Лучшие цитаты из сериалов (300 цитат)

Всегда радуюсь, когда кто-то выигрывает свое сражение, потому что вокруг нас и без того полно разочарований.

— Кончай радоваться! — Я не радуюсь. — Тогда чего ухмыляешься? — Я не ухмыляюсь. Лицо такое.

Я знаю, что ты боишься разочаровать меня, но я хочу тебя успокоить, потому что мои ожидания относительно тебя и так невысоки!

Старайся избегать драк. Но если придётся драться — побеждай.

— Пару лет назад умер мой муж, а сын вечно подсовывает брошурки с рекламой домов престарелых, куда отправляют стариков дожидаться смерти подальше с глаз долой. — И вы его ненавидите. — Ну, немножко. Иногда. Но, сама понимаешь, семья. Даже когда ненавидишь, ты всё равно их любишь.

— Завтра пройдет похоронная служба, может, вы хотите что-нибудь сказать? — Он жив. Я это знаю. — Хвост оторвался в воздухе, никто не выжил. — Может быть, они то же самое думают про нас.

— Я подумала, если Моника не против пригласить Эми на День благодарения. — Думаю, это прекрасная мысль. Мы будем пилигримами, которые принесли в Индию сифилис.

— Никуда я не дрейфую и никому я не пасую! — В переносном смысле.

Когда я был маленьким, мы звали их «поссумы». С чего это вдруг они стали «опоссумами»? Опоссум — это че, как ирландец, что ли?

— А где Вы были последние несколько дней? — Рыбачил. — Вы ненавидите рыбалку. — А я с друзьями рыбачил. — У Вас нет друзей.

— Господь дал нам чудо жизни. Чудо рождения. Чудо любви. Он всегда со мной. — Чудо рождения ребёнка наркомана? Чудо в том, что мать покидает его ради дозы? Чудо любви. Вас скорее убьёт тот, кого вы любите, чем какой-то незнакомец.

— Почему я несу фигню, и почему ты меня не останавливаешь?

Когда солнце взойдёт на западе и зайдёт на востоке, когда высохнут реки и горы полетят по ветру как листья, мы встретимся и будем вместе навсегда.

— Ты не знаешь, что я сделал. — Это не важно. Дин, вы двое были семьей. Жизнь коротка, а наша еще короче. Что тратить её на дурацкие обиды?

— Ну и каково тебе? — О чём ты? — Каково сменить меня на посту изгоя? Согласись, хреново?

После своего брака я понял, человеку жить с другим человеком — это дико глупая мысль.

— Что ты делаешь? — Проверяю, не кровоточат ли глаза. — И зачем? — Я нашла у Люцифера знахарскую книгу и там написано: кровь из глаз — это плохо. — Так, это книга XIV века. — Ладно, пофиг, с тобой что-то не так. Я от тебя не отстану, пока ты не сходишь к себе. — Что? — К доктору!

— Ты можешь, Хэнк, давай. Это должно быть больно, но боль — это слабость, покидающая твое тело. — Боль — это если я засуну свою ногу тебе в задницу, например! — Ну, если ты можешь поднять ногу так высоко, я согласна.

— Я самый умный и опытный хирург в клинике. — Да? Вы застряли в автомате. — … Я заплатил за шоколадку, я получу шоколадку!

— Иногда ты просто сволочь. — Да. А ты хороший парень. — Я хоть пытаюсь. — Ну, раз пытаешься, можно делать что хочешь. — А раз ты не пытаешься, можно что хочешь говорить. — Нам вместе подвластно все! Можем править миром! — *Многозначительный вздох*

Я, пожалуй, пойду. Потому что, знаете… хочу быть подальше отсюда.

— Вы освободили брата. Это была измена. — Я освободил брата. А вы уничтожили весь город.

— Что ты хочешь этим сказать? — Я был сыном. И братом, как и ты. Младшим братом. Я очень любил своего старшего брата, практически боготворил. И как-то я пришёл к нему, и умолял встать на мою сторону. А Михаил отвернулся от меня, назвал выродком, монстром и в ад изверг меня. И всё лишь потому что я был другим, я жил своим умом.

4 8 15 16 23 42… Просто ввожу эти чертовы числа в компьютер… Просто нажимаю эту чертову кнопку каждые 108 минут… Просто спасаю мир…

― Да, у меня есть мыло, губки, щетки, специальный воск для полировки машин и многое другое. ― Но у тебя же нет машины. ― Знаю, но однажды около нашего дома стояла такая грязная машина, что я решила её помыть. ― … И? ― … А заодно ― ещё шесть. ― Я так и думал.

— Привет, ребята. Не хотите кайфануть? Потому что у меня есть реально крутой товар, если у вас есть нал. — Мы играем в покажи и назови?

Она решила, что если создаст видимость того, что её товар отслеживается, то мы от неё отстанем и будем вести дела с кем-нибудь другим. И она права. Мы перенесем бизнес в другое место сразу после того, как я выкину её труп в канаву.

Нельзя требовать от себя слишком много.

— Нельзя быть такой доброй и нормально жить в нашем мире. — Почему? — Потому что кончится слезами над центрифугой. — Или ненавистью к людям.

Ну что вы уставились на меня? Никогда не видели лицемера?

— Любовь гораздо сильнее рассудка. Мы все это знаем. Мой брат, например. — Любовь — смерть долга. — Вы сами это придумали? — Мистер Эймон сказал это давным-давно. — Иногда долг — это смерть любви.

— Еще один вопрос, зачем ты пала? Для чего захотела стать человеком? Мы же скопище убогих придурков. — У вас есть верность, милосердие, любовь. — Боль. — Шоколадный торт. — Вина. — Секс. — Тут мне крыть нечем.

— Итак, почему ты здесь? — Бежал кое за чем. Кое за кем. — А… Белый кролик. «Алиса в Стране Чудес». — Потому что того, за кем я гнался, здесь нет. — Но ты его видел? — Да. Но его нет! — Если бы я к тебе пришёл и сказал, что со мной такое было, как бы ты это объяснил? Как врач. — Что это галлюцинация из-за нехватки воды, посттравматического шока, недосыпа — я всю неделю спал по два часа в сутки. — Значит, это галлюцинации… А вдруг нет? — Тогда у нас проблемы… — Я просто человек, Джек. Живу в реальном мире и не больно-то верю в магию. Но это место особенное, не такое, как все. Остальные не хотят говорить об этом: страшно им, но знают об этом, чувствуют. Думаешь, твой Белый кролик — галлюцинация? Возможно, но что, если всё, что происходит здесь, имеет свою причину? Что, если человек, за которым ты гнался, действительно здесь? — Это невозможно. — Ну, а если это всё же так? — И что будет, если я догоню его? — Я не знаю… но я заглянул в глаза этому острову, и то, что я увидел, было прекрасно.

– Вы тут топаете и беспокоите моих птиц. – У вас же нет птиц. – А могли бы быть.

— Что? Я просто чувствую связь с нашей жертвой. — Ты совсем не похож на Тима Данлера. — Плохой парень с золотым сердцем. Да мы с ним как братья. Я словно расследую собственное убийство. — Только ты мог превратить трагическую смерть в повод поговорить о себе. — А о ком мне ещё говорить?

