когда взрослые говорят «Всё будет хорошо», а ты думаешь, что они, должно быть, врут, чтобы ты чувствовала себя лучше?
— Да.
— Ну… всё будет хорошо.

— Вы выстрелите мной по планете?! Таков Ваш план?! Они стрельнут мной по планете и хотят, чтобы я её починил!
— Честно говоря, это в твоем стиле.

— Каков план?
— Кто сказал, что у меня есть план?
— Конечно же он у тебя есть, ты же взял зонт.
— А может, я просто идиот.

— Доктор, возьми меня за руку. Попытайся увидеть то, что вижу я. Нам так повезло, что мы живы и можем видеть этот прекрасный мир! Взгляните на небо! Оно не просто темное, не просто черное, не без образов. На самом деле черный — это темно-синий, а вон там бледно-голубой! Через синеву и темноту вихрями проносится ветер, и затем пробиваются сияющие горящие звезды… Видите, как они кричат своим светом? Куда бы мы ни посмотрели, многогранная магия природы сияет перед нами.
— Я видел многое, мой друг… Но ты прав, нет ничего чудеснее того, что видишь ты.

— Это… Велосипеды? Немного странно, что на космическом корабле ездят на велосипедах.
— … сказала девочка в ночной рубашке.
— О, Господи, я же в ночной рубашке!

Меня заносит. Люди обычно останавливают меня или не обращают внимания. Последнее обидно.

Привет всем! Угадайте, кто?! Пожалуйста, направьте на меня оружие, если это позволит вам расслабиться!

New mouth. New rules.

— Я могу доверять тебе?
— Если хочешь. Но разве это интересно?

— Я Доктор. Инопланетянин. Мне тысяча лет и у меня два сердца. И я не умею управлять самолётом! А ты?!
— Нет!
— Ух, ну ничего! Порулим вместе!

Ну почему меня никто никогда не слушает? У меня что, лицо такое, что меня никто не слушает… опять?

Я сейчас там наверху говорю и делаю очень умные вещи, и никто не стоит рядом с восхищенными лицами. Тогда какой смысл брать вас всех с собой?

— Сканирование показало, что кнопки уничтожения ТАРДИС не существует!
— Ладно, это печенька, но мне обещали чай!

— Эми Понд, из-за меня плачешь что ли? Знаешь что…
— Что?
— Попалась!

— Так, вы ждите здесь. Я проверю, безопасно ли там. Мы можем выжить там только пару минут.
— Что произойдет, если мы задержимся?
— Наши клетки начнут сжиматься, и кожа загорится.
— После наших разговоров я всегда чувствую себя лучше.

— Только представь: человеческие души, застрявшие как мухи во всемирной паутине. Застрявшие и умоляющие о помощи.
— Разве это не Твиттер?

У меня есть машина времени, Дориум. Для меня всё, что происходит, никогда не останавливается. Елизавета Первая до сих пор ждёт меня под венец, я могу помочь Роуз Тайлер с домашним заданием, я могу побывать на всех мальчишниках за одну ночь!

— Значит, мы движемся сквозь время. А из чего сделано время? Если ты можешь путешествовать во времени, значит, оно из чего-то состоит? Как джем состоит из клубники. Так из чего же?
— Ну, точно не из клубники. Нет-нет-нет-нет-нет! Это было бы неприемлемым.
— И мы можем попасть куда угодно?
— В разумных пределах. Надо же! Я говорю о разуме!..
— Назад во времени!
— И в пространстве, да.
— И вперед во времени!
— И в пространстве, да!

— Так что вот он я. И вот меня снова нет. Просто заглянул по-дружески посмеяться. Не обращая внимания на это…
— На что?
— Ни на что.
— Нет, ты что-то заметил. У тебя лицо заметившего что-то. Мне кошмары снятся про это лицо.

Так… Это плохо. На данный момент, я не знаю насколько плохо, но мы точно на расстоянии трёх автобусных остановок, долгой прогулки и восьмифутовой поездки на такси от «хорошо».

— Завтра важный день!
— Извини, что?
— Завтра всегда важный день!

