Цитаты из сериала Люцифер (300 цитат)

Вот видишь. Поэтому я никогда не вру. Трудно уследить за тем, кому ты что наплел.

— Я поищу отца Фрэнка, а ты ни во что не лезь.
— Это же церковь! Что я, перемолюсь, что ли?

У всех есть демоны внутри.

— Аминодиль, как дела, здоровяк?
— Тебя просят вернуться в потусторонний мир.
— Ой, сейчас, секунду. Позволь мне глянуть на расписание. Так, свободные даты: «никогда» и «даже не надейся». Вам подходит?

— Притворимся на минутку, что ты другой человек – вежливый, зрелый.
— О! Я люблю ролевые игры.

— Вы когда-нибудь видели лицо дьявола, милейший?
— Каждое утро в зеркале, приятель.

Как там говорят? Смейся, будто никто не слышит, танцуй, будто на трупах своих врагов.

Быть одному и быть одиноким – это совершенно разные вещи.

Значит, ты хочешь убить меня? Встань в очередь!

Иногда близкие люди заставляют тебя меняться.

— Он в тебя стрелял… Почему ты такой живой?
— Я вижу, концепция бессмертия тебе пока плохо дается.

Иногда мы лучше всего сходимся с людьми, которые полная наша противоположность.

— Никуда я не дрейфую и никому я не пасую! — В переносном смысле.

— Что ты делаешь? — Проверяю, не кровоточат ли глаза. — И зачем? — Я нашла у Люцифера знахарскую книгу и там написано: кровь из глаз — это плохо. — Так, это книга XIV века. — Ладно, пофиг, с тобой что-то не так. Я от тебя не отстану, пока ты не сходишь к себе. — Что? — К доктору!

— Привет, ребята. Не хотите кайфануть? Потому что у меня есть реально крутой товар, если у вас есть нал. — Мы играем в покажи и назови?

— Что? Я просто чувствую связь с нашей жертвой. — Ты совсем не похож на Тима Данлера. — Плохой парень с золотым сердцем. Да мы с ним как братья. Я словно расследую собственное убийство. — Только ты мог превратить трагическую смерть в повод поговорить о себе. — А о ком мне ещё говорить?

— Так вот от кого мне достался вкус к хорошей жизни. — Что вы тут делаете? — Эмми Дот, да? Пример для девочек и неловкая лекция для их папаш. Волк в овечьей мини-юбке.

Ты действительно хочешь убить меня из-за этой подслащенной слизи?

— Она в раю, Дэн. — Не надо. Я эту фразу просто ненавижу! — Посмотри на меня. Она там. Просто поверь.

— Почему ты решил жить здесь, в Лос-Анджелесе? — Ну, тут вкусная еда, я люблю океан, и я встретил людей, которые мне дороги. — Похоже, теперь это и мой дом тоже. И мне пора перестать придумывать оправдания остаться, а просто выбрать это. — Рад слышать, друг.

— Я доверилась ему достаточно, чтобы нарушить правила. Его не волнует, что случиться со мной. — Ладно, послушай, ты расстроена… Я понимаю. Но ты должна понять, Хлоя, ты никогда не изменишь Люцифера. Он такой, какой есть.

– Мне что, её нянькой быть? – Моя мама застряла в теле до неприличия привлекательной женщины, так что да пока что.

— Я спешу, сами дотащите? — Кто это? — Я тебе что, секретарша? Он плохой, сам разберись.

О! Это тот человеческий случай, когда ты злишься на что-то другое, но срываешься на мне?

Люди не рождаются сломленными. Все начинается со страсти и стремления, пока не случается что-то, что разбивает их иллюзии.

— Боже, что ты тут забыл?..
— Ничего божьего, я тут по своим делам.

Как и Тим Данлер, я хотел бы помочь тебе, чем смогу. Поэтому держи, последняя рубашка. Да, и как видишь, дьявол действительно носит Prada.

Индустрия бриллиантов — самый величайший обман, придуманный не мной. Тысячи долларов за куски древнего угля. Невероятно.

Ты такое умеешь, что краснеет даже дьявол.

Люди готовы на безумства ради тех, кого любят.

Если удастся обойтись без конца света, то это будет приятным бонусом.

Кажется, у каждого демона есть собственный ад, куда нет хода даже Люциферу.

Жизнь слишком коротка, чтобы обижаться.

— Почему меня винят в их маленьких грешках? Будто я шепчу им на ухо, заставляя совершать то, что в ином случае они считают предосудительным: «О! Это дьявол меня заставил!». Я никогда никого не заставлял ничего делать! Никогда!
— Случившееся с тобой несправедливо.
— Несправедливо? Это неправомерно! Целую вечность мое имя используют, как иллюстрацию для своей порочности.

– У мамы есть один шрам.
– Где?
– На попе, её укусил Кракен.
– Ясно. Не туда зашёл наш разговор, но о каком Кракене ты говоришь?
– Это злобный чихуахуа моей мамы.

— Ты никогда раньше не думал, что постоянные вечеринки — это твоя попытка заполнить пустоту?
— Попытка?!… Вчера я заполнил пять пустот!

— Уж не знаю, посмеяться или пристрелить тебя.
— Удиви меня.

Уязвимым быть страшно.

— … И я думаю, что ты здесь поэтому же. Чтобы снова найти себя.
— Зачем мне портить идеал?

— А как тебе твой человеческий муж?
— Обнаружила лайфхак: как только он что-то спрашивает, я занимаюсь с ним сексом и он помалкивает.

— Ну, все, готов?… Я не могу, давай ты!
— Нет-нет-нет, ты убиваешь, я возвращаю.
— Но ты врач!
— А ты демон из ада!
— Да, Господи Боже! [Бьет себя дефибриллятором]

— Ты имеешь в виду настоящие врата? Большие и жемчужные? То есть облака? Арфы? Старые чуваки в балахонах?
— И мой отец Морган Фримен. Соберитесь, доктор.

— Так откуда у тебя это платье?
— Осталось от одной из моих ночных гостей.
— Так как же она ушла?
— С улыбкой.

Подумать только, мы провели тысячелетия в борьбе друг с другом.

— Дай угадаю. Ты собирался грязно пошутить о том, как он меня подставил? — Ты права, да. — Тебе лишь бы шутки шутить, но я восприняла тебя всерьёз, несмотря на то, что ты уцепился за эти нелепые метафоры: рай, ад, ангелы, демоны… — Вообще-то это… — Поверь, не стоит начинать этот разговор.

Мама меня убьёт. И не смейся, это не метафора, она на самом деле убьёт меня: она не из тех, кто прощает.

— В следующий раз не жди, что я спасу твою задницу! — Какая жалость! Моя задница всегда могла рассчитывать на тебя, как и передница!

— Почему на парковке вы напали на парня? — Клянусь, я не причинил бы ему вреда. — Он террорист, собирающийся установить бомбу? Лидер кровожадного культа? Должно быть, он истинное зло, раз оружейник взялся за дело. — Просто у парня проблемы с мафией. — Они держат его семью в заложниках и заставляют убить президента? — Нет. Он проигрался в казино.

