Цитаты из книг Нацумэ Сосэки — это настоящая сокровищница умных мыслей и философских истин. Они показывают читателям, что жизнь — это не только радость и счастье, но и трудности, печали и разочарования. Цитаты Нацумэ Сосэки открывают новые грани человеческой души и помогают понять себя и мир вокруг нас. Они учат нас быть более чувственными, эмоциональными и духовно богатыми. Лучшие цитаты из книг Нацумэ Сосэки — это настоящее наследие японской литературы, которое вдохновляет и просвещает каждого, кто решит погрузиться в мир его произведений.
Я не трус и не из робких, но мне, к сожалению, выдержки не хватает.
Если человек поступает по совести, он всегда что-нибудь натворит.
Странная вещь — фотография. Если знаешь человека, его легко узнать на снимке, зато по снимку узнать почти невозможно. Если подойти к этому с философской точки зрения, то можно сказать, что мертвое не сделаешь живым, зато живое становится мертвым. Таков закон всего сущего.
Со школьных времен он слыл книголюбом. И по окончании учебы необычайно гордился тем, что в состоянии выписать любую книгу, не отказывая себе в остальном. Стоило ему день не почитать, и возникало ощущение пустоты. Поэтому, если ничто не мешало, он ежедневно наслаждался чтением. Порой ему казалось, что это истинное и единственное его призвание.
Надо примитивно мыслить, чтобы в каждом побуждении и поступке видеть искренность, либо быть лицемером, который, желая возвыситься, выставляет напоказ собственную искренность и рвение.
Любовь — прекрасное чувство. Но когда этой прекрасной любви становится слишком много, начинаешь вздыхать о том времени, когда еще не любил.
Важнее всего умопомрачение для поэтов. Для них оно необходимо, как уголь для парохода. При отсутствии умопомрачения у поэта он превращается в посредственность, способную лишь поглощать пищу. Вообще умопомрачение еще называют сумасшествием. Поскольку поэтам неудобно называться сумасшедшими, они применяют для обозначения умопомрачения другой термин. Сговорившись между собой, они гордо называют умопомрачение «инспирэйшн», то есть вдохновением. Они выдумали это слово только для того, чтобы вводить простых смертных в заблуждение. На самом деле «инспирэйшн» — это то же умопомрачение. Поддерживая их, Платон назвал этот вид умопомрачения «святым безумием». Но люди сторонятся безумия, будь оно хоть трижды святым. Поэтому лучше все же называть его вдохновением — кстати, это слово напоминает название какого-то нового лекарства. И так же, как основой камабоко является батат, основой статуи Каннон — дерево, основой камонамбан — птица, а основой говядины в дешевых харчевнях — конина, так и основой вдохновения является умопомрачение. Умопомрачение — сумасшествие временное, и только поэтому поэты обходятся без лечебницы Сугамо. Но стимулировать такое временное сумасшествие — дело нелегкое. Весьма просто свести человека с ума на всю жизнь, но даже самые искусные боги становятся в тупик, когда требуется лишить человека разума лишь на то время, пока он держит в руках перо. Боги отказываются от такой затеи. А если боги отказываются, приходится обходиться без них. С древних времен и до наших дней ученые пытаются разработать способы как воспроизводства, так и исцеления умопомрачения. Некто, чтобы вызвать вдохновение, ежедневно сжирал по дюжине терпких фруктов. Идея была простая: от терпких фруктов бывает запор, а запор приводит к помрачению ума. Другой человек забирался в ванну с графином сакэ. Он считал, что злоупотребление сакэ в горячей ванне должно непременно кончиться умопомрачением. Он полагал также, что если не поможет такой способ, нужно попробовать принять ванну из виноградного вина. Жаль, что он не смог проверить последнего предположения. У него не было денег, и вскоре он умер. Наконец нашелся человек, который объявил, что вдохновение находит моментально, если начать подражать древним. Он руководствовался теорией, согласно которой подражание действиям другого человека влечет за собой и психологическое сходство с этим человеком. Например, если начать буянить, как буянят пьяные, то вскоре действительно почувствуешь себя пьяным. А если вы просидите неподвижно столько времени, сколько требуется для сгорания одной курительной свечи, то ваше умонастроение уподобится умонастроению бонзы. Таким образом, подражая повадкам древних знаменитостей, переживавших моменты вдохновения, вы непременно добьетесь умопомрачения. Как я слыхал, Гюго размышлял над фразой, валяясь на палубе яхты. Можно ручаться, что ваш ум тоже помрачится, если вы заберетесь на корабль и будете долго глазеть на голубое небо. Известно, что Стивенсон писал свои романы, лежа на животе. Ложитесь ничком, возьмите в руку перо, и ваша кровь непременно начнет двигаться в обратном направлении. Да, многие ломали голову над всевозможными способами, но пока еще никто не добился видимых результатов. Во всяком случае, на сегодняшний день считается невозможным Достичь умопомрачения искусственным путем. Прискорбно, но что поделаешь? Впрочем, нет сомнения, что такое время придет. И в интересах человеческого прогресса я бы хотел, чтобы это время наступило скорее.
Муж и жена — это люди, которые ищут друг друга впотьмах. Искать совсем и не нужно, а они ищут. Напрасные хлопоты. Ведь все равно, кто кого найдет.
Когда у неосторожного вытаскивают из-за пазухи кошелек, это называется воровством. А когда к неосторожному залезают в душу, это сыск. Когда тайком забираются в дом и уносят вещи, это грабеж. А когда тайком извлекают из тебя сведения, это сыск. Когда с оружием в руках отбирают собственность, это бандитизм. А когда гнусными словами ломают твою волю и душу, это сыск. Сыщики — это воры, грабители и бандиты. Среди людей им нет места. Не слушай, что они говорят, не сдавайся!
…одно дело назвать кого-нибудь учителем, и совсем другое, когда тебя так называют, — от одного до другого, как от облака до болота!
Если деньги, власть и красноречие могли бы привлекать к себе сердца людей, тогда люди, наверно, больше всех любили бы ростовщиков, полицейских и университетских профессоров.
В этом мире человеку лучше быть ровным, без уголков. Круглый предмет катится благополучно, а вот угловатый только ломает себе бока и на каждом шагу нарывается на неприятности. Углы стираются, и это причиняет боль.
Тот, кто искусно спорит, не обязательно хороший человек. А тот, кого переспорят, не обязательно плохой.
Все поступают согласно своим склонностям, а не по логике.
Стоило ему день не почитать, и возникало ощущение пустоты. Поэтому, если ничто не мешало, он ежедневно наслаждался чтением. Порой ему казалось, что это истинное и единственное его призвание.
Человек – что бамбук: если не прямой, то ненадежный.
На свете не существует заранее созданных по шаблону злодеев. Обычно все хорошие, во всяком случае — обыкновенные люди. Но в критический момент они вдруг превращаются в злодеев, это страшно.
В чувстве равенства, которое основано на эмоциях, люди, может быть, превосходят кошек, а вот что касается ума, то тут они, наоборот, уступают кошкам.
Мне бы только тихо и мирно, без всяких волнений дожить до конца дней своих. Все равно господство людей на земле не будет вечным. Так что не будем терять надежды и подождем, пока наступит эпоха кошек.
«Нет на свете создания более бессердечного, чем человек».
Неизвестно, что думал племянник, слушая болтовню Киё. Она была женщина старого закала и отношения между мною и собой понимала в духе отношений между господином и слугой феодального времени. Ну а если я был для нее господином, то она, видимо, полагала, что я, конечно, являюсь господином и для ее племянника. Каково было это племяннику!
В самом деле, только бессердечные люди могут ловить рыбу и охотиться. Но человеку с сердцем какая радость убивать живое? И рыба, и птица хотят жить и не хотят, чтобы их убивали. Я понимаю, если нет иных средств к существованию, тогда другое дело, но когда человек, имея всего вдоволь, не может спать спокойно, потому что не убивает, — это уж просто излишнее баловство.
Это только дилетанты не умеют удить без поплавка.
Знаменитости от незнаменитостей отличаются лишь тем, что сумели первыми заявить о себе в обществе.
И вообще, что это за блажь – ходить на двух ногах, когда их четыре. Если бы люди ходили на всех четырех ногах, то передвигались бы гораздо быстрее, и очень глупо, что они всегда пользуются только двумя, а другие две праздно болтаются вдоль тела, словно повешенная на шею сушеная треска. В результате многих наблюдений у меня складывается впечатление, что у людей гораздо больше свободного времени, чем у кошек, им скучно, и, чтобы развлечься, они придумывают подобные штуки. Однако, как ни странно, эти бездельники постоянно вопят, что страшно заняты, и, судя по их лицам, это действительно так. Когда видишь, как они суетятся, поневоле начинаешь беспокоиться, как бы дела не заели их до смерти. Некоторые из них, глядя на меня, говорят: «Хорошо бы иногда пожить вот так спокойно, без хлопот». Если вам нравится жить спокойно, живите. Ведь вас никто не просил так суетиться. Выдумывать для самого себя разные дела, которые тебе не под силу, а потом говорить: «Ах, ах, тяжело» – все равно что развести сильный костер и кричать: «Жарко, жарко». Даже кошки, выдумай они целых двадцать способов стрижки головы, не могли бы жить спокойно.
Всё-равно умирать, — так уж лучше умереть, поев вкусного.
Сначала становятся перед человеком на колени, а потом наступают ему ногой на голову. Я не желаю почтения сейчас, чтобы не испытать унижения в будущем. Терпи меня таким, как я теперь — скучным, чтобы не терпеть меня потом, в будущем, скучным ещё более. Мы родились в век свободы, независимости, но за это должны приносить жертву, — мы должны переживать эту скуку.
Согласно древнеевропейской легенде, в наших телах некогда обращались четыре разных жидкости. Первая — жидкость гнева. Когда она начинает подниматься против течения, человек сердится. Вторая — жидкость тупости. Когда она поднимается против течения, человеческий мозг становится невосприимчивым. Следующая — жидкость печали. При ее движении вспять человек становится мрачным. Последняя жидкость — кровь. Она укрепляет конечности. По мере того как развивалась человеческая культура, жидкость гнева, жидкость тупости и жидкость печали исчезали. В настоящее время в нас обращается, как и в старину, одна только кровь. Следовательно, помрачение ума может быть вызвано только кровью.
В жизни часто повторяется такая дурацкая ситуация. Какой-нибудь человек считает себя победителем, а в действительности его акции все больше и больше падают. Упрямец до самой смерти своей считает, что совершил подвиг, и даже не подозревает, что все окружающие презирают его за упрямство. Невероятно, но факт. Упрямец счастлив. Такое счастье называется счастьем свиньи.
Я попал в трудное положение, потому что не знал, как поступить лучше. Но разве тот, кто оказался в затруднении, побежден?
Удивительная все-таки вещь жизнь: субъект, который тебе неприятен, относится к тебе сердечно, а приятель, который пришелся по душе, вдруг оказывается негодяем и издевается над тобой.
Разглагольствовать о вечной любви в нынешний век могут разве что отъявленные лицемеры.
