Цитаты про лицемерие со смыслом (300 цитат) ✒

Человек является одновременно самым умным и самым глупым существом на планете Земля. Человек может хранить в себе множество различных чувств и качеств характера, некоторые их которых являются крайне отрицательными. Многие считают, что без зла не существовало бы и мира. В данной подборке представлены цитаты про лицемерие со смыслом.

Все люди одинаковы, они используют палку, чтобы бить других, и льстивый язык, чтобы не быть избитыми самим.

Закон о чувствах верующих — дискриминационен по своей сути, поскольку ставит верующих в особое положение перед законом — их чувства важнее чувств иных категорий граждан, как бы чувства первых защищать надо, а других — не надо.

Как бы ни был человек честен, а отчёт о собственном поведении невольно окажется у него благоприятным; потоки из его уст очищенными и подобно хорошо процеженной мутной жидкости, оставляют всю свою грязь внутри.

Можно доверять цинику или даже мошеннику, но лицемерам никогда. Потому что лицемер сам не знает, когда он врёт, а это самый опасный вид лгуна из всех.

Когда тебя хотят обобрать, всегда желают удачи.

Ненависть слепа, гнев безрассуден, и кто упивается лицемерием, рискует испить горькую чашу.

Собственное желание всегда превосходит коллективное лицемерие. В таком мире мы живём.

Мы также нечестны, как и средний политик: важно рассуждаем и так, и сяк, делая вид, что не являемся центром наших слов, тщательно скрываем нашу личную жизнь и выстраиваем искусственный социальный фасад – по сути своей нечестный.

Когда на лбу написано «лицемерие», слова ничего не значат.

Люди обожают кутать свои довольно-таки мелкие мыслишки в шелка и бархат. Их бесит, когда кто-то не только сам ходит голым, но и с них сдирает тряпки.

Лицемерие — существенная часть всех разновидностей власти. Немногочисленные выдающиеся люди делают то, что пожелают, и при этом убеждают легковерных следовать правилам, которыми они сами пренебрегают.

В числе глупцов есть некая секта, называемая лицемерами, которые беспрерывно учатся обманывать себя и других, но больше других, чем себя, а в действительности обманывают больше самих себя, чем других.

— Просто надоело это двуличие чёртово… Сегодня ты пишешь статью о коррупции, о людях без чести и без совести, а завтра с ними же на презентации ты пьёшь шампанское, потому что они же приличные люди. Главный девиз — и вашим и нашим. И при этом все умудряются оставаться приличными, «рукопожатными» людьми. — Вообще-то, это называется светским обществом. — Это у нас называется светским обществом, а в другой стране это называется лживым дерьмом! — А ты много знаешь про другие страны? — Ну конечно, куда мне! Я же из Челябинска! — Послушай меня, радость моя, забудь, что ты «пацанка» из Челябинска, если хочешь хоть как-то устроить свою жизнь в Москве. Главное, чему здесь надо научиться — компромиссам. — Компромиссам? То есть твоё желание усидеть на двух стульях со мной и с твоей женой — это не скотство, это компромисс?

Ужасно оказаться в шкуре голого короля.

Не верь в добрые обещания дурных людей.

Лицемеря, совесть не сознает, что она лицемерит.

Где нет равенства, там неизбежно должно быть лицемерие.

Мне ещё в раннем детстве говорили, что я — чудовище. Подумаешь, открытие! Я давно поняла, почему меня все считают чудовищем. Я просто называю вещи своими именами. Не лицемерю, не делаю вид, что я хорошая и вообще вегетарианка, больше всего на свете обожаю салатик со спаржей, а не кровавый бифштекс, я не говорю в глаза одно, а за спиной другое. Я давно уже перестала себя стесняться, зачем мне врать? Ну, разумеется, это чудовищно.

Вся трагедия несчастных людей — не в наличии масок, а в глупой бесполезности их использования.

Когда по обязанностям своей профессии или по призванию много размышляешь о сущности человеческой, случается испытывать тоску по приматам. У них, по крайней мере, нет задних мыслей.

Педантизм и ханжество — это такие жернова, которые способны утопить любую книгу, несущую в себе хотя бы малую толику их мертвого веса.

Разве быть злодеем и лицемером — не одно и то же?

Я никак не могла взять в толк, как человек может так стремительно поменять свои планы и превратиться из спасителя в мучителя.

Следует избавить человеческие отношения от лицемерия, даже если вместе с ним придется так или иначе расстаться со многими представлениями об изысканности…

Я очень долго не догадывался, как часто в резких словах прячутся мысли жалкие и лицемерные.

Я видел, как женщина ест шашлык. Эта же женщина не может смотреть, как забивают барашка. Я считаю это лицемерием.

Да, я человек, тонко чувствующий фальшь. Но именно поэтому я не могу жить, не презирая от души самого себя.

По мне, так лучше явные враги — С которыми скрестить возможно шпаги. От лицедеев, жизнь, убереги — Тех, что под масками, втихую, гадят.

Любой археолог будет вам доказывать, что диадема — не цель археологии, ее цель отыскать как можно больше черепков и бусинок, чтобы определить пути миграции и уровень материальной культуры. Но можете быть уверены, что археолог лицемерит. В глубине души он мечтает о диадеме, о неожиданном блеске в завале черной земли, о той редчайшей сенсации, презрение к которой — основа основ археологической гордыни.

Люди сегодня говорят одно, а завтра другое, так они наступают на собственные виртуальные грабли.

Фасад, которым мы прикрываемся, чтобы обмануть человека, никогда не обманет Бога, который видит сквозь наше лицемерие.

Миром давно уже не правит капитал. Лицемерие и ханжество – вот истинные короли мира.

К сожалению, мне кажется, что их [американцев] улыбки пустые и не стоят ничего. Потому что для меня, что улыбка, что смех, это очень дорогой и главное — интимный товар, с которым ты можешь поделиться не с каждым. Я вот не чувствую никакой искренности, скорее вижу глянцевую, красивую обложку, не более.

Милосердие, надо вам заметить, всегда двоедушно! На войне особенно…

— Какое кольцо ты желаешь? — Я мечтаю о большом-прибольшом бриллианте! — Он у тебя будет! Самый огромный в Атланте! — А медовый месяц я устрою в Новом Орлеане, шикарнее места нет. — Ретт, это божественно! — А ещё приданное тебе куплю! — О, Ретт, это великолепно… Только, пожалуйста, никому не говори об этом! — Какая же ты лицемерка!

Главное — лицемерие.Сдержанность, скованность, скрытность, застенчивость, смущение, уклончивость, лицемерие, вежливость сквозь стиснутые зубы — все это очень по-английски.

Чем больше ты искренен, тем больше лжив и лицемерен мир вокруг тебя.

Я умею притворяться. Но, в конце концов, ты тот, кто ты есть.

Нынче, если пожмешь кому-то руку, нужно потом пальцы считать, все ли на месте.

«Уж так созданы люди», – не раз говорил он, без малейшей, впрочем, горечи. В салонах разрешается появляться всячески замаранным, но только не в замаранных сапогах. Вы можете рассчитывать на радушный прием лишь при условии безукоризненной чистоты – чего думали бы вы? Совести? Нет, сапог!

Лицемерие — самый трудный и утомительный порок из всех, которым человек может предаваться. Оно требует постоянной бдительности и редкой целеустремлённости. В нём нельзя упражняться на досуге, как в прелюбодеянии или чревоугодии; оно занимает всё ваше время. Лицемерие требует ещё и циничного юмора.

Лицемерно государство, в котором не видят групповое преступление судей Верховного и областных судов, когда применяются законы, не приведенные в соответствие с Конституцией, зато клеймят страшным групповым преступлением убийство тремя сестрами Хачатуряна.

Двуличные не бывают одиноки.

От одного искреннего движения души летом выпадет иней, обрушатся стены города, расплавятся металл и камень. У лживого человека, даже если он здоров телом, разум все равно погиб. В обществе он всем неприятен. Наедине он сам себе противен.