Моя жена ждет моей смерти. Теперь у меня остался только бизнес, только он, а ты хочешь его отобрать.

Если не пережёвывать проблемы, они оказываются не такими уж страшными.

— А без этого, какие у мальчика шансы? — Минимальные. Яд прошёл гематоэнцефалический барьер. — «Минимальные» — это, видимо, британский вариант фразы «хрен-два у него есть какой-то шанс». — Я австралиец. — У вас королева на банкнотах. Вы — британцы.

— Можно тебя спросить?
— Учитывая недостаток твоего образования, я готов отвечать на любые твои вопросы.

— Вы пили весь путь через Узкое море. — Тогда зачем прекращать? — Потому что мы обсуждаем будущее нашей страны. — Дерьмовое будущее. Так же как и прошлое.

Я знаю, каково это — смотреть в зеркало и ненавидеть то, что ты видишь.

— Я в этом деле не новичок, если парень берет у меня пушку с разрывными пулями — он идет не на грабеж, он идет убить. Но когда дойдет до дела, он может понять, что это не способ… — Но я-то спущу курок. — Я скажу одно: когда смотришь в глаза и тычешь пушкой — узнаешь, кто ты есть. И если поймешь, что ты не убийца, — возврата нет…

– Так, пока Росс занят, гоните по 62 доллара на его день рождения. – А почему ты не хочешь взять круглую цифру? Ну, скажем, 20?

— Так вот от кого мне достался вкус к хорошей жизни. — Что вы тут делаете? — Эмми Дот, да? Пример для девочек и неловкая лекция для их папаш. Волк в овечьей мини-юбке.

Моя жена ждет моей смерти. Теперь у меня остался только бизнес, только он, а ты хочешь его отобрать.

— Если она тебе дорога, она должна знать, какой ты на самом деле! — Чушь. Ври до последнего, ври! Это обычная форма общения мужчины и женщины.

Я серьёзен как сердечный приступ.

Ах ты, гравитация, бессердечная ты сука.

Я больше не молюсь. Это единственное место, где со мной никто не разговаривает.

И кстати, нет такого понятия «странно». Каждый нормален по-своему.

Мистер Сойер! Вы не знаете меня, но я знаю Вас и знаю о Вас. Вы спали с моей мамой, а потом Вы украли все папины деньги. Он разозлился и убил маму, а потом покончил с собой. Я знаю Ваше имя, когда-нибудь я найду Вас и отдам это письмо, на память о том, что сделали. Вы убили моих родителей, мистер Сойер.

— Это у вас что, омела? — Да нет. Это вроде базилик. — Жаль. Будь это омела, я бы тебя поцеловал. — Да!? Ну тогда, точно базилик!

Ты действительно хочешь убить меня из-за этой подслащенной слизи?

За чистые машины и чистые деньги!

Иногда, когда говоришь, что делаешь что-то для кого-то другого, на самом деле это хочется тебе самому.

Ничего такого — основная причина смерти медицински безграмотных подростков.

Провалы в памяти — бесплатный приз на дне каждой бутылки водки.

— Переговоры или битва? — Он ведь старик. — А у тебя одна рука. Ставлю на старика.

— Скажешь что-нибудь? — Я… что сказать? — Ну да… Спасибо. Мы говорим спасибо. Говорим, что они там, где нет грусти, боли, что они в лучшем мире. Мы говорим «прощай». — Прощай, Кас… Прощай, Келли. Прощай, Кроули. Прощай, мама.

Тереза идет по лестнице. Тереза падает вниз.

— Кстати, в качестве благодарности я хочу тебя куда-нибудь сводить. — Серьезно? — Да. Мы с Джо как раз сегодня идем в кино. Пойдешь с нами? — Не могу, потому что… я их видела. — Ты видела все фильмы? — Да! Я большая поклонница… фильмов… кинематографа… кино. — Может, сходим куда-нибудь еще? — В зависимости от того, куда. Я почти везде была.

— Она в раю, Дэн. — Не надо. Я эту фразу просто ненавижу! — Посмотри на меня. Она там. Просто поверь.

— У меня идея получше. — Ну, слава Богу. Давай, мистер Уайт, выкладывай. — Бобы. — Бобы?! — Бобы клещевины. — И чё с ними будем делать? Вырастим волшебный стебель до неба, да? Заберёмся и убежим? — Мы сделаем из них рицин. — Ты сказал кретин? — Рицин!

Знаешь, это может быть опасно. У моего дяди вся семья погибла из-за развязанного шнурка. Рождественским утром они бежали вниз по лестнице, споткнулись, а потом маньяк порубал их на колбасу.

— Я не люблю жуков, они меня пугают.
— Интересно… Ты боишься женщин и насекомых. При виде самок жуков, ты, должно быть, впадаешь в кому.

Оставь в живых хоть одного волка, и овцы никогда не будут знать покоя.

— Надвигается конец света. — Пусть наступит! — Ты это не всерьёз. — Думаешь нет? Думаешь, я мало отдал? Думаешь, мало заплатил? С меня хватит. Надоело. И мой тебе совет, развернись и вали отсюда.

Если будете искать, мы носимся по джунглям.

— Зак симпатичный парень, да? — Да, пожалуй. — Тебе бы не хотелось иметь от него ребенка? — Прошу прощения? — Мы говорили о доноре спермы. Зак — то, что нужно. Взгляни, он умный, здоровый, атлетически сложен… просто спермтастика.

— Почему ты решил жить здесь, в Лос-Анджелесе? — Ну, тут вкусная еда, я люблю океан, и я встретил людей, которые мне дороги. — Похоже, теперь это и мой дом тоже. И мне пора перестать придумывать оправдания остаться, а просто выбрать это. — Рад слышать, друг.

— Пап, я хочу пива. — А я хочу, чтоб Шаня Туэйн мне подрочила, но, прикинь, я тоже обломаюсь.

Очень часто, когда делаешь то, что помогает стать счастливым, всё складывается само собой.

— Может сегодня пойти к ней и почистить ковёр?
— Тебе не кажется, что это уже перебор?
— ДА! Ради Бога, мне что надо показывать табличку «Сарказм» каждый раз, когда я открываю рот?
— У тебя есть табличка «Сарказм»?

Не рискуешь — не продуешь.

Я не буду наказывать детей за грехи их отцов.

Знаешь, в детстве, тебе было лет пять, ты начал задавать вопросы «Почему у нас нет мамы? Почему мы вечно переезжаем? Где папа?». А он вечно исчезал на несколько дней. Помню, я умолял «Не спрашивай, Сэмми, тебе лучше не знать». Я хотел, чтобы твоё детство продлилось бы чуть больше. Я пытался защитить тебя, сберечь. Папе говорить было бесполезно. Я отвечал за тебя, понимаешь? У меня была работа, эта работа. И я завалил её, схалтурил. Прости меня за это. Наверное, моя судьба — подводить любимых людей. Я подвёл отца, а теперь, выходит и тебя тоже подведу, да? Как же так? Как мне дальше с этим жить? Что мне теперь делать? Сэмми, что мне теперь делать? Что мне теперь делать?!

