Франсуа де Ларошфуко- писатель 17 века, автор сочинений философско-моралистического характера. Носил титул учтивости принц де Марсийак. Первым прославившимся произведением стал его автопортрет. Его “Мемуары” были созданы лишь для близких Франсуа людей, но они смогли утечь с поправками других авторов. Произведение “Максим” включала в себя 4 издания о житейском бытие, сборником афоризмов. В данной подборке представлены цитаты из книг Франсуа де Ларошфуко.
Мы охотнее признаемся в лености, чем в других наших недостатках; мы внушили себе, что она, не нанося большого ущерба прочим достоинствам, лишь умеряет их проявление.
Самое причудливое безрассудство бывает обычно порождением самого утонченного рассудка.
В серьёзных делах следует заботиться не столько о том, чтобы создать благоприятные условия, сколько в том, чтобы их не упускать.
Нам ненадолго хватило бы добрых чувств, которые мы должны питать к нашим друзьям и благодетелям, если бы мы позволяли себе вволю говорить об их недостатках.
Безрассудство сопутствует нам всю жизнь; если кто-нибудь и кажется нам мудрым, то это значит лишь, что его безрассудства соответствуют его возрасту и положению.
Страсти — это единственные ораторы, доводы которых всегда убедительны.
Признаваясь в маленьких недостатках, мы тем самым стараемся убедить окружающих в том, что у нас нет крупных.
Люди влюбляются лишь потому, что слышали разговоры о любви.
Ни в одной страсти себялюбие не царит так безраздельно, как в любви; люди всегда готовы принести в жертву покой любимого существа, лишь бы сохранить свой собственный.
Чаще всего вызывают неприязнь те люди, которые твердо уверены во всеобщей приязни.
Наши прихоти куда причудливее прихотей судьбы.
Признательность большинства людей порождена скрытым желанием добиться ещё больших благодеяний.
Величайший подвиг дружбы не в том, чтобы показать другу наши недостатки, а в том, чтобы открыть ему глаза на его собственные.
Насмешка бывает часто признаком скудости ума: она является на помощь, когда недостает хороших доводов.
Немногим людям дано постичь, что такое смерть; в большинстве случаев на неё идут не по обдуманному намерению, а по глупости и по заведённому обычаю, и люди чаще всего умирают потому, что не могут воспротивиться смерти.
Суждение наших врагов о нас ближе к истине, чем наши собственные.
Если сказать слово кстати — большое искусство, то кстати промолчать — ещё большее. (Если требуется большое искусство, чтобы вовремя высказаться, то немалое искусство состоит и в том, чтобы вовремя промолчать.)
Мы можем казаться значительными, занимая положение, которое ниже наших достоинств, но мы нередко кажемся ничтожными, занимая положение, слишком для нас высокое.
То, что мы принимаем за благородство, нередко оказывается переряженным честолюбием, которое, презирая мелкие выгоды, прямо идет к крупным.
Иные люди похожи на песенки: они быстро выходят из моды.
Нужно иметь большой ум, чтобы уметь не показывать своего умственного превосходства.
Любая страсть толкает на ошибки, но на самые глупые толкает любовь…
Ум ограниченный, но здравый в конце концов не так утомителен в собеседнике, как ум широкий, но путаный.
Судьбу считают слепой главным образом те, кому она не дарует удачи.
Человек истинно достойный может быть влюблен как безумец, но не как глупец.
В любви обман почти всегда заходит дальше недоверия.
Мы потому возмущаемся людьми, которые с нами лукавят, что они считают себя умнее нас.
Наше раскаяние — это обычно не столько сожаление о зле, которое совершили мы, сколько боязнь зла, которое могут причинить нам в ответ.
Не так благотворна истина, как зловредна её видимость.
Когда никого не любишь, тогда легче всего полюбить. И куда тяжелее разлюбить, если уже влюблен.
Где надежда, там и боязнь: боязнь всегда полна надежды, надежда всегда полна боязни.