Как вы можете ожидать от человека искренности, когда в основе человеческой природы лежит лицемерие? Мы воспитаны в лицемерии, живем им и редко осознаем его.

В людях мы видим только две вещи: то, что хотим увидеть, и то, что они хотят показать.

Лицемерие тоже способ выживания.

Лицемерие людей, не могущих убивать животных, но не отказывающихся от употребления их в пищу, — велико и непростительно.

Как правило, завистники – это «побеленные гробницы», насквозь прогнившие изнутри, а внешне – сама доброта. Зависть – одновременно моральная и ментальная болезнь, порок, смертный грех и проявление зла. Однако ее не считают болезнью, потому что это «белая патология», то есть расстройство, которому в той или иной степени подвержено все человечество. Пороком ее признают лишь исключительные люди, каким-то образом избежавшие этой ужасной страсти. Лицемерие, постоянный спутник зависти, практически не позволяет осознать серьезность и глубину этого расстройства. Никому не хочется снять маску и показать безобразный лик зависти.

Расовые предрассудки — страшная штука, Йоссариан. Страшней войны. Ты только подумай, как страшно, когда мирного и приличного индейца не отличают от желторотого китаезы, бледнозадого итальяшки или черномазого негритоса! — Вождь Белый Овсюг с мрачным осуждением покачал головой.

Я не люблю лицемерие и считаю, что лучше уж я продемонстрирую искреннее нежелание общаться, чем буду отягощать себя не нужным мне общением.

Заповедь «не убий» лицемерна, сама церковь всерьёз к ней не относится, иначе попы не освящали бы боевые корабли и бронеавтомобили.

Да, я пошел против Папы Римского. Это случилось потому, что я приехал в Ватикан и увидел крыши из золота. А потом услышал, как Папа говорит о том, что Церковь беспокоится о бедных детях… Но, черт возьми, продай крышу, сделай хоть что-нибудь!

Вы говорите о необходимости уметь прощать? Как по мне — человек прощает то, на что сам в глубине души способен. Довелось встречать людей, которые «не держат зла» за предательство, и сами не прочь пойти на это, оправдываясь «всепрощением». Так есть ли предел человеческому великодушию или… лицемерию?

К несчастью, лицемерие стало неотъемлемой чертой не только нашей общественной жизни, оно вошло в наш быт и воспринимается как что-то само собой разумеющееся. Оказывается, быть требовательным и заботливым, добрым и внимательным, одним словом, жить по велению сердца – это прерогатива большевика-партийца. Выходит, до революции этих обыкновенных, самых естественных и нормальных человеческих свойств не просто не было, но и быть не могло. Ведь партия большевиков еще не возникла. Миллионы людей, вступая в партию, пишут в заявлениях, что их поступок обусловлен желанием идти в авангарде борьбы за светлое будущее, за счастье человечества и т. д. Однако ни один из моих знакомых так не думает. Все, кого я знаю, вступают и вступали в партию, чтобы обеспечить себе карьерный и профессиональный рост, чего-то добиться, получить определенные блага и привилегии. Те, кто не хочет этого делать, сознательно усложняют себе жизнь.

…христианство и лицемерие – это синонимы. Естественное стремление человека – делай все для себя, и ничего во имя других.

Если кто-то лижет тебе подошвы, прижми его ногой, прежде чем он начнет кусаться.

— Сейчас же говори правду перед господом! — Правду? Не смей говорить мне о правде, жалкий лицемер! Многие века ты и тебе подобные, вешали, сжигали, распинали всех, кто стоял у вас на пути! Честно говоря, я вам благодарна. Церковь обрекла больше людей на вечные муки, чем все войны, голод и эпидемии вместе взятые.

… лицемер людям всегда по душе, знаете ли, в нем они признают своего.

Вы считаете что женщины ничего не вкладывают? А ну-ка расскажите мне, расскажите, кто из вас хочет видеть рядом неухоженную девку с отросшими корнями волос, шелушащейся сухой кожей, обчекрыженными ногтями, в дешевых китайских джинсах, резиновых шлепках и хэбэшных трусах? Кто? А вы обратите на них внимание! Я уверена — такая даст и задаром, только от самого факта вашего внимания. Так нет же — вы желаете ухоженных и миленьких. Хорошеньких, смазливеньких феечек, красиво одетых.

Красивые речи, замаскированные под колкие оскорбления.

Большинство ужасных вещей делается под видом заботы о людях — например, о нас с вами.

— Звали? — Ты на стороне Синестро?! — Синестро был прав — Страх сильнее Воли. — Вижу, ты сменил цвет Воли на цвет Трусости. — Для меня порядок всё ещё на первом месте. Как и для Стражей. — О, я уверен, что они «гордятся» тобой… — Лицемерить легко, когда не знаешь, на чьей стороне… — Прошу, просто дай надрать тебе зад.

— О! — воскликнул дон Хуан. — Я отдал бы часть собственной жизни, только бы вам вернуть жизнь! «Что мне стоит это сказать! — подумал расточитель. — Ведь это всё равно что дарить любовнице целый мир!»

Человек никогда не бывает лицемером в своих удовольствиях.

Люди так предсказуемы в своих воображаемых ролях. Пожалуй, им действительно не хватает искренности, чтобы быть чем-то необыкновенным.

Ты, в конце концов, понимаешь или нет? Пока ты на их стороне, ты — герой, отважный и благородный, необыкновенный храбрец, единственный и неповторимый гений. Но стоит тебе сказать лишь слово против, и вот ты уже сделался безумцем, что не считается ни с кем…

Музыка — это единственный язык, на котором нельзя сказать ничего гнусного и лицемерного.

Я бы ни за что на свете не хотела обладать богатством. Быть окруженной льстецами и обманщиками, никогда не быть в состоянии распознать ложных друзей от настоящих, быть любимой за то, что я имею, а не за то, что я есмь.

Лицемерие — это гнойник, а гнойник вскрывать всегда неприятно.

Англичане во всём мире известны отсутствием совести в политике. Они знатоки искусства прятать свои преступления за фасадом приличия. Так они поступали веками, и это настолько стало частью их натуры, что они сами больше не замечают этой черты. Они действуют с таким благонравным выражением и такой абсолютной серьёзностью, что убеждают даже самих себя, что они служат примером политической невинности. Они не признаются себе в своём лицемерии. Никогда один англичанин не подмигнёт другому и не скажет: «Но мы понимаем, что имеем в виду». Они не только ведут себя как образец чистоты и непорочности — они себе верят. Это и смешно, и опасно.

Шах блудницу стыдил: «Ты, беспутная, пьешь, Всем желающим тело свое продаешь!» «Я, — сказала блудница, — и вправду такая, Тот ли ты, за кого мне себя выдаешь?»

Мы, темные, бьем врага сразу. А светлые будут тебе улыбаться. Вежливо кивать, соглашаясь с твоими речами, а потом, когда ты на мгновение отвернешься, вонзят кинжал тебе под лопатку, лицемерно заявив, что это сделано во имя Добра!

Воистину, верующий собирает (пред Всевышним по крупицам) благородство (благие дела и поступки) и сострадание (мягкосердечность, снисходительность к людям; опасение, трепет пред Богом); лицемер же собирает (накапливает, живя в мирской обители, вперемешку) грехи, проступки и спокойствие, безопасность (пред Высшим Судом).

Каждый человек, кем бы он ни был, старается напустить на себя такой вид и надеть такую личину, чтобы его приняли за того, кем он хочет казаться; поэтому можно сказать, что общество состоит из одних только личин.

Мошенник смеется не так, как честный человек; лицемер плачет не теми слезами, какими плачет человек искренний. Всякая фальшь — это маска, и, как бы хорошо не была она сделана эта маска, всегда можно отличить её от истинного лица, если внимательно присмотреться.