— Слишком часто исполнял эту песню? Слишком, да? И все же, зачем так грубо просить исполнить новую? Чего желаете? Poison, Abba? — Месть. — Не знаю такую, но, если напоешь — я подхвачу. [бандит снимает маску] Надо же, это же мистер На выход, сука!

О, Боже мой, я должен был догадаться, вонь изо рта — первый признак зла.

— Сделка есть сделка. — Что? О, нет. — Я… Уроки вождения придётся отложить, пока мама смотрит.

Да, ты у нас плодовитый. Оказывается, это ты в меня такой.

— Если я надавлю на топор — ты умрешь? — Да. — Потому что я рядом? — Да. — Но ты заслонил меня? — Да… И сделал бы это снова. И снова. Разве ты этого не знаешь, детектив?

Я хочу, чтобы ты сосредоточилась на единственной вещи, детектив, на том, что ты стареешь.

Гавайский принт — восьмой смертный грех.

— Прошу прощения, извините, что прерываю столь захватывающий панегирик, но я хочу увидеть распорядителя похорон. Привет, Нил. Помнишь меня? У меня мало времени, к сожалению. А вот этому бедняге уже некуда торопится. — Сэр, подождите пока мы закончим. Это неуважение. — Нет, вот это неуважение. Всё это шоу. Для кого оно вообще? А? Не для него. Он никого из вас не услышит. Не мог бы ты подтвердить мои слова, бро? — Он прав. — Ясно? Поверьте, ему ли не знать.

— Кажется это кровь золушки. — Золушки? Ты уверена, что не злобная мачеха?

Люцифер, вернись к скуке и не мешай мне работать.

— Тогда давай улетим через окно. — Что? У меня больше нет крыльев, мама.

— Мистер Новак, мы поговорили с поставщиком, он сказал, что вы заказывали особые продукты. — Может быть, сразу к сути? Нас ведь дела ждут, детектив. Показывай свои яйца, Мори! — Простите?.. — Ага! Что это у нас тут? Твои фаршированные яйца, верно? — Да. — Так и я думал! Дело раскрыто, детектив. — Люцифер! Ты что, это мои наручники? — Возможно. — Извините, мы хотели кое-что узнать о ваших… — Яйцах! — Фаршированных!

— На этот раз без скатерти? — Она смотрелась тут, как свинина на кошерной свадьбе.

— Что ты делаешь? — Вызываю Аменадиила. — Ух ты. Чудесно. Он тоже тут? — Да. И он отправит тебя обратно в Ад. Так что… — Что? Почему? — Потому что ты опасная и жуткая.

— Детектив? Какой сюрприз. — Где ты пропадал? — Трудился аки пчёлка. Нет покоя грешникам. — Ясно. Ваши жуткие прелюдии отнимают много времени. — Хочешь посмотреть? — Я звонила тебе три недели. Почему ты меня избегаешь? — Я должен управлять бизнесом и не могу всё время играть в хорошего копа и симпатичного Дьявола.

— Неа, это невероятно громкое дело. Нужно действовать по уставу. Ты не должен его терроризировать. — Да я бы никогда. — И угрожать, что вырвешь ему руки. — Всего-то один раз было. — И вывешивать из окна. — Торжественно клянусь, что его ноги будут стоять на земле.

Смотри, можно выбить из негодяя признание дискотекой.

— Ладно, хватит наступать друг другу на пятки, мы оба явно хотим одного и того же. — О, ты забегаешь вперед, мисс Декер, да, я хочу заняться с тобой сексом, только сперва раскроем убийство. — Нет, нет, я говорю надо работать вместе!

Я не злой, я наказываю зло. Дьявол, да. Думаешь, ты знаешь, что это, как и весь мир? Мучитель? Может быть. Соблазнитель? Да… Но я не бесчувственный убийца. Видимо, мне стоит прояснить свою позицию. Не волнуйся, я не отправлю тебя в Ад, я доставлю Ад прямо к тебе.

— Здесь каждый переживает тяжелую утрату.
— А я что, нет? Я потерял и доктора, и напарницу.
— Я… простите, они умерли?
— Нет, они сговорились. Можно поспорить, что хуже.

— Давайте вернемся к абсурдному заявлению о нашей с вами похожести.
— Вы правы, мы не похожи.
— Спасибо.
— Я играю на фортепиано намного лучше вас.

— Слушай, тебе все равно кого бесить, да?
— Абсолютно!

— Ну, она щедрая, как психотерапевт, любовница, друг и…
— Так, стоп. Вы спали с психотерапевтом.
— Что? Только в начале, потом она решила, что сексом платить не стоит. Соблюдает этику, понимаете ли.

— Здравствуйте, хочу снять номер на вечер и, пожалуйста, с хорошим видом из окна.
— Ты что, шутишь? Это же психбольница.
— Извини, я забежал вперед. Я единственный и неповторимый Люцифер Морнингстар.

Просто поразительно, что маленькие деньги зарабатываются тяжёлым трудом, а большие деньги — делаются легко и быстро.

— Взгляните на этот мир — грехи, похоть — это дьявольские козни.
— Нет, нет, это мне не приписывайте, вы, люди, отлично справляетесь и без меня.

— Что ты здесь делаешь?
— Блин, слушать я не умею, говорить о чувствах тоже, но я не пущу подругу на вражескую территорию одну.

Самодовольство намного привлекательнее занудства.

— Я просто не понимаю. У тебя столько талантов, а ты… полицейский?..
— К твоему сведению, мне нравится изучать человечество.
— Они едят, дорогой. Они постоянно едят. А затем еда перерабатывается. И не в лучшую сторону.

— Вы знаете, почему я Вас остановил?
— Очевидно Вам захотелось воспользоваться свой скромной долей власти и наказать меня за превышение скорости. Ничего, я Вас понимаю. Я тоже люблю наказывать людей. Ну, раньше любил.

Когда находишь человека, который придает твоей жизни смысл, то все остальное не так уж важно.

— Мы не всегда это понимаем, но у Бога есть план.
— Да, я в курсе. Но почему все думают, что это хороший план?

— Люцифер! Люцифер! Брысь с кресла! — Брось, детектив. Я так давно не восседал на троне.

Мм… когда ты делаешь такое лицо, ты похожа на эту куклу.

Может быть, ей нужны были деньги на армию фламинго?

— О, чудненько. Так пока ты тут работаешь, я поеду к детективу. О, и не забудь… — Да, никому не говорить про твою супер жуткую не могильную могилу. Поняла.

— Если хочешь поговорить, я всегда рядом. — Такое я с тобой обсуждать не стану. — Меня ничем не испугать. Я даже тебя голым видела. — Это куда хуже. Спасён Кретином.

— У меня будто дежавю. Такая знакомая улица. — Конечно, знакомая. Мы присматривали вон тот дом за углом, помнишь? Когда Трикси родилась. — А, да. Тут хорошие школы и район безопасный. Оу, или нет!..

– Ты собираешься меня наказать? – Конечно. И не потому что отец промыл мне мозги, или я пытаюсь что-то доказать. Я наказываю, потому что у меня это хорошо выходит. И мне нравится, когда люди получают по заслугам. Это делает меня счастливым. – Полагаю, лучшей причины не сыщешь. – Поэтому я выношу тебе приговор. Мама, ты останешься здесь, на Земле, среди созданий, которых ты презираешь… как одна из них.