Нет хищника опасней, чем человек.

— Росс, Росс, Росс! Держись подальше от этого парня, и от этого, и от того… они все огромные! — Ничуть не больше меня. — Просто ты стоишь ближе к себе. С того места, где ты стоишь, ты себе кажешься больше.

— Я доверилась ему достаточно, чтобы нарушить правила. Его не волнует, что случиться со мной. — Ладно, послушай, ты расстроена… Я понимаю. Но ты должна понять, Хлоя, ты никогда не изменишь Люцифера. Он такой, какой есть.

— Порву тебя в клочья! — У тебя одна попытка, смотри — не облажайся! Что, подружек ждёшь? Ну давай, начинай! Начинай! Давай! Попробуй! Вперёд!

— Так, Тэд, Мы придумали, как избавить тебя от страха. — Убить меня? Я бы попробовал.

В мире не хватит ромашкового чая, чтобы успокоить ярость в моей груди.

На вид он был счастлив, и вы подумали, что боль прошла. Но она ушла вглубь.

— Мне очень лестно, что вас так пугает перспектива получения мною желаемого. — Мешать Вам никогда не было моей главной целью, уверяю Вас. Но кто же не любит смотреть, как их друзья терпят неудачи.

— Ты идиот! Душу продал. За Сэма, да? Сколько тебе дали? — Бобби… — Сколько?! — Год. — Да что с вами, Винчестеры? Ты, твой отец, да неймется вам исчезнуть в преисподней! — Вот именно, папа вернул меня назад, мне быть-то здесь не положено. А так хоть какая-то польза выйдет, и жизнь будет не напрасной. — Что?! А раньше была напрасной? Такого ты о себе мнения? Такие у тебя тараканы в башке?! — Я не мог дать ему умереть. Не мог. Он мой брат. — А что твой брат почувствует, узнав, что тебя ждёт ад? Что испытывал ты, узнав про своего отца? — Не говори ему. Со мной делай, что хочешь, но ему не говори. Не надо.

Он идет с нами, но он не один из нас.

— Вы слышали: Бари и Минди разводятся? — А кто такие Бари и Минди? — Бари — это парень, за которого я почти вышла замуж, а Минди — моя лучшая подруга. — Это с ней он тебе изменял? — Это лишь означало, что он спал на ней, а не на мне.

– Мне что, её нянькой быть? – Моя мама застряла в теле до неприличия привлекательной женщины, так что да пока что.

То, что ты убил Джесси Джеймса, — еще не значит, что ты им стал.

— Если бы он захотел найти место для твоего пациента, он бы его нашел, просто на него все навалилось, что он испугался, к тому же хоть он и не признается, но должность его уже меняет, потому что у него появились новые обязанности, в том числе удерживать нашу клинику на плову. — Я бы ему помог, но он мне не позволяет. — Когда я был главврачем, Кокс приходил ко мне, что-то требовал, я всегда говорил «нет». И если он больше не приходил, то я знал, что на самом деле это не важно. Но если он продолжал на этом настаивать, то я знал, что на это надо обратить внимание. Теперь он на моем месте, и голос в его голове заставляет говорить «нет». Теперь нужен человек с другой стороны баррикад, который будет говорить, что нужно делать, хочет он это слышать или нет. Так что теперь ты этот человек, вперед за работу. — А он хотя бы будет мне за это благодарен? — Нет, он тебя за это возненавидит.

Твои признания под действием лекарств безумно очаровательны.

Все родители уродуют детей!

Я скорее поверю глазам честного человека, чем тому, что все знают.

— Ты продал душу. Дин, скажи правду. — … — Сколько у тебя? — Год… Один год. Только не сердись. Я был должен. Должен оберегать тебя. Моя работа… — А в чем моя работа? — Что? — Ты оберегаешь меня, спасаешь мне жизнь, жертвуешь всем снова и снова, и я не поступил бы также ради тебя? Ты мой старший брат, я ради тебя пойду на всё. Чего бы мне не стоило, я не дам тебе сгинуть. Моя очередь выручать тебя.

Вся наша жизнь — череда решений.

— Привет, Росс! — Пауло! Пауло… что ты здесь делаешь? — Я делаю Ракель.

— Я спешу, сами дотащите? — Кто это? — Я тебе что, секретарша? Он плохой, сам разберись.

— Эй, ты, Никола Грек! В одно лицо бутылку выжрешь? — А кто такой Никола Грек? — Был такой известный богатый картёжник. — Хэнк, нельзя так шутить! — Что? Я же комплимент сказал!

Я надеюсь, ты умрешь мучительной смертью и жуки сожрут твой труп.

Все, спокойной ночи, но, в случае апокалипсиса, удачи!

Нельзя ненавидеть тех, кого не знаешь.

— Королева уважает мудрость возраста. — Разумеется. Уважение — это когда молодые держат нас на расстоянии, чтобы не видеть неприятную правду. — Это которую? — Ничто не вечно.

— Надеюсь, парни, вы готовы. Ибо началась война. — Хе. Ну что ж, семейный бизнес.

— А твой муж. Он был на борту? — Нет. Я не замужем. — О. — Я знаю, очень современно. — Ну, кому сейчас нужны мужчины? Проклятые бездельники. Верно?

— Чендлер, увидишь Фрэнки, скажи, что Джо передавал привет. Он сразу все поймет. — Думаешь, он расшифрует такое сложное послание?

О! Это тот человеческий случай, когда ты злишься на что-то другое, но срываешься на мне?

— Блин, ну ты же умный, ты же сделал яд из бобов, епт! Так, слушай, у нас же тут целая лаборатория, давай замастырь что-то типа ракетного топлива или какого-нибудь робота, чтобы за помощью сбегал или новый аккумулятор! Что, придумал? — У тебя есть деньги? Неси монетки, гайки, болты и на передних колесах тормозные колодки. — И что мы делаем? — То, что ты сказал. — Робота?

— Привет, Эллиот! — Я вовсе не пряталась. Я искала… Я… Уронила… Я… Я искала своё достоинство. — Нашла? — Нет… Наверное, ещё в колледже потеряла!

— К вашему сведению, я пью горячий шоколад только в месяцах, где присутствует буква Р.
— Почему?
— Ну жизнь без капризов — это не жизнь!

У меня есть теория насчет хороших мальчиков. Хорошими их делает не моральный долг, хорошими мальчиков делает боязнь Бога.

— Сколько еще знают? — Включая нас? Восемь. — Тогда это больше не тайна, это сведения. Если сейчас знает горстка, скоро будут знать сотни.

— Я же не знал, как ты нас примешь. — Чушь, ваш отец в беде, вам надо найти его. — Да, но во время вашей последней встречи ты зарядил ружье дробью и передёрнул затвор. — Ты же знаешь, Джон умеет расположить к себе людей.

— Что это? — Это список. — Список кого? — Список нас.

