Любовь и голуби — знаменитый кинофильм советского производства. Фильм рассказывает о непримечательной жизни обычной сельской семьи. В ней происходят интриги, от которых семья почти полностью раскололась. Измена главного героя стала причиной ненависти и депрессии супруги. Фильм получил несколько наград за свой сюжет и отличную игру актеров. В данной подборке представлены цитаты из фильма Любовь и голуби.
— Соль — это белый яд. — Так сахар же белый яд. — Сахар это сладкий яд. — Раиса Захаровна, может с хлебушком, а? — Хлебушек это вообще отрава! — Нет, я бы сейчас горбушечкой отравился бы… Ну правда жрать охота! — Не «жрать», а «есть». — Чо? — Не «чо», а «что»!
— Леньк, баба Шура-то померла! — Нормально…
―Вообще-то, знаете, у нас текучки нет. ―А у нас текучка. Ох, кака страшна у нас текучка.
Я-то сначала, дура, ой, пожале-е-ела, а теперь нет, ни чё! Другую себе найдёт… раз научилси!
— Я ведь чего с голубями-то вошкался… — Желтая вода тебе в башку ударила, вот ты и вошкался.
— Хлеб да соль! — Садись пообедай с нами, дядя Митя. — Можно. — [Лёнька за дверью] Здрасти, баба Шур! До свидания, баба Шур! — Ой, дядя Мить, да спрячь ты её! Вот… в этот… А… Ага! Там не найдёт. — О! Он уж закусывает! Ну как же! Я говорю: закусываешь уже?! — О, Саня пришла! — Ой, Саня пришла! Я тебя еще у магазина заприметила, я ему: Митя, Митя, а он ухом не ведет! И почесал, и почесал! — Что говоришь? Шо-то я… слышать плохо стал. Ну-ка, скажи что-нибудь. — А чё сказать-то? Здорово, дядя Мить. — Не слышу! Надо это… аппарат! К ушнюку идти, аппарат ставить.
Людк, а Людк! Глянь, чё делается!
Ишь ты, органы движе-ения они лечили, органы движе-ения… Поотрубать бы вам к чёртовой матери эти органы-то.
— Выпей, дядя Мить. Выпей. — Не надо, Санюшка не любила этого.
— Ах, ты, сучка ты, крашена! — Почему же крашеная? Это мой натуральный цвет.
— Он у вагона стоял… Бревно! С вагона соскользнуло… кувырк на землю… Одним концом… Ваську по голове. Шибануло вашего отца, Людка!… Все, всё… Всё. Теперь так и останется… — Что останется? — Что-что? Косоглазие! — Так он живой? — Ты чё каркаешь, дура? Конечно живой! А вы что подумали?!
— Чей-то, Людк? Пыс пыс-то чё? — Постскриптум. Послесловие.
Что характерно… любили друг друга! Знаешь, как она меня называла? Никто не знает. Я ей говорю: Санюшка, она мне: Митюнюшка.
— Вот, сынок, когда я служил, старшина веревочку натянет, как задницей задел — наряд вне очереди. — А когда я служил, у нас проволочку колючую натягивали… Немцы… А к ней мины… Наряд вне очереди…
А я со своей в контрах. Она там, а я тут. Она туда, а я сюда. Пускай помарафонит.
— Любите Вы этого человека? — Какая тут любовь, когда вон воздуха не хватает, надышаться не могу, а в груди жгет, как будто жар из печки глотнула.
Да какая судьба? По пьянке закрутилось и не выберешься.
— Мой папа очень хотел мальчика, а родилась девочка. — Как назвали-то? — Кого? — Девчушку-то?? — Раиса Захаровна!
— Ракушек мне привези и пальму. — Ой, дочь, пальму-то на себе переть? — Веточку.
Людк! А Людк! Тьфу, деревня!
— Кто галстук покупал? — Дак это… Надюха купила. — Надюха… мой компас земной…
Ну вот… день взятия Бастилии впустую прошел!
Это откудова это к нам такого красивого дяденьку замело? Иль чё забыл, сказать пришёл? Ой, гляньте-ка, в глаза не смотрит — наверно, двойку получил!
Что характерно, обнаглели!
Хрясь! И всё, что болело — в мусорное ведро.
— Ты идешь к этой Горгоне?! — Не, я к жене…
— Ой, ты чё наделала-то? — Погладила. — Да, кто ж его теперь завяжет-то? — Ой. — Ну всё! Съездил на курорт! Всё! Распаковывай чемоданы! Всё! — Там же… ЮГ! — Культура!
— Ну, не пил, не пил я! Хых! Хотя повод есть. Во! [достаёт и листает отрывной настенный календарь] День взятия Бастилии… впустую прошел! Восемьдесят лет со дня рождения… Ух, ты! А ей уж восемьдесят?! [принюхивается] — Василий, а это вы чем руки-то моете? [достаёт из куба разбитую бутылку вина] Паразит! — Ну, Санька… Это я тебе… Никогда… Ничего, ничего, врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»…
Прям чем-нибудь так бы и убила паразита!
— Мам, может, встанешь? — Правда, Надь, расходилась бы. Тут чего-то подсуетишься, там чего-нибудь поделаешь. Ты перекинь думки-то свои на хозяйство!
Извините, что помешал вам деньги прятать.
— Однако… потоп щас будет. — А ты из меня сколько крови выпил?! Я ж спокойные дни на пальцах могу посчитать! — Да все вы на одну колодку, дядя Митя! — Что-то вы! Все взъерепенились, я погляжу! — А пьёте вы сколько, дядя Митя?! [все орут на дядю Митю]
Здрасте, баб Шур, до свиданья, баб Шур.
Откопались уже?
Инфаркт микарда, вот такой рубец. Вскрытие показало.
Что характерно, Лёнька не одобрил поступок отца.
Завтра привезут. Вообще три дня держать положено… но в морге нет местов.
Шаг сделаю, не могу. Не держат ноги, как вата ноги, до сих пор трясутся… руки.
— Ну зачем я тебе, Рая? Вон носки, рубахи стирать не умею. — Но ты же научился! — Матерюсь! — А мне нравится, это пикантно, я привыкла! Хочешь? Ёшкин кот!
Девушки, уймите вашу мать!
— А если это любовь, Надя? — Кака любовь? — Така любовь!
— Людк, Ленька из техникума прибежит — покорми парня. — Сам не поест, что ли? — Ох, с мужем ты будешь так разговаривать — вмиг от тебя сбежит. — От тебя-то не сбежал. — Да я что, я отходчивая.
Помру, Ваську на поминки позову, а тебя, охламонку, не пущy!
Страшную весть принёс я в твой дом, Надежда. Зови детей.
Странный вопрос. Чего их перечитывать. Мы же ими практически разговариваем. Соль — это белый яд. Как жить, дядь Мить? Чёй-то, Людк? Пыс пыс-то, чё?