Не меньше, чем красотой, она славилась изысканным вкусом, приветливостью и добродетелью. Даже сейчас, несмотря на появившиеся с возрастом морщины, мадам де Монтозье была прелестна. У нее был только один недостаток — муж, герцог де Монтозье — черствый, суровый и к тому же бескомпромиссный правдолюб — качество, очень неудобное в мире, где лицемерие являлось неотъемлемой частью бытия.

Лицемерие — от желания соответствовать и не выделяться.

Если я предположу, что между Землёй и Марсом вокруг Солнца по эллиптической орбите летает фарфоровый чайник, никто не сможет опровергнуть моё утверждение, особенно если я предусмотрительно добавлю, что чайник настолько мал, что не виден даже мощнейшими телескопами. Но если бы я затем сказал, что коль моё утверждение не может быть опровергнуто, то недопустимо человеческому разуму в нём сомневаться, мои слова следовало бы с полным на то основанием счесть бессмыслицей. Тем не менее, если существование такого чайника утверждалось бы в древних книгах, каждое воскресенье заучиваемых как святая истина, и осаждалось бы в умах школьников, то сомнение в его существовании стало бы признаком эксцентричности и привлекло бы к усомнившемуся внимание психиатра в эпоху просвещения или же инквизитора в более ранние времена.

Это нормально, что ненормальные – лицемеры?

Кто приукрашивает себя для людей, показывая им свои некоторые черты, о чём знает Аллах, что они противоречат по-настоящему присущим ему чертам, того опозорит и обесчестит Аллах.

Праздники — это ведь принудительный спектакль, на котором семьи обмениваются подарками и притворяются, что всё чудесно.

Они твердят о лицемерии и лжи, под робой спрятав заостренные ножи.

Бывают ли искренние лицемеры? Да, и они — самые несносные.

Лицемерят не ради удовольствия.

Люди заставляют других соответствовать общепринятым нормам. Эгоизм скрывается за сочувствием. Дурацкая человечность. Ничего из этого не реально. Это все лицемерие.

Всякий дрожит, как бы его не сместили. Мошенники ищут опоры в конгрегации, и лицемерие процветает вовсю даже в кругах либералов.

Я обратился в Христианство не для того, чтобы что-то или кого-то боготворить, поклоняться, а лишь для того, чтобы познать себя, понять природу своих мыслей. Я начал ходить на службы с другими зэками. Слышал, как другие говорят «аминь», цитируют стихи из Библии, но в это же время наблюдал, как вне часовни они крадут у своих товарищей, откровенно лгут, уединяются где-то с другими педиками, чтобы потрахаться. Я не познал Христианство, я вижу лишь одно лицемерие.

Любая вежливость — это форма лицемерия: почти по определению она подразумевает притворство.

Чего я никак не могу постичь в женской натуре, так это стремление лгать и лицемерить всегда, везде, во всем и при любых обстоятельствах!

Ему всё больше казалось, что все эти соболезнования не более чем обычное притворство. Люди вообще любят носить разные маски, прячась за ними от самих себя, и ничего кроме лжи в них не видишь. Как может такой человек говорить искренне, если он прячется за маской?

Я была слишком прямодушна с мужчинами и слишком доверяла им. Каждый раз мне хотелось верить им, словно это было в первый раз. Чтобы избавиться от этой слабости, потребовалось освоить искусство лицемерия.

— Мирза Шафи, что от тебя хотят? Тебя то превозносят, то хулят. На это я ответил: «Что поделать, Пусть обо мне дурное говорят. Ничтожеству хулящих нет предела, Но в слове лицемера больший яд, Клеветники в меня пускают стрелы, Но стрелы за спиной моей летят, А лицемеры слово лести смело Пустить мне прямо в сердце норовят!»

Герои лучших французских драматических произведений, то есть тех, которые пользуются наибольшим успехом именно за необыкновенную реальность изображаемых в них житейских пакостей, всегда улучат под конец несколько свободных минут, чтоб подправить эти пакости громкими фразами, в которых объявляется святость и сладости добродетели. Адель может, в продолжение четырех актов, всячески осквернять супружеское ложе, но в пятом она непременно во всеуслышание заявит, что семейный очаг есть единственное убежище, в котором французскую женщину ожидает счастие. Спросите себя: что было бы с Аделью, если б авторам вздумалось продолжить свою пьесу еще на пять таких же актов, и вы можете безошибочно ответить на этот вопрос, что в продолжение следующих четырех актов Адель опять будет осквернять супружеское ложе, а в пятом опять обратится к публике с тем же заявлением. Да и нет надобности делать предположения, а следует только из Thйвtre Franзais отправиться в Gymnase, оттуда в Vaudeville или в Variйtйs, чтоб убедиться, что Адель везде одинаково оскверняет супружеское ложе и везде же под конец объявляет, что это-то ложе и есть единственный алтарь, в котором может священнодействовать честная француженка. Это до такой степени въелось в нравы, что никто даже не замечает, что тут кроется самое дурацкое противоречие, что правда жизни является рядом с правдою лицемерия и обе идут рука об руку, до того перепутываясь между собой, что становится затруднительным сказать, которая из этих двух правд имеет более прав на признание.

Лицемерие — мерить поступки не перед своей совестью, а перед лицом других.

В стремлении показать всем свою «успешность» мы бросаемся из крайности в крайность. Айфоны в кредит, машины на прокат, дешевые копии дорогих брендов, демонстративные фотосессии «счастливой семьи», после окончания которой родители переходят на привычный крик, а дети писаются по ночам. Но это мелочи, главное ведь фотокарточки залить в соцсети и собрать как можно больше лайков. Лицемерие стало нормой, мы заворачиваем себя в красивые обертки, забывая о содержании. Очень мало людей, которые по-настоящему живут, работают, создают, воспитывают, любят, а не делают вид.

Уж раз у человека лживый рот, Не верь ему, когда он и не лжет.

Знаешь, в чем твоя проблема? Проповедовал одно, а практиковал другое.

Кто не умеет скрывать свои мысли, не умеет и управлять.

Много веков потребовалось людям, чтобы хотя бы на словах признать, что жизнь других имеет ту же ценность, что их собственная жизнь. На практике же, по большому счету, все остается как и было прежде: если нужно в своих интересах пожертвовать жизнью других, они делают это легко, без зазрения совести и колебаний, однако сильно возмущаются, когда другие запросто распоряжаются их собственными жизнями.

Все друг друга считают обманщиками. И всё равно улыбаются и делают реверансы.

Он ушел, заявив, что не может больше выносить моего лицемерия, и если бы он сумел вывести его химическую формулу, то мог бы уничтожить мир и стать миллионером, настолько мое лицемерие уникально и всесильно.

Один мой человек сказал: «Шеф должен всегда улыбаться». Отец говорил: «Скрывай лицо под маской, а сердце под бронёй». Я считаю, что они правы, и живу по этим принципам. Потому что когда гуляешь по полю боя и продаёшь оружие — сердце гниет.

Лицемер — человек, который вслух нахваливает те достоинства, которые не уважает в душе, из-за чего частенько кажется таким, какого он и сам презирал бы.

Человек может ловко обставить себя не только хорошими словами, но и хорошими поступками, оставаясь, по существу, дрянью.

Не бойтесь тех, кто говорит правду — бойтесь лицемеров, которые всегда готовы ударить в спину.

У верующих нет иммунитета к лицемерию.

— Welcome to the United States! — Thank you very much! Вот уроды…

Никому не доверяй! Люди полны лицемерия!

Границы, отделяющие внешность – видимое – и реальность – невидимое – становятся расплывчатыми.

Нет ничего более раздражающего, чем добродетель и высоконравственность. Я не говорю, что сам не фальшивка. Такая же фальшивка, как все остальные. Мы все фальшивки. Все шарлатаны, все испорчены, все лгуны.

Лицемер — это тот, кто прикладывает к другим стандарты, которые отказывается применять к себе.

Человек несовершенен. Иной лицемерит больше, другой меньше, и в соответствии с этим глупцы называют одного нравственным, другого безнравственным.

Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мёртвых и всякой нечистоты; так и вы по наружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония.