— Вы весь в своих мыслях, вы слишком много думаете. — Я в этом сомневаюсь. — Нет-нет-нет, вы не связаны ни с одной частью тела, в вас нет напряженности, а эта сцена — борьба, это гонка. И потом вы читаете её горизонтально, не бойтесь изучить вертикальное. И не учите слова — пусть слова учат вас. — Может, просто переспать с продюсером?

Подумать только, мы провели тысячелетия в борьбе друг с другом.

— Пока с мухой не разберёмся, варить [метамфетамин] не будем. Я что, сам с собой разговаривал? — Таймер же сработал! Через сколько вся партия загнётся? Через час или два? — Партия пойдёт коту под хвост, если не убрать загрязнение. — Убрать загрязнение? Мы тут мет делаем, а не ракеты!

Если ты от кого-то без ума — просыпаться по утрам становится приятно.

— Привет. Что бы ты порекомендовал в подарок тринадцатилетнему мальчику?
— Тринадцатилетнюю девочку.

Мы все ошибаемся и платим за это.

Человек лишь то, что о нем говорят. Не больше.

— Ты не злишься? — Злюсь? Я горжусь тобой. Я и Сэм… увлекаемся порой. А вот для тебя семья на первом месте. И так всегда.

— И знаешь, что? Я убью тебя. — И как ты это сделаешь? — Это сюрприз.

— Что если я тебя как-нибудь куда-нибудь приглашу? Что ты на это скажешь? — Ну… Почему бы и нет. — Хорошо… Как-нибудь непременно…

— Дай угадаю. Ты собирался грязно пошутить о том, как он меня подставил? — Ты права, да. — Тебе лишь бы шутки шутить, но я восприняла тебя всерьёз, несмотря на то, что ты уцепился за эти нелепые метафоры: рай, ад, ангелы, демоны… — Вообще-то это… — Поверь, не стоит начинать этот разговор.

Мой бизнес — не метамфетамин. Мой бизнес — империя.

— Привет, Боб! Как дела? — Отлично! Думаю, сегодня я попробую двойной латте мокачино с пышной пенкой, без кофеина, с ванилью и мускатным орехом. — То есть, чёрный кофе, как обычно? — Угадал!

Он не только не хочет говорить со мной, он смотрит на меня и пытается взорвать мой мозг.

— Ты был прав. — Он поправится. — Нет, насчет меня. Я тебя не забыла. Ты был единственным. И ты всегда им будешь. Но я не могу быть с тобой. — Я тот самый, но ты хочешь другого, который по определению никогда не станет мной. — Прекрасно, что ты всегда считаешь что прав и ужасно, что ты действительно почти всегда прав. Ты талантливый, веселый, необычный, сексуальный, но с тобой мне было одиноко, а с Марком всегда тепло. — Ясно.

Человек, который говорит, что он король — не настоящий король.

— Ты не мой отец. Он был бы в гневе. — Дай мне кольт. Да что с тобой, Дин? — Я хорошо знаю своего отца. Ты не он. — Что за черт в тебя вселился? — Вот и я спрашиваю.

Я не люблю пчел, ясно? У меня ужасная боязнь пчел. Наверное, у меня на них даже аллергия есть.

Значение страсти часто преувеличивают. Страсть, она быстро сгорает. Ее заменяют уважение, доверие…

Мама меня убьёт. И не смейся, это не метафора, она на самом деле убьёт меня: она не из тех, кто прощает.

— Майк, так нельзя, это же наш прекурсор, без нее никак. — Пацан, если придется слегка тормознуть, то и пусть — лучше так, чем сесть или сдохнуть из за психованный дуры. — Че-то она мне безумной не показалось… скорее… правильной. — Ну вот, теперь ты сексист, поверь — баба заслуживает смерти, как любой мужик на свете.

Когда признаёшь, что в тебе есть и плохое, и хорошее, засыпать но ночам становится проще.

— Угадайте, что произошло?
— Ты шел по коридору, наткнулся на межпространственный портал, который перекинул тебя на пять тысяч лет в будущее, в котором, пользуюсь преимуществом и технологией, ты построил машину времени, а сейчас вернулся, чтобы взять нас с собой в семь тысяч десятый год, где на работу в мыслинарий нас будут возить телепатически управляемые летающие дельфины?
— Нет!
— Оу..
— Пенни меня поцеловала!
— И кому бы такое пришло в голову…

— Бог сказал, что вы ищете предлоги, чтобы быть одному. — Именно такие заявления поражают больше всего. Но это можно сказать о любом человеке, не жаждущем одобрения от каждого встречного. И ты понял, что я именно из таких и совсем идиот. В следующий раз скажи Богу, чтобы добавил конкретики.

Лучше минуту быть трусом, чем стать мертвецом навсегда.

— Вы погубили и моих детей. Что если бы я погубил ваших родных? А-а-а-а точно, я же их убил. — Может заткнешься? Смешно слушать твои разлагольствования. — Смешно. Но ведь это только маска. Потому что внутри тебе больно. — Маска? От чего же? — Потому что ты дерешься за свою семью, а ведь ты не нужен им так, как они нужны тебе. Сэм явно любимчик Джона, и никакие ссоры не в силах это изменить. — Но и ты ведь гордился своими детьми. Ах да, забыл. Я их убил.

Джон, ты ещё не понял? У меня всегда есть план.

— Он ей говорит: «Ты должна взрослеть поскорее, ты же мать!» — Неплохо. — А она ему отвечает: «Это ты должен взрослеть поскорее и обнимать». — …. Обнимать? Может, она ему сказала: «Это ты должен взрослеть поскорее, а не мать»? — … Да, в этом больше смысла…

— В следующий раз не жди, что я спасу твою задницу! — Какая жалость! Моя задница всегда могла рассчитывать на тебя, как и передница!

— Где фенилуксусная кислота? — Они сами её синтезируют. — Че? Я не… Я такое не делаю. Слушайте, я беру фенилуксусную кислоту из бочки, на которой пчела нарисована.

Поздравляю! Твой рекорд по произнесённым никому не интересным глупостям стал длиннее ещё на одну фразу.

— Почему ты не можешь просто сказать людям, что ты зебра?
— А почему ты не можешь сказать людям, что ты один из семи гномов?
— Потому что я — Фродо!
— А я — эффект Допплера!

— Почему ты стал врачом? — Когда мне было четырнадцать, отец служил в Японии. Я лазил по скалам с парнем из класса, он сорвался, ранился, я повез его в больницу. Мы вошли не с того входа и там, в холле, был парень. Уборщик. У моего друга началось воспаление, врачи не знали, что делать и тогда привели уборщика. Он был врачом. И еще бураку. Это японское касто неприкасаемо. Его предки были палачами и могильщиками. И он сам, конечно, знал, что персонал больницы его не примет, он и не пытался. Он был плохо одет и не прикидывался им ровней. А управляющие больницей и не подозревали, что он для них находка, пока не дошло до дела, потому что он оказался прав, и тогда все остальное стало неважно, им пришлось его слушаться.

Зачем служить богу, если никто не знает, что он хочет?