Этого можешь убить, пошли. [Шарлотта надвигается на парня] – Я пошутил! Это шутка, мама!

— Я расскажу всем кто ты на самом деле. — Валяй. Они даже не верят, что ты дьявол.

Я все понял, когда ты улетел на небеса с Шарлоттой. Впечатляюще, к слову. Билет первым классом в Серебряный Город. Она это заслужила.

О, приветик. Выглядишь подозрительно. Скажи-ка, чего ты желала трупу невесты?

— Я не стану тебя бить, Джастин. Я тебя уничтожу. — Это так сексуально, словно ты наказываешь сам себя.

У тебя на кровати лежит мёртвый мужчина – людям такое не нравится.

— Детектив, ты переварила? Ты… ты принимаешь увиденное? — Я просто… — Детектив, ты принимаешь меня? — Просто ты же всегда говорил, как есть, так ведь? Так, что, думаю, глубоко внутри я знала всегда. — Но, что ты чувствуешь? Страх, ужас, хочешь накричать на меня, ударить по лицу, снова сбежать? — Я хочу вернутся к работе. — И все? — И все. — Да что за х…?

— Невесту убили выстрелом в грудь. — Грудь? Нужно было в голову. Это же первое правило охотников на зомби.

— Так вы братья? — К сожалению. — Мы никак не можем сработаться.

Врёшь и не краснеешь даже в этом шлючье платье, мама.

— О, отлично! — Отлично? — Да. Чем больше времени это займёт, тем злее будет становиться Мейз. — Кто или что такое Мейз? — Мейз — это охотница за головами, которая ищет Риверза. — Да. Когда она найдёт бедолагу, то оторвёт ему все конечности по очереди. Аж дух захватывает! — Она не сможет этого сделать. — О, нет! Ей точно хватит на это сил. Я прав? — Да, прав. — Охотникам обязательно доставлять добычу живой? Головы же достаточно? Ведь это её фишка. Можно склеить его, чтобы было легче доставить.

— Я наблюдал за тобой, Люцифер.
— Извращенец.

Где тебя носило, Мэйз?
— Я гуляла.
— Восхитительно туманный ответ. Но, боюсь, тебе придется быть поконкретнее. Ты была нужна мне.
— И я должна прибегать всякий раз, как понадоблюсь?
— Да! Это ты и должна делать.
— И почему это?
— Так уж у нас повелось со времен адских мук. И в горе, и в радости.

— У каждого из нас есть свои демоны.
— Мой демон заправляет баром.

— Она меня с ума сводила.
— Женщины это умеют, и это совсем не значит, что их можно бить.

Люди не имеют над нами власти. Мы им ее вручаем.

— Немногословная и злобная.
— Ну так… Столько ботокса. Удивительно, что она ещё может жевать.

– Нет, сними кофту, пожалуйста.
– Что? Ты серьёзно?
– Хочу взглянуть на твою спину.
– Зачем?
– Возможно, ты ангел, которого послали меня убить.

Не знаю, божий ли это промысел и слышишь ли ты меня вообще. Но если ты там, папа, сделай одолжение. Я стану сыном, которым ты хотел меня видеть, я сделаю, как ты просишь, пойду туда, куда ты меня отправишь. Я… взамен я прошу одного, защити Хлою Декер.

— Я никогда… никогда… никогда не пересплю с тобой. Никогда. Понял?
— Играешь недотрогу? Мне нравится.
— Когда Ад замерзнет, Люцифер.
— Я могу это устроить, кстати.

Если тебе и правда надо понять меня, то сначала ты должен пройти милю в моих итальянских лоферах.

— Ты — какая-то пародия на всё божественное.
— Спасибо! Спасибо, но я в последнее время много думаю. По-твоему, я стал Дьяволом по своей злой природе или потому что так решил папочка?

Ну, я – ходячий парадокс, что тут скажешь.

Иногда нужно потерять что-то, чтобы понять ценность этого.

— Ты не можешь злиться на меня целую вечность.
— Ещё как могу. Одно из преимуществ дьявольской жизни.

— У меня случилось что-то вроде озарения. Ты заслуживаешь кого-то стоящего, и это не я.
— Я не это имела в виду, Люцифер.
— Знаю. Это имею в виду я. Ты… заслуживаешь кого-то лучше, потому что ты, детектив, бескорыстная до тошноты. У тебя на первом месте всегда дочь, хоть эта неблагодарная проказница и не платит за ипотеку. Поэтому, ты заслуживаешь того, кто достоин этой милости. Того, кто знает, что каждое преступление разрывает твое сердце, хоть ты никогда этого не признаешь. Того, кто действительно ценит твое ужасно унылое второе имя. Джейн. И важней всего, детектив, ты заслуживаешь того, кто хорош так же, как ты сама. Ведь ты, ну, особенная, а я… я этого не достоин.

Вижу, у тебя не шее вздулась вена. Так бывает, когда я выкидываю посуду в мусорку, вместо того, чтобы ее мыть. Ты злишься?

— Ты не любишь Хэллоуин? — Конечно, люблю. Распутные деяния, слетевшие с катушек людишки, костюмированные оргии. — Отлично, но мы празднуем Хэллоуин иначе.

— Ясно. Хочешь, чтобы я сделал всю тяжёлую работу. Давай так. Шаг первый: вернись во времени и не доводи всё до такого бардака. — Внезапно я вспомнил, почему так хотел тебя убить. В чём твоя проблема? — Отличный вопрос, доктор. Дайте подумать. Дело в том, что мой брат пытался меня убить, а теперь хочет работать со мной. Но мы не ладим, потому что он эгоистичный кретин.

— Твой брат довольно предсказуем. Всегда бежит к еде или сиськам. Обычно к сиськам. — Так мы нашли его в прошлый раз. Но наличие сисек у него самого меняет ситуацию.

А ты-то? Чем ты лучше? И почему людишки думают, что одно зло можно искоренить другим? Ты же видишь — этот червь впервые в жизни полюбил женщину, и вот — его награда?!

— Нет ничего лучше сухой рубашки после проливного дождя. Что это за вонь? Тропические мускусные свечи. На какие ещё жертвы ты пошёл, чтобы притворится психологом? — Мне нравится аромат. — Кто б сомневался.

Прости, дружище. Она одноразовая.

– Моей главной целью было найти тебя, сынок. – Чтобы выпотрошить меня, ясно.

— Что ж. И Оскар получает Кэндис Денница. — Они купились? — Да. Если даже мама не поняла. Так что спасибо, что помогла залезть в её интриганскую душу.

– Я видела мужчин с женственными руками. – Дэн не считается.

— Приветики, мне нужен номер на вечер, пожалуйста, желательно с красивым видом. — Вы шутите? Это психиатрическая клиника.

— Только не рассказывай никому, что нёс меня на ручках, как ребёнка. — Чего ты пытался добиться? — Достойной смерти. Ну или славной и безбашенной.

— Ты же не причинил ему вреда? — Физически, нет. Как и обещал. — Ещё хуже.