Капитализм отвратителен. Он несет лишь войну, лицемерие и соперничество.

Душой ты безбожник с Писаньем в руке, Хоть вызубрил буковки в каждой строке. Без толку ты оземь башкой ударяешь, Ударь лучше оземь всем тем, что в башке.

— Вы не будете любезны снять маску? — Какую маску? — Под которой у вас спрятаны клыки.

Единственный грех, который не может быть отпущен, — это лицемерие. Раскаяние лицемера само по себе лицемерие.

Это очаровательно, как все делают вид, что любят друг друга, когда на самом деле не проявляют даже симпатии.

Пресловутая светская жизнь – это всего лишь пустота, мишура, куча лицемерия, прикрывающего все самое гадкое, что есть в людях: грязь, алчность, подлость, зависть.

Стал мир невыносим С тех пор, как лесть учтивостью назвали.

Каждый человек искренен наедине с самим собой; лицемерие начинается, когда в комнату входит кто-то ещё.

Наглое лицемерие внушает уважение людям, привыкшим прислуживать.

Люди думали, что она играет только те два-три часа, что находится на сцене; они не знали, что олицетворяемый ею персонаж подспудно жил в ней весь день; и когда она, казалось бы, увлеченно с кем-нибудь беседовала, и когда занималась каким-нибудь делом. Джулии часто казалось, что в ней сочетаются два лица: популярная актриса, всеобщая любимица, женщина, которая одевается лучше всех в Лондоне, но это — лишь иллюзия, и героиня, которую она изображает каждый вечер, и это — её истинная субстанция.

Людям нравятся лицемеры. Это правда, они узнают в них самих себя, ведь так приятно, когда со спущенными штанами и в полной боевой готовности застанут кого-то, а не тебя.

Все же искреннее равнодушие лучше лицемерия.

Люди показывают свои настоящие лица… Если оказаться в нужное время в нужном месте. И парадокс в том, что живые лица намного привлекательнее тех масок, что эти люди носят… Мы лжём себе, чтоб верили другие?

Не нужно давить из себя улыбку. Вам кажется, это приятно мне? Ваши натянутые попытки Ничтожно малы по своей цене. Кривое заискивание не к месту — Выглядит дурно и вам не идёт. В вашем вымышленном королевстве Принят закон обхитрять народ?

Лицемер — вечный холоп лжи и двуличия.

Красотки лицемерят, Безумен, кто им верит.

Лицемерно — отзываться плохо о том, что ты делаешь сам.

Я не умел находить общий язык с людьми. Лицедейство казалось мне чудом, которое помогает выплеснуть мои эмоции без негативных последствий.

Ах, если бы все окружающие нас могли убедиться в этом! Но большая часть из них надеется добиться от себя чего-нибудь хорошего только принуждением; они нравятся самим себе только искалеченными. Каждый старается меньше всего походить на самого себя. Каждый выдумывает себе хозяина, потом подражает ему; он даже не выбирает себе хозяина, которому подражает; он принимает уже указанного хозяина. Однако, я думаю, что можно иное прочесть в человеке. Но не смеют. Не смеют перевернуть страницу. Законы подражания; я называю их законами страха. Человек боится остаться одиноким; и совсем не находит себя. Эта нравственная агорафобия мне отвратительна; это худший вид трусости. Между тем создает всегда одинокий. Но кто здесь хочет создавать? То, что чувствуешь в себе отличного от других, это и есть редкость, которой обладаешь; она-то и придает каждому его собственную ценность, и именно это все стараются уничтожить. Подражают. И думают, что любят жизнь.

Весь мир занимается лицедейством.

Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьёзно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка.

Важно стереть глупости свои, признав их, глупо делать это в угоду окружающим.

— Вот это и есть главный секрет твоего отношения к людям — напяливание на себя лицемерных приличий, которые слетят при первой реальной опасности. Если я не боюсь дико посылать эти приличия в жопу в обычной жизни, а ты боишься, то не надо завидовать мне и пытаться порицать с мнимых гуманистических позиций, маскируя на самом деле свою ущербность. — Да какую ущербность?! — Стыд за постоянное лицемерие, от которого ты не можешь избавиться из страха стать парией.

Если вы кого-то ненавидите, с кем-то враждуете и вынашиваете планы мести, это само по себе переживание ада.

Лучше грех, чем лицемерие.

Лучшие из женщин – лицемерки. Мы и не знаем, как много они от нас скрывают; как они бдительны, когда кажутся нам простодушными и доверчивыми; как часто их ангельские улыбки, которые не стоят им никакого труда, оказываются просто-напросто ловушкой, чтобы подольститься к человеку, обойти его и обезоружить, — я говорю вовсе не о записных кокетках, но о наших примерных матронах, этих образцах женской добродетели. Кому не приходилось видеть, как жена скрывает от всех скудоумие дурака-мужа или успокаивает ярость своего не в меру расходившегося повелителя? Мы принимаем это любезное нам рабство как нечто должное и восхваляем за него женщину; мы называем это прелестное лицемерие правдой. Добрая жена и хозяйка — по необходимости лгунья.

Только снобы тешатся, выставляя напоказ все свои драгоценности, особенно когда те поддельные.

Лучше вести себя так, словно ничего не случилось. Менять позицию, если что-то произошло – это лицемерие, которого я не потерплю.

Если мудрому народу милей согнутая спина, чем прямое сердце, что ж, я выучусь кланяться пониже и корчить сладкие рожи на манер тех, к кому он благоволит…

«Дорогая дочь, запомни на всю жизнь: дружбы не существует, — это самообман, — также не существует и бескорыстных людей. Всем в этом мире что-то от тебя нужно и, когда они получают это, забывают о твоем существовании до тех пор, пока ты вновь не окажешься полезным.» Больше всего на свете я ненавижу предательство и лицемерие, а коктейль из этих компонентов — самое отвратительное, с чем я когда-либо встречалась за свою недолгую жизнь. Каждый раз, когда я даю волю эмоциям, таким как наивная надежда в искренность окружающих, в чистоту сердец и помыслов, в дружбу, то разбиваюсь, словно хрустальный цветок о титаническую основу реальности. Однажды, сидя поздно ночью за одним столом с родным отцом, я позволила себе упомянуть о прекрасных человеческих чувствах, на что последовал грубый ответ, поразивший меня до глубин души. Но теперь, пострадав далеко не один раз по собственной глупости от рук, как мне казалось, близких людей, я до конца осознала всю правдивость тех резких, но таких правдивых слов. Дружбы не существует. Есть только ты и твой мир, в который время от времени пытаются попасть посторонние, дабы нарушить твое душевное равновесие.

Но как бы там ни было, он ненавидел её, это уж точно, — он этого вовсе не скрывал. И это, по крайней мере, было честно с его стороны. Уж во всяком случае намного лучше, чем лицемерная дружба.

Невозможно быть таким простым, таким избирательно, изощренно тупым, не будучи при этом очень умным. Это как с актерами. Лишь самые талантливые из них способны убедительно прикидываться бездарями.

Город Москва похож на одну большую фирму, в которой запрещён доступ к порносайтам, тем не менее все поддрачивают в обеденный перерыв, договорившись с системным администратором.

Ошибка, которую допускало девяносто девять процентов человечества, заключалась, с точки зрения Пупса, в том, что люди стыдились быть собой и лгали, выдавая себя за других.

Кто, не краснея, кается, тот кается постоянно!

О приоритете общественного над частным обычно рассуждают те, кто не чужд невежества, трусости, хамства, лицемерия и патологической ненависти.

— Вы думаете, что вы одели чужие личины? Нет, вы их сняли.

Как бы мне хотелось быть кем-то другим, тем, за кого она меня принимает. Тем, кому не насрать.

Смотреть, как смелые афганцы воюют против современной военной техники с простейшим оружием – это настоящее вдохновение для всех, кто любит свободу. Их смелость преподаёт нам важнейший урок – в этом мире есть вещи, которые стоит защищать. Я говорю жителям Афганистана – мы восхищаемся вашим героизмом, вашей преданностью свободе, вашей непрекращающейся борьбой против ваших угнетателей.

