Лучшие цитаты из книги Семь смертей Эвелины Хардкасл (300 цитат) ✒

В загородном особняке во время праздника убивают наследницу семьи Хардкаслов Эвелину. Искать убийцу предстоит одному из приглашенных гостей – Айдену Слоуну. Пока личность виновного не будет установлена, Айден будет переживать день убийства снова и снова, каждый раз оказываясь в новом теле. В дополнение ко всему у него будет только восемь шансов найти убийцу. Если не справится – вернется в первый день и забудет все, что помнил из своего расследования. И так может продолжаться целую вечность… В данной подборке собраны лучшие цитаты из книги Семь смертей Эвелины Хардкасл.

Маска лучше всего открывает подлинную натуру человека.

Каждое завтра – бесценный дар. До него нужно только дойти.

Истинная сущность человека яснее всего проявляется тогда, когда он думает, что его никто не видит.

Гневные упреки весомы и осязаемы, их можно опровергнуть, хотя бы и кулаками. А вот жалость – туман, в котором сразу теряешься.

Это ж как надо заплутать, чтобы положиться на дьявола в поисках дороги домой?

Недостаток информации заставляет действовать вслепую, избыток информации ослепляет

Завтра будет таким, каким я пожелаю. Впервые за долгие годы я жду его наступления. Мне больше не нужно его бояться. У меня будет шанс стать тем, кем я захочу. Храбрее. Добрее. Справедливее. Лучше, чем сегодня. Каждое завтра – бесценный дар. До него нужно только дойти.

Каждое завтра – бесценный дар.

Мы прожили вместе пятьдесят лет, а я впервые улыбнулась в день его похорон и с тех пор не перестаю веселиться.

Каждый запирает себя в клетке, сделанной собственноручно

Я слепец в чистилище, куда меня привели незримые грехи.

Недостаток информации заставляет действовать вслепую, избыток информации ослепляет.

Я не люблю заводить знакомства, поэтому с теми, кто мне по нраву, я сразу обращаюсь как со старыми друзьями. Это очень экономит время.

Самое страшное, что он меня ни в чем не упрекает, а наоборот, жалеет. Гневные упреки весомы и осязаемы, их можно опровергнуть, хотя бы и кулаками. А вот жалость – туман, в котором сразу теряешься.

Дэнс не выносит тех, кто пытается его обмануть, поскольку ложь предполагает глупость и легковерие собеседника. Лжецы считают себя умнее тех, кому лгут, и Дэнс воспринимает это как личное оскорбление.

Трудно выиграть гонку, если боишься финиша.

Гордость – бедная родственница разборчивости.

Моим родителям, которые дали мне все и не просили ничего.

Недостаток информации заставляет действовать вслепую, избыток информации ослепляет».

У воспоминаний есть вес и форма, как у зачехленной мебели в темной комнате. А у меня нет фонаря, чтобы их осветить.

Мертвецы не ждут, что живые возвратят им долг

Это ж как надо заплутать, чтобы положиться на дьявола в поисках дороги домой?

Я считаю, что каждый запирает себя в клетке, сделанной собственноручно.

Интеллект Джонатана Дарби напоминает густой суп с мокнущими в нем сухариками.

Порядочный человек – это не тот, кто избегает совершать дурные поступки.

Пожар в доме не потушить, если просто переставить мебель в комнатах.

По-вашему, выходит, что потеря памяти – это дар? – говорю я, чувствуя, как мое уныние развеивается. – А как же иначе? Вам выпал редкий шанс, – кивает она. – Если вам не нравится, кем вы были раньше, то станьте другим. Вам ведь теперь ничего не мешает. Поэтому я вам и завидую. А нам, всем остальным, приходится жить с ошибками прошлого.

Сюда нас привели наши решения, – продолжаю я. – Если это ад, то мы – его создатели.

Люди, настолько убежденные в своей правоте, увлекают за собой армии и разрушают храмы.

Знаете, тот, кто сидит за пустым столом, обрадуется любым крошкам

Русые волосы, карие глаза, подбородок отсутствует, лицо неприметное – с ним легко затеряться в толпе; на мне Создатель решил отдохнуть.