— Он меня ненавидит.
— Ты вел себя «обаятельно» и «умно»?
— Да, откуда ты знаешь?
— Догадалась…

— И многих ты подбадривал в ночь перед свадьбой?
— А что, разве ты в этом нуждаешься?
— Я чуть не умерла. Я была одна, в темноте. Я чуть не умерла. И я задумалась…
— Да, естественно. Я тоже, бывает, думаю. Иногда даже слишком часто.
— О том, чего я хочу. О том, кого я хочу. Понимаешь, о чем я?
— Да… Нет.
— О том, кого… я хочу.
— О, хорошо, да… Нет. Всё равно не понял.
— Доктор. Одно слово. Одно простое слово, которое даже ты способен понять.
— Ты завтра утром замуж выходишь!
— До утра еще далече! Что будем делать?
— Послушай. Мне 907 лет. Понимаешь, о чём я?
— У тебя это было давно?
— Нет-нет-нет! Мне 907 лет. Посмотри на меня. Я не старею. Я только меняюсь. Ты постареешь. Я — нет.
И у нас ничего не получится.
— О, ты такой милый, Доктор. Но на самом деле, я не предлагала ничего настолько… долгосрочного.

— Как ты попал на борт? Трансматизация? Кто прислал тебя?
— Доктор… это мой отец.
— Ну, честно говоря, это возмутительно. Что? Ты думаешь, что можешь взять своего отца без моего разрешения?! Я не таксист!
— Ты материализовался вокруг нас!
— О, тогда все нормально, моя ошибка.

— Стой, ты ничего не слышишь?
— Эм, если только… тишина?
— Вот именно…

— Какого черта ты здесь делаешь?!
— Я Доктор. Теперь работаю в магазине. Готов помочь. Мне дали бейджик с именем, если я вдруг забуду, кто я такой, что очень заботливо, потому что такое уже случалось.

Ты назвала свою дочь в честь своей дочери.

— Мне нужны команда спецназа в полной боеготовности, карты улиц, охватывающие всю Флориду, чашечку кофе, 12 печенек Джемми Доджерс и феска.
— Дайте ему его карты.

— Нам претит мысль уничтожать такую божественную ненависть.
— Претит мысль?..
— Тебя удивляет, что у нас есть своя концепция красоты?
— А я уж думал, что вы исчерпали все способы вызывать у меня отвращение. Но опять «здравствуйте!». Вы считаете ненависть красивой…

— Ты не из этого мира.
— Нет. Но я вложил в него много усилий.

— Привет. Я Доктор.
— Ты умрёшь здесь.
— В рекламном буклете об этом ничего не было сказано.

— Зачем все прилетели, если не могут расшифровать это послание?
— Ну ты же здесь…
— Ну… знаешь… я со странностями, а у них какое оправдание?..

— Доктор, ты уверен?
— Поверь мне.
— Хорошо.
— Посмотри на меня. Видишь бабочку? Я ношу её и мне всё равно. Веришь?
— Да.
— Вот почему бабочки — это круто!

— Не верьте ничему, что видите, слышите или чувствуете. Оглядывайтесь по сторонам, изучайте все внимательно. Ищите мелочи, которые не выглядят реальными.
— Вот только мы в космическом корабле, который внутри больше чем снаружи…
— С пришельцем, который носит бабочку.
— Так что правдоподобные детали — тот ещё вопрос.

— Скажи, что есть кнопка, которая может все это исправить!
— Ну да, есть, большая дружелюбная кнопка…
— Ты врешь, да? Чтобы я перестала бояться?
— Ну, да… Получается?
— Да не особо!

Это большой старый мир. Решай, что действительно держит тебя здесь.

— Удивительно, не так ли? Вся эта боль и страдания… и одиночество… и всё это лишь сделало его добрее.
— Но ты не могла знать его реакцию.
— Не могла. Но я видела это раньше. Очень-очень старый, очень-очень добрый и самый-самый последний в своём роде. Немного знакомо, не так ли?

TARDIS Bang Bang, Daleks Boom!