Знай, у того, кто не правдив в любви, притворство с лицемерием в крови.

Верующий мало говорит и много делает, а лицемер много говорит и мало делает.

Подозреваю, что любой, кто оказался в компании детей, рано или поздно почувствует себя законченным лицемером.

Все шлюхи в старости делаются ханжами. В чем дело? Жадность. Уже неспособная обжираться телом, старается как можно больше отожрать от добродетели.

В вас меньше дерзости, чем кривизны души.

— А ты чудо! Ты умопомрачительно двулична. Как тебе удаётся? Ты не двойной агент, ты тройная дрянь! Я в жизни таких не видел. В тебе есть хоть что-то настоящее?

Мужской недоверчивости можно противопоставить только женское лицемерие.

Несправедливо, жестоко, лицемерно — но очень часто закономерно.

Старательно играя на публику, дома многие сбрасывают маски, как верхнюю одежду, показывая свою истинную сущность.

Одежда не меняет качеств человека и не приписывает заслуги. Вы так много говорите о внутреннем мире, а взор сосредотачиваете лишь на внешней оболочке. Отчего ещё любопытней дразнить ею ваше лицемерие.

И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоём глазе не чувствуешь? Или как скажешь брату твоему: «дай, я выну сучок из глаза твоего», а вот, в твоём глазе бревно? Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего.

… когда я являю окружающим свою подлинную суть, они почитают это лицедейством; когда же я разыгрываю перед ними спектакль, люди считают, что я веду себя естественно.

Вежливость — наиболее приемлемая форма лицемерия.

Да все русские таковы, и знаете почему: потому что русские слишком богато и многосторонне одарены, чтоб скорее приискать себе приличную форму. Тут дело в форме. Большею частью мы, русские, так богато одарены, что для приличной формы нам нужна гениальность. Ну а гениальности-то всего чаще и не бывает, потому что она и вообще редко бывает. Это только у французов и, пожалуй, у некоторых других европейцев так хорошо определилась форма, что можно глядеть с чрезвычайным достоинством и быть самым недостойным человеком. Оттого так много форма у них и значит. Француз перенесет оскорбление, настоящее, сердечное оскорбление и не поморщится, но щелчка в нос ни за что не перенесет, потому что это есть нарушение принятой и увековеченной формы приличий. Оттого-то так и падки наши барышни до французов, что форма у них хороша.

Кто сплетничает с тобой, сплетничает и за твоей спиной.

… Когда совершенно понял иронию, ты всего в шаге от понимания лицемерия.

Настоящей ошибкой, ложью и лицемерием было увидеть в нем нечто большее. Все бы ничего, если б позабавиться с ним месяц-другой, но растягивать эту игру на годы! А все потому, что в ее тогдашнем сентиментальном одиночестве ей было удобно верить в то, что говорил именно этот парень, и вознаграждать его собственной удобной ложью, а в результате каждый сказал то, что больше всего хотел услышать другой: «Я тебя люблю» и «Ты самый интересный человек из всех, кого встречала. Это правда. Честно». Этот путь коварен и ненадежен. Но если ты им пошел, свернуть уже невероятно трудно, и ты говоришь «извини, конечно ты прав», «тебе виднее» и «ты — самое удивительное и ценное, что есть на свете», после чего все правдивое и честное становится безнадежно далеким и мерцает, точно недостижимый мир изумительных людей.

«Можно сколько угодно говорить о любви к ближнему, но пока ты не будешь готов постирать нижнее белье своей соседки по палате, у которой парализованы две руки, как это делает каждый день одна пожилая женщина, поменять подгузник и вымыть промежность чужому человеку, не за деньги, а из сострадания к несчастному, любовь к ближнему и к Богу останутся лишь пустыми словами. Можно расшибить лоб и стереть колени в кровь во время ежедневных молитв, но пока ты не сделаешь какой-нибудь поступок, подтверждающий твою любовь к ближнему, все молитвы твои ничего не стоят», – думал Марк, наблюдая за работой на первый взгляд суровых, но на самом деле очень добрых санитарок, которые каждый день умывали, кормили, меняли подгузники одиноким беспомощным старикам и старухам. «Конечно, это их работа, они получают за это деньги. Но это небольшие деньги за такую работу. Тут без сострадания никак».

Тот ненавистен мне, как врата ненавистного ада, Кто на душе сокрывает одно, говорит же другое.

В этом мире полно людей, которые под личиной добра, творят зло прикрываясь этой добротой. То, что снаружи, не всегда такое же внутри.

Часто лицемерие у нас называют правилами приличия.

Эльвира разнесла стройную теорию Дарвина в пух и в прах. По её мнению, в наши дни выживает не сильнейший, а тот, чья морда чаще мелькает в глянце.

Подлинная политическая корректность состоит в этой стране, как тебе прекрасно известно, в том, чтобы заживо жрать меньшинства и вопить «Лицемерие, лицемерие!» в адрес любого, кто осмеливается предложить что-либо иное.

Лицемерие начинается с того момента, когда является намерение не добро делать, а показать только себя делающим добро.

Фальшь и лицемерие производят большее впечатление, чем истина.

… ей придётся на людях разыгрывать комедию; вместо того, чтобы быть Сабиной, она будет вынуждена играть роль Сабины и ещё придумывать, как играть эту роль.

Во Франции лицемерие вырабатывается воспитанием, составляет, так сказать, принадлежность «хороших манер» и почти всегда имеет яркую политическую или социальную окраску. Есть лицемеры религии, лицемеры общественных основ, собственности, семейства, государственности, а в последнее время народились даже лицемеры «порядка». Ежели этого рода лицемерие и нельзя назвать убеждением, то, во всяком случае, это – знамя, кругом которого собираются люди, которые находят расчет полицемерить именно тем, а не иным способом. Они лицемерят сознательно, в смысле своего знамени, то есть и сами знают, что они лицемеры, да, сверх того, знают, что это и другим небезызвестно. В понятиях француза-буржуа вселенная есть не что иное, как обширная сцена, где дается бесконечное театральное представление, в котором один лицемер подает реплику другому. Лицемерие, это – приглашение к приличию, к декоруму, к красивой внешней обстановке, и что всего важнее, лицемерие – это узда. Не для тех, конечно, которые лицемерят, плавая в высотах общественных эмпиреев, а для тех, которые нелицемерно кишат на дне общественного котла…

Он ясен был лицом и величав, Спокойством черт приветливых и чистых, Но остальной змеиный был состав.

Раньше времени нельзя было отказаться Владимиру Резуну от советской присяги, будешь предателем числиться до ныне, а вот вовремя отказаться от советской присяги — это с Ельциным Б. Н.? И тогда не предатель — если в другое время отказался от советской присяги, чем «предатели»?

Оставь ханжам все, чем они Сильны и славны искони — Все добродетели оставь им, О Господи, продли их дни! А мне оставь мои пороки И с ними юность сохрани. Не дай сгореть моим посевам, Увянуть им не дай в тени! Мои ручьи, мои напевы Не иссуши, не обедни! Чтоб песни петь, оставь мне силы И вдохновеньем осени!

И вот что самое лицемерное: даже если ты сохранишь каждое дерево в лесу, чтобы лес не превратился в автостоянку, то где же ты будешь парковать свою машину?

Мы называем её «наша мымра». Конечно, за глаза.

Вы можете не говорить того, что вы думаете, но это не значит, что вы должны говорить то, чего вы не думаете: в первом случае это благоразумие, во втором — лицемерие.

Нет большей подлости, чем творить подлость под личиной добродетели и добропорядочности.

Чтобы не разочаровываться в людях, нужно не пускать в свою душу подонков, пытающихся очаровать нас пёстрыми фибрами своей фальшивой и продажной души.

Все вы такие милые, улыбаетесь, А меня от вас тошнит, Потому что завираетесь.