На мне Создатель решил отдохнуть.

Недостаток информации заставляет действовать вслепую, избыток информации ослепляет.

Знаете, тот, кто сидит за пустым столом, обрадуется любым крошкам.

Сюда нас привели наши решения, – продолжаю я. – Если это ад, то мы – его создатели.

Надежда меня оставила. Я слепец в чистилище, куда меня привели незримые грехи.

Если бы я знал, что за рассветом – рай, то не спал бы ни одной ночи.

Истинная сущность человека яснее всего проявляется тогда, когда он думает, что его никто не видит.

Вот поэтому я обожаю продажные натуры, они всегда остаются продажными.

Лжецы считают себя умнее тех, кому лгут

Затем, что вечность – скучная штука, – отвечает он. – Или потому, что в игре главное – игра

Решетки не делают человека лучше, а невзгоды и страдания лишают его последних крупиц доброты.

Но в таком случае кто я? Или они? Осколки одной и той же души, виноватые в грехах друг друга, или совершенно разные люди, бледные копии какого-то давно забытого оригинала?

Если бы я знал, что за рассветом – рай, то не спал бы ни одной ночи.

Каждый запирает себя в клетке, сделанной собственноручно.

Внезапно я ощущаю себя актером в пьесе, где все, кроме меня, знают текст своих ролей.

Она играла в прятки со смертью, и смерть ее нашла, отобрав все самое ценное.

Не забывайте, что учтивые манеры – всего лишь маска.

Говорят, французу веры нет, а вот дорожные сумки и чемоданы у них замечательные.

Не обращайте внимания. Я не люблю заводить знакомства, поэтому с теми, кто мне по нраву, я сразу обращаюсь как со старыми друзьями. Это очень экономит время.

Откуда берется это всепоглощающее чувство голода? Какую бездонную яму старается заполнить Рейвенкорт?

Светское общество – это танец, а я уже стара танцевать.

Женщина, заслужившая преданность, чего-нибудь да стоит

Богатство отравляет душу, а мои родители уже очень давно богаты.

Поэтому вы сейчас и стали дворецким, – продолжает незнакомка. – Если вы уснете среди бела дня в любом другом воплощении, то вернетесь в тело дворецкого, в его теперешнем состоянии. Когда дворецкий засыпает или теряет сознание, вы возвращаетесь в новое обличье. Если тот, в чьем теле вы находитесь, продолжает спать после полуночи или если он умирает, то вы принимаете новое обличье.

Убийцам милосердие несвойственно.

Из него выбили всю храбрость, а теперь пинают за трусость.

Если дать детям игрушечную железную дорогу, то они первым делом устроят крушение поезда. Это игра, а не проявление испорченного нрава, и мы за это их не осуждаем.

Как по мне, так зима в сто раз теплее сердца этой женщины.

Ему нужно все – и больше, чем все, как и всем остальным.

Ваша душа сейчас чиста, доктор. Нет ни сожалений, ни страданий, ни лжи, с которой начинают день все остальные, глядясь в зеркало. Вы… – Она закусывает губу, подыскивая слово. – Вы честны.

Недостаток информации заставляет действовать вслепую, избыток информации ослепляет.

Люди, настолько убежденные в своей правоте, увлекают за собой армии и разрушают храмы

Я бесконечно признателен моей жене Маресе. Когда берешься за какое-нибудь дурацкое дело (например, тратишь три года на то, чтобы написать роман о путешествиях во времени, перевоплощениях и загадочных убийствах), то хорошо, когда рядом есть верный друг. Моя жена. Без нее у меня бы ничего не вышло.

Как бы то ни было, я первым бросил камешек в ваш огород. А значит, сам виноват, что в ответ мне прилетел здоровенный булыжник.

Это ж как надо заплутать, чтобы положиться на дьявола в поисках дороги домой

Зима в сто раз теплее сердца этой женщины.

Кичливость скрывает душу, сгоревшую дотла; пламя давно угасло.