— Она говорила про души, а не про истории.
— Одно и то же. Души сотканы из историй, а не из атомов.

— Были времена, были годы, когда я не могла жить без тебя. Когда все ежедневные заботы бесили меня. Но с тех пор, как ты оставил нас здесь, дал нам дом, мы стали строить свою жизнь. Знаешь, я не знаю, смогу ли я жить двумя жизнями.
— Почему?
— Потому что они давят друг на друга, они давят на меня. И потому что путешествия вдруг стали казаться бегством.
— Это не так.
— Ой, да ладно! Вспомни, четыре дня в гостиной — и ты сошел с ума.
— Я не убегаю. Но это один уголок одной страны, одного континента, одной планеты, что в уголке галактики, которая уголок Вселенной, вечно растущей, расширяющейся, созидающей, разрушающей и не остающейся статичной ни на одну миллисекунду, и в ней можно много, так много увидеть, Эми! Потому что все происходит так быстро. Я не убегаю от этого. Я бегу к нему, пока оно не истлеет, не исчезнет навсегда.

— Я в будущем… Вперёд на сотни лет в будущем! Я была мертва на протяжении веков!
— О, как мило. Да ты оптимистка.

— А как же доктор Сонг? Она спрыгнула с крыши!
— Не переживайте, с ней такое бывает.

Эми: Одна маленькая девочка плачет, что с того?
Доктор: Плачет тихо. В смысле, дети плачут, чтобы привлечь внимание, потому что им страшно или больно. Когда они плачут тихо, это значит, что они не могут не плакать. Все родители об этом знают.
Эми: А ты родитель?
Доктор: Сотни родителей проходят мимо неё и не спросят, в чём дело. Это значит, что все знают, почему она плачет, и говорить об этом они не хотят.

Клара иногда спрашивает, мечтаю ли я?
— Конечно, я мечтаю, — отвечаю я ей. — Все мечтают.
— И о чём же мечтаешь ты? — продолжает она.
— О том же, о чём и все, — говорю я. — Мечтаю о том, куда я направляюсь.
Она всегда смеётся над этим, говорит: «Но ты никуда не направляешься, ты просто странствуешь».
Это не так, все изменилось. У меня есть новый пункт назначения. Мой путь такой же как у тебя, как у всех. На него ушло много лет, много жизней. Но, наконец, я знаю, куда стремлюсь, куда я всегда стремился. Домой.

— Ты умираешь и нашел время переодеться?!
— О! Всегда нужно уметь тратить время впустую! Особенно, когда его нет! Время тебе не указ! Правило 408.
— Амелия Понд. Судебная машина смерти. Почему я не удивлен? Звуковая трость!
— Ты серьезно?
— Умышленно никогда! Никогда не будь серьезным! Правило 27. Тебе их лучше записывать.

— Ни следа высших технологий. Все совершенно нормально. Нет-нет-нет, не может быть! Слишком нормально!
— Только для тебя «слишком нормально» может быть проблемой.

Иногда победа не приносит радости.

Они все просто исчезают, правда? Все, кем ты был, пропадают однажды, как след дыхания на зеркале.

Итого: ни ТАРДИС, ни отвертки… две минуты на спасение мира. И кто этот чувак?… — *после недоуменных взглядов* — О, я никогда больше так не скажу снова!

— Мы в безопасности?
— Да.
— Это ложь?
— Возможно.

— 1103? Когда мы в последний раз виделись, тебе было 908.
— А ты прибавила пару фунтов, но я же не кричу об этом.

— Сэр, разрешите выразить протест Вашей текущей апатии!
— Разрешаю.
— Сэр. Я протестую против Вашей апатии!
— Спасибо. Если мне когда-либо понадобится совет от видного гнома-психопата, ты узнаешь об этом первым.

— Ты сможешь открыть?
— Технически нет. Практически тоже нет, но всё равно, давай попробуем.