— Что это? Тут курица, то что от неё осталось. — Если её приносили в жертву мне, то я отказываюсь. Сальмонеллёз мне не нужен.

Назовём это заклинанием «Стюардессус-помешатус».

— Молодчина, Люцифер! Хорошо влияешь на людей. — Как он смеет так говорить?

– Это просто кукла, почему вокруг неё такой ажиотаж? – Это не просто кукла, а манипуляция. – Что? – Лучшей подруги Трикси купили куклу «американка», теперь Трикси хочет такую же. Она портит старую куклу и ждёт, что я куплю новую. – Мм… впечатляет, меньшего от маленькой распутницы я и не ждал.

– Люций, ты ведь не думаешь, что она помогла маме сбежать? – Ну, это же совсем не похоже на поступок двуличного демона, не правда ли?

У этой женщины явно проблемы с доверием. Очевидно. Или она просто сука!

– Всё было хорошо, пока ты не подкатил к ней яйца. – Правда? А мне вот помнится, что она послала нас обоих куда подальше.

— Сливки? Сахар? Или любите черный и горький, как ваша душа? — Что? — Вам приносит удовольствие повышение голоса на своих подчиненных, Мистер Пирс? Потому вы стали лейтенантом? — Мы вообще знакомы? — Шарлотта Ричардс. Я ваш новый прокурор. А вы человек, который заставляет меня скучать по старой себе. Если бы я не стремилась к доброте и правильности, раздавила бы вас, как таракана. — Я вам верю. Вот только я не понимаю в чем дело. Простите, если каким-то образом я вас обидел. — Не передо мной вам нужно извиняться. Элла Лопес может быть поразительно задорной и оптимистичной, но она не заслуживает, чтобы кто либо осуждал её характер. Особенно мужчина, которым, по неизвестной причине, она восторгается.

— Ты решил убить моего брата?! Но зачем? — Господь снял с меня клеймо. Я подумал, что убью его любимого сына и печать вернется. — Неужели? Знаешь, когда я оказался в аду, я провел восстание против дорогого папаши. Но ничего не вышло. Меня все возненавидели. Позже я осознал, что я и сам себя возненавидел. Чувствовал себя чудовищем. А потом, когда я посмотрел в зеркало, я увидел в нем дьявольский лик. — Наказание твоего Отца? — И я так думал, но поговорив сегодня с водителем-убийцей, я понял, что чувствовал себя чудовищем прежде, чем им стал. Думаю, я сам себя наградил этим ликом. — Скажи мне, ты реально веришь в теорию Аменадиля? А как же твои крылья? — Ну, я же спас маму и решил рассказать детективу правду. Я чувствую себя так хорошо как, наверное, никогда. Наверное, до такой степени, что перестал ощущать себя чудовищем.

— Как там Серебряный Город? — Все еще Серебряный, и все еще город. — А как там наша родня? Слышал Уриил отрастил себе усы. — Да ладно?! — Я не в курсе, я застрял здесь, но ты-то должен знать. — Меня пару лет там не было, Люци. — А где ты был? Уж точно не бродил ведь среди людей. Подожди, ты все это время летал туда-сюда, как какой-то бомж в перьях?

— Господи, что я тут делаю?
— Не то божество, но вопрос вечный.

Я не для того ушел из ада, чтобы попасть в другой.

Ты… жестокий, манипулирующий ублюдок. Это всё часть твоего замысла? Это всё для тебя игра, не так ли? А? Так я знаю, что такое наказание, и он его не заслужил. Он следовал твоим тупым правилам, но этого всё равно оказалось мало. Что же надо сделать, чтобы тебе угодить? Нарушишь твои правила, и падёшь. Следуй им, и всё равно проиграешь. Не важно, грешник ли ты… не важно, святой ты или нет. Никому не победить, какой в этом смысл? Какой в этом смысл, мать твою?

Люди иногда убивают своих любимых. Любовь зла.

— Увидев необъяснимое, я ищу ответы.
— Я дал вам ответ, детектив. Я не виноват, что вы его не принимаете.

Самое сложное, что нужно сделать каждому – это научиться быть собой.

— Твоя потасовка с проповедником попала в новости.
— Ах это… Это было пять катастроф назад.

– Неважно, во что я верю.
– Как раз это и важно, детектив.

Если она идет не для того, чтобы убить меня, то я не знаю, что она будет делать… и вот это действительно пугает.

Иногда во время душевного кризиса, мы стараемся сами себя отвлечь — создать некий барьер, чтобы избежать столкновения с глубочайшими страхами.

К чему спешить? У вечности нет срока годности.

— Я ей верю.
— Почему?
— Какой из ответов ты хочешь услышать? Неясно-загадочный или тупо-бессмысленный?

Ты не знаешь, каково говорить кому-то правду и видеть в его глазах жалость, будто ты сумасшедшая. И если мои друзья так на меня посмотрят, у меня разобьется сердце.

— Что Ваша коррумпированная конторка будет делать?
— Прошу прощения!?
— Вы найдёте и накажете виновного? Это дело будет для Вас приоритетным? Для меня — да.
— Яйца у тебя здоровенные.
— Большое спасибо, но на самом деле яйца у меня средние.

Даже не знаю, с чего начать: с самого великого падения за все времена или с последовавшего за ним ужасного наказания? Чтобы меня обвинили во всех человеческих злодеяниях, совершённых в честь меня. Хм… Мне казалось, я хочу, чтобы люди страдали, но я хотел всего лишь быть самим собой, и чтобы меня судили только за мои поступки. Ну, и мне показали, как я на самом деле бессилен, и что даже людей, которым я доверял, тебя, можно использовать против меня.

— Забавно, я всегда относился к благодетелям с жалостью, зная их маленький грязный секрет.
— Какой?
— Что делать добро очень приятно!

— Ничего сложного, если прочитать книжки по праву. — Какие книжки? — Все изданные. Справилась менее чем за неделю.

— Ты же новенькая, верно? — А. Привет. Ага. Элла Лопес. Меня перевили всего пару дней назад. А ты гражданский консультант детектива Декер? — Люцифер. Денница. — Круто. — Я ожидал другой реакции, учитывая твой выбор побрякушек. — Ооо. Чувак. У меня есть друг по имени Адольф. Сечёшь? Меня это особо не парит. К тому же, у Дьявола подпорченная репутация. — Да? Ты же не шутишь? — Нет. Ну что такого ужасного он сделал? Бунтовал против папы? Спросил голую тётку, хочет ли она яблоко? — Прямо сердце радуется, продолжай. — Думаю он и правда рулил Адом. Не то чтобы это круто пытать души и обрекать на вечные муки. — Я в отставке. Кроме того не я создал Ад. Я просто там работал. — Ты сейчас говоришь от первого лица. Стой, похоже ты… — Дьявол. — … фанат Станиславского.

— Я на секунду отвел взгляд от дороги и на меня вылетел мотоцикл, очень не вовремя. — Ты убил байкера и нашел того, кто все замнет? — Да, я услышал о мужике, который решает все дела и позвонил ему. А на утро — будто ничего и не было. Но это было. Сколько бы времени не прошло, каждый раз глядя в зеркало, я вижу лишь… — Чудовище?..