Тот, кто сидит за пустым столом, обрадуется любым крошкам

От него пахнет бренди, очень весело, как будто каждый глоток радостно вливался в горло.

Бедный мальчик. Из него выбили всю храбрость, а теперь пинают за трусость.

Вам не следует так расстраиваться из-за своих недостатков. Они есть у каждого. Хотя если бы я только что появилась на свет, то, наверное, тоже опасалась бы всех подряд. – Она легонько сжимает мне пальцы.– Спасибо на добром слове, но в моём случае это какое-то глубокое, инстинктивное состояние.– Ну и что с того? Бывают люди и похуже трусишек. Вы ведь не подлец и не злодей. Вдобавок теперь у вас есть выбор. Вместо того чтобы составлять характер наобум, как все мы.

Истинная сущность человека яснее всего проявляется тогда, когда он думает, что его никто не видит.

Если бы я знал, что за рассветом — рай, но не спал бы ни одной ночи.

Самое страшное, что он меня ни в чём не упрекает, а наоборот, жалеет. Гневные упрёки весомы и осязаемы, их можно опровергнуть, хотя бы и кулаками. А вот жалость — туман, в котором сразу теряешься.

Знаете, а я ведь совершенно не помню. Что нужно ребёнку, у которого всё есть?

Ему нужно всё — и больше, чем всё, как и всем остальным.

Богатство отравляет душу, а мои родители уже очень давно богаты – как и большинство гостей, приглашённых на торжество, – вздыхает Эвелина. – Не забывайте, что учтивые манеры – всего лишь маска.

Знаете, тот, кто сидит за пустым столом, обрадуется любым крошкам.

Он ненавидит старость, считает преклонный возраст злом, разъедающим и поглощающим человека.

Если в вашей власти меня освободить, то почему вы этого сразу не сделаете, чёрт бы вас побрал! — восклицаю я. — Зачем все эти игры?— Затем, что вечность — скучная штука, — отвечает он. — Или потому, что в игре главное — игра.

Моя бабушка Хизер Хардкасл, – произносит Эвелина, заметив, что он разглядывает картину на стене. – Портрет ей не льстит, она презирала лесть во всех её проявлениях.

Ваше нетерпение вполне объяснимо, но пожар в доме не потушить, если просто переставить мебель в комнатах.

Светское общество — это танец, а я уже стара танцевать.

Я рассеянно беру платок, благодарю. Всё как в тумане, я ошеломлён, не могу поверить в происходящее. Вытерев с лица кровь Стэнуина, я недоумённо разглядываю алые пятна на платке, будто ожидаю объяснений. Я только что разговаривал со Стэнуином, а теперь он убит, и я не понимаю, как смерть может быть такой… мгновенной. Должно ведь быть нечто большее — погоня, страх, какое-то предупреждение. Нельзя же просто умереть. Это похоже на мошенничество: уже и так много заплачено, а требуют ещё больше.

Как по мне, так зима в сто раз теплее сердца этой женщины.

Его ненависть почти осязаема, ее можно сцедить из воздуха и закупорить в бутылку.

Их развлекает представление, но пугают актеры.

Биться о кирпичную стену разума – не самое приятное занятие

Ложь предполагает глупость и легковерие собеседника

Завтра будет таким, каким я пожелаю.

По-вашему, если снять с меня маску, то это станет явным? – язвительно замечает он. – Лицо – та же маска, вам это известно.

Тьма застит мне глаза. И я теряю сознание.

Лицо выражает брезгливое отвращение к бесчисленным недостаткам моего характера.

Мертвецы не ждут, что живые возвратят им долг,

Что нужно ребенку, у которого все есть? «Ему нужно все – и больше, чем все, как и всем остальным».

Боже мой, краше в гроб кладут!

Надо думать не о старте, а о финише.

Это ж как надо заплутать, чтобы положиться на дьявола в поисках дороги домой?

Вам выпал редкий шанс, – кивает она. – Если вам не нравится, кем вы были раньше, то станьте другим. Вам ведь теперь ничего не мешает. Поэтому я вам и завидую. А нам, всем остальным, приходится жить с ошибками прошлого.