— Извините! Привет. Доктор не догоняет. Доктор просто в шоке. Ты никогда не говорила, что я симпотный.
— Это та телефонная будка? Будка, которая больше внутри, чем снаружи?! Путешествия во времени – это просто класс! Да, я о тебе наслышана. Я – их лучшая подруга.
— Тогда почему я не знаю тебя, я же на свадьбе перетанцевал со всеми. Женщины были великолепны, в мужчины немного стеснялись.
— Я не хожу на свадьбы. У меня закончилось время. Мне нужно смыться и быстро.
— Есть идеи, куда именно?
— Ну, давай посмотрим. У тебя есть машина времени, у меня есть пистолет. Так какого черта?! Давай убьём Гитлера!

Все, что ты хочешь сказать, можно говорить и при Кларе… Ну, в основном, примерно половину… или чуточку меньше… да. Вообще-то, Клара, не могла бы ты подождать меня?

— Идеальное место, чтобы спрятаться.
— Я думаю, это делает задачу чуточку сложнее…
— Да. «Чуточку»!
— Каменный ангел среди каменных статуй… Сложнее, чем я надеялся.
— Иголка в стоге сена.
— Иголка, которая выглядит как сено, сенная иголка смерти, сенная иголка смерти в стоге статуй!

— Клара, какая?
— А Доктор кто?
— О-о… Опасный вопрос.

— Все люди такие?
— Какие?
— Настолько больше изнутри?!

— Тебе пора начать доверять мне.
— Но ты не всегда говоришь мне правду.
— Если бы я всегда говорил тебе правду, мне не нужно было бы твое доверие.

— Вы в порядке?
— Упал я. До самого низа, прямо в библиотеку. Чертовски тяжело обратно выбираться.
— Вы весь мокрый.
— Я был в бассейне.
— Вы сказали, что были в библиотеке.
— Там же был и бассейн.

— Кто вы?..
— Ты читал книгу о Мэри Поппинс?
— Нет…
— Вот и отлично. Потому что я на неё совсем не похож.

— Миллиарды будут страдать и умирать!
— Я буду страдать, если убью тебя.
— Больше, чем любое живое существо во Вселенной?
— Да.

В жизни каждого человека есть хорошие и плохие вещи. Хорошие вещи не всегда облегчают плохие. Но, с другой стороны — плохое не всегда портит хорошее или умаляет его важность.

(вывалившись из камина)
— Виноват, извините. Сочельник на крыше встречал. Так звезданулся, что мозги чуть не повылетали! Не беспокойтесь, жирный дед свалится к вам позже.

Фасоль — это зло. Плохая, плохая фасоль.

— Это почти невозможно.
— Мне нравится слово «почти».

— Как тебе удалось сбежать?
— Нашел трещину в стене, сказал им, что это конец Вселенной.
— Что это было?
— Конец Вселенной.

У могил всегда грустно, тем более у своих.

— Опасно, до глупого!
— Ага. Мне тоже нравится.

— Доктор Сонг, у вас опять такое лицо?
— Какое лицо?
— Лицо «Он так привлекателен, когда умничает».
— А-а-а… У меня всегда такое лицо?
— Именно.
— Перестань.
— Ни за что.

Фокус машины времени в том, что ты можешь убежать куда угодно и все равно успеть к чаю.

— И что же это получается, Доктор? Ты никогда не вмешиваешься в дела других людей и планет пока дети не заплачут?
— Да.

Выбирай, либо целоваться, либо запереться в своей комнате и собирать новую звуковую отвертку. Не повторяй моих ошибок!

Итак, что же тут. Мигают красные лампочки… Бьюсь об заклад, это что-то значит!

— Ребята, оружие? Серьёзно? Я только что прошёл в самый охраняемый кабинет в США, припарковал на ковре большую синюю будку, и Вы думаете можно меня просто пристрелить?..
— Они же американцы!
— Не стреляйте! Никакой стрельбы!

— Скоро тут будут люди. Ну, почти.
— Почти скоро?
— Почти люди.

— Послушай, есть три варианта. Первый: я оставляю звездного кита жить в бесконечных муках ещё сотни лет. Второй: я убиваю всех на этом корабле. Третий: я убиваю красивое невинное создание настолько безболезненно, насколько могу. А затем я придумаю себе другое имя, потому что я не смогу больше быть Доктором.
— Должно же быть что-то ещё, какой-то другой вариант.
— Не говорите со мной! Никто! Ни одному человеку мне нечего сегодня сказать!