Дай себе расслабиться, Декер. Отбрось предосторожность, будь импульсивна хоть раз. Вместо того чтобы, ну… быть собой.

– Жаль, у меня с собой нет ножей, мы бы поклялись на крови. – В следующий раз. – Да-да, в следующий раз это уже прогресс.

— Ты был весь в крови, ты должен быть мёртв. — Для нас с тобой это не в диковинку. Что такого? — У меня есть образец твоей крови и я собираюсь провести анализ. — Ух. — И я выясню наверняка, кто ты такой. Да. — Дьявол воплоти. — Скорее какой-нибудь Ларри, сын сантехника.

– Ты вчера работала, да? – Нет, я ходила ужинать. – С кем? – С Люцифером. – Если ты не работала – значит, это свидание? С цветочками, свечами и песнями про то, что надо делать голышом? – Нет. Определённо нет. Это было не свидание, правда. – А чего ты тогда покраснела, мама? – Ничего я не покраснела.

Столь многих нужно покарать, а времени нет.

Мой первый чек. Мне заплатили. Как охотнику за головами. Полиция заплатила мне за пойманного преступника. Охотится на людей — это профессия. Кто ж знал?

Добро пожаловать в клуб. Встречи проходят по вторникам.

– Что случилось с твоими крыльями, сынок? – Я их отрезал. – Зачем? Я понимаю сделать стрижку по прибытию на Землю, но это перебор.

– По человеческим канонам: давным-давно мальчик встретил девочку и они влюбились друг в друга. Они занялись сексом. Проблема лишь в том, что они были божествами, и в этот момент возникла Вселенная. – Большой взрыв? – Ты и не представляла, насколько подходит это название, да? В общем, они стали мамой и папой, и была у них целая куча детей, в том числе ваш покорный слуга. И они построили дом. Они назвали его Раем. Они были счастливы. Папа был… ну, то есть папа и мама… Короче, мама была просто милашкой поначалу. Но всё ведь меняется, верно? Папа стал уходить в гараж и мастерить небольшой проект, который назвал «Человечество». Мама охладела и… отдалилась. И вскоре они оба забили на семью. – И тогда один из детей начал действовать? – Именно. Папа взбесился и выбросил меня из дома. – А что сделала твоя мать? – Ничего. Она просто стояла и смотрела на это. Но в итоге через пару тысяч лет папа выгнал и её. Бросил её в Ад и посадил в клетку. Ну а я сделал для неё то же, что и она для меня. Ничего.

— Держись, Шарлотта. Я позову на помощь. — Я уже один раз пережила смерть. Думаю второй раз не получится. — Нет, все будет хорошо. Зачем ты это сделала? Зачем ты так выпрыгнула передо мной? — Не ради себя, так уж точно, черт возьми… Останешься со мной?.. — Да. Обещаю. Полетели домой…

— Есть идеи, что вообще произошло? — Кто-то проник к нам и сделал это. — Тут столько неблагополучных людей, а он считает, что преступник пришлый. Бред! Очевидно, что убийца здесь. — Это не мог сделать кто-то из детей, они все идут по пути «FireHawk» — это место преображения. — Нет, это место развода. Люди не меняются. Поверь, я знаю. — Просто им нужна правильная мотивация. Как бывший наркоман и аферист — я живое этому доказательство.

Это подмигивание с усами, как у порноактёра, создаёт неверное представление, я полагаю.

Прости. Нельзя убивать мою маму.

— Наверняка есть заблудшие, с которыми мы можем спутаться. — Нет, спасибо. — Мне же больше достанется.

— Что? Дуешься, что я пыталась предать и убить тебя? Да ладно, месяц уже прошел! — Нет, конечно, я тебе кто, человек, что ли?

— Надо его найти. — Зачем? Ты уже придумал план Б? Авель может помочь как-то еще? В чем дело? — Не знаю, но нам надо срочно его найти. — Ясно, пора звонить детективу. — Отличная идея, кстати: «Привет, Декер, мы вытащили Авеля из ада, посадили не в то тело и потеряли. Он сбежал в теле жертвы. Да, и еще я бессмертный». — Ладно, сделаем это сами, по-тихому. Он ведь твой брат, куда он мог пойти? — Не знаю, мы не общаемся. Пару тысячелетий уже.

— Перед тем как жертву увели, она сказала, кто на неё напал. — Отлично. И кто же? — Санта Клаус.

— Я дам тебе шоколадный торт.
— Я хочу денег.
— Оу… нравится мне твой стиль.

— Ты склеишь осколки?
— Людей в аду заставляют делать то, что ты делаешь сейчас добровольно.

Каждый из нас скрывает свою боль, Линда. Мы не готовы делиться ею с миром.

— О, брат, ты только послушай. О, я такой музыки не слышал со времен Серебряного Города, пожалуй.
— Что, в аду нет музыки?
— Только для пыток. И, зачастую, ужасная. В последнее время ставим песни одного юнца по имени Бибер. Господи, слыхал бы ты их вопли.

— Может ты знаешь фамилию, друзей, семью, где она жила, когда приезжала сюда?
— Я любовник, а не справочник!

— Горишь желанием вернуться к новому другу?
— Что? Перестань. Дьявол дружит со священником? Абсурд.
— Это до абсурда очаровательно.

— Ты, наконец, начинаешь понимать свои эмоции. Ломаешь установки.
— Вообще-то в этом и проблема. Поставь мне их, пожалуйста, обратно.
— Зачем?
— Все эти эмоции чертовски мне неудобны, вот зачем.

Отчаяние порождает странных союзников.

— Два дня назад в тебя выстрелили в упор.
— Не стоит благодарить меня за героизм. Хотя, немножко можно, никому не помешает.
— Ты был весь в крови, ты должен быть мертв.
— Что ж, такова цена приключений, что еще скажешь?

Я просто поняла, что самоуважение идет изнутри. Нельзя ждать, что другие будут его подпитывать.

Когда уже люди наконец поймут, что нельзя вести переговоры с террористами! Ты же видишь, что это игра в дурака!

Чудеса, это не по моей части, но мы договоримся.

— Я дам тебе минуту, а потом перезапущу твое сердце.
— Минуту? Да у меня оргазмы бывали подольше.
— Там время течет медленнее, помнишь?
— Да, но шанс всего один. А если вы выдернете меня до того, как я узнаю формулу?
— Одна минута уже опасно. После смерти мозг живет всего три минуты. Ну… я читала, что так. Только что. По дороге сюда.

— Я Беатрис, но меня все зовут Трикси.
— С таким именем только на панель.

Пара вон за тем столиком вот-вот разосрется. А, когда вон та вошла сюда, все стали обсуждать ее накачанные скулы. Они жалкие и хотят разорвать друг друга. Вообще-то, это напоминает мне о доме.

Я просто не хочу быть одна. Давай обнимемся? Пожалуйста. Только без трусов, разумеется.

Может, хочешь поговорить про Калигулу, Сталина… Трампа? Знаю, он не умер, но когда-нибудь точно умрёт.

— Ты когда-нибудь задавался вопросом: «Какого хрена я здесь делаю?» — Поедая мятное мороженое с шоколадной крошкой в розовом пледике.