В доме Сугико считалось само собой разумеющимся, что я буду вести себя как самый нормальный мальчишка. И я начинал играть роль «нормального мальчишки», к которой мое сердце вовсе не лежало. Примерно тогда я понял одну вещь: когда я являю окружающим свою подлинную суть, они почитают это лицедейством, когда же я разыгрываю перед ними спектакль, люди считают, что я веду себя естественно.

— Я докажу, что могу быть другим! — Не надо ничего менять! Будь собой! Со временем мы поймем, какие мы на самом деле. Так давай разбираться вместе. — Я хочу, чтобы ты мною гордилась. — А я не хочу, чтобы ты играл! Не души в себе того Пабло, который может испытывать страх или сомнения. — А если он тебе не понравится? — Может быть. Но это не повод всю жизнь прожить в маске.

Сторонники либерального дискурса пользуются всё большей неприязнью в России. Хотя, казалось бы – куда уже больше. Помните декабрьскую новость о том, что жена «архитектора приватизации», режиссёр Авдотья Смирнова, хочет снять сериал о 90-х годах, которые люди её взглядов имеют наглость звать «святыми»? Чубайс напомнил, что работал в нескольких составах правительства, но ни в одном из них «не было принято оскорблять и призывать к ответу предшественников», равно как и «срываться на популистскую риторику и заменять серьёзный разговор дворовыми аргументами». Грамотно ответил, ничего не скажешь. Действительно, до состояния 1991 года страну довёл не Чубайс, но дело не в том, что есть в стране сейчас, потому что всё это было сделано уже после Чубайса. Он ведь справедливо заметил, что давно покинул правительство. Дело в том, какими методами и с какими целями они проводили тогда, в 90-е, свои людоедские реформы. Ненавидят их именно за методы, за отсутствие сопереживания к людям, с которыми они жили в одной стране, но в разных реальностях. В одной из которых Чубайс ничего не знал о разгуле бандитизма, как утверждает нынче его жена. За эти методы, за это отсутствие сопереживания, и за лицемерие, с которым они до сих пор утверждают, будто не ответственны за те события – за всё это самого одиозного из той компании – Чубайса, и начинают бить. Пока что – сугубо виртуально. Но если он не перестанет рассказывать на форумах, «как нам обустроить Россию», то кто знает, чем это в итоге завершится.

… Все люди жуткие лицемеры — не любят, чтобы к ним относились так, как сами они с легкостью относятся к кому угодно. Саддам Хусейн не травит горчичным газом самого себя, так ведь? Но счастлив угостить этой дрянью других.

Нет ничего более мерзкого, чем улыбка и рукопожатие лицемера, плюющего на спину вашего пиджака, эти обезличенные следы чужого яда хорошо отмываются только кровью и мозгами… Когда уже знаешь, что есть враг, тогда без сомнения понимаешь, что есть товарищ по оружию.

Человек, который говорит: «Прощай, любимая!» — неизбежно лицемерит. Честный человек скажет так: «Прощай… извини, забыл, как тебя зовут».

Честность в политике есть результат силы, а лицемерие — результат слабости.

Мне дружба в обители этой отрады еще не дала, Я сердца такого не знаю, в котором бы правда жила! От кучки друзей лицемерных уж лучше бы стать в стороне, Ненужные эти знакомства довольно поддерживать мне!Друзья не затем суетятся, что им твоя доля близка: Своей они требуют доли и сладкого ищут куска. Твоей они ищут поддержки, когда ты здоров и богат, — А в черный твой день убегают и прямо в глаза не глядят. Уменьшится если богатство — уменьшится тут же любовь, Не быть презираемым хочешь — динары, динары готовь! Друзья тебе вред приносили, радея о пользе своей, — От них похвалы ожидая, для них свои силы развей. Ты весел, покамест у власти, — легко пробегают года, Но стать беспокойным, угрюмым любого заставит нужда! Напрасно ты ищешь надежных, кольчуге подобных друзей: Никто узелка не развяжет запутанной сети твоей! Ни в холод, ни в зной — ты запомни — друзья не годятся. Они Холодного ветра не терпят, от зноя спасутся в тени. Но другом мудрец называет того, кто испытан не раз, Кто друга нигде не покинет, ни в горький, ни в радостный час, Поддержкой его успокоит, и тайну его сохранит, И другу послужит опорой печалей его и обид! Кто поясом дружбы заветным себя препоясал навек, Кто счастьем друзей не томился, под корень его не подсек. Он жизни желает живущим, друзьям свои силы дарит, Душой не кривит обинуясь: что чувствует, то говорит. Друг — чистое зеркало друга, — друг другу они зеркала, Взаимно друзья отражают сердца, и мечты, и дела. Взаимности доброй и дружбы не ищет мудрец у глупца: Нигде не сойдутся их мысли, никак не споются сердца. Один непонятен другому, а значит, всегда и везде Один неприятен другому, — подобны огню и воде! Лишь глупому глупый годится, но дружба на лад не пойдет: Начнут враждовать беспричинно. — один на другого плетет! Два мудрых зато человека для дружбы пригодны вполне. Друг другу прекрасные тайны доверят они в тишине! Друг друга ничем не обидят, — поэтому вечно дружны. Вранье, сквернословие, глупость, бессмыслица им не нужны. И ты хорошенько запомни, откуда берется вражда. От праздной, неумной насмешки, которая дружбе чужда.Язык придержи, пребывая порой в нетерпении злом, Не скалься, — остроты пустые не делай своим ремеслом! Ты сам топором ударяешь по собственным тощим ногам, А ногу друзьям подставляя, ты шею подставишь врагам. Ты видишь ли внутренним оком — не светится лик у того, Кто лжет или зря зубоскалит и друга хулит своего! А вот клеветник, пересмешник — совсем не в чести у людей: Пускай не свершил преступлений, — по-моему, все же — злодей! Хоть будь ты царем, а насмешка тебя обесчестит, смеясь, Хоть месяцем был ты высоким — повергнет на площади в грязь!Душа к совершенству стремится, к насмешке — лукавый язык, И каждый к тому и другому, не будучи твердым, привык. Познанием разум гордится, высокое слово приняв, Когда суесловием, ложью он брезгует гордо — он прав! Зачахну в, душа умирает, бездельем пустым занята; Ее каждодневная пытка — насмешка, вранье, суета… Душа, оживленная правдой, играет, свободно дыша, Становится нрав человека прекрасен и мил, как душа!Насилие брось и подругой себе справедливость бери, А те, кто вершить не боятся неправедный суд, — дикари. Чужой тебе нужен достаток, отрады не видишь в ином… Доколе тебе упиваться насилия черным вином. Из этой обители хрупкой какое добро заберешь? Понравился шелковый саван, — холщовый тебе нехорош. Ты, коль других не стыдишься, — себя самого постыдись: Не люди — собаки бесстыдны, взглянуть не могущие ввысь!

Притворство в чем бы то ни было может обмануть самого умного, проницательного человека; но самый ограниченный ребенок, как бы оно ни было искусно скрываемо, узнает его и отвращается.

Даже скромность может быть разновидностью притворства и лицемерия.

Разбудить человека можно только тогда, когда он действительно спит; если же он только притворяется спящим, все попытки напрасны. (Ты не можешь разбудить человека, который притворяется, что спит.)

Театр – царство кривых зеркал. В нем тысячи масок и ни одного настоящего лица.

Южный парк выглядит холодным и бессердечным городом из-за всех этих бедных бездомных людей. Если ты сможешь пойти и отмудохать всех бродяг и бомжар, то они уйдут из города и это восстановит репутацию Южного Парка как общества с чувством сострадания.

Я любил правду… А где она?.. Всюду одно лицемерие или по меньшей мере шарлатанство, даже у самых добродетельных, даже у самых великих! Нет, человек не может довериться человеку.

Ну что вы уставились на меня? Никогда не видели лицемера?

