Известные писатели времен СССР были одними из самых лучших в мире. Так одной из таковых стала Людмила Константиновна Татьяничева. За всю свою карьеру она написала огромное количество книг и стала очень популярна среди граждан советского Союза. В своих произведениях она очень хорошо передавала свои патриотические мотивы и реализм. В данной подборке представлены лучшие цитаты Людмилы Константиновны Татьяничевой.
Никто не встретил женщину с ребенком.
Сосед ей вещи вынести помог.
Она стояла, отойдя в сторонку,
В людском потоке малый островок.
Тревога, боль, обида, ожидань
Переливались в голубых глазах,
А в потаенной глубине сознанья
Уже рождался, разрастался страх.
Не за себя, не за ребенка даже,
За мужа страх: «не заболел ли он?»
Вдруг громкое, ликующее: «Маша!!!
С ума сойти, обегал весь перрон!!!
Вагон не указала в телеграмме,
Заждался весь!» И на виду у всех
Сосед ей вещи вынести помог.
Она стояла, отойдя в сторонку,
В людском потоке малый островок.
Тревога, боль, обида, ожидань
Переливались в голубых глазах,
А в потаенной глубине сознанья
Уже рождался, разрастался страх.
Не за себя, не за ребенка даже,
За мужа страх: «не заболел ли он?»
Вдруг громкое, ликующее: «Маша!!!
С ума сойти, обегал весь перрон!!!
Вагон не указала в телеграмме,
Заждался весь!» И на виду у всех
Гордым легче — гордые не плачут,
Ни от ран, ни от душевной боли.
На чужих дорогах не маячат,
О любви, как нищие, не молят.
Широко расправленны их плечи,
Не гнетёт их зависти короста…
Это правда — гордым в жизни легче.
Только гордым сделаться не просто.
Гордым легче-гордые не плачут…
Лишь порой в подушку по ночам
Скрежет боли и слезу запрячут…
И порой рыдают по ночам…
Ни от ран, ни от душевной боли.
На чужих дорогах не маячат,
О любви, как нищие, не молят.
Широко расправленны их плечи,
Не гнетёт их зависти короста…
Это правда — гордым в жизни легче.
Только гордым сделаться не просто.
Гордым легче-гордые не плачут…
Лишь порой в подушку по ночам
Скрежет боли и слезу запрячут…
И порой рыдают по ночам…
Два хороших сына у меня! Две надежды, два живых огня! Мчится вечность по великой трассе, у меня две юности в запасе. Жизнь горит во мне неугасимо, у меня две вечности, два сына!!!
Не для себя деревья плодоносят… И реки чистых вод своих не пьют… Не просят хлеба для себя колосья… Дома не для себя хранят уют… Себя мы с ними сравнивать не будем, но каждый знает, эту жизнь любя… Что, чем щедрее отдаёшь ты людям, тем радостней живешь и для себя!
Берегите старых людей
Для весенних весёлых ветве
Корни более чем родня…
Берегите старых людей
От обид, холодов, огня.
За спиной у них — гул атак,
Годы тяжких трудов и битв…
Но у старости — ломок шаг
И неровен дыханья ритм.
Но у старости — силы не т. е.
Дней непрожитых мал запас…
Берегите старых людей,
Без которых не было б вас!
Для весенних весёлых ветве
Корни более чем родня…
Берегите старых людей
От обид, холодов, огня.
За спиной у них — гул атак,
Годы тяжких трудов и битв…
Но у старости — ломок шаг
И неровен дыханья ритм.
Но у старости — силы не т. е.
Дней непрожитых мал запас…
Берегите старых людей,
Без которых не было б вас!
«Откинув бремя повседневности,
В ночной целительной глуши,
Перебираю драгоценности,
Хранимые на дне души.
Их у меня не так уж много,
Но больше и не надо мне…
При подведении итогов
Они не падают в цене!
Неважно: молодость иль старость,
Дорога есть, и я иду…
Всё лучшее в душе осталось,
И сердце с совестью в ладу.».
В ночной целительной глуши,
Перебираю драгоценности,
Хранимые на дне души.
Их у меня не так уж много,
Но больше и не надо мне…
При подведении итогов
Они не падают в цене!
Неважно: молодость иль старость,
Дорога есть, и я иду…
Всё лучшее в душе осталось,
И сердце с совестью в ладу.».
Любовь без страсти — это дружба.
Страсть без любви — почти вражда.
Ей всё, чем жил доныне — чуждо,
Ей мысль, ей боль твоя — чужда!
Страсть, даже долгая, мгновенна,
Как взрыв, что рушит корабли.
… Мы славим, преклонив колена,
Единство страсти и любви!..
Страсть без любви — почти вражда.
Ей всё, чем жил доныне — чуждо,
Ей мысль, ей боль твоя — чужда!