— Отец гордился тобой. Он просто боялся, что с тобой что-то случится вдали от него. И даже после ссоры он регулярно заглядывал в Стенфорд, просматривал за тобой. — О чём ты говоришь? — Присматривал за тобой, все ли в порядке. — Что же он мне ничего не говорил? — Ты мог бы сам набрать его номер.

— Ты загораживаешь мне свет, спичка. — Свет-спичка? Какого черта? — Свет, запятая, спичка. Это твои ножки. (— Не загораживай свет, спички. — Свет спички? — Свет запятая спички. Я о твоих ногах.)

Как странно! Мы что-то значим для других людей и даже не подозреваем об этом.

— Почему на парковке вы напали на парня? — Клянусь, я не причинил бы ему вреда. — Он террорист, собирающийся установить бомбу? Лидер кровожадного культа? Должно быть, он истинное зло, раз оружейник взялся за дело. — Просто у парня проблемы с мафией. — Они держат его семью в заложниках и заставляют убить президента? — Нет. Он проигрался в казино.

— Постарайтесь настроиться положительно. Скоро ваше самочувствие улучшится, придёте в себя, да и волосы начнут отрастать. — А я вроде уже привык быть лысым как колено… — А мне нравится слово «обтекаемый». — Точно, аэродинамичный.

— Джордан, надо же, какое совпадение! Ты мне как раз вчера снилась. Мне снилось, что косоглазая водяная змея отгрызла мне кусок мяса с моих костей. Это ведь была ты? — Да. — Точно? — Да!

Если ты не возражаешь, я перестану слушать тебя и начну говорить сам.

Наверное, хочешь меня психом назвать или гадом самонадеянным. Думаю, я и то, и другое. Есть причина, почему я такой. Мне постоянно больно. В хорошие дни боль просто невыносимая, а в плохие такая, что жить не хочется.

— Красивые доспехи. Ни царапинки. — Знаю. Люди много лет тычут в меня мечами и всякий раз промахиваются. — Видимо, вы весьма осмотрительны в выборе противников. — У меня к этому талант.

— Хорошо, мой брат обманывает себя. — Дин. — Ты сказал, что хочешь, чтобы мы попробовали, вот, я пробую. Он не хочет признавать, что мама умерла. Он просто не признаёт. — Перестань. — Потому что если он это признает, тогда это правда. А если это правда, то с этим придется считаться. — Я смотрю, это ведь для тебя так просто. — Нет, не просто. — Но у тебя хоты бы были отношения с мамой! Кому она постоянно звонила? У кого всему училась? — Ладно. — У тебя с ней были отношения, которых у меня никогда не было, и теперь я должен признать, что у меня этого никогда не будет?

— А можно, хотя бы брёвна взять? — Мы их используем. — Для чего? — Для церкви. — Я пытаюсь всех спасти. — Людей можно спасти по-разному. — Ты мне нравился больше, когда бил людей палкой.

— Господи! Поверить не могу, всё это время ты нравился мне, а я тебе! — Но… — Нет, нет! Не говори «но»! Это всегда что-то плохое… — Ладно, но тем не менее… — Это тоже самое, что и «но»…

— Слишком часто исполнял эту песню? Слишком, да? И все же, зачем так грубо просить исполнить новую? Чего желаете? Poison, Abba? — Месть. — Не знаю такую, но, если напоешь — я подхвачу. [бандит снимает маску] Надо же, это же мистер На выход, сука!

— Гоми, ты бородку подстриг? — Да, маленько. — Мари, он, наверно, парикмахеру показал фото жопы собаки.

— Карла, как ты думаешь, если бы не Джей Ди и Тёрк, мы бы с тобой тусовались? — Скорее всего, нет. Ведь они единственное, что у нас с тобой общего. — У нас много общего! Например, мы обе плохо перевариваем молочные продукты. — Ты права! Будешь моей подружкой на свадьбе?!

— Зачем я вам вообще все это рассказываю?
— Ну, если тебе от этого станет легче, мы очень редко тебя слушаем.

— Не хочешь ты умирать. — Само собой не хочу. — Ну так борись! — Боролся! Пытался. — Один раз. С раком смириться нельзя. — Можно и нужно. Мне осталось пять месяцев. А из-за тебя я прохожу всё это в одиночку.

— Он был предателем, и хотел купить мою верность. — Глупец! Ведь он не знал, что вас уже купили. — Вы что, пьяны? Не вам сомневаться в моей чести, Бес! — Я не сомневаюсь в вашей чести, лорд Янес, у вас ее просто нет.

Плевать, если умрем мы. Скуби-Ду может умереть! Я этого не допущу ни за что. Я лично его от пули прикрою.

— Это был динозавр? — Это не динозавр. — Ты сказал, что не видел этого? — Так и есть. — Тогда откуда ты знаешь, что это не динозавр? — Потому что динозавры вымерли.

Я никогда не была помолвлена и даже замужем никогда не была. Могу сказать лишь то, чему учила меня мама. Если у тебя появляются сомнения или страхи по поводу отношений с мужем — не говори ему ни слова о них…. Ты должна их мысленно сложить в сундучок, запереть его, а ключ потерять.

О, Боже мой, я должен был догадаться, вонь изо рта — первый признак зла.

Не лезь на мою территорию!

Я предпочитаю думать, что жизнь человека — это последствия его решений. Например, решение противостоять начальству. Или решение сосредоточиться на том, что у вас общего, а не на различиях. Или решение хотя бы один раз позволить помочь себе. Главное — всегда доверять своему решению и надеяться приземлиться на все четыре лапы.

Да, иногда я просто не слушаю. Иногда я просто смотрю, как движется твоя челюсть.

Миленькие дети умирают от ужасных болезней. Невиновных врачей сажают в тюрьму. И это потому что такие трусы, как вы, не могут встать и сделать то, что должны!

— Ты хочешь войну? — Этого жаждет вся страна. — Значит нам повезло, что это решает не страна.

— Вы читали мой отчёт? — Разумеется. Захватывающее чтиво, бестселлер, отчёт года.

— Так что сказал один снеговик другому? — Здесь пахнет морковкой!

— То, что мы с тобой сделали, было… — Глупо… — Полное безумие!.. — О чем мы только думали?! — Но я сегодня к тебе зайду, ладно? — Да, конечно!

— Сделка есть сделка. — Что? О, нет. — Я… Уроки вождения придётся отложить, пока мама смотрит.

А что удивился, как солдат гонорее? Напарник у тебя — трепло еще то… Уолтер, не знаю, что ты себе надумал, но поверь, тебе в этот бизнес нельзя…

Джули, это моя бывшая жена — Джордан. Джордан, это моя подруга — Джули. Какая прелесть, правда? Тебе как? Такси вызвать? Или свистнуть погромче, чтоб твоя метла прилетела?

— У меня сегодня свидание и я был бы благодарен если бы ты, ну… мелькал здесь пореже…
— Леонард, я физик-теоретик с опубликованными работами, у меня две докторские и IQ, которое не поддается измерению обычными тестами, такие люди вообще мелькают редко.