Суждения наших врагов о нас ближе к истине, чем наши собственные.
Старики потому так любят давать хорошие советы, что они уже не могут подавать дурные примеры.
С судьбой следует обходиться, как со здоровьем: когда она нам благоприятствует — наслаждаться ею, а когда начинает капризничать — терпеливо выжидать, не прибегая без особой необходимости к сильнодействующим средствам.
Философия торжествует над горестями прошлого и будущего, но горести настоящего торжествуют над философией.
Когда нам удается перехитрить других, они редко кажутся нам такими дураками, какими кажемся мы сами себе, когда другим удается перехитрить нас.
Почти все порядочные женщины — это спрятанные сокровища, которых никто не нашёл только потому, что никто не искал.
Мы менее стараемся быть счастливыми, чем казаться такими.
Скупость дальше от бережливости, чем даже расточительность.
Порядочная женщина — это скрытое от всех сокровище.
Только умея слушать и отвечать, можно быть хорошим собеседником.
В человеческом сердце происходит непрерывная смена страстей, и угасание одной из них почти всегда означает торжество другой.
Очарование новизны в любви подобно цветению фруктовых деревьев: оно быстро тускнеет и больше никогда не возвращается.
У нас больше силы, чем воли, и мы часто, для того только, чтобы оправдать себя в собственных глазах, находим многое невозможным для нас.
Уверенность в себе составляет основу нашей уверенности в других.
Старость — вот преисподняя для женщин.
Вкусы меняются столь же часто, сколь редко меняются склонности.
Настоящая дружба не знает зависти.
Мы не предаёмся всецело одному пороку чаще всего лишь потому, что у нас их несколько. (Всецело предаться одному пороку нам обычно мешает лишь то, что у нас их несколько.)
Умение ловко пользоваться посредственными способностями не внушает уважения — и все же нередко приносит людям больше славы, чем истинные достоинства.
Пороки входят в состав добродетелей, как яды в состав лекарств.
Вежливость — это желание всегда встречать вежливое обращение и слыть обходительным человеком.
Все хотят снискать славу, но никто не хочет лишиться жизни; поэтому храбрецы проявляют не меньше находчивости и ума, чтобы избежать смерти, чем крючкотворцы — чтобы приумножить состояние.
Завидуют только тому, с кем не надеются сравняться.
Большинство друзей внушает отвращение к дружбе, а большинство людей благочестивых — к благочестию.
Молодость всегда берет свое.
Нет более несносных глупцов, чем те, которые не совсем лишены ума.
Ревности достоин лишь тот, кто старается ее не вызывать.
Судьба все устраивает к выгоде тех, кому она покровительствует.
Желание вызвать жалость или восхищение — вот что нередко составляет основу нашей откровенности.
Мы хвалим других обычно лишь для того, чтобы услышать похвалу себе.
Приличная женщина не может менять мужа даже в мыслях.
Люди, верящие в свои достоинства, считают долгом быть несчастными, дабы убедить таким образом и других и себя в том, что судьба еще не воздала им по заслугам.
Люди не могли бы жить в обществе, если бы не водили друг друга за нос.
Куда полезнее изучать не книги, а людей.
Иные упреки звучат как похвала, зато иные похвалы хуже злословия.
Нам редко встречаются люди со здравым смыслом, за исключением тех, кто во всем соглашаются с нами.
Как естественна и вместе с тем как обманчива вера человека в то, что он любим!
Смирение нередко оказывется притворной покорностью, цель которой — подчинить себе других; это уловка гордости, принижающей себя, чтобы возвыситься.
Можно дать другому разумный совет, но нельзя научить его разумному поведению.
Лучше смеяться, не будучи счастливым, чем умереть, не посмеявшись.
Мы часто клеймим чужие недостатки, но редко, пользуясь их примером, исправляем свои.
Одинаково трудно угодить и тому, кто любит очень сильно, и тому, кто уже совсем не любит.