Страсть, даже долгая, мгновенна,
Как взрыв, что рушит корабли.
… Мы славим, преклонив колена,
Единство страсти и любви!..
Едва разлука выстелет снега,
К нам входит одиночество без стука.
В нём часто видят хитрого врага,
А я нежданно обрела в нём друга.
Не надо одиночества бояться,
Живущим в многолюдной быстрине,
Оно даёт нам с мыслями собраться
И с совестью побыть наедине.
К нам входит одиночество без стука.
В нём часто видят хитрого врага,
А я нежданно обрела в нём друга.
Не надо одиночества бояться,
Живущим в многолюдной быстрине,
Оно даёт нам с мыслями собраться
И с совестью побыть наедине.
Изведав горечь укоризны,
Обид, Ошибок, Мелких драм,
Учитесь радоваться жизни,
Ее обыденным дарам !
Рассвету, взлету журавленка,
Речушке, моющей пески.
Улыбке милого ребенка.
Пожатью дружеской руки.
Работе, Сделанной как надо
Обид, Ошибок, Мелких драм,
Учитесь радоваться жизни,
Ее обыденным дарам !
Рассвету, взлету журавленка,
Речушке, моющей пески.
Улыбке милого ребенка.
Пожатью дружеской руки.
Работе, Сделанной как надо
Коль сердце и разум затеяли спор,
Не жди для себя добра.
Любовь отгорит, как ночной костёр,
Едва дотянув до утра.
Случается в жизни такая беда…
Не сразу узнать нам дано,
Что сердце и разум
Сильны лишь тогда
Когда они заодно!
Не жди для себя добра.
Любовь отгорит, как ночной костёр,
Едва дотянув до утра.
Случается в жизни такая беда…
Не сразу узнать нам дано,
Что сердце и разум
Сильны лишь тогда
Когда они заодно!
И вот зима.
Румяные морозы[
Пришли хмельной
Весёлою гурьбой.
Да, счастья не добьёшься
Ни угрозой,
Ни хитростью,
Ни лестью,
Ни мольбой
Оно приходит к людям
Как награда,
Чтоб не сжигать,
А строить корабли.
Румяные морозы[
Пришли хмельной
Весёлою гурьбой.
Да, счастья не добьёшься
Ни угрозой,
Ни хитростью,
Ни лестью,
Ни мольбой
Оно приходит к людям
Как награда,
Чтоб не сжигать,
А строить корабли.
Помедли, Осень, не спеши
Разматывать свои дожди,
Свои туманы расстилать
На зыбкую речную гладь.
Помедли, осень, покажи
Мне желтых листьев виражи,
Дай убедиться, не спеша,
Как тишина твоя свежа.
И как бездонна неба синь
Над жарким пламенем осин.
Разматывать свои дожди,
Свои туманы расстилать
На зыбкую речную гладь.
Помедли, осень, покажи
Мне желтых листьев виражи,
Дай убедиться, не спеша,
Как тишина твоя свежа.
И как бездонна неба синь
Над жарким пламенем осин.
Нет ничего доверчивей ребёнка,
Когда он спит к твоей груди припав.
Его дыханье бережно и тонко,
Оно нежее, чем дыханье трав.
Как шар земной наш
С матерью вселенной…
С твоей судьбой он нераздельно слит
Комочек жизни, тёплый и бесценный,
Так сладко мне, он руки тяжелит…
Гордым лeгчe, гордыe нe плaчут. ни от рaн, ни от душевной боли. нa чужих дорогaх нe мaячaт, о любви, кaк нищиe нe молят.
Когда он спит к твоей груди припав.
Его дыханье бережно и тонко,
Оно нежее, чем дыханье трав.
Как шар земной наш
С матерью вселенной…
С твоей судьбой он нераздельно слит
Комочек жизни, тёплый и бесценный,
Так сладко мне, он руки тяжелит…
Гордым лeгчe, гордыe нe плaчут. ни от рaн, ни от душевной боли. нa чужих дорогaх нe мaячaт, о любви, кaк нищиe нe молят.
Бабка моя,
Пелагея Гавриловна,
Хлеб выпекать была
мастерица.
Почтительно с ним говорила
она: Батюшка,
В печку извольте садиться!
Метали руки ее проворные
Большие ковриги,
Почти пудовые.
Как я любила горбушки черные,
За пряники их почитала медовые!
Согнули в дугу работящую спину
Пелагея Гавриловна,
Хлеб выпекать была
мастерица.
Почтительно с ним говорила
она: Батюшка,
В печку извольте садиться!
Метали руки ее проворные
Большие ковриги,
Почти пудовые.
Как я любила горбушки черные,
За пряники их почитала медовые!
Согнули в дугу работящую спину
У русских женщин есть такие лица:
К ним надо приглядеться не спеша,
Чтоб в их чертах могла тебе открыться
Красивая и гордая душа.