— Боль в животе. Первый симптом в списке: хрипы. — Хрипы не характерны для боли в животе. — Верно. Боль в животе традиционно диагностируют по сокращению диафрагмы и вибрации гортани, в результате которых получается фраза типа: «У меня живот болит».

— Я слышал, что врагов лучше держать поближе. — Это сказал тот, у кого мало врагов.

— Я тебе соврал. Я помню всё, что со мной было в пекле, всё, Сэм. — Ну так расскажи. — Нет, врать я больше не буду, но и говорить я об этом не хочу. — Дин, нельзя в одиночку тащить это бремя. Позволь, я помогу тебе. — Как? Ты в самом деле думаешь, что разговор по душам что-то изменит, каким-то образом исцелит меня? Это ведь не сегодняшний кошмарный день. — Я знаю это. — То, что я видел, не передать словами и забыть это нельзя и ничего тут не поправишь, потому что оно вот здесь. Навсегда. Ты не поймёшь, а я не сумею тебе объяснить.

— Так куда идем, Мистер Проппер! — Кто? — Тебе не хватает серьги и швабры.

— Чендлер — девочка! — Боже, как в детском саду.

Да, ты у нас плодовитый. Оказывается, это ты в меня такой.

Какого хрена ты заставлял меня бегать по всему городу покупать тазики, когда у меня дома есть отличная ванна?! (Зачем ты послал меня шарахаться по городу в поисках тупого куска пластмассы, когда у меня есть идеальная ванна?)

Как странно. Ведь это конец наших отношений, но в тоже время, начало чего-то нового.

— Ну так-то, это, я тут на Discovery видал клёвую штуку одну — оказывается, если убить морскую звезду, она потом оживает.
— А морская звезда не в цветастых шортах была? Есть вероятность, что ты смотрел Спанч Боба.

— То есть нужно перепроверить восемь лет записей в его карте из-за этого хрипа? — Неплохо. Зовите, как закончите.

— А если я уроню меч. — Сталь должна быть частью руки. Ты уронишь руку?

— Я старался, Сэмми, правда, старался, но я не могу больше делать вид, что всё в порядке: ведь это не так и никогда не будет. Ты выбрал демона вместо своего брата и смотри, что случилось. — Я отдал бы всё, всё чтобы вернуться обратно. — Я знаю это. И знаю как ты жалеешь об этом. Но знаешь, на тебя я полагался больше всех, а ты предал меня так, что я не могу даже… Мне просто трудно простить и забыть всё это. Понимаешь? — Что я могу сделать? — Честно? Ничего. Просто, я не думаю, что мы сможем быть такими, какими были. Я не смогу доверять тебе.

— А откуда у вас электричество? — Два гигантских хомяка крутят колёса в секретном бункере.

Хорошо, когда у человека кто-то есть.

— Если я надавлю на топор — ты умрешь? — Да. — Потому что я рядом? — Да. — Но ты заслонил меня? — Да… И сделал бы это снова. И снова. Разве ты этого не знаешь, детектив?

— Ты хороший химик, правда. С большими перспективами. Но дело в том, что я… что у нас с тобой просто разные ритмы, Гейл. Вроде как, если сказать, что я классика, то ты, скорее, джаз. — Джаз? — Джаз. И бог свидетель, в джазе ничего плохого нет. Но дело в том, что мне необходима… — Классика? — Вот именно!

Иногда, когда принимаешь очень важное решение, жизнь начинает крутиться так быстро, что даже не ты движешься сквозь неё, а она сама проходит сквозь тебя.

Я чувствую себя как функция арктангенса, которая приближается к асимптоте.

— Ведь ночь на дворе! Ты знал, что я сплю! — Позвонил бы — все равно разбудил, но по телефону не видно, в чем ты.

Простые люди молятся о дожде, о здравии и вечном лете. Им безразличны игры высших сословий.

Те, кто мне не нужен, умирают.

О, вино, здорово. Может, если я напьюсь, то вспомню, откуда я тебя знаю.

— Кто из них первым поцеловал другого? — Не знаю. — У него романтические чувства? — Не знаю. — Они друг друга любят? — Не знаю. — Ты ничего не знаешь. — Одно я знаю точно, они занимались любовью на этом диване.

Я хочу, чтобы ты сосредоточилась на единственной вещи, детектив, на том, что ты стареешь.

Если вас укусит комар, вы же не будете нанимать комариного адвоката? Просто возьмете мухобойку.

Ваша проблема не в том, что вы поступаете неправильно. Вы знаете, как поступить правильно, и сознательно делаете наоборот. За всей этой бравадой стоит страх впустить в свою жизнь кого-то и это не потому, что вас в жизни не любили, просто вы настолько эгоистичны, что любви вам недостаточно! А теперь малышу 40 лет, но вы столько вложили в этот образ самовлюбленного невротика, что просто не можете от этого отказаться, и вы будете бросаться на всех до тех пор, пока не окажется — а так и будет, можете мне поверить, — что вокруг вас вообще никого не осталось.

— Леонард, я заварил чай.
— Я не хочу чай…
— Я заварил его не тебе. Это мой чай!
— А чего ж ты тогда про него речь завел?
— Я подумал, что это хороший повод завязать разговор…
— Хреновый, я скажу, повод.
— Однако, мы говорим! Шах и мат!

Чувство вины бесполезно.

— Я не люблю угрозы. — Кто же вам угрожает? — Я не Нед Старк, и знаю правила этой игры. — Нед Старк был человеком чести. — А я нет. Будете мне угрожать, я брошу вас в море.

— Как себя чувствуешь? — Мрачные мысли, жутковатые глюки, хочу всех убить. Ничего нового. Хорошо, что сейчас занят убийством.

— Океан полон рыбы. — Мне не хочется тебя расстраивать, но океан не примет твою кредитную карточку.

Есть такая страна Аргентина, Я там никогда не была, Но всего за каких-нибудь 50 песо Там продаётся тоска, продаётся тоска.

Гавайский принт — восьмой смертный грех.

— Допустим, парень выиграл в лотерею $10 млн. Чего он точно не станет делать на следующий день? Он не купит еще один лотерейный билет, да? Он подсчитает свои счастливые звезды и уплывет навстречу закату, и это, при всем моем уважении, некий совет для вас обоих. — И в какую же лотерею я выиграл? — Эй, ты же жив.

Мы каждый день боремся со смертью — нельзя показать, что мы ее боимся, иначе она победит.

— Самое замечательное число — 73. Вы скорее всего теряетесь в догадках почему?
— Нет!
— И в мыслях не было!
— 73 — это двадцать первое простое число, его зеркальное отражение 37 является двенадцатым, чьё отражение 21 является результатом умножения — не упадите — семи и трёх! Ну, не обманул?

Женщин у меня полно. Вот почему я постоянно одалживаю деньги.

— Как ты узнал, что он рыцарь? — Ну, на нем были доспехи. — Доспехи покупают не только рыцари. Их может купить любой дурак. — Откуда ты знаешь? — Я их продавал.