Любой наш недостаток более простителен, чем уловки, на которые мы идём, чтобы их скрыть.
Если судить о любви по обычным ее проявлениям, она больше похожа на вражду, чем на дружбу.
Роскошь и чрезмерная изысканность предрекает верную гибель государству, ибо свидетельствуют о том, что все частные лица пекутся лишь о собственном благе, нисколько не заботясь о благе общественном.
Любовь покрывает своим именем самые разнообразные человеческие отношения, будто бы связанные с нею, хотя на самом деле она участвует в них не более, чем дождь в событиях, происходящих в Венеции.
Как ни злы люди, они все же не осмеливаются открыто преследовать добродетель. Поэтому, готовясь напасть на нее, они притворяются, будто считают ее лицемерной, или же приписывают ей какие-нибудь преступления.
Здравомыслящему человеку легче подчиняться сумасбродам, чем управлять ими.
Проницательность придает нам такой всезнающий вид, что она льстит нашему тщеславию больше, чем все прочие качества ума.
Людские ссоры не длились бы так долго, если бы вся вина была на одной стороне.
Все жалуются на свою память, но никто не жалуется на свой разум.
Опаснее всего те злые люди, которые не совсем лишены доброты.
В нашем уме больше лени, чем в нашем теле.
Миром правят судьба и прихоть.
Лишь немногие достаточно разумны, чтобы полезные порицания предпочитать ложным похвалам.
Если бы нас не одолевала гордость, мы не жаловались бы на гордость других.
Наше самолюбие больше страдает, когда порицают наши вкусы, чем когда осуждают наши взгляды.
Величайшее чудо любви в том, что она излечивает от кокетства.
К старости люди становятся безрассуднее — и мудрее.
Не будь у нас недостатков, нам было бы не так приятно подмечать их у ближних.
Твердость характера заставляет людей сопротивляться любви, но в то же время она сообщает этому чувству пылкость и длительность; люди слабые, напротив, легко загораются страстью, но почти никогда не отдаются ей с головой.
Бесстрашие — это необычайная сила души, возносящая ее над замешательством, тревогой и смятением, порождаемыми встречей с серьезной опасностью. Эта сила поддерживает в героях спокойствие и помогает им сохранить ясность ума в самых неожиданных и ужасных обстоятельствах.
Не доброта, а гордость побуждает нас читать наставления людям, совершившим проступки; мы укоряем их не столько для того, чтобы исправить, сколько для того, чтобы убедить в нашей собственной непогрешимости.
Мы способны любить только то, без чего не можем обойтись; таким образом, жертвуя собственными интересами ради друзей, мы просто следуем своим вкусам и склонностям. Однако именно эти жертвы делают дружбу подлинной и совершенной.
Мудрый человек понимает, что проще воспретить себе увлечение, чем потом с ним бороться.
Мы вступаем в различные возрасты нашей жизни, точно новорожденные, не имея за плечами никакого опыта, сколько бы нам ни было лет.
Женщины в большинстве своем оттого так безразличны к дружбе, что она кажется им пресной в сравнении с любовью.
Возобновлённая дружба требует больше забот и внимания, чем дружба, никогда не прерывавшаяся.
Легче познать людей вообще, чем одного человека в частности.
Ни один льстец не льстит так искусно, как себялюбие.
Всем достаточно известно, что не подобает человеку говорить о своей жене, но недостаточно известно, что еще меньше ему подобает говорить о себе.
Истинно мягкими могут быть только люди с твёрдым характером; у остальных же кажущая мягкость – это чаще всего просто слабость, которая легко превращается в озлобленность.
Когда нам удается надуть других, они редко кажутся нам такими дураками, какими кажемся мы самим себе, когда другим удается надуть нас.
Не всякий, кто платит долги благодарности, имеет право считать себя на этом основании благодарным человеком.
Крушение всех надежд человека приятно и его друзьям, и недругам.
Копии хороши лишь тогда, когда они открывают нам смешные стороны дурных оригиналов.