Но мистер Миллуорд, чудилось мне, вечно будет растолковывать нам, что не принадлежит к любителям чая, ибо перегружать желудок грязной водицей в ущерб более полезным субстанциям весьма вредно для здоровья, — и все допивать и допивать четвертую свою чашку.

От того, что мы не называем предметы своими именами, они не перестают существовать…

Все люди закрывают окно души маской из плоти и прячут обитающие под ней пиявки.

Если человек взрывается, здесь кроется двуличие.

Поскребите альтруиста, и вы увидите перед собой злобного лицемера.

Животные никогда не лицемерят… Наверное, поэтому я мечтаю сыграть Шарикова.

Лицемерие — это самообман, который ведет в никуда; это что-то вроде вредной привычки, которая будто бы на короткое время облегчает жизнь в обществе, но в итоге ни к чему хорошему не приводит.

Чистота снежинок — то же, что искренность лицемера. Ложась слой за слоем, снежинки вырастают в лавину; нагромождая обман на обман, лицемер доходит до преступления.

Думаю, однако ж, что если лицемерие может внушить негодование и страх, то беспредметное лганье способно возбудить докуку и омерзение. А потому самое лучшее – это, оставив в стороне вопрос о преимуществах лицемерия сознательного перед бессознательным или наоборот, запереться и от лицемеров, и от лгунов.

Когда возникло мудрствование, возникло и великое лицемерие.

Говори о человеке, поступке, явлении, событии то, что ты думаешь. Никогда не стремись угадать, каких слов от тебя кто-то ожидает. Это стремление может сделать из тебя лицемера, подхалима и, в конечном счете, — подлеца.

Величайшим достижением двадцать первого века стали малодушие, лицемерие и страх перед общественным мнением.

Обыкновенные лицемеры прикидываются голубями, а политические и литературные — орлами. Но не смущайтесь их орлиным видом. Это не орлы, а крысы или собаки.

Знаете басню о летучей мыши? Птицы и звери затеяли войну. Пока побеждали птицы, летучая мышь говорила, что она птица, потому что летает. Когда побеждали звери, она говорила, что она зверь, потому что у неё зубы. Поэтому летучая мышь теперь днем не показывается. Всем противно её двуличие.

Мы это сделаем без вас. Ладно, многоликий вы наш?

Приветствовали вы мои сужденья, Когда я пел: «Презри ханжей презренье, Пред сильным мира оставайся смел, От слабого не требуй униженья!» Когда же сам я начал жить, как пел, Мое вы осмеяли поведенье!

Для большинства людей правдивость — настолько резкое отклонение от обычного modus operandi, настолько явная патология в повседневном лицемерии, что они считают себя обязанными предупредить о приближающемся миге откровенности. «Честно говоря…» — произносят они; или «Правду сказать…»; или «Можно начистоту?»

Лицемер – это человек, который учит ближнего тем вещам, до которых сам не дорос.

Лживое лицо скроет все, что задумало коварное сердце. (Пусть ложь сердец прикроют ложью лица.)

Проблемы с рамками бывают у тех, кто в них не укладывается.

И вот пришел Иуда. Пришел он, низко кланяясь, выгибая спину, осторожно и пугливо вытягивая вперед свою безобразную бугроватую голову — как раз такой, каким представляли его знающие.

Национализм только учит ненавидеть людей, с которыми ты никогда не встречался, а вместо этого люди начинают гордиться достижениями, в которых вообще участия не принимали.

Бесцеремонное вмешательство в чужие жизни и манипулирование чужими чувствами, чтобы ублажить собственное чувство справедливости, называется лицемерием. Добротой здесь и не пахнет.

Есть замечательная пословица: «Каждый хочет иметь друга, но не каждый хочет им быть». Сейчас всё чаще мы хотим «иметь». «Хочу ребёнка» — вместо «хочу быть матерью», «хочу иметь мужа» — вместо «хочу быть женой» и т. п. За этими тонкостями языка стоит отношение человека к жизни, его девиз: или — я для кого-то, или — кто-то для меня… В своём желании иметь мы ломаем жизни, разбиваем сердца — и страдаем от одиночества… «Человеку обладающему» всегда будет мало того, что есть. Мало денег, мало власти, мало одной жены, мало друзей, мало веселья, мало самого себя. Потребитель, не имея собственной сути, состоит из того, чем он обладает.

Остерегайтесь тех, кто падает к вашим ногам: они могут тянуться к углу ковра.

Чем истины выше, тем нужно быть осторожнее с ними; иначе они вдруг обратятся в общие места, а общим местам уже не верят. Не столько зла произвели сами безбожники, сколько произвели зла лицемерные или даже просто неприготовленные проповедатели Бога, дерзавшие произносить имя Его неосвященными устами.

Угощение из зелени, но при любви лучше, нежели откормленный бык, но при нём ненависть.

Доброта проявляется, а лицемерие выявляется.

Добро и зло. Нет ничего глупее. Когда ты пытаешься лишь выжить, эти понятия неизменно смешиваются. Украсть кусок хлеба, чтобы не умереть с голода — зло? Чушь. Тогда зло и вы сами.Причины есть у всех. Но победители и благоденствующие неизменно облекают себя в мантию добра.Нет ни добра, ни зла, скажу я вам. Есть лишь маски людского лицемерия.

Часто люди бьют себя кулаком в грудь, заявляя о своей причастности к субкультуре или подполью, а стоит их немного прикормить, взгляды резко меняются, начинается все это: был молодой, глупый и так далее…

Я первые тридцать лет своей жизни был очень обаятельным. Старался всем понравиться, да. Ненавидел за это себя, а также всех, перед кем я приплясываю на задних лапках – но продолжал быть хорошим парнем. Помню, ехал я в Ленинград, просыпался утром в поезде с перекошенной от злобы физиономией, вспоминал, что на перроне меня будут друзья поджидать, будь они неладны, и сразу же улыбочку включал, становился таким энергичным, славным, весёлым человеком. Один раз меня даже не узнали и в купе не хотели пускать: мол, бриться ушел вполне нормальный, хоть и хмурый, дядя, а явился ты, чучело счастливое.

В край какого народа придешь, того народа шапку и оденешь.

Вам это должно быть известно. Если угодно, такой же, как вы. Ничтожный. И я сознаю свое ничтожество. А вы? Вспомните Айво, Джослин. Вы сделали мальчишку каноником. Потому только, что его отец дал бревна для шпиля. Вот видите. У него столько же прав в соборе, сколько у вас. Или у меня. Но от него хоть меньше вреда. Он все время на охоте. А вы душили нас, как проклятие. Когда я видел вас, облеченного властью настоятеля, у меня порой сжималось сердце и перехватывало дыхание. И вот еще что я вам скажу. Хотя теперь над нами висит эта каменная глыба, среди каноников мир и согласие, словно бальзам пролился на наши души, потому что нет вас.

Из всех видов жестокости я считаю самым ненавистным тот, который надевает на себя маску милосердия.

— Вы считаете меня обманщиком или лицемером? — Что лучше — солгать королю или вызвать его немилость?

Лицемерие — это дань уважения, которую порок платит добродетели.

Обманчивый свет, насколько больше значат для тебя притворные лица, чем справедливые души, когда дела неизвестны!

Провожая гостей, люди бывают гораздо искреннее и добрее, чем встречая.

… улыбка, появляющаяся на лице без всякого повода, или не в меру медоточивые речи — вернейшее доказательство лицемерия.

Много ли нужно, чтобы выглядеть мудрым, добрым и светлым? Маска, чудеса в рукавах, улыбка из фарфора. Сделка с незнакомцем может подарить надежду… но цена ее может оказаться крайне высока.

О вас говорят самые милые вещи, но только после того, как вы умрете.

— Жаль, ты не любишь меня как она. — Вы хотите, чтобы я лгала вам? «О, вы похожи на ангела, спустившегося с небес, ваше величество». Нет, иногда, вы похожи на барсука и можете не сомневаться, что я скажу вам это. — Зачем?! — Затем, что я не солгу — это любовь.