Ваше нетерпение вполне объяснимо, но пожар в доме не потушить, если просто переставить мебель в комнатах.

Да, конечно. – Эвелина утирает с лица дождевые капли. – Ваша душа сейчас чиста, доктор. Нет ни сожалений, ни страданий, ни лжи, с которой начинают день все остальные, глядясь в зеркало. Вы… – Она закусывает губу, подыскивая слово. – Вы честны.

Если это не ад, то дьяволу давно пора брать уроки в Блэкхите.

Пальцы во сне дергаются. По-моему, ему снится моя шея

О человеке судят по его манерам, а не по его банковскому счету.

Решетки не делают человека лучше, а невзгоды и страдания лишают его последних крупиц доброты

Она так тщательно укутана, что малейшая искра из камина устроит здесь церемониальное погребение викинга.

Ну, отец никогда не отличался ни хорошими манерами, ни большим умом. – Она пожимает плечами. – Подозреваю, что одного без другого не бывает.

У камина теснятся кресла и шезлонги, к ним увядшими орхидеями льнут молодые женщины, курят, пьют коктейли. Здесь царит не праздничная, а какая-то напряженная атмосфера. Единственное оживление в нее вносит портрет на дальней стене – старуха с угольками глаз вершит суд над гостями, презрительное выражение лица воспринимается как безжалостный приговор.

Его трусость мне претит, но сейчас, по прошествии некоторого времени, я от него отдаляюсь. Он кажется чем-то вроде нелепой истории, подслушанной на вечеринке. Чужой конфуз.

Стоит ли и дальше полагаться на милосердие злодея? Если это и впрямь милосердие.

Поют птицы, по огороду скачут три кролика, рыжие, как ржавчина в лучах восходящего солнца. Если бы я знал, что за рассветом – рай, то не спал бы ни одной ночи.

Я уже не человек, а нестройный хор чужих голосов.

Служанки, прощаясь с молодостью, натирают полы.

Сторожка тесная, какая-то перекошенная, все двери кренятся в разные стороны, как кривые зубы во рту.

Осязаемы, их можно опровергнуть, хотя бы и кулаками. А вот жалость – туман, в котором сразу теряешься.

Блэкхит отнимает у нас надежду, а без надежды нет смысла ни в любви, ни в сочувствии, ни в участии.

Если дать детям игрушечную железную дорогу, то они первым делом устроят крушение поезда.

По-моему, ненадолго расстаться с собой – великолепная затея.

Лицо неприметное – с ним легко затеряться в толпе; на мне Создатель решил отдохнуть. Отражение мне быстро надоедает. Продолжаю искать ключ от сундука, но нахожу только туалетные принадлежности и кувшин с водой. Похоже, я прежний аккуратно удалил все следы того, кем был до исчезновения. Я готов взвыть от отчаяния, но тут раздается стук в дверь – по пяти уверенным ударам легко представить себе личность стучащего.

Мотаю головой, не желаю лезть в эту кроличью нору.

Я ощущаю себя актером в пьесе, где все, кроме меня, знают текст своих ролей.

Безумие стало бы избавлением, но в Блэкхите заслужить избавление можно только одним способом. Поэтому я и здесь. Хочу вам кое-что предложить.

Это не праздник, а наказание, свидетелями которого станут пятьдесят гостей, разодетых в пух и прах.

У воспоминаний есть вес и форма, как у зачехленной мебели в темной комнате.

Друзья в темноте по углам не прячутся.

Эвелина идет впереди, наставив револьвер во тьму.

Должно ведь быть нечто большее – погоня, страх, какое-то предупреждение. Нельзя же просто умереть. Это похоже на мошенничество: уже и так много заплачено, а требуют еще больше.

Нет ни сожалений, ни страданий, ни лжи, с которой начинают день все остальные, глядясь в зеркало.

Во всяком случае, вы не чужая.