Чаще всего тяготят окружающих те люди, которые считают, что они никому не могут быть в тягость.
Насколько преступление легче находит себе покровителей, нежели невинность!
Иной раз нам не так мучительно покориться принуждению окружающих, как самим к чему-то себя принудить.
Мы лишь тогда осмеливаемся проявить неверие в силу и влияние небесных светил, когда речь идёт о делах несущественных.
Если вы хотите иметь врагов, то превосходите ваших друзей; но если вы хотите иметь друзей, то пусть ваши друзья превосходят вас.
Только стечение обстоятельств открывает нашу сущность окружающим и, главное, нам самим.
Трусы обычно не сознают всей силы своего страха.
Истинному самобичеванию подвергает себя лишь тот, кто никого об этом не оповещает; в противном случае всё облегчается тщеславием.
Может ли человек с уверенностью сказать, чего он захочет в будущем, если он не способен понять, чего ему хочется сейчас.
То, что мы принимаем за добродетель, нередко оказывается сочетанием корыстных желаний и поступков, искусно подобранных судьбой или нашей собственной хитростью; так, например, порою женщины бывают целомудренны, а мужчины — доблестны совсем не потому, что им действительно свойственны целомудрие и доблесть.
Порою из дурных качеств складываются великие таланты.
Истинно благородные люди никогда ничем не кичатся.
Иные достоинства подобны зрению или слуху: люди, лишённые этих достоинств, не способны увидеть и оценить их в окружающих.
Слабохарактерность ещё дальше от добродетели, чем порок.
Тщеславие, стыд, а главное, темперамент — вот что обычно лежит в основе мужской доблести и женской добродетели.
Как бы ни был проницателен человек, ему не постигнуть всего зла, которое он творит.
Зависть непримиримее ненависти.
Иные безрассудства распространяются точно заразные болезни.
Чтобы упрочить свое положение в свете, люди старательно делают вид что оно уже упрочено.
Бескорыстие — одна из самых похвальных добродетелей, порождающих славу добрую.
Вернейший признак высоких добродетелей — от самого рождения не знать зависти.
Нет качества более редкого, чем истинная доброта: большинство людей, считающих себя добрыми, только снисходительны или слабы.
Существует такая степень счастья и горя, которая выходит за пределы нашей способности чувствовать.
Наш ум ленивее, чем тело.
Лицемерие — это дань уважения, которую порок платит добродетели.
Истинная любовь похожа на приведение — все о ней говорят, но мало кто видел.
Люди кокетничают, когда делают вид, будто им чуждо любое кокетство.
Трудно дать определение любви; о ней можно лишь сказать, что для души — это жажда властвовать, для ума — внутреннее сродство, а для тела — скрытое и утонченное желание обладать… тем, что любишь.
Женщине легче преодолеть свою страсть, нежели своё кокетство.
Трудно любить тех, кого мы совсем не уважаем, но еще труднее любить тех, кого уважаем больше, чем самих себя.
Если не находишь покоя в самом себе, то бесполезно искать его в другом месте.
Ничто так не мешает естественности, как желание казаться естественным.
Нашей полной откровенности с друзьями мешает обычно не столько недоверие к ним, сколько недоверие к самим себе.
Ветер задувает свечу, но раздувает костёр.
Людям иной раз присуща величавость, которая не зависит от благосклонности судьбы: она проявляется в манере держать себя, которая выделяет человека и словно пророчит ему блистательное будущее, а также в той оценке, которую он невольно себе дает. Именно это качество привлекает к нам уважение окружающих и возвышает над ними так, как не могли бы возвысить ни происхождение, ни сан, ни даже добродетели.
Не бывает обстоятельств столь несчастных, чтобы умный человек не мог извлечь из них какую-нибудь выгоду, но не бывает и столь счастливых, чтобы безрассудный не мог обратить их против себя.
Страсть — единственный оратор, чьи доводы всегда убедительны.