Красота многогранна, и физическая, и духовная. И каждый не лишенный интеллекта человек имеет право соприкасаться с любой из граней и познавать все больше и больше. Лишь тот не стремится познать красоту во всей ее многогранности, у кого не хватает воображения. Он просто не способен ее оценить.
Если действовать, руководствуясь разумом, возникают конфликты с окружающими. Если дать волю чувствам, будешь подхвачен и унесен их потоком. Если хочешь во что бы то ни стало стоять на своем, невольно сам оказываешься связанным по рукам и ногам. Словом, жить в мире людей нелегко.
Чем большее получаешь удовольствие, тем бо́льшую боль испытаешь потом.
Нельзя слишком увлекаться всякими житейскими историями, ибо от них исходит зловоние бренного мира, оно проникает сквозь поры, и тело тяжелеет от прилипающей к ней грязи.
Человек, посвятивший свою жизнь искусству, и сны должен видеть прекрасные, каких другие не видят, иначе он ничего не добьется.
Сквозь ветви сосны было видно, как тихо, словно обрывки древних снов, на землю падают красные листья всевозможных оттенков, а розовые кусты дикорастущего чая, которые когда-то осыпали нас своими лепестками, стоят совсем голые. Наступила зима, дни пошли на убыль, в ветвях деревьев постоянно шумит ветер. И я уже не сплю подолгу на галерее.
Игра в го изобретена человеком. И в ней отразились все человеческие наклонности. Не будет ошибкой сказать, что несчастная судьба стесненных камешков отражает характер непоседливого человека. Действительно, человеку нравится так оградить себя, так сузить свой обширный мир, чтобы некуда было ступить с того места, где он, человек, остановился. Другими словами, человек — это существо, постоянно ищущее для себя новых пыток.
Заурядность сама по себе вещь хорошая, но когда вникнешь в её сущность, поймёшь, что такое посредственность, являющаяся наиболее полным выражением заурядности, становится ясным, что она достойна глубокого сострадания.
Я боялся, что если показать молодой, красивой девушке ужасную вещь, её красота разлетится.
В речи Нода были только слова, а смысла не было; к тому же из-за книжных выражений, которыми он все время сыпал, вообще ничего нельзя было понять. Единственное, что я уловил из его выступления, – это что он «целиком и полностью согласен».
Ведь что бы человек ни изучал, изучает он в конечном итоге самого себя. Слова «небо и земля», «горы и реки», «дни и месяцы», «звезды и планеты» — все это лишь иные названия человека, его «я». Только собственное «я» является достойным объектом изучения. Если бы человек смог вырваться из собственного «я», оно бы в тот же момент исчезло. А кроме «я», никто изучать это «я» не станет. Да это и невозможно, даже если бы нашелся охотник изучать чужие «я» или предоставить свое «я» для изучения другим. Потому-то герои древности все становились героями только благодаря собственным стараниям. И если бы можно было познавать свое «я» при помощи других людей, то можно было бы насыщаться говядиной, которую ест другой человек. Корпеть над законами, изучать пути справедливости, не выпускать из рук книги — все это не больше чем средства утверждения, а вовсе не познания своего «я». Моего «я» не может быть в законах, изданных другими, в путях справедливости, открытых другими, в целых кипах первосортной исписанной бумаги. А если и может, то это будет всего лишь призрак моего «я». Впрочем, в некоторых случаях призрак, вероятно, лучше, чем ничего. Нельзя отрицать, что иногда можно за тенью прийти к сущности. Чаще всего тень неотделима от сущности. И если хозяин возится с зеркалом из этих соображений, — значит, он человек понимающий. Так-то лучше, нежели корчить из себя ученого, зазубрив изречения античных философов.
Очень возможно, что общество — это сборище сумасшедших. Сумасшедшие, собравшись вместе, цепляются один за другого, схватываются между собой, ругаются и грабят друг друга, объединяются и разъединяются, а в целом это и есть общество! Если среди них появляются более или менее разумные люди и начинают им мешать, они строят сумасшедший дом и упрятывают этих бедняг так, что те уже не могут оттуда выбраться. Не так ли это? Значит, те, кто томится в сумасшедших домах, нормальные люди, а те, что бесчинствуют на свободе, — сумасшедшие. Бывают случаи, когда и сумасшедшего объявляют сумасшедшим, если он действует обособленно, но, когда сумасшедшие объединяются и представляют собой определенную силу, они объявляют себя нормальными. История знает немало примеров того, как один сумасшедший творит с помощью силы, денег и власти страшные безобразия, и все считают его великим человеком.
И вот совсем недавно, когда я вздумал немного поточить коготки о циновку, хозяйка страшно рассердилась и совсем перестала пускать меня в комнаты. Какое ей дело до того, что кто-то на кухне дрожит от холода.
Мертвые рыбы непременно всплывают на поверхность животом вверх. Вот почему об ушедшей в иной мир рыбе говорят, что она поднялась, в то время как умершую птицу называют павшей, а издохшего человека — почившим.
Но вы подумайте и обо мне! Мне ведь тоже рассказывать скучно!
Будешь жить только умом — прослывёшь неуживчивым. Будешь вести свою лодку в потоке эмоций — унесёт течением. Непросто жить в нашем мире.
— Так или иначе, а мне доверять не стоит. Когда-нибудь раскаешься в этом. И в возмездие за то, что сам был обманут, станешь потом жестоко мстить. — То-есть как так? — Сначала становятся перед человеком на колени, а потом наступают ему ногой на голову. Я не желаю почтения сейчас, чтобы не испытать унижения в будущем.
Я и сейчас нисколько не хочу скрывать свою ревность к К. Как я говорил уже не раз, я прекрасно сознавал, что за моей любовью стоит именно это чувство. Даже со стороны глядя, можно было увидеть, как стремилось поднять свою голову это чувство при самом малейшем пустяке. Лишнее ли оно? Или же ревность — вторая половина любви? После женитьбы я стал замечать, как чувство это постепенно ослабевало. Но зато любовь никоим образом не могла достичь своей начальной силы.
По безмятежно спокойной синеве плыли легкие белые облака, словно кто-то прошелся по небу кистью.
В нынешний век в цене только факты, о чувствах никто и не думает. И с этим ничего не поделаешь: жизнь до того трудна, что не до чувств.
Зашипела, выплеснувшись на огонь, вода — видимо, закипел чайник. Соскэ молча сидел в темной гостиной и грел руки над хибати, где среди золы еще тлели редкие угольки. Послышались звуки рояля. Это играла хозяйская дочь. Соскэ вышел на галерею, чтобы закрыть ставни гостиной. Звуки рояля доносились с той стороны, где на фоне неба темной полоской выделялся бамбук. Одна за другой загорались звезды.
Неприятности — это тоже хорошо. Всякой неприятности приходит конец, и тогда наступает хорошее настроение.
Скука никогда не чувствуется сильнее, чем в дни молодости
От рождения все профаны страдают дефектом зрения, который заключается в том, что они видят только форму вещей, но не видят их сущности…
Он не имеет ни малейшего представления о том, что он будет делать со своими детьми. Но в таком случае зачем он производил их на свет? На то он и человек. Полагаю, это самое лучшее определение человеку. Человек – это существо, которое мучает себя, создавая совершенно бесполезные для себя предметы.
Как бы ни был здоров, когда умрешь, ведь не знаешь.
У кошек как будто нет ног: еще ни разу не случалось, чтобы кто-нибудь из них неловко ступил и наделал шуму. Они ступают совершенно бесшумно, как будто идут по облакам. Их поступь подобна удару гонга в воде, звону гуслей в глубокой пещере.
– Конечно, лучше не делать ничего плохого, но если даже сам плохого не делаешь, а дурных поступков других не понимаешь, то все равно рано или поздно попадешь в беду.
На свете существуют люди, которые довольны уж тем, что получили в жёны любимую женщину, безотносительно к тому, согласна ли была она или нет: но это или люди другого века, чем мы, или же тупицы, не понимающие истинного смысла любви. Так думал я в то время. Я с жаром утверждал, что не могу признать той философии, будто стоит только жениться, а потом всё уладится как-нибудь. Одним словом, я был самым возвышенным теоретиком в делах любви и в то же самое время — самым придирчивым практиком.
— Да, я была у Зеркального пруда. — Я бы тоже туда хотел сходить… — Так сходите. — А что, там хорошо рисовать? — Скорее хорошо туда броситься.
Вообще-то никакой распущенности я за ним не замечаю, если не считать того, что он все время покупает книги, которые даже не читает. Было бы еще полбеды, если бы он покупал только необходимые ему книги, а то ведь отправляется когда вздумается в «Марудзэн» и покупает их десятками, а как подходит конец месяца и приносят счета, он делает невинное лицо.
На моти есть мотия [кто моти делает], а на кошачьи дела — кошка, и когда речь заходит о кошках, то никому, кроме самих кошек, этого не понять
Очень хлопотливое это дело — давать имена героям романа: целый день нужно бродить по Парижу
И все-таки дети — существа поразительные. Они и не подозревают, что их родитель не знает, как с ними быть, и в упоении поглощают завтрак
Но хозяин был необычайно самоуверен. Он упорно повторял, что душевнобольной не он, а все остальные. Когда соседи называли хозяина собакой, он — вероятно, из чувства справедливости — в свою очередь называл их свиньями.
И человек показался мне таким тленным и жалким! И жалкой показалась мне его беспомощность и то легкомыслие, с которым он рождается на свет.
А посмотришь – оказывается, большая часть людей как раз поощряет плохие поступки. По-видимому, считают, что безгрешным путем не добьешься успеха в жизни. И когда случайно попадается им честный, чистый человек, то его называют «мальчуганом», «мальчишкой» и относятся к нему с пренебрежением. Так для чего же и в начальной школе и в средней школе преподаватели морали учат ребят: «Не лгите! Поступайте честно!»? Уж лучше бы тогда смело и открыто обучали искусству лгать или уменью не верить людям, сноровке надувать других, – от этого по крайней мере было бы больше пользы и для общества и для отдельных людей.
– Пьеса моя в стиле хайку, поэтому я старался избегать длиннот и ограничился одним актом.
Сначала становятся перед человеком на колени,а потом наступают ему ногой на голову.
Человек ведь неизвестно, когда умрёт. И если что хочешь сделать — нужно делать пока жив.
Попробуй-ка разберись; то ли хозяин сердится, то ли веселится, то ли ищет единственное утешение в трудах философа. Вот и я никак не возьму в толк: не то он сардонически смеется над этим миром, не то хочет целиком раствориться в нем, не то впал в раздражение при виде разных нелепостей, не то вообще отрешился от всего мирского. Кошки в этом отношении куда проще. Захочется есть — едят, захочется спать — ложатся спать, если злятся, так уж от души, если плачут — так отчаянно.
Злокачественная ложь. Если перестать отличать неподдельное чувство юмора от обезьяньей мудрости интриги, то сам бог комедии будет вынужден пожалеть об отсутствии проницательного мужа.