Наши предшественники говорили: «Поистине, язык верующего находится за его сердцем, и если он что-то хочет сказать, то сначала осмысливает, а потом – говорит. Язык же лицемера находится перед его сердцем, и если он намеревается что-то сказать, то говорит, не обдумывая».

Венчаться в церкви, не веря в Бога, — лицемерие.

— Мастер Ли, — отважился наконец Сюэли на свой вопрос. — Вы вот старше меня и лучше постигли канон, как вы считаете: двуличье — это непременно плохо? Человек, о котором говорится — «коричный цвет с ароматом сливы», непременно мерзавец? — Я отвечу так, — сказал Ли Дапэн. — Нужно взглянуть, что за люди, которым дано видеть коричный цвет, а кто там чует аромат сливы, — то есть к кому он поворачивается одной стороной, а к кому — другой. «Законы и правила множатся, всюду торчат», — сказал Лао. Если, по мысли твоей, поведенье твое входит еще как-то в привычную орбиту чести и приличья, то и беспокоиться не о чем.

В этом мире я… Больше всего ненавижу лицемерие. Это даже хуже, чем само Зло. Это яд, отравляющий не только других, но и тебя самого. Оно может пахнуть как роза, но дерьмо все равно остается дерьмом.

Я благодарен судьбе за то, что мне выпала честь жить на изломе эпох, как впрочем, и за то, что мне приходится быть беспристрастным свидетелем происходящего вокруг лицемерия, человеконенавистничества и кощунственной бесовщины, рядящейся в одежды праведности, пристойности и человеколюбия.

Во взятой маске на прокат вольешься в чей-то ты парад, потом с парада в повседневность и понесешь ту монобренность.

Когда растёшь в городе, где в тебя тыкают богом каждый день — невольно восстанешь. Сплошное лицемерие, «делай это, не делай того», взрослые сами нарушают все правила… Так что мы — атеисты, агрессивные атеисты.

Кажись цветком и будь змеей под ним.

Лев не принимает на себя повадок голубя, он громко заявляет о своей свирепости. Змея, как ни скрытны ее движения, выказывает свои намерения шипением. Вой голодного волка слышен издалека, пугая торопящегося путника среди снежной пустыни. Но человек более злостный, чем лев, более вероломный, чем змея, более алчный, чем волк — он пожимает руку своего ближнего под видом дружбы, а за спиной мешает его с грязью. Под улыбающимся лицом он прячет фальшивое и эгоистичное сердце, кидая свою ничтожную насмешку на загадку мира, он ропщет на Бога. О, Небо! Что сделает Вечность с таким неблагородным слепым червем, как человек?

Моя дружба – это рамка из чистого золота, ты только не вставляй в нее подделку.

Ненавидеть людей есть тысяча причин. Лично для меня главная – это их криводушие: тут они неисправимы. Это криводушие, кстати, сегодня как никогда в чести. Я пережил разные времена, сами понимаете, и могу вас заверить, ни одно не было мне так ненавистно, как нынешнее. Криводушная эра в полном смысле слова. Криводушие – оно ведь куда страшнее вероломства, двуличия, подлости. Кривить душой – значит лгать в первую очередь себе самому, и даже не ради успокоения совести, а ублажая свою натуру красивыми словечками вроде «стыда» и «собственного достоинства». Это значит лгать и другим тоже, но добро бы ложью честной и злонамеренной, из корысти, так нет – сами-то чистенькие, и ложь лицемерная, мелкая, ее выдают с улыбочкой, как будто вам это должно доставить удовольствие.

Я это к тому, что в новом странном мире там почему-то преступлением считается погладить женщину по плечу, а разрушить страну и поубивать сотни тысяч людей — не преступление.

— Я назначен московским опер-полицмейстером… — Тогда я не смогу быть с тобой, с опер-полицмейстером никогда, власть это грязь, откажись, это преступно, безнравственно!!! — Безнравственно обходить грязь стороной, а если грязь у тебя в доме, то нужно дом сделать чистым.

Лгать — значит страдать. Лицемер терпит вдвойне: он долго рассчитывает свое торжество и длит свою пытку. Лицемер начинает бессознательно питать отвращение к лицемерию. Постоянно ощущать свою двуличность претит. Добавьте ко всему непомерную гордость. Как это ни странно, но порой лицемер проникается уважением к себе. Он преувеличивает значение своего «я». Червь пресмыкается так же, как дракон, и так же приподнимает голову. Предатель — не что иное, как связанный деспот, который может выполнять свою волю, лишь согласившись на другую роль. Это — ничтожество, способное достигнуть чудовищных размеров. Лицемер — и титан и карлик.

При Путине в полицию берут только тех, кто не прочел в детстве Родари, Носова, Бриннера, Оруэлла, Леца, Зощенко, и потому эксперты на работе читают эти книги на предмет экстремистских высказываний в адрес исполнительной власти?

В Англии многие СМИ очень, очень, очень, очень, и я еще раз повторю это, очень лицемерны.

Лицемерами я считаю неискренних людей, склонных к притворству и лжи и пытающихся возвести красивый внешний фасад, чтобы скрыть за ним свои недостатки, истинные чувства и намерения. За их якобы светлым обликом спрятана тёмная личность, которой не стоит доверять. Бывает, такие люди театрально бьют себя кулаком в грудь, доказывая, что несправедливо обижены, но на самом деле они просто хотят скрыть свою вину или истинную сущность.Лицемерие — источник всех предрассудков. Оно мешает воспринимать новые нетрадиционные знания. Из-за лицемерия аморальные выглядят пуританами, а безбожники — святыми. Недостойные люди, лишённые всякой морали, чернят тех, кто обличает их, и поэтому кажутся благочестивыми и милосердными. Преступники в белых перчатках и галстуках сидят в респектабельных учреждениях, сексуальные извращенцы скрываются под маской чистоты и непорочности.

Человек — единственное животное, способное оставаться в дружеских отношениях со своими жертвами, которых он намеревается съесть, вплоть до того времени, как они будут съедены.

Путь к власти вымощен лицемерием и жертвами.

Не хвали меня, мой добрый друг, Боюсь проснуться лицемером. Открыв глаза, взгляни вокруг, Не я достоин быть примером.

— То есть жалеть аутичного мальчика — преступление? — За что жалеть человека, легко обходящего правила приличия, бессмысленные, лицемерные, а потому — унизительные? Ему не нужно делать вид, что его волнуют твои боли в спине, или выделения, или почесунчик у твоей бабушки. Представь, как легко было бы жить без всех этих идиотских общепринятых норм. Мне его не жаль — я ему завидую.

Люди развращают все то, до чего дотрагиваются. Бог дал людям святое — религию, но они сделали из нее орудие убийства, лицемерия и ханжества.

Искренность в наши дни кажется проблемой. Но я предпочту, чтобы меня ненавидели, нежели быть лицемерной и глупой.

С Хасаном всегда так. Он такой бесхитростный, что рядом с ним сам себе всегда кажешься лицемером.

Жить ради того, чтобы нравиться другим, чтобы тебе поверили и подстраиваться под других – это лицемерие.

Я играла какую-то выдуманную роль, но не становилась от этого настоящей.

Лицемер — человек, который убил обоих родителей и просит о снисхождении, ссылаясь на то, что он сирота.

Все лицемерие, с которым я сталкивался в жизни, как нельзя лучше помогло мне понять, что все мы имеем светлую и темную половины и каждая не может существовать без другой

Изабелла обращалась ко мне сухо, но учтиво — с такой ледяной вежливостью, что один ее взгляд мог бы заморозить Темзу в августе. И ранил, как острые края льдины.

Когда учтивые слова прикрывают грубые поступки, — сказала Ровена, — они похожи на рыцарский пояс на подлом рабе.

Ведь часто бывает: повернувшись спиной, человек «выдыхает», снимает с лица маску дружелюбия и становится уже не тем, что минуту назад, когда смотрел тебе в глаза.