На старости любви, как и на старости лет, люди еще живут для скорби, но уже не живут для наслаждений.
В волокитстве есть все, что угодно, кроме любви.
У большинства людей любовь к справедливости — это просто боязнь подвергнуться несправедливости.
Как бы мало мы ни доверяли нашим собеседникам, нам все же кажется, что с нами они искреннее, чем с кем бы то ни было.
Наша зависть всегда долговечнее чужого счастья, которому мы завидуем.
Иной раз прекрасные творения более привлекательны, когда они несовершенны, чем когда слишком закончены.
Счастье и несчастье мы переживаем соразмерно нашему себялюбию.
Хороший вкус говорит не столько об уме, сколько о ясности суждений.
Любовь, подобно огню, не знает покоя: она перестает жить, как только перестает надеяться или бояться.
Природа, в заботе о нашем счастии, не только разумно устроила opганы нашего тела, но еще подарила нам гордость, — видимо, для того, чтобы избавить нас от печального сознания нашего несовершенства.
Мы редко до конца понимаем, что мы в действительности хотим.
Дарования, которыми господь наделил людей, так же разнообразны как деревья, которыми он украсил землю, и каждое обладает особенными свойствами и приносит лишь ему присущие плоды. Потому-то лучшее грушевое дерево никогда не родит даже дрянных яблок, а самый даровитый человек пасует перед делом хотя и заурядным, но дающимся только тому кто к этому делу способен.
Радости и несчастья, которые мы испытываем, зависят не от размеров случившегося, а от нашей чувствительности.
Не всякий человек, познавший глубины своего ума, познал глубины своего сердца.
Если и есть на свете люди, которые никогда не казались смешными, то это значит лишь, что никто не старался отыскать в них смешные черты.
Как мало на свете стариков, владеющих искусством быть стариками!
Лесть — это фальшивая монета, которая имеет хождение только из-за нашего тщеславия.
Люди скорее согласятся себя чернить, нежели молчать о себе.
Люди мнимо благородные скрывают свои недостатки и от других и от себя, а люди истинно благородные прекрасно их сознают и открыто о них заявляют.
Каждый человек, кем бы он ни был, старается напустить на себя такой вид и надеть такую личину, чтобы его приняли за того, кем он хочет казаться; поэтому можно сказать, что общество состоит из одних только личин.
Чтобы постичь окружающий нас мир, нужно знать его во всех подробностях, а так как этих подробностей почти бесчисленное множество, то и знания наши всегда поверхностны и несовершенны.
Женщина долго хранит верность первому своему любовнику, если только она не берет второго.
Умеренность счастливых людей проистекает из спокойствия, даруемого неизменной удачей.
Восхвалять государей за достоинства, которыми они не обладают, — значит безнаказанно наносить им оскорбление.
Если бы мы не льстили себе сами, нас не портила бы чужая лесть.
К старости недостатки ума становятся все заметнее, как и недостатки внешности.
Если кто-нибудь сделает нам добро, мы обязаны терпеливо сносить и причиняемое этим человеком зло.
Люди не любят хвалить и никогда не хвалят бескорыстно.
Начало и конец любви имеют одинаковый признак: любящим неловко оставаться наедине.
Люди хвалят или бранят чаще всего то, что принято хвалить или бранить.
Ни один хитрец не сравнится в хитрости с самолюбием.
Люди обычно называют дружбой совместное времяпрепровождение, взаимную помощь в делах, обмен услугами — одним словом, такие отношения, где себялюбие надеется что-нибудь выгадать.
Во истину ловок тот человек который умеет скрывать свою ловкость.
Легкое поведение — это наименьший недостаток женщин легкого поведения.
Привлекательность при отсутствии красоты — это особого рода симметрия, законы которой нам неизвестны; это скрытая связь между всеми чертами лица, с одной стороны, и чертами лица, красками и общим обликом человека — с другой.
Как ни обманчива надежда, все же до конца наших дней она ведет нас легкой стезей.