… люди только и умеют что разговаривать друг с другом, когда им вовсе не хочется этого, да смеяться над тем, что совершенно не смешно, или радоваться тому, что печально.
Я питал к ней любовь, близкую к вере. Вам, может быть, покажется странным, почему я прилагаю к молодой девушке слова, употребляющиеся только в религии, но я и теперь в этом твёрдо убеждён. Я твёрдо убеждён в том, что настоящая любовь не так уж далека от религиозного чувства. Когда я смотрел на лицо девушки, у меня создавалось чувство, будто я сам становлюсь красивее. Когда я думал об этой девушке, меня тотчас же охватывало возвышенное настроение. Если у той непостижимой вещи, что зовётся любовью, существуют два конца, то на её верхнем конце действует священное чувство, на нижнем же половое влечение. Моя любовь, несомненно, пребывала на верхнем конце. Разумеется, я, как всякий человек, не мог освободиться от плоти. Но глаза мои, взирающие на эту девушку, сердце моё, раздумывающее об этой девушке, совершенно лишены были этого запаха плоти.
Все эти люди кажутся беззаботными, но постучите по донышку их души, и вы услышите какой-то печальный отзвук.
Душа его подобна мешку без дна. В ней ничто не задерживается.
«Если извинения и просьбы о прощении принимать за чистую монету и действительно прощать, то тебя, пожалуй, сочтут дураком за излишнюю чистосердечность. Раз извиняются только для виду, значит, и извинять нужно только для виду, — так-то лучше будет. А если хочешь, чтобы человек вправду раскаялся, значит нужно бить его до тех пор, пока он в самом деле не начнет раскаиваться».
Неизвестно, какой психологический механизм действует на их физиологический аппарат, но цикада гадит на вас как раз перед тем, как улететь. Возможно, она прибегает к этому способу для того, чтобы ошеломить противника и обеспечить себе некоторый выигрыш во времени. Так каракатица выбрасывает сепию, дикобраз выставляет иглы, мой хозяин принимается цитировать латынь — все это явления одного порядка и должны быть занесены в одну графу.
Если при изготовлении чего-либо трудно создать большое разнообразие, то не менее трудно достичь и полного единообразия.
Когда кошка живет в доме учителя, то она и характером начинает походить на учителя.
— И всё-таки она очень знатного происхождения. Она всегда говорит об этом. — А какого же? — О, она дочь племянника матери мужа младшей сестры личного секретаря Тэнсёин-сама.
… Обязательно отправляюсь к этому товарищу другого пола, и мы подолгу беседуем о разных вещах. И на сердце незаметно становится легче, забываются все невзгоды и печали, словно заново рождаешься на свет. Великая вещь — женское общество.
— … Кусями-кун пишет так, как будто облака плывут по небу, как будто река катит свои воды. Хозяйка радостно заулыбалась. — И только? — Дальше было вот что: «Только подумаешь, что вот-вот доберешься до истины, как вдруг все исчезает и растворяется в тумане».
Мэйтэй немедленно набил рот пастилой. Судзуки-кун беспокойно ерзал на своем дзабутоне, хозяин ухмылялся, а Мэйтэй усердно жевал. Наблюдая за этой сценой с галереи, я пришел к выводу, что пьесы без диалогов — вещь вполне возможная.
Пословица гласит: «Живя учись, а научившись — радуйся», — однако каждый день приносит новые опасности и с каждым днём нужно быть всё осторожнее.
Если стимулирующий объект отсутствует, то соревнование становится беспредметным.
Ох, и страшная же это вещь тайна. Сколько ни прячь, все равно как-нибудь обнаружится.
… можно, по моему мнению, сделать вывод, что наиболее подходящими объектами для шуток являются обезьяны в зоопарке и преподаватели гимназий. Причем преподаватели даже более подходящие объекты, чем обезьяны. Впрочем, ничего не поделаешь, они похожи друг на друга. Как известно, обезьяну в зоопарке держат на цепи. А преподавателей держат не на цепи, а на жалованье.
Тем не менее хозяина надлежит рассматривать как особь, родственную ученым и писателям, ибо у него есть кабинет, хотя и тесный, где он хотя и дремлет, но над трудными книгами.
Признаюсь, что во всех идейных вопросах я получал большую пользу от учителя, но, должен сказать, при этом случалось нередко, что именно тогда, когда я собирался такую пользу получить, я её не получал.
Может быть, я слишком распространю этот общепризнанный факт, если скажу, что у людей, постоянно соприкасающихся друг с другом и слишком друг другу близких, утрачивается то чувство нового, которое создаёт стимулы, необходимые для любви. Подобно тому, как почувствовать аромат можно только в тот миг, когда начинает подыматься первый дымок в курильнице; подобно тому, как ощутить вкус вина можно лишь в первый момент, когда его только начинаешь пить, так и в любовном стремлении: острый момент бывает только временным. Чем больше привыкаешь, тем сильнее становится привязанность, тем слабеет постепенно нерв самой любви.
Почему подшучивание доставляет удовольствие? Тут могут быть разные причины. Во-первых, это помогает убить время. Ведь иногда от скуки начинают считать волоски в собственной бороде. Рассказывают, что в древности какой-то заключенный только тем и жил, что изо дня в день рисовал на стене своей камеры треугольники. Нет на свете ничего более нестерпимого, чем скука. Если не происходят события, требующие затраты энергии, наша жизнь становится ужасной. И шутка над кем-нибудь является своеобразным развлечением, которое требует таких затрат. С другой стороны, возбудить энергию может лишь реакция объекта — его злоба, раздражение, уныние. Поэтому с давних времен таким развлечениям предавались те, кто не понимал чужой психологии, — скучающие дураки-князья и мальчишки с примитивным интеллектом, которого хватает только на то, чтобы доставить себе удовольствие. Во-вторых, подшучивание является простейшим способом доказать на практике свое превосходство над другими. Конечно, превосходство можно доказать и убив другого, поранив или оклеветав. Но к подобным мерам прибегают только тогда, когда перед вами стоит ясная цель — убить, поранить или оклеветать, а чувство превосходства возникает уже как естественное следствие этих действий. Подшучивание хорошо в тех случаях, когда оно достаточно, чтобы доказать свое превосходство, и вместе с тем не приносит объекту особого вреда. Но некоторый вред принести все-таки необходимо — без этого доказать свое величие практически невозможно. Если ты знаешь, что сильнее других, но доказать этого не можешь, ты не испытываешь никакого удовольствия. Человек — существо самонадеянное. При всех обстоятельствах он верит в свои возможности. И он не может успокоиться до тех пор, пока не, докажет это другим. Даже те, кто сомневается в своих возможностях, а также вульгарные и распущенные люди пользуются любым случаем, чтобы поднять свои акции. У них такая же психология, как у мастера дзюдзицу, которому порой хочется ни с того ни с сего швырнуть человека на землю. И вот по улицам расхаживают довольно неумелые мастера дзюдзицу. У них одно желание — встретить кого-нибудь слабее себя, пусть даже понятия о дзюдзицу не имеющего, и бросить его на землю.
Я — кот. Возможно, кому-нибудь покажется странным, что я могу столь точно угадать мысли хозяина. Дело в том, что для кота это не составляет никакой трудности. Я умею читать мысли. Когда научился? Не задавайте глупых вопросов. Умею, и все. Вот я лежу, свернувшись в клубочек, на коленях у человека и потихоньку прижимаюсь…
Литература — не техника, ее нельзя превратить в ремесло. Литература — это движущая сила общества. Она непосредственно воздействует на человеческие отношения, на самое жизнь.
Хозяин всегда восторгается непонятным. И не только хозяин. Считается, что в непонятном скрыто то, что недоступно дураку, и что неясное пробуждает в человеке возвышенные чувства. Поэтому простые смертные говорят о непонятном с таким видом, будто все понимают, а ученые преподают понятное по возможности непонятно.
«Человек – что бамбук: если не прямой, то ненадежный. С прямым человеком и подраться приятно.»
Для меня во всём мире существует только одна женщина. Кроме жены, я в сущности не признаю ни одной женщины. И для неё также: во всей вселенной из мужчин я только один. И коль скоро так, мы должны быть самой счастливой четой из всех, рождённых на земле.
По моему мнению всё вокруг его сердца было как бы покрыто толстым слоем чёрного лака и затвердело. Ни одна капля того потока крови, который я хотел влить в него, не проникала внутрь этого сердца, но каждая отскакивала обратно.
Но уж если дешевая гостиница называется «Домом журавлиной стаи», то обиталище сэнсэя достойно названия «Гарюкуцу» — «Логово отдыхающего дракона». Названия налогами не облагаются, так будем же выдумывать гордые и красивые названия.
Я всего лишь невежественный кот, и я не знаю, что такое бейсбол. Однако я слыхал, что игра эта импортирована к нам из Америки и является сейчас самым популярным развлечением в гимназии и высших школах.
Возможно, он внял рекомендации философа совершенствоваться в пассивности и добивается, сидя в позе созерцания, успокоения духа. Но заметных результатов это не приносит — человек он малодушный и сидит очень уж мрачно, заложив руки за пазуху.
Тот момент, когда человек обнаруживает собственное безобразие, есть самый благодатный момент в его жизни. Никто не заслуживает большего уважения, чем дурак, осознавший, что он глуп. Перед ним должны склонить головы все великие люди.
С другой стороны — тот, кто утратил к себе любовь, у кого сломлена воля, никогда не решится взглянуть в зеркало. Слишком страшно. Он с ужасом задает себе вопрос: как он мог с такой физиономией гордо прожить до сегодняшнего дня, да еще называть себя человеком?
– Умирать тяжело. Но жить еще тяжелее. Для неврастеников жизнь еще более мучительна, чем смерть. Вот почему их терзают проблемы смерти. Неврастеник мучается не потому, что не хочет умирать, а потому, что не знает, как умирать.
Путь к удовольствиям лежит через страдания.
Тот,кто делает деньги,не может обойтись без тригонометрии.Нужно научиться пользоваться треугольником чувств,то есть забыть раз и навсегда,что такое стыд,долг,дружба.
Все, что есть в нашей жизни положительного, имеет право на подражание.
В мире существует много непонятных вещей, но нет ничего, в чем нельзя было бы найти какой-то смысл. Пусть фраза будет необычайно трудна — сделайте вид, что вы ее поняли, и она легко поддастся толкованию.
Сансиро был натурой увлекающейся, скорее склонной к созерцанию, нежели к усидчивому и повседневному труду. Читал он сравнительно мало. Зато увидев нечто, поразившее его воображение, мог предаваться всё новым и новым мечтам и в этом находил удовольствие. Вот в чём, думал он, и состоит истинный смысл жизни.
У меня возникла мысль: не постучаться ли мне своим сердцем в грудь другой?
Откровенно говоря, по моему мнению, небеса созданы для того, чтобы покрывать собой все сущее, а земля — чтобы нести на себе все сущее… даже такие заядлые спорщики, как люди, — и те навряд ли станут отрицать этот факт. Итак, сколько же труда затратили люди на создание небес и земли?