— Ривер, обними Эмми.
— Зачем?
— Потому что я занят.

— Вам понравится Венеция. И многие её любили. Байрон, Наполеон, Казанова. Ооо, кстати. 1580 год. А нет, ничего. Казанова родится лишь через 145 лет. Не хотелось бы с ним пересекаться. Я ему курицу задолжал.
— Ты задолжал Казанове курицу?
— Долгая история. Мы заключили пари.

— Это ты. Ты вернулся.
— Конечно я вернулся. Я всегда возвращаюсь. Что-то не так с этим?
— И ты в той же одежде.
— Ну, я спас мир, целую планету… Уже в миллионный раз, причём даром. Да, пристрели меня, я в той же одежде.
— И в той же бабочке.
— Да, это круто. Бабочки это круто.

Привет, Стормагеддон. Это Доктор. Я здесь, чтобы помочь. Тише. Давай засыпай. В самом деле, перестань плакать. Тебя так много всего ожидает. Нормальная человеческая жизнь на Земле. Ипотечные выплаты, работа с девяти до пяти, постоянное ноющее чувство внутренней пустоты. Прибереги слезы на потом, малыш.

— Они создали психопатку, чтобы она тебя убила.
— А я на ней женился.

— Будут проблемы, кричи!
— Не волнуйся, я та ещё крикунья. Как тебе такой спойлер?

— И у тебя кабинет в поезде, это так круто. Можно и мне кабинет? У меня никогда раньше не было кабинета. И поезда. Или поезда-кабинета.
— Господи, как я по тебе скучала!
— Пришло время обнимашек!

Люди совершают одну из величайших своих ошибок, считая, что художники, в общем и целом, всё выдумывают. Всем известно, что художники замечают вещи, которые обычные люди не замечают. Но также они видят вещи странные и невероятные, которые действительно существуют. Большинство людей думают, что всё это — плоды воображения художников, но на самом деле это не так…

— Будь осторожна!
— Осторожна? Уже пробовала. Это так скучно…

— Зачем ты это вырвал последнюю страницу?
— Я всегда вырываю последнюю страницу из книги. Тогда ей не нужно кончаться. Я ненавижу концовки.

— Разве лед горит?
— Лед может гореть, диваны умеют читать. Это БОЛЬШАЯ Вселенная!

Крейг, я же говорил тебе не трогать это! Что это? Незнакомое и, очевидно, ядовитое вещество! «О-о, у меня есть гениальная мысль: я сунусь туда рукой!»

— Господи, тебя что, весь день убивать придется?
— А что, тебе некогда? Если ты спешила, могла бы убить меня ещё в поле.
— Но мы же едва познакомились. Я психопатка, а не грубиянка.

— Они хотят моей смерти.
— Да нет, вообще-то. Они просто не хотят, чтобы ты оставался живым.
— Это другое дело! А то я переживать начал.

— Доктор.
— Я занят!
— Мне страшно.
— Конечно, ты же умираешь.

— Да ты хуже, чем моя тётя.
— Я — Доктор, я хуже, чем чья-либо тетя.

Я больше тысячи лет спасаю Вселенную и знаешь, что я понял? Вселенной плевать.

— Откуда ты меня знаешь?
— Тебя сложно не заметить, дорогой. Таинственный незнакомец, сочетающий в себе высокий интеллект пришельца и причёску идиота.

Время — это не прямая линия, оно всё искривлено. Есть куча скучных вещей, таких, как воскресенья, вторники и четверги после обеда. Но время от времени бывают и субботы, переломные моменты во времени, когда возможно всё, что угодно.

— Ты никогда не приводила меня туда, куда я хотел!
— Зато, всегда туда — куда тебе было нужно.

Забавно, что иногда, до произнесения вслух, мысль звучит гораздо лучше.

Они бы сказали, что это их выбор, но предложи ребенку чемодан конфет, разве он не возьмет его?