— Ты даже не попытался походить на Тода. — А зачем мне это? Будь я Тодом, он хотел бы выглядеть как я.

– Поговорим с твоей подругой Шэрон. Проверим, подтвердится ли его алиби. – Она мне не подруга, мы просто… Нет, так ещё хуже.

– Что это? – Это типа денег. Люди используют это, чтобы покупать то, что им не по карману. – Жаль, я узнала это, уже поев из мусорок на улице.

– Извини за такой мой человеческий облик, но… у него хотя бы великолепная задняя часть. – Ты лжёшь. – Нет, сногсшибательная, потрогай! – Я не об этом! И к твоему заду я прикасаться не буду, мама!

— «Славный путь» — система духовных и телесных практик, разработанная, чтобы раскрыть, что называется, домашнего тебя. — Ясно. И что, люди верят в эти бредни? Я, конечно, люблю упругие попки в лосинах, как и все, что к ним прилагается, но вот это — здоровенная куча духовного дерьма. — Учение Дженсена помогает открыть тебя настоящего. — А если, ты настоящий — это урод весом 180 кг с метеоризмом? Просто говорю. Не все надо раскрывать.

Она хотела переспать с диджиком по имени Люцифер.

Я не знаю… что с тобой не так, но благодаря тебе, я лучший детектив, и ты всегда меня поддерживаешь. О чём ещё можно просить?

— Попадись он нам, о копах уже может не волноваться. — И вы будете сидеть и ждать момента отомстить? Какой-то вы ленивый.

— Он злобный гений. — Мама, перестань. — Я то думала эта Кэнди — простая дурочка, но похоже она самый грозный соперник из всех что я встречала.

– А ты внимательный, Люци! [Видит его взгляд] – … фер.

— Мой пудинг пропал. — Что-что? — Да в холодильнике был мой пудинг, на нем было написано «Дэн» — его нет. И уже не в первый раз такое. — О, ну что, вызываем опер-группу? Устроим засаду?

Думаю, это тот момент, когда меня бросила мать. Было бы справедливо отвернуться от неё, так что я бросил её в ответ. У неё даже не было шанса защититься. Да и как вообще она смогла бы оправдать свои действия? Что бы она сказала?

Привет, детектив, сэр мудак, отпрыск.

— Люцифер всегда говорит правду. Всегда. Он не врал. — А что, если это самая величайшая ложь?

— Значит, преступник знал жертву. — У бывшего наркомана были скверные друзья? Я в шоке!

— Люцифер подложил мне бомбу, а жуткий человек — это я? — Вообще-то это была я, но бомба была не настоящей, прости. — Ага, человеческие головы, взрывы, может быть лучше мне кто-то кексиков пришлет, а? Было бы мило!

— Ты знал, что Аменадиль и Линда встречаются?
— Ч-что… Что они делают? Откуда ты знаешь? С чего ты взяла?
— Я видела их у нее в кабинете. Они разговаривали. Явно собираясь заняться сексом.
— Ты понимаешь, что разговоры в кабинете — это буквально работа Линды?
— Интересная точка зрения.

Дружба — штука двусторонняя.

— Ты в последнее время жалуешься на плохие сны. Тебе снится, что не можешь управлять крыльями.
— Еще мне снилось, что я король кентавров — это же не значит, что я буду носить подковы.

Почему я переживаю? Почему я чувствую ответственность? И… почему я сам себе провожу терапию?

— Ты бы тоже расстроился, если бы тебя по смс бросил бывший.
— Я был бы только рад, если б Дэн бросил меня.

Эмоциями нельзя управлять, Люцифер.

Мне жаль, но иногда нужно смириться с тем, что тебе не отвечают взаимностью.

У самых злых людей самые обычные имена. Остерегайтесь тех, кого зовут Кит.

Весь зал суда, нет, даже весь город может быть уверен, что их защищает честный, заслуживающий доверия и надёжный человек – детектив Декер. Она… по-настоящему хороша. И я не про постель – этого аспекта я не знаю – вот до какой степени она хороша.

Я дал вам ответ, не моя вина, что вы его не приняли.

— Обожаю психбольных! Разве не забавно, когда кто-то мнит себя Наполеоном или Уэсли Снайпсом?
— Кто нашел труп?
— Господь.
— А, видишь!
— Господь Джонсон — пациент. Он там. Реально возомнил себя Богом. Имя сменил и все такое.
— У вас будет куча тем для разговоров.
— Да, я бы поболтал во Всемогущим.

— Итак, вы избраны для спецоперации «Помоги Люциферу сбежать из больницы».
— Сбежать? Но тут дают пудинг!
— Слушай, я знаю, что пудинг это хорошо, но ведь это не все, чего ты хочешь? Давай, Пит, не только же о десертах ты мечтаешь?

Дети чем-нибудь, да испытывают нас. Заставляют проходить через ад. Но мы все равно их защищаем. Всегда.

Если что-то слишком хорошо для правды — держись от нее подальше.

— Ты была права, я пытаюсь вернуться к прежней жизни, сыграть наши величайшие хиты, ведь я избегаю необходимости разобраться с текущими проблемами. С моими чувствами к тебе. Я боялся… боялся, что… ты не захочешь меня, потому что видела лишь некоторые мои грани. И если ты увидишь их все, узнаешь меня целиком, то сбежишь.
— Люцифер…

Если ты явился читать нотации, уходи. Я раздражающе трезв, а при тебе, на то чтобы напиться, уйдет лет сто.

– За пять минут многое может случиться. – Ты же не предполагаешь, что… – Что ты переспал с ней? Нет. – Нет, что я скорострел. Будь у нас секс, она бы ушла только утром, уж поверь.

— Боже, в «КДВ» это было намного проще. — «КДВ»? — Мое исследование. И фильм. Кстати, там Хэнкс национальное достояние. И фильм, хотя Том Хэнкс круче. — Твое исследование — это посмотреть «Код Да Винчи»? — И продолжение.

— Сюда вот-вот придет моя следующая добыча. — Твоя цель придет к тебе? Как ты это провернула? — Дай-ка угадаю. Шантаж? Нет, пообещала тройничок? — Купон на бесплатный напиток в «Роскоши».

— Люцифер, по поводу того, что я видела… — У меня были тысячелетия, чтобы смириться с этим. Со своей… дьявольской стороной. Но не в ней моя суть. Я надеюсь на это. Все равно, несправедливо было бы ожидать, что ты просто примешь это. Сам не знаю, когда смогу. Если смогу. — Люцифер, я хотела сказать, что сегодня я увидела своего напарника. — Правда? — Правда. — Ну тогда, проблема решена, детектив. Если ты меня принимаешь — это все, что имеет значение.

— Вот он бы не выбросил луковую шелуху в измельчитель. — И почему же это такое преступление? Это мусор! — Это компост! — Знаешь, что? Слава Богу, что этому браку конец. — Ребята, Брайан не убийца, но вы не раскрыты, так что у меня новый план. Ну что, голубки, готовы вернуться в пригород?

– Отвали, прошмандовка! – Эй! Я не дам называть мою прошмандовку прошмандовкой! Щас я ей врежу!

Ты несёшь ещё больший бред, чем обычно.