«Если деньги, власть и красноречие могли бы привлекать к себе сердца людей, тогда люди, наверно, больше всех любили бы ростовщиков, полицейских и университетских профессоров.»
Разглагольствовать о вечной любви в нынешний век могут разве что отъявленные лицемеры.
Мужчины ужасно любят пускаться в рассуждения. Любят переливать из пустого в порожнее.
Впрочем, человек — здоров он или болен — всё равно — вещь ненадёжная. Когда он умрёт, от чего и какой смертью — нет конца всяким возможностям.
Реально я совершенно не представлял себе разницы между обыкновенной прогулкой и посещением могил.
Я всегда бежал из Токио, едва дождавшись конца экзаменов. Так мила мне была моя родина. Вы тоже это знаете: самый воздух родных мест — другой, самый запах земли — особенный. Всюду блуждают воспоминания об отце и матери.
В те времена ещё не было таких словечек, как «пробуждение», «новая жизнь». Однако К. не сбросил с себя прежнего человека и не устремился всей душой на новый путь не потому, что у него не было идей, присущих современных людям.
О первый день весны, Когда читают кошки книги И пляшут вволю.
Массировали меня жестоко да еще приговаривали: “Все кости не перемять – не поправишься, все кишки не перевернуть – не выздоровеешь”. После такого массажа мышцы напоминают вату и возникает такое ощущение, как будто ты впал в летаргический сон.
Редко выпадающий случай заставляет всех животных смело делать даже то, что им не нравится.
Когда грозит опасность, ты способен сделать то, чего ни за что не сделаешь в обычных условиях. Это называют божьей помощью.
Путь к удовольствиям лежит через страдания.
Ее нос был необычайно крупный. Невольно создавалось впечатление, что раньше этот нос принадлежал кому-то другому, но женщина похитила его и пересадила на свое лицо. Как огромный каменный фонарь, перенесенперенесенный из храма поклонения духам павших воинов на маленький, всего в три цубо двор, он закрывал почти все лицо и все-таки казался каким-то совершенно инородным телом. Это был из тех носов, которые называют носами-крючками; однажды он принялся изо всех сил тянуться вверх, но по пути заскромничал и, решив вернуться на прежнее место, наклонился, да так и остался висеть, заглядывая в находящийся прямо под ним рот. Когда женщина начинала говорить, то благодаря столь необычайной форме ее носа складывалось впечатление, что она делает это не при помощи рта, а скорее при помощи носа. Для того чтобы выразить свое уважение к этому великолепному носу, я намерен впредь, говоря об этой женщине, называть ее Ханако.
У кошек как будто нет ног: еще ни разу не случалось, чтобы кто-нибудь из них неловко ступил и наделал шуму. Они ступают совершенно бесшумно, как будто идут по облакам. Их поступь подобна удару гонга в воде, звону гуслей в глубокой пещере.
Выходит, если ты учитель, то должен с хладнокровием деревянной статуи выслушивать какие угодно оскорбления.
От лапши, которая слипается, как и от человека, у которого не все дома, хорошего ждать не приходится
«Чем больше у человека стремлений, тем он несчастнее. Именно поэтому большинство женщин несчастнее мужчин — у них слишком много стремлений». «Равнодушие — природное качество человека, и тот, кто не прячет свое равнодушие, честный человек».
Тот, в ком нет возвышенных духовных устремлений — глупец
В вопросах такого рода, я думаю, древние японцы были намного умнее европейцев. Сейчас активность европейцев все превозносят, она в моде. Но у активности есть существенный недостаток.
Уж так заведено, что чаще всего развратников ругают именно те люди, у которых нет никаких данных, чтобы самим стать развратниками. Более того, даже среди тех, кто стремится прослыть развратниками, многие совершенно неспособны на это. И все-таки они стараются изображать из себя таковых.
Голова моя работала плохо, и я не очень-то понял, что говорил «Барсук», но когда он сказал, что учителю средней школы не годится ходить в закусочные с гречневой лапшой и тому подобным, я подумал, что для любителя поесть, вроде меня, это просто немыслимо.
Лицо его изображало готовность сделаться даже участником антиправительственного заговора, знай он только, что это не повлечет за собой никаких лишних хлопот.
Я терпеливо выслушал по порядку все три рассказа, но, не найдя в них ничего забавного или поучительного, решил, что люди только и умеют что разговаривать друг с другом, когда им вовсе не хочется этого, да смеяться над тем, что совершенно несмешно, или радоваться тому, что печально.
У хозяина есть привычка, — ложась спать, обязательно прихватить из кабинета книжонку на каком-то непонятном языке. Однако еще ни разу не случалось, чтобы он прочитал в ней более двух страниц. А иногда просто положит ее в головах и заснет.
Говорят, что в старину не было женщины, которая бы осмелилась перечить мужу, и я не вижу в этом ничего хорошего — это же все равно что жениться на немой. Мне бы очень хотелось, чтобы мне говорили, как сейчас сказала хозяйка: «Конечно, тяжеловесен», — или еще что-нибудь в этом роде.
Ни для кого не секрет, что каждая вещь имеет две стороны, два конца, однако только люди умеют так манипулировать этими особенностями вещей, что один и тот же предмет можно считать то белым, то черным.
Первая заповедь, действовавшая среди людей, гласит: «Люби ближнего до тех пор, пока это тебе выгодно».
…я невольно познал вторую истину: «Все животные интуитивно чувствуют, что им враждебно, а что нет». Я уже открыл две истины, но из-за того, что во рту у меня застяло моти, не испытал никакой радости.
Да, эти люди кажутся беззаботными, но постучите по донышку их души, и вы услышите какой-то печальный отзвук… Всё идёт так, как должно быть. Но когда это «всё» тянется до бесконечности, становится как-то тоскливо.
Заурядность сама по себе вещь хорошая, но когда вникнешь в её сущность, поймёшь, что такое посредственность, являющаяся наиболее полным выражением заурядности, становится ясным, что она достойна глубокого сострадания.
«Не стоило ждать так долго, чтобы умереть».
«Я выиграл как стратег, но проиграл как человек» — непрестанно крутилось в моей голове.
Сколько я ни шалил, какие бы проделки ни устраивал, я всегда был честным. А лгать и стараться ускользнуть от наказания – это уже не просто шалость. Проказы и наказания нераздельны. Знаешь, что существуют наказания, вот и проказничаешь с легкой душой.
Ничто так не трудно для понимания, как человеческая психология. Попробуй-ка разберись, то ли хозяин сердится, то ли веселится, то ли ищет единственное утешение в трудах философа. Вот и я никак не возьму в толк: не то он сардонически смеется над этим миром, не то хочет целиком раствориться в нем, не то впал в раздражение при виде разных нелепостей, не то вообще отрешился от всего мирского. Кошки в этом отношении куда проще. Захочется есть — едят, захочется спать — ложатся спать, если злятся, так уж от души, если плачут — так отчаянно. И, главное, у кошек никогда не бывает таких ненужных вещей, как дневники, потому что в них нет никакой необходимости.
— Да ведь тебе с самого начала было все равно, выиграешь ты или проиграешь. — Мне все равно, я могу и проиграть. Но я не хочу, чтобы ты выиграл.
В древности был один Конфуций, вот он и болтал, что в голову взбредет. А в наше время Конфуциями хоть пруд пруди. Не исключено даже, что все люди — Конфуции. И сколько ни убеждай других, что ты Конфуций, никто на тебя внимания не обратит.
Не знаю, какие силы вращают земной шар, но правит миром, несомненно, золото.
В ворота смеющегося входит счастье.
— Вам следует заняться спортом. – Если я займусь спортом, то буду нервничать еще больше.
Мы не ищем способов разрушить гору, чтобы добраться до соседней страны. Мы изыскиваем способ обойтись без соседней страны.
Никто не заслуживает большего уважения, чем дурак, осознавший, что он глуп.
Недалеко от моего дома есть храм Нандзоин, в котором живет один старый-престарый монах, ушедший на покой. Недавно была гроза, молния ударила во двор храма и рядом с монахом расколола сосну, а он даже не вздрогнул. Позже я выяснил, что он просто-напросто абсолютно глух. Вот откуда его спокойствие.
Знаешь, перед храмом Энкакудзи проходит железнодорожная линия. Так вот, он уселся там на рельсы в позе созерцания, поклявшись, что остановит поезд. Поезд действительно остановился, и только благодаря машинисту жизнь его была спасена.
И вот что главное: ты никогда не сможешь написать хорошую картину, если твое воображение ограничено стенами дома.
Если хочешь написать настоящую картину, то изображай то, что имеется в природе, неважно что именно. Природа сама по себе большая, живая картина. На этой картине есть все: и мерцание звезд на небе, и блеск росы на траве, и летящие птицы, и бегающие животные, и плавающие в пруду рыбы, и стынущие на ветвях опавших деревьев вороны.
Нет ничего тяжелее и неблагодарнее труда учителя.
Сознаюсь, что как кот я не представляю собой превосходнейшего экземпляра. Можно смело сказать, что я не отличаюсь от других котов ни ростом, ни цветом и красотой шерсти, ни чертами мордочки.Но при всей своей заурядной внешности я никак не могу согласиться, что похожу на страшилище, которое в это время рисовал мой хозяин.
Неприятности — это тоже хорошо. Всякой неприятности приходит конец, и тогда наступает хорошее настроение. Люди бывают разные, и, сколько ни старайся, на свой манер их не переделаешь. Правда, палочки для еды все держат одинаково, иначе было бы неудобно есть, но все же пусть уж каждый ест свой хлеб по-своему. Так будет лучше всего. Костюм, сшитый хорошим портным, сидит на тебе хорошо с самого начала. Но если ты шил у плохого портного, надо немного потерпеть, пока не привыкнешь к костюму. А ты обязательно привыкнешь, потому что даже костюм, сшитый плохим портным, постепенно, в процессе носки, становится лучше. Так уж устроено в этом мире. Если у тебя высокосортные родители, которые породили тебя так, чтобы ты соответствовал требованиям времени, — твое счастье. Ну, а если тебя немного недоделали, остается либо терпеть, либо стараться подогнать себя до этих требований. Иного пути нет.
…когда ты охвачен одной великой идеей, страха не чувствуешь
Получив куцее образование, человек работает до полного изнеможения и в результате становится неврастеником. Поговори с любым. Он, как правило, туп. Ему ни до чего, только до себя. Прожил день, и ладно. И что тут сделаешь, если люди до того вымотаны, что не в состоянии думать? «Затем»
Сердце не подвластно никаким условностям, они лишь увеличивают страдания. «Затем»
К тому же кошелёк с весьма скромным содержимым наилучшее средство против легкомысленных поступков… «Врата»
Подробнее на livelib.ru:
https://www.livelib.ru/author/116726/quotes/~9К тому же кошелёк с весьма скромным содержимым наилучшее средство против легкомысленных поступков… «Врата»
Подробнее на livelib.ru:
https://www.livelib.ru/author/116726/quotes/~9К тому же кошелёк с весьма скромным содержимым наилучшее средство против легкомысленных поступков… «Врата»
Любовь — зло. Зло, но вместе с тем — вещь священная.