Чумной Лекарь утверждает, что Блэкхит существует, чтобы перевоспитать нас, но решетки не делают человека лучше, а невзгоды и страдания лишают его последних крупиц доброты. Блэкхит отнимает у нас надежду, а без надежды нет смысла ни в любви, ни в сочувствии, ни в участии. Возможно, Блэкхит создавали с лучшими намерениями, но он пробуждает в нас чудовищ, и я больше не хочу идти у него на поводу.

Я вздрагиваю, представив узкую грань между жизнью и смертью.

Мне позволено поступать по своему усмотрению и менять ход событий, а Чумной Лекарь вынужден безмолвно взирать на убийства, насилие и самоубийства, на трясину лжи, в которой погряз особняк. Чумному Лекарю приходится ежедневно сталкиваться с ужасными происшествиями, но, в отличие от меня, он не может о них забыть. Это кого угодно сведет с ума. Для того чтобы сохранить рассудок в таких условиях, необходима вера. Стойкая вера в то, что справедливость восторжествует.

Джульетта, женщина умная и энергичная, считала, что надо не дожидаться справедливости, а активно ее добиваться.

Люди погибают быстро либо по невезению, либо по своей вине. А здесь убийство совершается у всех на виду, в присутствии чуть ли не сотни гостей в бальных платьях и фраках. В чьем порочном рассудке зародилась мысль превратить убийство в спектакль?

Если это не ад, то дьяволу давно пора брать уроки.

Неожиданно она дает мне пощечину. – За то, что вы меня убили. – Потом, приподнявшись на цыпочки, целует меня в щеку. – Пойдемте, пока лакей еще кого-нибудь из вас не убил.

Мне же, напротив, хочется расспросить владельца имения о его пропавшей жене, и мое желание встретиться с Хардкаслом досаждает Дэнсу, как прикосновение наждачной бумаги к коже. Как ни странно, я раздражаю сам себя.

Я чувствую его отвращение, его неприязнь. Он ненавидит и этот мир, и это общество. Он ненавидит себя. Слуги проносят мимо серебряные подносы для предсмертной трапезы Эвелины Хардкасл.

Вчера я считал, что хуже облика Рейвенкорта ничего быть не может, но, оказывается, Дарби то еще мучение: неугомонный злобный коротышка, который постоянно создает себе проблемы.

Даниель предупреждал, что каждая ипостась ведет себя и думает по-своему, но только сейчас я понимаю, что именно он имел в виду. Белл труслив, Рейвенкорт коварен, но оба вполне способны размышлять и оценивать ситуацию. Дарби совсем другой. Мысли вьются у него в голове, жужжат как мухи, отвлекают, но не задерживаются.

Я озадаченно моргаю, а потом начинаю хохотать. Смех громкий, утробный, складки жира на тучном теле одобрительно трясутся. Мне нравится его дерзость. Я его унизил, а он отплатил мне той же монетой, не приложив к этому ни малейших усилий – одно терпение. Такой поступок заслуживает похвалы.

А теперь в ее жизни настает новый знаменательный этап… – Он выдерживает паузу, обводит глазами гостей. – Она выходит замуж за лорда Сесила Рейвенкорта.

Майкл, в ярко-оранжевом костюме, теребит завязки громадной маски в виде солнца.

Вчера за ужином Майкл был вашим соседом по столу, – говорит Даниель, который сменил Майкла у граммофона. – Может быть, вы поэтому и решили удариться головой, да посильнее.

Это ж как надо заплутать, чтобы положиться на дьявола в поисках дороги домой?

Завтра я увижу в зеркале лицо, которое должно будет стать моим. Для этого нужно освободиться от прошлого, забыть о нем и обо всех прошлых ошибках.

Но самое главное – скорбь и угрызения совести. Именно эти чувства привели меня в Блэкхит.

Граммофонная пластинка заедает, взмывающие к небесам звуки скрипки снова и снова ныряют к земле, как воздушный змей в неловких детских руках.

Богатство отравляет душу, а мои родители уже очень давно богаты – как и большинство гостей, приглашенных на торжество, – вздыхает Эвелина. – Не забывайте, что учтивые.