Если бы я расстраивалась каждый раз, когда люди говорят мне, что им не нравится что я делаю, то не стояла бы здесь. Но вместо этого я упорствовала, достигла высот, открыла собственную фирму и вот я теперь на начальной работе в прокуратуре. Тебе нужно стать толстокожей. Не давай себя в обиду, потому что правда в том, что никто не сделает это вместо тебя.

— … Просто надо действовать умнее. — Она умная, это вы тупица.

Новые правила: неожиданные визиты горячих дам не приветствуются. Особенно тех, кто на самом деле моя мать.

А если твоя истинная сущность — это 180-килограммовый козёл с проблемой метеоризма?

Ну хотя бы во сне у тебя есть секс.

– О разводе. О том, как буду матерью-одиночкой. Возможно, бездомной и… в будущем у меня, скорее всего, будет много-много кошек. – Или штука, для которой нужна батарейка.

— Невероятно!!! Видишь, что происходит? — Да, вижу! И все гораздо хуже, чем я думала… — Спасибо.

Это значит, я должен был вернуть тебя в Ад или он намекает, что в Аду сквозняк?

— Нам нужно сделать остановку. — Что?! Нет. — Моя дочь подралась в школе и ее надо забрать. — А она сама не может? — Ей 7 лет. — Слушайте, я должен помогать вам в расследовании, а не в ботовых делах.

[Хлои просыпается после сна, в котором почти переспала с Люцифером] – Как это было? – Что ты здесь делаешь?! – Что? Я услышала твои крики, прибежала узнать, не в опасности ли ты, а потом поняла, что происходит, и осталась посмотреть.

Всё в порядке, детектив? Ты словно думаешь о чём-то другом. Обычно ты чуть улыбаешься моим шуткам или закатываешь глаза. Кажется, разок даже фыркнула.

— Господи! — Не совсем.

Игнорируете их и полагаетесь только на себя.

– Тридцать пять лет назад отец попросил меня спуститься сюда и благословить пару, которая не могла зачать ребёнка. Он никогда не просил меня ни о чём подобном ни до этого, ни после. И сегодня… я снова встретил ту мать. И узнал, что вышло из сотворённого тогда чуда. Вернее кто. – Теперь ясно, что такого особенного в Хлои, верно? Твой отец поместил её сюда. Поставил на пути Люцифера. Знаешь, что это значит? – Это значит, что я всего лишь пешка. – Это значит, что Хлои – не препятствие. Благодаря ей ты вернёшь себе крылья, благодаря ей мы вернём себе всё. Мы возвращаемся домой, сынок. А Хлои – ключ.

Типичный Вегас. Даже самоубийства фальшивые.

— Почему ваш фургон стоял вчера возле заброшенного склада в Игл-Роке? — Я думаю, вы ошибаетесь, мы и близко там не были. — Ну… — О, нет, Игл-Рок… Не говори, что ты опять сошлась с Фредом. Ты же бросила этого гада. — Да, а потом встретила его в смузи-кафе. — Прекрасно понимаю, что может быть упоительнее жижи из манго. Алиби имеется, так что вы тут тусите с трупиком, а мы пошли.

Ладно-ладно, ты хорошая подруга и отличный че… демон.

— Плохиш с золотым сердцем — просто моя копия. Может, я сейчас свое убийство раскрываю.
— Только ты можешь из трагедии дать повод поговорить о себе.
— А о ком мне еще говорить?!

— Чего ты пытаешься добиться?
— Красивой смерти. Ну… или хотя бы кровавой.

Это твоя сторона намного страшнее той, злобной.

— Но я не понимаю, почему ты еще жив?
— Хороший вопрос, Мейз. Почему иногда я бессмертный, а иногда чересчур человечный?

Эмодзи с дьяволом? Ну все, я найму спеца по авторскому праву.

— Тебе придется снять эту одежду, это серьезная проблема. Я отвезу тебя домой, существовать в обществе ты пока не приспособлена. А потом я встречусь со своей коллегой. Мама!
— Да?
— Ты голая!?
— Ты сказал, одежда — это проблема, вот я ее и решила.
— Сядь уже в гребанную машину наконец! Боже правый, благодаря тебе у меня будет травма на целую вечность, мама.

— Это еще что за хрень?
— Макароны с сыром. Все мамы готовят их, чтобы порадовать детей. Я видела вон на том плоском экране.
— Аа, теперь понятно, зачем столько сыра.
— Люцифер, я всем своим существом хочу, чтобы все снова стало так, как было когда-то. С тобой и всеми моими детьми в раю. Я хочу то, что твой отец отнял у меня — я хочу вернуть себе дом. Но я знаю, что это невозможно. Поэтому я хочу сделать все возможное, чтобы стать тебе хорошей матерью здесь, на Земле.
— Слишком поздно. Ты просто стояла и смотрела, как меня изгоняют, как меня бросают в ад и очерняют навеки вечные. Ты бросила меня, мама, боюсь, во вселенной нет столько макарошек, чтобы это исправить.

— Что за работа на этот раз?
— Горничная топлес. Убираться при этом все равно надо. В жопу такую работу.

— Кажется, я сломал своего психотерапевта. Она где-то между совершенной бесполезностью и бормочущим психом.
— То есть она — это ты в юбке.

– Нужен список всех, с кем ты спал за последние восемь недель.
– Тебе понадобится блокнотик побольше.

Отвечай, а то я вырву тебе хребет и забью им до смерти!

— А времени на ордер нет?
— Ну, отчаянные времена…
— … требуют проникновения со взломом.

— Ты правда считаешь, что это Пламенный меч? Я думал Отец уничтожил его, чтобы я его не применил.
— Отец сказал, что уничтожил.
— Но Он просто спрятал его на видном месте.
— Но он такой маленький и такой не пламенный?..
— Это потому что только ты, лучезарный мой, можешь его зажечь.
— И мне, что, облить его виски и бросить спичку?

— Когда-нибудь я тебе колокольчик на шею повешу.
— О, интересная получилась бы любовная игра.

— По-моему, он хочет с тобой переспать.
— Это доктор Люцифера, Мэйз.
— И, что? Докторам секс не нужен?

— Что-то с ней явно не так.
— Да, похоже у нее критическое тысячелетие.

— Эта, так называемая уникальная программа, якобы делает из плохих детей хороших?
— В мои времена такой программой был бабулин сапог — эффективное средство.

Были времена, когда и я думал, что знаю все. Когда я был ангелом и проводил все свое время глядя вниз, на мир. Но я узнал, что для объективности надо смотреть и наверх. Это хорошее напоминание о том, сколького мы не знаем.

— Я хочу умереть. Я тысячи лет брожу по земле, я видел и делал все, что только возможно. Смотрел как все, что только мне известно обращается в прах. Снова и снова.
— Прямо, как будто…
— В аду? Да. Я ищу выход целую вечность…

В аду нет столько ярости, сколько у отвергнутой женщины.

— Ты даже не представляешь, как надоедает быть бессмертным человеком.
— Не могу сказать.
— Ну, что ж, а я поведаю. Сначала ты вынужден смотреть как все, кого ты любишь, умирают. И это ужасно. А помимо всего, так жить еще и весьма скучно. Я побывал везде, куда можно съездить, перепробовал всю еду, секс, музыку. Меня больше ничто не удивляет.
— А «Игру престолов» ты смотрел?