— И кстати, где был твой босс, когда на земле разверзся ад, если Бог есть? — Бог есть! — Что-то не верится. Если Бог есть, то чего он ждет? А? Геноцида? Власти монстров над землей? Апокалипсиса? Когда он думает пошевельнуть пальцем и спасти наше несчастное племя? — Пути Господни… — Только скажи мне неисповедимы, получишь пинка под зад.

Живем вместе, умираем по одиночке.

— Мне хочется подарить ей что-то серьезное! — Серьезное? Тогда знаешь что, подари ей…… клизму!

— Прошу прощения, извините, что прерываю столь захватывающий панегирик, но я хочу увидеть распорядителя похорон. Привет, Нил. Помнишь меня? У меня мало времени, к сожалению. А вот этому бедняге уже некуда торопится. — Сэр, подождите пока мы закончим. Это неуважение. — Нет, вот это неуважение. Всё это шоу. Для кого оно вообще? А? Не для него. Он никого из вас не услышит. Не мог бы ты подтвердить мои слова, бро? — Он прав. — Ясно? Поверьте, ему ли не знать.

Мы с тобой работали вместе, прикрывали друг друга, потому и выжили.

Ладно, хочешь знать правду? Ты похожа на меня. Ты в ужасе, потому что тебе кажется, что ты ничего в жизни не добилась, но вместо того, чтобы бежать триатлон, ты упираешься с парнем, который тебе не нужен. Ты сама знаешь не хуже меня, что скоро он откроет тебе бутылку белого вина, хотя ты любишь красное, только никогда ему об этом не говорила. И знаешь, почему? Потому что он не твоя половинка.

Смотря на надпись «Увидимся в аду Шелдон»:
Самое страшное в этой надписи — пропущенная запятая.

Она как выключенный холодильник. Если начать ковыряться внутри, овощи испортятся.

— В тебя бросили коровьей лепешкой, и ты решил убить их всех?! Они голодают, глупец! Из-за войны, которую ты начал! — Ты говоришь с королем! — А теперь я ударил короля. Разве моя рука отсохла?

— А бедные дурехи скупают модные веночки. — А те словно неоновая вывеска над дверью «Приди и убей нас»!

— А вы не видели здесь мужчину в халате с кокосом? — Нет, я видел только мишку на роликах и с манго!

— Что это за запах? Пахнет дымом! Ты курил! — Да. Всего одну сигарету… Две. Две крооошечные сигаретки. Ладно, пять! Пачку! Две пачки! Блок! ЦЕЛЫХ ТРИ БЛОКА ЗА ДВА ДНЯ!

— Кажется это кровь золушки. — Золушки? Ты уверена, что не злобная мачеха?

— Послушайте, дамочка, епта, че бы вы там не продавали, я не буду это покупать, епта! — Меня зовут Скайлер Уайт, епта, мой муж — Уолтер Уайт, епта, ага? Он мне все рассказал.

Говорят, что все хорошее когда-нибудь заканчивается. Иногда это случается тихо, а иногда это случается не очень тихо. Но вдруг ты понимаешь, что дошел до предела. И идти дальше сил нет.

— Шелдон, ты не болен! Ну да, ты вообще больной, конечно, но не физически.

— Лишать ее сна даже на две минуты — это пытка! — Резать людей ножом тоже пытка, но стоит надеть белый халат и тебе все сойдет с рук.

Понятия о том, кого можно любить со временем меняются. Неизменно лишь наше влечение к тем, кого мы желаем.

— Знаешь, какое видео порвало бы Ютуб? Где в пять лет ты нарядился Бэтменом и сиганул с сарая, потому что думал, что умеешь летать. — Но ты спрыгнул первый. — Мне было 9 и я был одет Суперменом. Все знают, Бэтмен не умеет летать.

— (кидая банан в Сойера): Доброе утро. — Ты кинула в меня банан? — Не нашла камней.

— Ты не можешь выйти за него замуж! — Женщина, ваш день прошел, теперь моя очередь. — Фиби! — А что, почему она не может выйти за меня? — Могу и выйду! — Она не беременна! Это Рейчел! Рейчел беременна, ясно? — О Боже! — Эй! — Фиби, он бы все равно заметил, если бы ты через девять месяцев не родила. — Это же Джоуи!

Люцифер, вернись к скуке и не мешай мне работать.

— Они взяли Рона! Он сел! — Ладно. — Нет! Нет, не ладно, Майк! Не ладно! Он… Его взгляд был полной противоположностью слова «ладно»! Понял?

— Там было всего одно свободное место, и я отдал его богатому парню, потому что он дает деньги, которые мы потратим на открытие акушерского отделения. — Больше всего меня пугает то, что что ты можешь смотреть на парня, которому только что подписал смертный приговор, и даже не переживаешь. — А я здесь не для того, чтобы переживать.

Бугагашенька!

Всем нужна вера, и только тебе Бог сам кричит на ухо, что он существует.

Пришло время присоединиться к схватке. Теперь ты в великой игре, а великие игры ужасны.

— Просто постарайся расслабиться. — Просто постарайся заткнуться.

Только я знаю, что я могу.

— Ты открыла все подарки, хотя мы собирались сделать это вместе? — Ты целовался с другой женщиной? — Мы квиты? — Хорошо!

— Тогда давай улетим через окно. — Что? У меня больше нет крыльев, мама.

Ого! Кажись, настоящей едой запахло! Я, наконец, поем приличной еды! Твоя тётка Мари — умница, но у неё и вода подгорит. Догоняешь?

— Боже, он такой печальный… — Мне хочется его обнять как большого голубого ребенка. — Невероятно! Всего час назад вы его ненавидели! — Час назад он не был нашим новым голубым другом.

— И мне всегда приятно с тобой поболтать, Шелдон.
— Сарказм?
— Плохо скрытое презрение.

За приступами интересно наблюдать, а не диагностировать их.

— Что ты делаешь? — Молюсь. — Ты просто идеал. — О чём ты молишься? — Чтобы боги смилостивились над нами. — Над всеми? — Да, Королева. — Даже надо мной? — Конечно, Королева. — Даже над Джоффри? — Джоффри мой… — Замолчи, дурочка. Она просит богов смилостивиться над нами… Боги жестоки, на то они и боги. Мой отец так говорил, когда поймал меня за молитвой. Я помню, как умерла моя мать. Я была глупа. Я не понимала, что смерть окончательна. Я думала, что если усердно молиться, то боги вернут мне мать.

— Да что вы за священники? — Старомодные.

… Потому, что судьба, Джон, ветреная баба.

– Она сказала, что ты сделал ей предложение. – Но я не делал! Я не делал ей предложение! Разве что… сделал? Я не спал уже 40 часов… и это так похоже на меня!

— Мистер Новак, мы поговорили с поставщиком, он сказал, что вы заказывали особые продукты. — Может быть, сразу к сути? Нас ведь дела ждут, детектив. Показывай свои яйца, Мори! — Простите?.. — Ага! Что это у нас тут? Твои фаршированные яйца, верно? — Да. — Так и я думал! Дело раскрыто, детектив. — Люцифер! Ты что, это мои наручники? — Возможно. — Извините, мы хотели кое-что узнать о ваших… — Яйцах! — Фаршированных!