Такая в них естественность, свобода,
Так строг и ясен росчерк их бровей…
Они, как наша русская природа —
Чем дольше смотришь, тем ещё милей.
К ним надо приглядеться не спеша,
Чтоб в их чертах могла тебе открыться
Красивая и гордая душа.
Такая в них естественность, свобода,
Так строг и ясен росчерк их бровей…
Они, как наша русская природа —
Чем дольше смотришь, тем ещё милей.
Ей снилось,что она-Россия
Пуля, жизнь скосившая сыновью,
Жгучей болью захлестнула мать.
Некого с надеждой и любовью
Ей теперь под кров свой ожидать…
От глухих рыданий обессиля,
Задремала.И приснилось ей,
Будто бы она-сама Россия,
Мать ста миллионов сыновей.
Будто в поле вихрем опалённым,
Где последний догорает бой,
Кличет, называя поимённо
Сыновей, что не придут домой
Беззаветно храбрых и красивых,
Жизнь отдавших, чтоб она жила…
Пуля, жизнь скосившая сыновью,
Жгучей болью захлестнула мать.
Некого с надеждой и любовью
Ей теперь под кров свой ожидать…
От глухих рыданий обессиля,
Задремала.И приснилось ей,
Будто бы она-сама Россия,
Мать ста миллионов сыновей.
Будто в поле вихрем опалённым,
Где последний догорает бой,
Кличет, называя поимённо
Сыновей, что не придут домой
Беззаветно храбрых и красивых,
Жизнь отдавших, чтоб она жила…
Лишь малый шаг — И замкнут круг.
… Еще не враг. Уже не друг.
… Еще не враг. Уже не друг.
В угоду женщине неумной
Он то не замечает мать,
А то вдруг мелочно и шумно
Её возьмется укорять
За то, что расшалились дети
И пригорело молоко.
Не потому ль она в ответе,
Что обижать её легко?
Она всё стерпит без упрёка,
Не проклиная, не грозя,
И только, может, раньше срока
Закроет добрые глаза.
И сыну станет всё постыло…
Он то не замечает мать,
А то вдруг мелочно и шумно
Её возьмется укорять
За то, что расшалились дети
И пригорело молоко.
Не потому ль она в ответе,
Что обижать её легко?
Она всё стерпит без упрёка,
Не проклиная, не грозя,
И только, может, раньше срока
Закроет добрые глаза.
И сыну станет всё постыло…
А счастье?
Может, в том оно и есть,
Когда живёшь,
Не думая о счастье!
Может, в том оно и есть,
Когда живёшь,
Не думая о счастье!
Наперекор изменчивой молве, художники прославили в веках, не девушку с венком на голове, а женщину с младенцем на руках. Девичья красота незавершённа: в ней нет ещё душевной глубины. Родив дитя, рождается мадонна — в её чертах миры отражены!
Ни печали, ни радости
Все, что было — до малости
Отдавала, любя.
Ни печали, ни радости
Я не жду от тебя.
Лес стоит, как обугленный,
За последней межой.
Ты — не просто
Разлюбленный,
А навеки чужой.
Все, что было — до малости
Отдавала, любя.
Ни печали, ни радости
Я не жду от тебя.
Лес стоит, как обугленный,
За последней межой.
Ты — не просто
Разлюбленный,
А навеки чужой.
Тебя, быть может, нет еще на свете,
я о тебе не знаю ничего.
Что из того?
Я все равно в ответе
перед тобой за сына моего.
я о тебе не знаю ничего.
Что из того?
Я все равно в ответе
перед тобой за сына моего.
В любом краю,
хоть за Полярным кругом,
где никогда не тает снежный наст,
тебя найдет он, назовет подругой,
и все возьмет, и все тебе отдаст.
хоть за Полярным кругом,
где никогда не тает снежный наст,
тебя найдет он, назовет подругой,
и все возьмет, и все тебе отдаст.
На глыбе неба верный херувим
Мой профиль отчеканит.
Я стану одиночеством твоим,
Когда меня не станет.
Всё стало прошлым:
Облака, И трепет губ, и птичий лепет.
Моя спокойная рука
Твоё лицо из глины лепит.
Мужские гордые черты
И рот, Не знающий признаний…
Да, это ты, Да, снова ты
Глядишь сквозь дальность расстояний!
Твой взгляд, о, как меня он жёг
Мой профиль отчеканит.
Я стану одиночеством твоим,
Когда меня не станет.
Всё стало прошлым:
Облака, И трепет губ, и птичий лепет.
Моя спокойная рука
Твоё лицо из глины лепит.
Мужские гордые черты
И рот, Не знающий признаний…
Да, это ты, Да, снова ты
Глядишь сквозь дальность расстояний!
Твой взгляд, о, как меня он жёг
Я уходила от любви,
Как от причала корабли,
Как дым уходит от огня,
Дорога — Из-под ног коня.