Эгоистом нельзя быть. Думать, что можно жить, ничем не занимаясь, — это крайне неправильная точка зрения. Человек обязан по мере своих сил пускать в ход свои способности.
Как тело человеческое, так и дух, вообще все человеческие способности развиваются и разрушаются под влиянием внешних раздражении.
Если ноги даны, нужно ходить.
Тот, в ком нет возвышенных духовных стремлений — глупец!
Женщинам гораздо больше. чем мужчинам, свойственно радоваться той любви, которая сосредоточена на них самих, хоть эта любовь и была бы несколько несправедливой, а не той любви, которая основана на общечеловеческой основе.
То, что сделано однажды, хочется повторить еще раз, а испытанное дважды хочется испытать и в третий раз. Любопытство присуще не только человеку, оно даже кошкам дано от рождения. Когда одно и то же действие повторяешь несколько раз, его можно считать привычкой, а постепенно привычки у нас, точно так же как и у людей, превращаются в жизненную необходимость.
Сравни юношу и девушку лет двадцати. Юноша во всём ей уступает. И она его ни во что не ставит. Кому же охота идти замуж за человека, которого презираешь. Правда, таким образом девушки рассуждают редко. Если они будут считать, что в мире нет им равных, придётся жить в одиночестве.
Сначала преклоняются перед человеком, а потом становятся ему на голову.
В том-то и дело, что безделье заключает в себе много дел.
Он не деревенский простак, чтобы удивляться человеческим порокам. Ему не щекочут нервы всякие пошлые тайны. Его нервы настолько истрёпаны, что не воспринимают даже приятных ощущений.
Если человек поступает по совести, он всегда что-нибудь натворит.
В современном обществе люди не могут общаться, не оскорбляя друг друга, и в этом Дайскэ, сам представитель рода человеческого, тоже видел нравственное падение, столь характерное для двадцатого столетия. Непомерная жажда богатства в последние годы уничтожила стремление к нравственной чистоте.
В дожде, в лилиях, в воспоминаниях и образах прошлого Дайскэ вновь обрёл простую, чистую жизнь, чуждую корысти, постоянных забот о выгоде, не знающую гнёта так называемой морали. Жизнь свободную, как облака, естественную, как вода, жизнь, полную блаженства, истинной красоты.
Как я ошибался, думая, что в этой весенней деревушке, возникшей передо мной словно видение, словно прекрасное стихотворение, если кричали — то только птицы, если падали — то только цветы, если били — то только горячие источники. Нет, реальный мир, преодолев все преграды — и горы и моря, добрался и до этой глуши.
Почему Ницше выдумал своего сверхчеловека? От этой самой тесноты. Сверхчеловек — это олицетворение философии тесноты. На первый взгляд может показаться, что сверхчеловек — это идеал, к которому следует стремиться, а на самом деле это всего-навсего продукт недовольства. Ницше прозябал в девятнадцатом веке, когда нельзя было без оглядки на других перевернуться с боку на бок. Он нес всю эту чушь от отчаяния. Когда я его читаю, я испытываю не восхищение, а жалость. Его голос — это не голос безумного смельчака и идейного борца, а вой обиженного, который испытывает боль и поэтому проклинает все на свете.
Все идет своим чередом. Но когда то, что идет своим чередом, тянется до бесконечности, становится как-то тоскливо.
То, что сделано однажды, хочется повторить еще раз, а испытанное дважды хочется испытать и в третий раз.
Не хорошо, если нет необходимости бороться с окружающим миром.
Когда грозит опасность, ты способен сделать то, чего ни за что не сделаешь в обычных условиях. Это называется божьей помощью.
Полное взаимопонимание-непременное условие любви.
Все животные интуитивно чувствуют,что им враждебно,а что нет.
«Ведь всегда хочется немедленно проверить на практике, соответствуют ли предложения действительности. Даже когда наверняка известно, что проверка того или иного предположения на практике приведёт к разочарованию, невозможно успокоиться, пока разочарование не станет свершившимся фактом.»
В наше время супругами называют мужчину и женщину, которые живут под одной крышей. Это ошибка. Чтобы быть супругами, необходима гармония характеров. В старину такая гармония существовала. Говорили: «В двух телах одна Душа». На первый взгляд казалось — вот муж и жена, их двое, а на самом же деле был только один. И после смерти муж и жена оборачивались в одного человека. Дикие были нравы. Теперь это невозможно. Муж остается мужем, жена — женой. Жена приходит к мужу, уже закалив в гимназии свою индивидуальность, стриженая, в юбке, и она, естественно, не может сделаться такой, какой ее хочет видеть муж. А если такое случится, про нее скажут, что она не жена, а кукла. Чем умнее женщина, тем более чудовищные формы принимает ее индивидуальность. Чем больше она развита, тем меньше шансов, что она будет соответствовать индивидуальности мужа. И вот между мужем и женой начинаются конфликты. И как раз те, кого называют умными, примерными женами, все дни напролет воюют с мужем. Далее, с ростом ума и примерности жены растут и испытываемые супругами мучения. Они становятся столь разнородными, как вода и масло. И хорошо было бы, если бы вода и масло спокойно сохраняли свои уровни, но они вступают в реакцию, и дом начинает содрогаться, как во время великих землетрясений. Наконец люди начинают понимать, что дальше жить вместе немыслимо…
Наступит день, когда с неба спустится мудрец и провозгласит небывалое: «Человек — животное-индивидуалист. Да будет уничтожение индивидуальности приравнено к уничтожению человеческой жизни! Для сохранения значимости человека необходимо любой ценой охранять и всячески развивать его индивидуальность. Бракосочетание противоречит человеческой природе. Это варварство. Пусть оно имело место в седые века старины, когда не существовал развитый индивидуализм. Но в наше цивилизованное время есть еще люди, которые не вырвались из плена старых привычек, и это весьма прискорбно. В наше время культура достигла наивысшей точки, сейчас нет причин, которые могли бы оправдать нелепую дружбу и связь между отдельными индивидуумами. И все же некоторые невежественные юноши и девицы, отдавшись мгновенной низкой страсти, предаются животным наслаждениям. Это оскорбляет нравственность, губит этические основы. Ради человечества, ради культуры, ради сохранения индивидуальности этих несчастных юношей и девушек давайте всеми силами бороться против диких обычаев…»
«Вообще неизвестно, кому нужны войны. Добро бы потом лучше жилось. А то убивают твою плоть — детей. Цены растут. Ничего глупее и не придумаешь»
Итак, сколько же труда затратили люди на создание небес и земли? Оказывается, они даже пальцем не шевельнули! Нет такого закона, по которому бы можно было считать своей собственностью то, что тобою не создано. Впрочем, это их дело, но они не имеют права запретить другим ходить там, где им вздумается.
Постоянство мнений свидетельствует об отсутствии умственного прогресса.
Что легче пара?-пыль.Что легче пыли?-ветер.Что легче ветра?-женщина.Что легче женщины?-ничто.
Еще при рождении он потерял все качества добропорядочного человека – стыд, совесть, стеснительность, застенчивость.
Уж очень не по-японски мыслит этот Гамлет. Вместо того чтобы сказать: «Матушка, ведь нехорошо так поступать с батюшкой», — он вдруг вспоминает Аполлона, словом, ведёт себя легкомысленно и беспечно.
Вот варенье я ем каждый день, а такую горькую дрянь, как пиво, никогда не потребляю.
Когда дети знакомятся с окружающим миром и с помощью своих матерей и кормилиц узнают новые слова, у них нет никаких честолюбивых побуждений, кроме одного – повторить слово так, как оно было услышано. Изо всех сил они стараются подражать другим. Естественно, в течение десяти-двадцати лет в языке, который складывается подобным образом, на основе подражания, возникают различные фонетические изменения, что свидетельствует об отсутствии у людей способностей к абсолютному копированию.
Ведь такова жизнь, не знаешь, когда умрешь. Все, что можно, следует испытать при жизни. Потом будет поздно, останется только с сожалением глядеть из могилы.
Вероятно, все, бывающие у себя дома в семействе на каникулах, переживали такое же состояние: неделя — еще ничего, тебе рады и за тобою ухаживают; но переходишь этот предел, и пыл домашних остывает, в конце концов им становится все равно, существуешь ты или нет: с тобою начинают обращаться уже кое как.
Дело не только в деньгах. Главное — дети. С детьми и беднякам весело. «Врата»
Через несколько часов он попадёт в ту особую предновогоднюю атмосферу, единственную среди всех праздников, которая как бы обновляет душу. «Врата»
Человек, который своею любовью привлекал к себе людей; человек, который не мог существовать не любя, и человек, который не был в силах заключить в свои раскрытые объятия того, кого он хотел привлечь к себе на грудь, — таков был мой учитель.
Она не принадлежала к тем современным женщинам, которые стараются выставить напоказ перед своим собеседником свой ум, видя в этом особую гордость. Она заботливо берегла своё сердце в скрытых глубинах своего существа.
Кокоро — так по-японски звучит название романа — сложное и важное для японцев слово, значение которого наиболее точно можно выразить словами „мыслящее и чувствующее сердце“, т. е. что-то, являющееся нечто большим, чем просто холодной работой интеллекта без человеческих чувств.
Люди, знающие удовлетворение в любви, говорят более теплым тоном.
Человек — здоров он или болен — всё -равно -вещь ненадежная. Когда он умрет, от чего и какой смертью — нет конца всяким возможностям.
На свете нет дурных (о людях ),отлитых по шаблону. В обычных условиях все хороши.
Опасность может наступить в любой момент.
Нельзя впадать в слабость.
Я ещё ни разу не испытывал, что это за штука — смерть, поэтому не могу сказать, понравится она мне или нет.
Древние греки очень высоко ценили гимнастику и всячески поощряли увлечение ею. Победившим в соревнованиях они даже выдавали ценные подарки. Однако, как это ни странно, не сохранилось ни одного документа, свидетельствующего о том, что когда-нибудь присваивались награды учёным за знания. […] Призы, которые получали греки на состязаниях, ценились гораздо выше проявленного ими искусства. Поэтому они служили одновременно и премиями, и средством поощрения. Ну, а как же обстоят дела со знаниями? Если давать вознаграждения за знания, то это должно быть нечто более ценное, чем знания. Но разве есть на свете сокровище дороже знаний? Нет и не может быть. Если же в качестве вознаграждения избрать какую-нибудь обыкновенную вещь, то это значит оскорбить достоинство знаний. Они рассудили так: даже горы ящиков величиной с Олимп, в каждом из которых содержится по тысяче золотых, даже всех богатств Креза недостаточно для того, чтобы вознаградить за знания, а поэтому было решено никогда не давать учёным призов.
Может показаться странным, что хозяин, которого только что обуревал великий гнев, хозяин, который только что жаждал изловить жену рикши и стукнуть ее головой об сосну, — этот самый хозяин вдруг захотел читать макулатуру, сваленную на книжной полке. Но у веселых психопатов такие перемены настроения не редкость.