Когда человек любит, он часто сомневается в том, во что больше всего верит.
Мы так привыкли притворяться перед другими, что в конце концов начинаем притворяться перед собой.
Ум служит нам порою лишь для того, чтобы смелее делать глупости.
Мы браним себя только для того, чтобы нас похвалили.
Когда судьба возносит нас сразу на такую высоту, о которой мы не могли и мечтать, то почти всегда оказывается, что мы не в состоянии достойно держать себя в новом положении.
Милосердие сильных мира сего чаще всего лишь хитрая политика, цель которой — завоевать любовь народа.
Причина, почему влюбленные никогда не скучают в обществе друг друга, заключается в том, что они постоянно разговаривают о самих себе.
Нам почти всегда скучно с теми людьми, с которыми не полагается скучать.
Чистосердечно хвалить добрые дела — значит до некоторой степени принимать в них участие.
Страсть часто превращает человека в глупца, не не менее часто наделяет дураков умом.
Нет таких людей, которые, перестав любить, не начали бы стыдиться прошедшей любви.
Иногда людям кажется, что они ненавидят лесть, в то время как им ненавистна лишь та или иная ее форма.
Голова всегда бывает обманута сердцем.
Опасно упрекать в робости тех, кого хотят от нее исцелить.
Счастье и несчастье человека в такой, же степени зависят от его нрава, как от судьбы.
На свете немало таких женщин, у которых в жизни не было ни одной любовной связи, но очень мало таких, у которых была только одна.
Нам нравится наделять себя недостатками, противоположными тем, которые есть у нас в действительности.
Любовь правильнее всего сравнить с горячкой: тяжесть и длительность и той, и другой нимало не зависит от нашей воли.
Люди упрямо не соглашаются с самыми здравыми суждениями не по недостатку проницательности, а из-за избытка гордости: они видят, что первые ряды в правом деле разобраны, а последние им не хочется занимать.
Мы находим несколько решений одного и того же вопроса не столько потому, что наш ум очень плодовит, сколько потому, что он не слишком прозорлив и, вместо того чтобы остановиться на самом лучшем решении, представляет нам без разбора все возможности сразу.
Самые смелые и самые разумные люди — это те, которые под любыми благовидными предлогами стараются не думать о смерти.
Гордыня не хочет быть должницей, а самолюбие не хочет платить.
Физический труд помогает забыть о нравственных страданиях.
Боится презрения лишь тот, кто его заслуживает.
Кто слишком усерден в малом, тот обычно становится неспособным к великому.
Наше душевное спокойствие или смятение зависят не столько от важнейших событий нашей жизни, сколько от удачного или неприятного для нас сочетания житейских мелочей.
Великодушие — это благородное усилие гордости, с помощью которого человек овладевает собой, тем самым овладевая и окружающим.
Можно обладать достоинствами и не достигнуть высокого положения в обществе.
Не может отвечать за свою храбрость человек, который никогда не подвергался опасности.
В дружбе, как и в любви, то, что от нас скрыто, чаще дставляет счастье, нежели то, что нам известно.
Мудрец счастлив, довольствуясь немногим, а глупцу всего мало; вот почему почти все люди несчастны.
Наша гордость часто возрастает за счет недостатков, которые нам удалось преодолеть.
Мы всего боимся, как и положено смертным, и всего хотим, как будто награждены бессмертием.
Постоянство не заслуживает ни похвал, ни порицаний, ибо в нем проявляется устойчивость вкусов и чувств, не зависящая от нашей воли.
Желание прослыть ловким человеком нередко мешает стать ловким в действительности.
Целомудрие женщин — это большей частью просто забота о добром имени и о покое.
Большинство честных женщин — это зарытые клады, которые целы только потому, что их никто еще не искал.
Серые умы обычно осуждают то, что выходит за рамки их понимания.
Обмануть человека легче всего тогда, когда он собирается обмануть нас.