Я пытаюсь представить, что меня ждет.

В лучиках морщинок у глаз Эвелины таится наше будущее; ее бледное лицо – хрустальный шар, в котором клубится туман кошмаров.

Оставаться собой становится все труднее. Полной грудью вдыхаю студеный воздух, сжимаю шахматную фигуру в руке, отгораживаюсь от Голда прочной стеной, возведенной из воспоминаний об Анне. Леплю кирпичи из ее смеха, из ее прикосновений, из ее отзывчивости и тепла. Удостоверившись, что стена высока и прочна, снова осматриваю оранжерею, убеждаюсь, что все еще спят, и вхожу в дом.

Виток за витком, воплощение за воплощением – одно и то же. Вы предаете друзей, находите помощников, погибаете ради принципов. Я видел бессчетное число Айденов Слоунов, вы бы сами себя не узнали. Не меняется лишь одно – ваше упрямство. Однажды выбрав путь, вы с него не сходите, сколько бы препятствий вам ни встречалось. Такое неколебимое постоянство очень раздражает. – Как бы то ни было, объясните, почему Серебристая Слезинка жаждет смерти Анны.

Предоставляя им шанс раскаяться в своих злодеяниях, а заодно и отыскать убийцу. Это и наказание, и благо. – Значит, Блэкхит – не единственный в своем роде? – спрашиваю я, пытаясь понять, как такое возможно.– Таких мест тысячи, – отвечает он. – Я видел деревню, обитатели которой находят три обезглавленных трупа на лужайке. А на океанском лайнере, где происходит ряд жестоких убийств, пятнадцать человек пытаются найти отгадку.– Значит, вы надзиратель?– Скорее, инспектор. Я решаю, заслуживаете вы освобождения или нет.– Но, по вашему утверждению, я добровольно явился в Блэкхит. Зачем я пришел в тюрьму? – Вы пришли за Анной, но застряли в витке, и Блэкхит, как полагается, заставил вас забыть самого себя, – хмуро объясняет Чумной Лекарь, сжимая кулаки.

А вам известно, мистер Слоун, как определить, готов ли чудовищный преступник к освобождению? Действительно он исправился или просто говорит то, что от него хотят услышать? – Он отпивает из фляжки. – Дайте ему прожить день, в котором все его поступки совершаются безнаказанно, и посмотрите, что из этого выйдет. Меня пробирает озноб, кровь стынет в жилах.– Значит, это была проверка?– Мы называем это перевоспитанием.– Перевоспитанием… – повторяю я; понимание озаряет меня лучами восходящего солнца. – Это тюрьма? – Да.

В правилах, которым мы с вами подчиняемся, четко установлено, что тот, кто назовет мне имя убийцы Эвелины Хардкасл, получит право на пересмотр дела.

Действия мистера Слоуна нарушили привычный ход событий. Он изменил участь Эвелины Хардкасл и стал причиной гибели ее брата, тем самым прервав установленную последовательность этого дня.

Что вам угодно, мистер Раштон? – надменно, с плохо скрытым раздражением, спрашивает она. Я мгновенно превращаюсь в раздавленную букашку, прилипшую к подошве бальной туфельки. Эвелина облачается в презрение, будто в броню, и меня, как и Рейвенкорта, это очень задевает. Блэкхит безжалостно обнажает самые неприятные черты характера тех, кого еще недавно ты считал друзьями.

Каннингем ушел выполнять мою просьбу. Грейс провожает его недоуменным взглядом и молчит. Мне хочется ей все объяснить, но Раштон знает, что никаких объяснений не требуется. Через десять минут после того, как Дональд Дэвис представил родным человека, который спас ему жизнь на фронте, стало ясно, что Джим Раштон и Грейс Дэвис в один прекрасный день сыграют свадьбу.

Граница между мной и личностью того, в кого я воплощаюсь, почти исчезла; я не в состоянии отличить жизнь Раштона от своей.

Айден Слоун, который впервые очутился в Блэкхите… то, чего он хотел, и то, как он этого добивался, было… неколебимо.