Все идет так, как должно быть. Но когда это „все“ тянется до бесконечности, становится как-то тоскливо.
Then, for the first time, I respected you. I was moved by your decision, albeit discourteous in expression, to grasp something that was alive within my soul. You wished to cut open my heart and see the blood flow.
Но если вам, как мне, никогда прежде не доводилось видеть бани, то немедленно сходите и посмотрите. Вы можете не присутствовать у смертного одра своих родителей, но баню посмотрите обязательно.
But it was a step in your life towards love. The freindship that you sought in me is in reality a preparation for the love that you will seek in a woman. — I think that the two things are totally different. — No, they are not.
Чем больше будет чересчур самостоятельных женщин, тем больше будет холостяков.
Есть в неизменности вечное утешение.
Уж так заведено, что чаще всего развратников ругают именно те люди, у которых нет никаких данных, чтобы самим стать развратниками. Более того, даже среди тех, кто стремится прослыть развратниками, многие совершенно неспособны на это. И все-таки они стараются изображать из себя таковых. Эти люди так же достойны звания развратника, как я — звания художника. Тем не менее они считают себя бывалыми людьми и страшно важничают. Если можно прослыть бывалым, выпив сакэ в ресторане и сходив в дом свиданий, то тогда чем и я не художник? Любой невежественный провинциал намного выше этих тупых бывалых людей, точно так же как и любая ненаписанная картина превосходит мою мазню.
Что ни возьми: красоту и уродливость, симпатии и антипатии, искушенность и неискушенность в жизни — во всех случаях можно сказать лишь одно: «Бесконечное разнообразие».
Ценность человеческой жизни определяется не словами, а делами. Если все идет так, как ты сам этого желаешь, и постепенно приближается к своему успешному завершению, значит цель жизни достигнута. А существует еще «райский» принцип жизни, когда все достигается легко, без всякого труда и беспокойств.
Нет ничего хуже жалких людишек, которые целиком находятся во власти предметов: они руководствуются исключительно своими чувствами и даже о других судят по внешнему виду.
… о не занимается спортом, нет, не то что не хочет, он просто не может заниматься спортом, он все время гнет спину, зарабатывая на кусок хлеба. В старину спортсмена насмешливо называли «орискэ», а в наше время того, кто не занимается спортом, считают существом низшего порядка. Ваши мнения, господа люди, меняются в зависимости от времени и обстоятельств с такой же легкостью, с какой расширяются или сужаются зрачки моих глаз. Единственная разница заключается в том, что зрачки не меняют своей природы, принимая лишь разные размеры в зависимости от обстановки, а мнения людей подчас становятся прямо противоположными. И людям хоть бы что. Ни для кого не секрет, что каждая вещь имеет две стороны, два конца, однако только люди умеют так манипулировать этими особенностями вещей, что один и тот же предмет можно считать то белым, то черным.
Хозяин описывал столкновение между собачонкой и верблюдом. Собачонка словно ветер носилась вокруг верблюда, захлебываясь от лая, а верблюд равнодушно и величественно топорщил свои горбы, даже не замечая ее. Собачонка бесилась и лаяла, а на нее не обращали никакого внимания. Хозяин смеялся над верблюдом, называя его толстокожим. Эта картина как нельзя лучше напоминала то, что происходило у нас дома. Как бы ни был искусен шутник, никакой шутки не получится, если объект ее — верблюд. С другой стороны, непригодны для шутки чрезмерно свирепые объекты, например лев или тигр. Не успеешь пошутить, как тебя разорвут на куски. Величайшее наслаждение шутник получает тогда, когда объект злится, показывает клыки, но вреда причинить не может, и шутник чувствует себя в безопасности.
В моем понимании голова, приспособленная для науки и для литературы, это лысая голова. Почему голова лысеет? Ответ может быть только один: в результате недостаточного питания в нее не поступают жизненные соки, необходимые для роста волос. Ученые и писатели больше всех утруждают свои головы, а поскольку они, как правило, бедны, то очень скоро лысеют на почве недоедания.
Считается, что в непонятном скрыто то, что недоступно дураку, и что неясное пробуждает в человеке возвышенные чувства. Поэтому простые смертные говорят о непонятном с таким видом, будто все понимают, а ученые преподают понятное по возможности непонятно. Судите сами, профессора, читающие в университетах непонятные лекции, пользуются почетом и славой, а тех, кто все объясняет понятно, не уважает никто.
Тут даже Мэйтэй, несмотря на весь свой апломб, замолчал. Видимо, он решил, что с хозяином не столкуешься. А хозяин решил, что Мэйтэй сдался, и очень обрадовался. В глазах Мэймэя хозяин пал из-за своего упрямства, а хозяин думал, что с помощью упрямства возвысился над Мэйтэем.
Нервы — источник его мучений, оборотная сторона медали утончённого воспитания.
— Ночью, когда вокруг ни души, сакура просто великолепна, — сказал Дайскэ. Хираока осушил рюмку и с лёгкой грустью промолвил: — Да, вероятно, хороша. Мне ни разу не приходилось видеть… Но всё это прекрасно, пока не столкнёшься с жизнью. А уж потом тебе не до этого.
По-моему, нет ничего глупее, чем так называемый житейский опыт. Одни страдания, не так ли?
Есть у меня один знакомый, который совершенно не смыслит в музыке. Он учитель. Чтобы свести концы с концами, ему приходится преподавать не то в трёх, не то в четырёх школах сразу. Жаль мне его. Бедняге едва хватает времени на подготовку к урокам, которые он потом, как заведённый, излагает в классе. Всё долгожданное…
Никто не вправе думать только о себе. Есть общество. Есть государство. Жизнь теряет всякий смысл, если не приносишь людям хоть какой-нибудь пользы… Что за удовольствие от полного безделья человеку просвещённому? Ему просто необходимо применять на практике полученные знания, тогда появляется интерес к жизни.
Подробнее на livelib.ru:
https://www.livelib.ru/author/116726/quotes/~14Никто не вправе думать только о себе. Есть общество. Есть государство. Жизнь теряет всякий смысл, если не приносишь людям хоть какой-нибудь пользы… Что за удовольствие от полного безделья человеку просвещённому? Ему просто необходимо применять на практике полученные знания, тогда появляется интерес к жизни.
Подробнее на livelib.ru:
https://www.livelib.ru/author/116726/quotes/~14Никто не вправе думать только о себе. Есть общество. Есть государство. Жизнь теряет всякий смысл, если не приносишь людям хоть какой-нибудь пользы… Что за удовольствие от полного безделья человеку просвещённому? Ему просто необходимо применять на практике полученные знания, тогда появляется интерес к жизни.
Говорят, что молодых людей часто постигают неудачи, но это потому, что им не хватает искренности и усердия. Я прожил жизнь и теперь знаю, что без этих двух качеств успеха ни за что не добьёшься.
Некоторое время назад, например, Дайскэ пытался установить, когда именно он погружается в сон. Залез под одеяло, но как только его стала одолевать приятная дремота, встрепенулся: «Ага, вот оно! Вот как я засыпаю». И сна как не бывало. Вскоре повторилось то же самое: он стал засыпать, подумал: «Ага, вот оно!» — и опять очнулся. Мучимый любопытством, он две или три ночи повторял эксперимент, но потом сдался. Ругая себя глупцом, он всячески старался избавиться от этой навязчивой идеи. Ведь, бодрствуя, пытаться наблюдать собственный сон… всё равно, что зажечь свечу, чтобы изучать мрак, или остановить волчок, желая хорошенько рассмотреть, как он вертится.
Скучно жить, если ни в чём не находишь удовольствия.
Всё напускное — будь то слёзы, страдание, серьёзность или рвение, — не что иное, как проявление дурного вкуса.
Работать — это прекрасно, только не ради пропитания. Труд в высоком смысле этого слова не имеет ничего общего с трудом ради куска хлеба… Если пропитание — цель, значит, работа — средство. И, работая, человек, естественно, будет думать о том, как бы прокормиться с наименьшей затратой сил. В этом случае совершенно безразлично, что делать и как. Только бы заработать на хлеб. Верно? Содержание труда, его направленность, сама последовательность процессов регламентируются не тобой, а кем-то другим. И такой труд иначе как нравственным падением не назовёшь.
При всей своей решительности любая женщина, когда речь заходит о чувствах, обычно занимает половинчатую позицию.
Современное общество — это не что иное, как конгломерат разобщённых между собой индивидуумов. Земля, единое целое по природе своей, сразу оказалась поделённой на части, как только на ней выстроили дома. Живущие в домах люди также разделены. Цивилизация способствует разобщению, одиночеству.
Независимость — главное достоинство современного человека.
Источник морали — само общество. И пытаться влиять на него с помощью раз навсегда установленных принципов можно, лишь спутав причину со следствием — в этом нет сомнений. Обучение в Японии лишено какого бы то ни было смысла. Оно основано либо на устаревшей морали, либо на морали, более пригодной для европейцев. И та и другая воспринимаются человеком с неуёмной, почти болезненной жаждой жизненных благ как пустая болтовня, не более. Он лишь посмеётся, столкнувшись с действительностью, когда вспомнит, чему его учили, или почувствует себя обманутым.
Он приходил к выводу, что на вопрос, зачем рождается человек, ответить невозможно. Во всяком случае, не ради достижения какой-то определённой цели. Цель появляется позднее. А предопределить её — всё равно что лишить человека свободы действий с рождения. Казалось бы, каждый сам должен выбирать себе цель, но это опять же невозможно, поскольку независимо от выбора уже одним своим существованием человек как бы заявляет всему миру о том, зачем он существует. Основываясь на этом принципе, Дайскэ отождествлял цель с желанием. Гулять ради прогулки. Размышлять ради размышления. Гулять же или размышлять с какой-либо иной целью не что иное, как нравственное падение. То же самое можно сказать о любой деятельности. Использовать её как средство для достижения цели, непосредственно не связанной с самой деятельностью, значит собственными руками разрушить цель собственного существования. Так Дайскэ и жил, считая главной целью исполнение каждого своего желания, когда бы оно ни возникло.
Дайскэ питал склонность к жизни утончённой и в то же время нравственно чистой.
Любовь, угодная небу, но противоречащая законам общества, во все времена признавалась обществом лишь после гибели возлюбленных.
Для Дайскэ, нерешительного по природе, было так же трудно согласиться с чьим-либо мнением, как и противостоять ему. И эта его нерешительность, в зависимости от восприятия, могла быть истолкована как хитрость. Порой, когда Дайскэ упрекали в этих недостатках, он и сам не мог разобраться, который упрёк справедливее. Дело тут было, однако не в хитрости или нерешительности, а скорее в проницательности, благодаря которой Дайскэ обычно видел обе стороны любого вопроса, что лишало его мужества совершить очертя голову тот или иной поступок. Вот, собственно, отчего он зачастую бездействовал. Но эта его пассивность проистекала не от скудости мысли, а, напротив, от способности трезво оценивать окружающую действительность.