Мы так привыкаем маскироваться перед окружающими, что в конце концов начинаем маскироваться перед самими собой.
На память свою жалуется всякий, на рассудок — никто.
Пример заразителен, поэтому все благодетели рода человеческого и все злодеи находят подражателей.
Чрезмерная поспешность в расплате за оказанную услугу есть своего рода неблагодарность.
Своим недоверием мы оправдываем чужой обман.
Ошибки людей в их расчетах на благодарность за оказанные ими услуги происходят оттого, что гордость дающего и гордость принимающего не могут сговориться о цене благодеяния.
Весьма мало людей, которые бы искренно хотели выслушать о себе всю правду.
Только зная наперед свою судьбу, мы могли бы наперед поручиться за свое поведение.
Иной раз, проливая слезы, мы ими обманываем не только других, но и самих себя.
Счастливые люди неисправимы: судьба не наказывает их за грехи, и поэтому они считают себя безгрешными.
Притворяясь, будто мы попали в расставленную нам ловушку, мы проявляем поистине утонченную хитрость, потому что обмануть человека легче всего тогда, когда он хочет обмануть нас.
Все добродетели теряются в расчете, как реки в море.
Люди редко бывают достаточно разумны, чтобы предпочесть полезное порицание опасной похвале.
Одних своекорыстие ослепляет, другим открывает глаза.
Своекорыстие говорит на всех языках и разыгрывает любые роли — даже роль бескорыстия.
Прежде чем сильно чего-то пожелать, следует осведомиться, очень ли счастлив нынешний обладатель желаемого.
Никто не прогадал бы, согласившись на то, чтобы о нём перестали говорить хорошо, при условии, что не станут говорить дурно.
У нас нашлось бы очень мало страстных желаний, если бы мы точно знали, чего мы хотим.
Обычно счастье приходит к счастливому, а несчастье — к несчастному.
В серьезных делах следует заботиться не столько о том, чтобы создавать благоприятные возможности, сколько о том, чтобы их не упускать.
Никакому воображению не придумать такого множества противоречивых чувств, какие обычно уживаются в одном человеческом сердце.
Не доверять друзьям позорнее, чем быть ими обманутым.
Хитрость и предательство свидетельствуют лишь о недостатке ловкости.
Бывают случаи в жизни, выпутаться из которых может помочь только глупость.
Воздавать должное своим достоинствам наедине с собою столь же разумно, сколь смехотворно превозносить их в присутствии других.
Мало на свете женщин, достоинства которых пережили бы их красоту.
Бессилие есть единственный недостаток, который невозможно исправить.
Добро, которое мы видели от того или иного человека, обязывает нас к терпимости, когда он чинит нам зло.
Не может долго нравиться тот, кто умен всегда на один лад.
Нас мучит не столько жажда счастья, сколько желание прослыть счастливцами.
Гений лет не имеет — он преодолевает все, что останавливает обыкновенные умы.
Счастье любви заключается в том, чтобы любить; люди счастливее, когда сами испытывают страсть, чем когда ее внушают.
Большинство женщин сдается не потому, что сильна их страсть, а потому, что велика их слабость. Вот почему обычно имеют такой успех предприимчивые мужчины, хотя они отнюдь не самые привлекательные.
Мы легко забываем свои ошибки, когда они известны лишь нам одним.
Мы любим больше сам факт дарения, чем тех, кому мы дарим.
В звуке голоса, в глазах и о всем облике говорящего заключено не меньше красноречия, чем в выборе слов.
В дружбе, как и в любви, чаще доставляет счастье то, чего мы не знаем, нежели то, что нам известно.
Слишком лютая ненависть ставит нас ниже тех, кого мы ненавидим.
Умный человек наверняка попадал бы в затруднительное положение, не будь он окружен дураками.
Ошибается тот, кто думает, будто лишь таким бурным страстям, как любовь и честолюбие, удается подчинить себе другие страсти. Самой сильной нередко оказывается бездеятельная леность: завладевая людскими помыслами и поступками, она незаметно подтачивает все их стремления и добродетели.