Но шла любовь за мною вслед
Так много зим, Так много лет,
Что стала как второе «я».
Я без тебя, Как без себя!
Как от причала корабли,
Как дым уходит от огня,
Дорога — Из-под ног коня.
Но шла любовь за мною вслед
Так много зим, Так много лет,
Что стала как второе «я».
Я без тебя, Как без себя!
Чернила каменеют на морозе
И холодно в руке карандашу.
Горячие в глазах не стынут слезы,
Слезами я письмо тебе пишу!
И не слезами, а живою кровью
Она торопит и велит:»Скорей!»
Всей силою и слабостью своею…
Но где ж слова?
В немом столпотворении
Разлук и встреч затеряны они.
Я шлю тебе своё сердцебиение.
К листу письма ты ухо приложи!!!
И холодно в руке карандашу.
Горячие в глазах не стынут слезы,
Слезами я письмо тебе пишу!
И не слезами, а живою кровью
Она торопит и велит:»Скорей!»
Всей силою и слабостью своею…
Но где ж слова?
В немом столпотворении
Разлук и встреч затеряны они.
Я шлю тебе своё сердцебиение.
К листу письма ты ухо приложи!!!
Чужой завидуя судьбе,
Когда нас сводит случай,
Ты говоришь:
Везёт тебе,
Всегда была везучей! —
…Не мне везло,
А я везла
По взгоркам и увалам
В надёжной тачке ремесла
Работы груз немалый.
Выходит, это я сама
Всю жизнь была Везущей!
Когда нас сводит случай,
Ты говоришь:
Везёт тебе,
Всегда была везучей! —
…Не мне везло,
А я везла
По взгоркам и увалам
В надёжной тачке ремесла
Работы груз немалый.
Выходит, это я сама
Всю жизнь была Везущей!
Когда любовь — Подобье плена,
Когда она —Глухой тупик,
То отреченье — не измена,
А избавленье от вериг.
Омоет ветер реактивный
Твою судьбу со всех боков.
Возникнут, как мотив старинный,
Седые копны облаков.
И ты, На грани тьмы и света,
Начнёшь всё с чистого листа.
…Земля — погасшая планета.
Когда она —Глухой тупик,
То отреченье — не измена,
А избавленье от вериг.
Омоет ветер реактивный
Твою судьбу со всех боков.
Возникнут, как мотив старинный,
Седые копны облаков.
И ты, На грани тьмы и света,
Начнёшь всё с чистого листа.
…Земля — погасшая планета.
У мудрости не лгущи зеркала.
Она велит нам согласиться скромно:
Синица рядом с беркутом —
Мала, А по сравненью с комаром — Огромна!
Земных соизмерений волшебство…
Пусть не во всём природа совершенна.
Но каждое живое существо
Огромно и мало одновременно.
Она велит нам согласиться скромно:
Синица рядом с беркутом —
Мала, А по сравненью с комаром — Огромна!
Земных соизмерений волшебство…
Пусть не во всём природа совершенна.
Но каждое живое существо
Огромно и мало одновременно.
В предлетье наше,
В синий праздник Света,
Ты повторял —
Я это помню свято —
Слова вечерней лирики поэта:
«О, нежность без конца в часы заката!»
А я твое вышептывала имя.
И солнце в степь спускалось
С пьедестала.
Мечтами охмеленная своими,
Я в ожиданьи счастья засыпала…
И вот зима. И мы с тобой вдвоем.
В синий праздник Света,
Ты повторял —
Я это помню свято —
Слова вечерней лирики поэта:
«О, нежность без конца в часы заката!»
А я твое вышептывала имя.
И солнце в степь спускалось
С пьедестала.
Мечтами охмеленная своими,
Я в ожиданьи счастья засыпала…
И вот зима. И мы с тобой вдвоем.
Ты успокоился и рад, что оказался третьим лишним, но так глаза твои кричат, что голос кажется излишним!
Одни говорят: —Лови!
Другие кричат: -Держись! А я о большой любви,
Единственной,
Как жизнь. То горизонта черта.
То всплеск вулканических лав.
Она то явь, То мечта,
Точнее — Мечта и явь!
Другие кричат: -Держись! А я о большой любви,
Единственной,
Как жизнь. То горизонта черта.
То всплеск вулканических лав.
Она то явь, То мечта,
Точнее — Мечта и явь!
Искренность — негаснущая искра ильного и доброго костра.
Изведав горечь укоризны,
Обид, ошибок, мелких драм,
Учитесь радоваться жизни,
Её обыденным дарам!
Обид, ошибок, мелких драм,
Учитесь радоваться жизни,
Её обыденным дарам!
Любовь без страсти — Это дружба.
Страсть без любви — Почти вражда.
Страсть без любви — Почти вражда.