До ближайшего океана два дня пути, а ты сырую рыбу ешь.

Если мы все выиграем в лотерею, я все деньги потрачу на поиски честного мужчины!

Погодка бодрит… Какой забористый морозец… Боже, какая холодрыга!

Ты была права, а толку, если не смогла настоять на своем.

Ничто не может быть лучше или хуже чего-либо. Ничто — это ничто.

— Это не значит, что мы в расчете. Если увижу тебя снова… — Уймись, Саманта. Прекрати дразнить меня.

— А я летаю… Лечу в Токио или Сингапур, или в Сидней… Потом я выхожу, выпиваю в баре и лечу обратно домой. — Зачем? — Надеюсь на крушение… Мне плевать на всех пассажиров на борту. При каждом сильном толчке турбулентности я закрываю глаза… крепко крепко… и прошу об острове… Вернемся туда, Кейт? Вернемся на остров!

– Оу, прости, я тебя задел? – Это электрическая дрель! Если ты заденешь меня, ты убьёшь меня!

— На этот раз без скатерти? — Она смотрелась тут, как свинина на кошерной свадьбе.

Я отказываюсь не от бабок. Я отказываюсь от ТЕБЯ!

— Джордан, ты непредсказуемое безумное создание, которые каждый день бросает мне вызов. Это единственная причина, по которой мне хочется быть с тобой рядом. Когда мне будет 70, а тебе 65, и твое лицо будет выглядеть на 40, а грудь на 29… — Мое лицо никогда не будет выглядеть на 40! — Извини, ошибся.

— Шелдон немного странный, правда?
— Я тебя умоляю, этот псих уже очень давно проехал остановку с надписью «странный».

— Нужен адвокат! — Вы кого-то убили? — Никого. Но еще не вечер.

Знаешь, почему я маленький? Потому что меня гнетет бремя всей этой правды.

… Жених Энжелы вчера умер — перерезал себе глотку. А, это нормально…

— Принимаю антибиотики. У меня кишечная инфекция. — Съешь печеньку. Они мне всегда помогают.

– Ладно, сохраняй спокойствие. С тобой ничего не случится. У тебя не будет проблем. – Правда? Ты так считаешь? – Я разговаривал с собой. А тебе конец.

— Что ты делаешь? — Вызываю Аменадиила. — Ух ты. Чудесно. Он тоже тут? — Да. И он отправит тебя обратно в Ад. Так что… — Что? Почему? — Потому что ты опасная и жуткая.

— Ты как себя чувствуешь? — Примерно также, как ты выглядишь. Ты похож на Лекса Лютора.

Мне нравятся сильные женщины. Только им я позволяю рушить свою жизнь.

— Ключом к приобретению мастерства в любом деле является повторение.
— Кроме некоторых очевидных исключений.
— ?
— Самоубийство, например.

— Моя сестра желает мне зла и ищет любую мою слабость. Она не должна узнать о тебе. — Я твоя слабость? — Это комплимент, миледи. — Разве слабость может быть комплиментом? — …

— У Элен сидят охотники, а мы ввалимся и заявим, что ты сверхъестественное чучело, связанное с демоном? Не лучший ход, Сэм. — Значит, я чучело? — Ты всегда им был.

Никто из вас не был счастлив. Я не воровал вас из счастливой жизни. Вы все были покалечены. Я выбрал вас, потому что вы были, как я, — одинокие. И вы все искали чего-то, чего не могли найти. Я выбрал вас, потому что вам нужно было это место, как и вы ему.

Послушай, это как-будто все мне всю жизнь говорили: ты ботинок, ты ботинок, ты ботинок! А сегодня я остановилась и подумала, а что если я не хочу быть ботинком, если я хочу быть… кошельком или шляпой. Нет, не надо покупать мне шляпу, я говорю, что я шляпа! Это метафора, папа! Может, это мое решение, может, мне не нужны твои деньги… Подожди, я сказала «может»!

— Детектив? Какой сюрприз. — Где ты пропадал? — Трудился аки пчёлка. Нет покоя грешникам. — Ясно. Ваши жуткие прелюдии отнимают много времени. — Хочешь посмотреть? — Я звонила тебе три недели. Почему ты меня избегаешь? — Я должен управлять бизнесом и не могу всё время играть в хорошего копа и симпатичного Дьявола.

Меня зовут Уолтер Хартвелл Уайт. Мой адрес: улица Негро Арройо, дом 308, Альбукерке, штат Нью-Мексико, 87104. Это мое признание.

— Ты что, следишь за мной? — Нет. Не хочешь на свидание сходить? — С тобой? Нет, Тодд, не хочу. Но не думай, что я не хочу потому, что я только что с кем-то рассталась или потому, что я лесбиянка, или хочу сохранить нашу дружбу. Просто ты такой жуткий, что тебе нужно носить на шее колокольчик, чтобы все заранее знали о твоём приближении! — … я сейчас слышал только про лесбиянок.

— Пора расширять круг общения.
— У меня очень широкий круг. 212 френдов на MySpace.
— И ни одного из них ты не видел.
— В этом вся прелесть.

Мы все дураки. Это прибавляет жизни интереса.

— Железный Трон мой. По праву. И всякий, кто это отрицает — мой враг. — Это отрицают вся страна от Дорна до Стены. Старики отрицают это перед смертью, а нерожденные младенцы — в чревах матерей.

— Ясно, откуда кроличьи зубки. — Ну и нарвался же Пол. Просто фильм «Роковое влечение». — Да. — И вечно под раздачу попадает кролик. Бедняжка.

Прости, ты была права, эти штаны тебя не полнят — вот три фразы, которые нужны девушке.

— Самочувствие, будто кто-то залез мне рукой в горло, ухватил за кишки, вытащил их через рот и намотал мне на шею. — Тортик будешь?

— Неа, это невероятно громкое дело. Нужно действовать по уставу. Ты не должен его терроризировать. — Да я бы никогда. — И угрожать, что вырвешь ему руки. — Всего-то один раз было. — И вывешивать из окна. — Торжественно клянусь, что его ноги будут стоять на земле.

Если что, всегда можно пырнуть Барсука в столовке.

Эллиот, ты трусиха. За последниие 6 лет ты сблизилась только с одним мужиком — Джей Ди, который тебя растоптал. С тех пор ты так боишься, что тебе опять причинят боль, что на моих глазах сама разрушала все свои отношения. Да ты без ума от Кита, раз позволила ему продержаться так долго! Но не волнуйся, очень скоро ты опять будешь одна.

Мягкий котенок, теплый котенок.
Маленький пушистый шарик.
Спящий котенок, счастливый котенок.
Мур, мур, мур.

(Теплый, пушистый
котенок спит.
Свернулся в клубочек
и урчит.)

Сюрприз! Больные люди иногда умирают.

Добрые дела не смывают дурных. А дурные — добрых.

— Сэмми, может, бросишь топор и отпустишь парня? Что скажешь? — Тут явно что-то творится, и я выясню, что! — Ты и так тут все разнес. Угомонись уже. — Нет! На молекулы разложу.