— Детектив, вы забыли открыть мне машину.
— Ведешь себя, как ребенок — вот и получай.
— Что?! Разве законно запирать ребенка в машине?!

Мистер Данлер не говорил о том, что испытывает филантропический кайф, делая добрые дела, например, отказывая в сексе пьяным женщинам?

— Тебе нравится, как приятно совершать добро, но настоящее добро должно исходить из самоотверженности и от всего сердца.
— Разумеется. Я всем сердцем хочу, чтобы ценили меня настоящего. У дьявола ужасная репутация.
— Значит, тебя волнует твой имидж, каким ты кажешься людям.
— И, всегда пожалуйста!
— Я к тому, что ты развиваешься в прекрасном направлении. Но добро – это не игрушки.
— Ну, а я поиграю с ним, как с игрушками.

— Ты разрушил мою жизнь. Меньшее, что я могу сделать — испортить твой вечер.
— Как ты меня нашла?
— Шла на сладкий запах неудачи.

– Начинаю понимать, почему ты выбрал этот образ. Всемогущий… неуязвимый…
– Не совсем.
– Или потому что тебе кажется, что все против тебя?
– Так и есть, но поверь, я ничего не выбирал. Как можно самому желать, чтобы тебя поносили?

– Ты что, кинул в меня игрушкой?
– О, ты не спишь?! Раз так, то я хочу кое-что спросить.

— Действительно, что может пойти не так, если ангельская кровь попадет в базу данных полиции!?
— Извини, это риторический вопрос?

— Сходи куда-нибудь повеселиться с детективом. Трех бокалов хватит.
— Фигня какая, пари называется. Легко.
— Да, но тебе нельзя связывать ее и лить бухло ей в глотку.
— Менее легко.

— Выглядишь, будто из ада явился.
— Бадумц! Впервые от тебя такое слышу.
— Ты пьян!?
— Если бы! Чертов сверхъестественный метаболизм вечно мешает. Но я не оставляю попыток.

Не бойся, Люци-Дэн здесь или лучше сказать Мудифер, такое мне больше идет.

– У Вас нет права здесь находиться. Если Вы сами не уйдёте, я Вас вышвырну.
– Это не так-то просто. В прошлый раз нужна была сила Божья, а что есть у тебя? Дорогие адвокаты? Или ты сам это сделаешь?

— Я просто очень люблю Люцифера.
— Разве можно тебя винить?
— Вы для меня идеал, как порно, пицца с начинкой и хрустящей корочкой и одеялко с «Хеллоу Китти» в одном.

– Зато, похоже, что ты вообще с этим делом не связан. Ведь вряд ли ты спал с этим мужиком.
– Э… вообще-то, Вы тут ошибаетесь, детектив.– Это нехорошо.
– Что у меня был любовник? Да ладно, детектив: двадцать первый век на дворе.

— Детектив.
— Юрисконсульт.
— Мудак.
— Говнюк.
— На этом я пойду.

— Велика вероятность того, что доктор не сможет меня оживить. Вы же не хотите убить меня насовсем?
— …
— Это был риторический вопрос!

— Он что, изменил вам, за пять дней брака?
— Нет, конечно, я абсолютно верен. Я очень серьезно отношусь к брачной клятве.
— И именно поэтому выбрал в партнерши тупую, раскрашенную дурынду?
— Кэнди, никаких обзывательств, пожалуйста, прошу вас. Даже по отношению к себе.

Вы мой «плюс один», не видели? Потасканная блондинка, одетая во что-то несвежее и мятое.

— Как книга должна зажечь меч?
— Может, это инструкция?
— На неизвестном мне, древнем языке! Чудесно! Держи.
— Что? Я тоже не могу это прочесть.
— Но ты говоришь на всех языках.
— Говорю, а не читаю. Язык мне всегда пригождался больше книг.

Вы, люди, такие забавные с этими вашими законами. А ведь сами их иногда нарушаете.

Терпение как-то не моя добродетель.

Я застряла там, где мне нет места, и в ближайшее время выхода не предвидится. Мне надо придумать, как стать более… нормальной.

То, что не смогла разрушить ты, я разрушил сам.

– Один мудрый человек сказал: «Противоположности притягиваются».
– А по-моему, это был мультяшный котик в клипе.
– Мудрый – значит, котик.

— Человечество не целиком ужасно. Они же придумали водку, американские горки, сыр с плесенью…
— А про танцы слыхала?
— Да, даже как-то на столе танцевала.

— Думаешь, он предаст родную мать? Которая дала ему все желаемое?
— Не все дети ценят старания родителей.
— С этим соглашусь.

Чтобы подобраться к демону есть лишь один способ: дать ей думать, что она подбирается к тебе.

— Зачем ты здесь сейчас и откуда тебя знает мисс Лопес? — А, это… — Не волнуйся, я не Папа, я не осуждаю, что ты общаешься с людьми. Рассказывай. — Элла попала в ужасную автокатастрофу в детстве и я появилась сделать свое дело. — И что? Это была ложная тревога? — Бывает такое. В тот раз, я не знаю, мне не хотелось уходить. Ты же знаешь Эллу, есть в ней что-то эдакое, она такая позитивная и рядом с ней… — Чувствуешь себя хорошим. — Да, именно. Я ведь только с мертвыми людьми говорить могу, они такие угрюмые. В общем, бывая в том районе, я всегда проверяла как у нее дела. И мы подружились. Но как оказалось — странно, когда люди говорят с невидимыми ангелами. И я сказала ей, что я призрак.

Мужские вкусняшки священны.

— Исходя из ожогов, который в данном случае очень сильный, высокая концентрация горючего находится… Вот здесь… — Боже милостивый… Яйца в огне… — Люцифер… — Это придает качественно новое значение фразе «жар между ног». — Люцифер!.. — Подожди, вот еще: «горящий Бобинсон», «жареная яичница»… — «Неопалимая Акулина». — Ооо… А ты хороша! Но это был я, только никому не говори.

— Все еще хуже, чем я думал. Моя мама затеяла многоуровневую игру, насмехается надо мной и этими скаженными образами меня. — Нет, серьезно, думаешь, наркодилер — твоя мама? — Ну, ей бы хватило ума такое провернуть.

— Что ж, здравствуй, Азраэль. — Ты слишком крут, чтобы звать меня Рэй-Рэй? — Уменьшительными именами называют сестер, которые не бросают тебя на тысячелетия. — Я тебя не бросала, я была занята. — Вот как? — А ты попробуй быть ангелом смерти. Много людей умирает, Лу. — И не говори. — Я понимаю, ты зол, надо было связаться с тобой, когда Папа скинул тебя в ад. И я собиралась, но день растянулся до недели, неделя, ну… до тысячи лет… А потом это уже казалось странным.

Метель в солярии… как иронично!

– Как далеко может зайти божественное существо, впервые запертое в человеческом теле? – Посмотрим-ка: она офигенно горяча, одета в мою одежду и у неё корпоративная кредитка. – Чёрт возьми.