Когда я умру, пожалуйста, похорони меня. Вырой яму большой раковиной-жемчужницей. Положи на могиле обломок звезды, упавшей с неба. И, пожалуйста, жди меня, потому что я еще приду к тебе.
Мне становилось все тяжелее. И, наконец, я решился умереть. Однажды вечером, когда вокруг никого не было, я набрался смелости и бросился в море. Однако в миг, когда я оттолкнулся от палубы и спрыгнул с корабля, мне вдруг расхотелось умирать. В глубине души я мечтал остановиться. Но было уже поздно. Желал я того или нет, но я неотвратимо падал в море. Видимо, корабль был и в самом деле громадным: ноги все никак не касались воды. Но ухватиться было не за что, и вода постепенно приближалась. Делалась ближе и ближе, как я ни поджимал ноги. Черная вода. В это время корабль, изрыгнув, как обычно, черный столп дыма, прошел мимо. Я вдруг понял, что все-таки лучше плыть на корабле, даже если он движется неведомо куда. Но прозрение это уже ничего не могло изменить. Охваченный беспредельным раскаянием и ужасом, я тихо падал в черные воды.
«Образ мыслей отца не мог выйти за пределы того круга, с которым он сжился».
«Стоя на полпути от веры к колебаниям, я утратил всякую способность что-либо предпринять. И то и другое было для меня только предположением, и в то же время и то и другое было для меня полной истиной».
Вообще люди слишком полагаются на свою физическую силу, а поэтому все они такие зазнайки. И неизвестно, каких пределов может достигнуть их зазнайство в будущем, если только не появятся какие-нибудь более сильные существа и не станут над ними издеваться.
Я художник. И уже по одной этой причине, даже будучи обреченным на существование в низшем из миров, то есть в мире человеческих чувств, я всё равно являюсь более высоко развитой и более высоко гармоничной личностью, чем люди из моего окружения, которые ничего не смыслят в искусстве. Таким образом, мое положение в обществе обязывает меня поучать других. Я способен выражать себя в действиях куда более прекрасных, чем тот, кто не разбирается ни в поэзии, ни в живописи и вообще не имеет никаких художественных наклонностей. В мире человеческих чувств прекрасными являются действия, в основе которых — справедливость, честь, душевная чистота. И человек, своими поступками утверждающий справедливость, честь и душевную чистоту, служит образцом для всех остальных членов общества.
Всё напускное — будь то слёзы, страдание, серьёзность или рвение, — не что иное, как проявление дурного вкуса.
Кончилось воскресенье, тёплое осеннее воскресенье, навеявшее приятную истому, уныние и пустота опять подступили к Соскэ. Завтра он пойдёт на службу, будет, как всегда, усердно тянуть свою лямку, — и так день за днём, до следующего воскресенья.
Возможно, печаль — неизменный спутник поэта. Но когда слушаешь пение жаворонка, никаких мучений не испытываешь. Эти желтые поля рапса тоже вызывают лишь желание плясать от радости. Ну и одуванчики, конечно, тоже, и сакура…
Но кусочки переданных мне предками суеверий с огромной силой продолжали таиться в моей крови.
Я всего лишь кот, но и то иногда думаю: «До чего же хорошо быть учителем. Будь я человеком, обязательно избрал бы эту профессию. И кошка могла бы справиться с такой службой: спи себе — и вся недолга». Но попробуйте спросить у моего хозяина, и он вам ответит, что нет ничего тяжелее и неблагодарнее труда учителя. Во всяком случае, когда к нему приходят друзья, он всеми силами старается подчеркнуть это.
Воспоминания о том, как сидели подле ног некоего человека, рано или поздно заставят вас наступить ему на голову.
Как природа не терпит пустоты, так и человек ненавидит равенство.
Странно, то, что люди обычно говорят только спьяна, он говорит в трезвом состоянии.
В жизни часто повторяется такая дурацкая ситуация. Какой-нибудь человек считает себя победителем, а в действительности его акции все больше и больше падают. Упрямец до самой смерти своей считает, что совершил подвиг, и даже не подозревает, что все окружающие презирают его за упрямство. Невероятно, но факт. Упрямец счастлив. Такое счастье называется счастьем свиньи.
Сегодня на собрании впервые встретился с господином N. Говорят, что он отъявленный развратник. И он действительно производит впечатление бывалого человека. Такие люди нравятся женщинам. Поэтому правильнее было бы сказать, что N просто вынужден быть развратником. Ходят слухи, что его жена была гейшей, фу ты, даже позавидовать можно. Уж так заведено, что чаще всего развратников ругают именно те люди, у которых нет никаких данных, чтобы самим стать развратниками. Более того, даже среди тех, кто стремится прослыть развратниками, многие совершенно неспособны на это. И все-таки они стараются изображать из себя таковых. Эти люди так же достойны звания развратника, как я — звания художника. Тем не менее они считают себя бывалыми людьми и страшно важничают. Если можно прослыть бывалым, выпив сакэ в ресторане и сходив в дом свиданий, то тогда чем и я не художник? Любой невежественный провинциал намного выше этих тупых бывалых людей, точно так же как и любая ненаписанная картина превосходит мою мазню
Ни для кого не секрет, что каждая вещь имеет две стороны, два конца, однако только люди умеют так манипулировать этими особенностями вещей, что один и тот же предмет можно считать то белым, то чёрным.
Что самое интересное на свете? Попробовать то, чего никогда прежде не ел, увидеть то, чего никогда прежде не видел. Большего счастья быть не может.
Поистине, дурак помрёт и на мешке с золотом.
Если искать в себе только черты сходства с безумцами, то выбраться из круга безумия невозможно.
Являясь закваской для самодовольства, зеркало в то же время является ядом для гордости. С одной стороны — нет другого такого инструмента, который бы так распалял в дураках тщеславие и страсть к роскоши. В двух третях случаев, когда из мании величия губили себя и других, виновато зеркало. И как некоему врачу, который во времена французской революции изобрел усовершенствованную машинку для отделения голов, так и человеку, который впервые изготовил зеркало, было, вероятно, неприятно вспоминать о своем изобретении, просыпаясь по утрам. С другой стороны — тот, кто утратил к себе любовь, у кого сломлена воля, никогда не решится взглянуть в зеркало. Слишком страшно. Он с ужасом задает себе вопрос: как он мог с такой физиономией гордо прожить до сегодняшнего дня, да еще называть себя человеком? Тот момент, когда человек обнаруживает собственное безобразие, есть самый благодатный момент в его жизни. Никто не заслуживает большего уважения, чем дурак, осознавший, что он глуп. Перед ним должны склонить головы все великие люди. Он сам будет презирать себя и смеяться над собой, в то время как остальные станут оказывать ему почести.
Спокойствием называется состояние, когда надеются на невозможное.
Мне неизвестно, с какой целью производится уборка. Возможно, это спорт, возможно — игра, а может быть, уборка делается ради уборки. Можно было бы вообще не упоминать об этом, но я все же хочу отметить, что деятельность хозяйки лишена смысла с любой из упомянутых точек зрения. Почему? Да потому, что это деятельность ради деятельности. Хозяйка немного похлопала выбивалкой по сёдзи, погладила веником циновки. Уборка закончена, а зачем все это делалось, хозяйка не знает. Ответственности за результаты своей деятельности она не несет. Чистые места всегда.чисты, грязные — так и остаются грязными. Но истории известны прецеденты замены сущности видимостью, и потому, возможно, такая уборка лучше, чем никакая. Хозяину она никакой пользы не приносит. Но в том и заключается величие хозяйки, что она усердно выполняет заведомо бесполезную работу. Понятие «хозяйка» и понятие «уборка» связаны органически силой вековой практики, методы и результаты уборки остаются в наши дни такими же, какими они были во времена, когда хозяйка еще не появилась на свет, а веники и выбивалки еще не были изобретены. Как в формальной логике термин привязан к суждению, так привязаны друг к другу, независимо от содержания, понятия «хозяйка» и «уборка».
И то, что называют игрой в го, я увидел впервые совсем недавно. Это небольшая квадратная доска, и на ней разложены как попало черные и белые камешки, от которых пестрит в глазах. Партнеры сидят над доской, шумят и потеют. Деревянный квадрат имеет площадь в квадратный фут и возвышается над циновками как раз настолько, чтобы кот имел возможность смахнуть с него лапой все эти камешки. Его можно сложить — тогда он становится похожим на хижину. Можно развернуть — он снова становится ровным, как поле. Легче сидеть и бесстрастно глядеть на эту доску, чем потеть над нею, отпуская неуместные шуточки. Пока на доске всего тридцать или сорок камешков, в глазах еще не пестрит. Но в решающий момент игры при взгляде на доску становится не по себе. Белые и черные камешки стоят так близко друг к другу, что, кажется, вот-вот посыплются с доски. И они не могут попросить соседей подвинуться, не могут потребовать, чтобы на них не напирали. Они могут только неподвижно стоять на месте, покорившись неизбежному року. Игра в го изобретена человеком. И в ней отразились все человеческие наклонности. Не будет ошибкой сказать, что несчастная судьба стесненных камешков отражает характер непоседливого человека. Действительно, человеку нравится так оградить себя, так сузить свой обширный мир, чтобы некуда было ступить с того места, где он, человек, остановился. Другими словами, человек — это существо, постоянно ищущее для себя новых пыток.
Все эти люди кажутся беззаботными, но постучите по донышку их души, и вы услышите какой-то печальный отзвук.
В тот момент я впервые почувствовал уважение к вам. Потому, что вы выказали решимость взять без стеснения из моей груди что-то живое. Потому, что вы захотели разбить моё сердце и глотнуть тёплого, текущего кровяного потока. Тогда я ещё жил. Тогда я не хотел ещё умирать. Поэтому я и отклонил тогда ваше требование, обещав вам исполнить его в другой раз. Теперь я хочу сам разбить своё собственное сердце и брызнуть на ваше лицо его кровью. Я доволен буду уже тем, что в тот момент, когда остановится его биение во мне, в вашей груди зародится новая жизнь.
По правде говоря, он не понял, что значит выражение «кухонная доска из Гётоку», но ведь недаром он был учителем и лгал на протяжении многих лет — трудные минуты педагогический опыт приходил ему на помощь.
Я купил себе кожаный чемодан. Конечно, это был плохой, японской работы чемодан, но его металлические части ярко блестели, и этого было довольно, чтобы поразить деревенских.
У моего нервного впечатлительного хозяина глаза полезли на лоб: – Ну, а если ты скажешь что-нибудь просто так, наобум, а твой собеседник читал об этом. Что тогда? По-видимому, он считает, что вообще-то людей дурачить можно и неудобно бывает лишь тогда, когда тебя уличат во лжи. Искусствовед, нисколько не смутившись, ответил: – В таком случае бывает достаточно сказать, что спутал с какой-нибудь другой книгой или еще что-нибудь в этом роде, — и захохотал.