Ясный разум даёт душе то, что здоровье — телу.
Как только дурак похвалит нас, он уже не кажется нам так глуп.
У людских достоинств, как и у плодов, есть своя пора.
Почти всегда по отроческим склонностям человека уже ясно, в чем его слабость и что приведет к падению его тело и душу.
Уклонение от похвалы, это просьба повторить.
Достойно вести себя, когда судьба благоприятствует, труднее, чем когда она враждебна.
Чиста и свободна от влияния других страстей только та любовь, которая таится в глубине нашего сердца и неведома нам самим.
Человек никогда не бывает так несчастен, как ему кажется, или так счастлив, как ему хочется.
Люди охотно молчат, если тщеславие не побуждает их говорить.
Глупец не может быть добрым: для этого у него слишком мало мозгов.
Добродетели теряются в своекорыстии, как реки в море.
Умен не тот, кого случай делает умным, а тот, кто понимает, что такое ум, умеет его распознавать и любуется им.
Поистине ловок тот, кто умеет скрывать свою ловкость.
Изысканность ума сказывается в умении тонко льстить.
Пороки души похожи на раны тела: как бы старательно их ни лечили, они все равно оставляют рубцы и в любую минуту могут открыться снова.
Почему мы запоминаем во всех подробностях то, что с нами случилось, но не способны запомнить, сколько раз мы рассказывали об этом одному и тому же лицу?
Слабость характера — это единственный недостаток, неподдающийся исправлению.
Смешное наносит чести больший ущерб, чем само бесчестие.
Мы выиграли бы в глазах людей, если бы являлись им такими, какими мы всегда были и есть, а не прикидывались такими, какими мы никогда не были и не будем.
Чтобы вступить в заговор, нужна неколебимая отвага, а чтобы стойко переносить опасности войны, хватает обыкновенного мужества.
Непреклонная строгость поведения противна женской натуре.
Мы потому так непостоянны в дружбе, что трудно познать свойства души человека и легко познать свойства его ума.
Любовники только потому никогда не скучают друг с другом, что они все время говорят о себе.
Хитрость — признак недалёкого ума.
Короли чеканят людей, как монету: они назначают им цену, какую заблагорассудится, и все вынуждены принимать этих людей не по их истинной стоимости, а по назначенному курсу.
Как ни склонны люди к неправильным суждениям; все же несправедливость к подлинным достоинствам они проявляют реже, чем благосклонность к мнимым.
Гордость часто разжигает в нас зависть, и та же самая гордость нередко помогает нам с ней справиться.
Слава великих людей всегда должна измеряться способами, какими она была достигнута.
Как раз те люди, которые во что бы то ни стало хотят всегда быть правыми, чаще всего бывают неправы.
Великодушие всем пренебрегает, чтобы всем завладеть.
Люди никогда не бывают ни безмерно хороши, ни безмерно плохи.
Как бы ни кичились люди величием своих деяний, последние часто бывают следствием не великих замыслов, а простой случайности.
Мы помогаем людям, чтобы они, в свою очередь, помогли нам; таким образом, наши услуги сводятся просто к благодеяниям, которые мы загодя оказываем самим себе.
Женщины не сознают всей беспредельности своего кокетства.
Люди, чуждые зависти, встречаются еще реже, чем бескорыстные.
Довольно много людей, презирающих богатство, но мало отдающих его.
Показная простота — это утонченное лицемерие.
Похвала полезна хотя бы потому, что укрепляет нас в добродетельных намерениях.
Когда мы радуемся или печалимся, наши чувства соразмерны не столько удачам или бедам, доставшимся нам на долю, сколько нашей способности чувствовать.
Тот, кто излечивается от любви первым, — всегда излечивается полнее.
Есть люди, которым на роду написано быть глупцами: они делают глупости не только по собственному желанию, но и по воле судьбы.