Обычно выражение его лица напоминало твердый заплесневевший сухарь, но он вовсе не был равнодушен к женщинам. Однажды он читал какой-то западный роман о человеке, который влюблялся почти в каждую женщину, с которой ему приходилось встречаться. Когда хозяин дошел до того места, где автор с иронией замечает: «Подсчитать, так он влюблялся немногим меньше, чем в семьдесят процентов встречавшихся ему на улице женщин», — он с восхищением воскликнул: «А ведь и правда!» Вот он какой, мой хозяин. И мне, коту, совсем не понятно, как может столь ветреный человек жить подобно улитке! Одни говорят, что он стал таким из-за несчастной любви, другие — что из-за больного желудка, а третьи — что по причине бедности и робкого характера. В конце концов неважно почему — ведь здесь речь идет не о человеке, который бы оказывал влияние на ход истории эпохи Мэйдзи.
Я не из тех, что умеют описывать женскую красоту, поэтому я ничего не могу рассказать о внешности этой женщины, но, несомненно, это была совершеннейшая красавица! У меня возникло такое ощущение, будто я зажал в ладони изящный хрустальный шарик.
Канэда-кун — всеми уважаемый, почтенный коммерсант, а поэтому нечего опасаться, что он выскочит мне навстречу, размахивая, подобно Кумасака Тёхану, огромным мечом, но я слышал, что он страдает недугом, при котором больной не считает людей за людей.
Недавно я был в библиотеке, а когда уходил домой, неожиданно встретился с Робай-куном. Я очень удивился, что он даже после окончания университета продолжает ходить в библиотеку, и сказал: «Вы молодец, здорово занимаетесь». Сэнсэй сделал недоуменное лицо и ответил: «Что вы, я сюда не книжки читать пришел, а в уборную, малая нужда меня одолела».
А потом… Я проснулся утром, и тут приключилась несчастная любовь.
За десять лет поэзия так далеко ушла вперед, что теперь ее не узнать. Нынешние стихи ни за что не поймете, если будете читать их в постели или где-нибудь на станции, — бывает, даже сам автор затрудняется ответить на вопросы читателей. Теперь стихи пишутся только по вдохновению, и поэт ни перед кем не обязан отчитываться. Толковать и искать в них мораль — это не наше дело, а дело ученых. Недавно мой приятель Сосэки написал такой туманный рассказ «Ночь», что ни один человек его не понял. Я встретился с автором и попросил его растолковать мне наиболее туманные места, так он со мной и разговаривать не захотел, лишь сказал: «Откуда мне знать». Думаю, в этом и заключается особенность поэта.
Мэйтэй лишь промолвил: – Ты бы тоже собрал свои произведения в одну книгу, а потом посвятил бы ее кому-нибудь. Хозяин согласился: – Хочешь, тебе посвящу? – Нет, благодарю покорно, — ответил Мэйтэй и молча принялся стричь ногти ножницами, которыми только что хвастался перед хозяйкой.
И Кусями-сэнсэй приступил к чтению собственного шедевра. «Дух Ямато! — воскликнул японец и закашлялся, словно чахоточный». – Ошеломляющее начало! — похвалил Кангэцу-кун. – «Дух Ямато! — кричит газетчик. — Дух Ямато! — кричит карманщик. — Дух Ямато одним прыжком перемахнул через море. В Англии читают лекции о духе Ямато! В Германии ставят пьесы о духе Ямато». – Да, это почище «Дитя Природы» будет, — многозначительно произнес Мэйтэй. – «Адмирал Того обладает духом Ямато. И рыботорговец Гин-сан обладает духом Ямато. И аферист, и шулер, и убийца обладают духом Ямато». – Сэнсэй, добавьте, пожалуйста, что Кангэцу тоже обладает. – «Спросили: „Что есть дух Ямато“. Ответили: „Дух Ямато есть дух Ямато“, — и прошли, а через пять-шесть кэнов внушительно прокашлялись». – Великолепная фраза. У тебя литературный талант. Дальше. – «Дух Ямато треугольный? Дух Ямато квадратный? Дух Ямато, как указано в названии, дух. А раз он дух — вечно колышется». – Сэнсэй, все это очень интересно, но вам не кажется, что слишком часто повторяются слова «дух Ямато»? — заметил Тофу-кун. – Согласен, — вставил Мэйтэй. – «Все о нем говорят, но никто его не видел. Все о нем слышали, но никто не встречал. Возможно, дух Ямато одной породы с тэнгу». Хозяин одним духом выпалил заключительную фразу и умолк. Но шедевр оказался слишком коротким; слушатели не успели уловить основную его идею и ждали продолжения. Но сколько они ни ждали, хозяин не издал больше ни единого звука, и в конце концов Кангэцу-кун спросил: – Это все? – Гм, — коротко ответил хозяин. Ответ был весьма выразительным.
И на Востоке и на Западе женщина считается своего рода украшением. Она не может стать ни мельником, ни волонтером, зато она является совершенно необходимой деталью оформления церемонии открытия новой школы.
Когда видишь человека без одежды, он не кажется человеком. Впечатление такое, будто перед тобой оборотень. Но ведь если все сговорятся и станут оборотнями, то понятие оборотня исчезнет.
Если он так упрям даже в такой момент, значит его упрямство является для него тюрьмой, болезнью, от которой необходимо лечиться. Но лечиться от нее не так-то просто. Существует один-единственный способ исцеления от этой болезни. Состоит он в том, чтобы попросить директора гимназии освободить хозяина от занимаемой должности. Поскольку хозяин ничего больше делать не умеет, он останется без работы. В результате — неизбежная смерть от голода. Другими словами, освобождение от должности явится причиной смерти. Болеет мой хозяин всегда с удовольствием, но умирать вовсе не намерен. Он желает пользоваться такой роскошью, как болезнь, которая не доводит до смерти. И если его припугнуть: «Будешь болеть — убью!» — он, конечно, по своей трусости страшно испугается. А стоит ему испугаться, болезнь как рукой снимет. Ну, а если не исцелится, то пусть останется как было.
– А теперь скажи, — обратился хозяин к жене, — вот это самое «мяу» — это что, междометие или наречие? – Да, да? — испуганно отозвалась жена. – Вот это твое «да-да» — междометие или наречие? Как ты полагаешь? – Что за глупый вопрос? Не все ли равно? – Нет, не все равно. Это величайший вопрос, занимающий сейчас умы наших филологов. – Что такое? Это мяукание кошки-то? Глупости. Разве кошки мяукают по-японски? – В том-то и дело. В этом вся трудность. Это называется сравнительным языкознанием. – Ну что ж, — хозяйка была умна и не интересовалась такими глупостями. — Ну, и разобрались? – В таком важном вопросе быстро не разберешься, — ответил хозяин, пережевывая печеную рыбу.
– Кэйгэцу — это первый критик нашего времени. Он говорит «пей!» — значит, нужно пить. – Ерунда все это. Пусть он не лезет не в свое дело, этот Кэйгэцу или Байгэцу, как его там… Что за чушь, пить, чтобы потом мучаться? – Не только пить. Он говорил еще: «Общайтесь, гуляйте, путешествуйте».
Что может быть страшнее плодов просвещения! Эти господа уже не только маячили перед окнами гостиной, но и принялись распевать песни. Я не помню сейчас, что это были за песни, но могу с полной уверенностью сказать, что это были не стансы, а разухабистые вульгарные куплеты. Поражен был не только хозяин. Даже я ловил каждое слово, восхищаясь гениальностью господ гимназистов. Впрочем, как вам, вероятно, известно, очень часто зло и наслаждение неразрывно связаны. Я до сих пор жалею, что в данном случае мы как раз имели дело с таким сочетанием.
Кстати, все события происходят от помрачения ума.
Он был ужасно зол. Раздавленный им кансякудама превратился в пламя, и это пламя полыхало у него из ноздрей. Кансякудама — «шарик сердитости», который, по существующему в Японии поверью, рассерженный человек давит у себя во рту.
Конечно, нельзя не признать, что европейская культура достигла прогресса. Но это культура людей, никогда в жизни не испытавших удовлетворения, культура людей, которые ищут удовлетворение не в самих себе, а в изменении окружающей среды. А японская культура в этом не нуждается. Она развивается в условиях, совершенно отличных от европейских. Европейцы находят удовлетворение в совершенствовании отношений между отцами и детьми. А мы даже не пытаемся этого делать. Наоборот, мы исходим из того, что существующие отношения вполне хороши, и почием во блаженстве. Сказанное выше распространяется и на отношения между супругами, и на отношения между государем и подданными, и между самураями и горожанами. Да и к природе мы подходим с той же меркой. Мы не ищем способов разрушить гору, чтобы добраться до соседней страны. Мы изыскиваем способ обойтись без соседней страны.
– А читал ли ты книгу монаха-йога Такуана «Дух недвижный и богоподобный»? – Нет. Даже не слыхал никогда.
– Никуда не годится, что ты все принимаешь на веру. Докусэн-то ведь только на словах великолепен, а на деле он не лучше других. Помнишь землетрясение девять лет назад? Ведь тогда Докусэн настолько перепугался, что прыгнул со второго этажа общежития и сломал ногу. – Да, но он говорил, что в его действиях был глубокий смысл!
Среди учеников Докусэна уже есть двое сумасшедших. Если я не проявлю должной осторожности, то тоже могу пойти по их пути. Человек, которого я принял за великого эрудита, оказался самым обыкновенным сумасшедшим. И звать его вовсе не Страж Небесной Справедливости, а Татимати Робай, и проживает он в психиатрической больнице в Сугамо. Даже если допустить, что Мэйтэй и на сей раз сделал из мухи слона, совершенно очевиден тот факт, что Татимати пользуется большим авторитетом в палате маньяков и считает себя князем справедливости. А может быть, и я немножко того?… Ведь говорят же, что рыбак рыбака видит издалека. И если меня восхищают теории сумасшедших… во всяком случае, я выражаю сочувствие их словам и письмам… то не являюсь ли и я таким же сумасшедшим? Ведь вполне возможно, что, живя по соседству с таким вот сумасшедшим, я мог бы пробить отверстие в стене и весело беседовать с ним, сидя колено к колену.
Несомненно одно: по какому бы пути ни пошли его мысли, все кончится словами: «Странно все это и как-то непонятно».
Действительность может быть какой угодно, но слова должны быть поэтичны и приятны для слуха.
Когда я просидел так минут двадцать, у меня появилось ощущение, будто я живу один в громадном хрустальном дворце. У меня было такое чувство, словно мое тело, да и душа тоже, сделаны из агар-агара, то есть совершенно прозрачные. И я перестал понимать, то ли я нахожусь в хрустальном дворце, или хрустальный дворец находится во мне.
Хозяин объявил ни с того ни с сего: – Если цивилизация и дальше пойдет такими темпами, я не хочу жить. – Да ты умирай, не стесняйся, — посоветовал ему Мэйтэй. – А вот не буду умирать, — с непонятным упорством ответил хозяин.
– При рождении никто не думает о рождении, — сказал Кангэцу — Но вот смерть неприятна для всех. – Занимая деньги, никто не испытывает душевных мук, — в тон ему откликнулся Мэйтэй. — Но вот отдавать долги весьма неприятно. Обычная история.