Истинная сущность человека яснее всего проявляется тогда, когда он думает, что его никто не видит. Не важно, что завтра Стэнуин будет жив. Сегодня вы его убили. Вы хладнокровно убили человека, и это злодеяние на всю жизнь запятнает вам душу. Даниель, я не знаю ни для чего мы здесь, ни почему с нами все это происходит, но мы должны доказать, что это несправедливо, а не подтверждать правильность такого обращения. – Вы ошибаетесь, – презрительно замечает он. – О каком злодеянии идет речь, если эти люди – все равно что тени на стене? Нет, не понимаю, чего вы от меня хотите.

Даниель, что вы наделали! – сокрушаюсь я. – Завтра он будет цел и невредим, – небрежно отмахивается Даниель. – Я повалил чучело, только и всего.– Нам надо раскрыть убийство, а не совершить его. – Если дать детям игрушечную железную дорогу, то они первым делом устроят крушение поезда. Это игра, а не проявление испорченного нрава, и мы за это их не осуждаем

Моя натура? То есть, по-вашему, я обречен на провал? – Обречены? Отнюдь нет. Это расценивалось бы как попытка оправдаться, а Блэкхит не терпит оправданий. Все, что здесь происходит, не неизбежно, хотя на первый взгляд кажется, что это не так. Все повторяется лишь потому, что гости изо дня в день принимают одни и те же решения: пойти на охоту или предать друга. Кто-то слишком много пьет за ужином, пропускает завтрак и не попадает на встречу, которая могла бы изменить всю его жизнь. Они не в состоянии поступить иначе, поэтому никогда не изменяются. А вот вы совсем другой, мистер Слоун.

Пропал за неделю до смерти мистера Томаса. Полицейские обыскали весь лес, так ничего и не нашли, объявили, что мальчишка сбежал. А я вам вот что скажу, сэр, никуда он не сбежал. Он и свою мать любил, и работу тоже. Я тогда всем говорил, только меня не стали слушать. – Так и пропал?– Ага, ни слуху ни духу.– И это все, что вы рассказали Каннингему?– Да, сэр.– А больше вы ему ничего не рассказали?У него бегают глаза.– Что еще? – требую я.– Ничего, сэр.– Миллер, не отпирайтесь.

Ясно, что Хелена Хардкасл устраивает сегодняшний бал, пытаясь вернуть безвозвратно ушедшие дни. Однако лишь глупец поверит в то, что этим и объясняется все происходящее. Возродить Блэкхит невозможно. Убийство Томаса Хардкасла опорочило имение, но все же Хелена Хардкасл почему-то пригласила на сегодняшний бал тех же людей, которые гостили здесь ровно девятнадцать лет назад. Прошлое откопали и приукрасили, но ради чего?

Истинная сущность человека яснее всего проявляется тогда, когда он думает, что его никто не видит.

Поют птицы, по огороду скачут три кролика, рыжие, как ржавчина в лучах восходящего солнца. Если бы я знал, что за рассветом – рай, то не спал бы ни одной ночи. – Мистер Слоун, вы нашли разгадку. Вы первым нашли разгадку! – восторженно восклицает он. – Вы свободны! Наконец-то вы свободны.

Две дороги, два конца – но лишь одна ведет в будущее. – У нас один-единственный шанс, – говорит Даниель, прикрывая глаза от дождя. – Мы такого и ждали. Лакей на кладбище, затаился и ждет. Он не знает, что мы встретились. Вдвоем мы с ним справимся.

Я меняю позу и только сейчас вспоминаю, что целый день ничего не ел, а мне предстоит непростой вечер. Голова кружится, словно в ней собрались все мои предыдущие воплощения. Их воспоминания теснятся в мозгу, давят невыносимым грузом. Меня терзают их желания, мучают их боли, пугают их страхи. Я уже не человек, а нестройный хор чужих голосов. Не замечая меня, из особняка выходят двое слуг, несут вязанки дров для жаровен и керосиновые лампы. В жаровнях вспыхивает огонь, прокладывает пылающую тропу сквозь темноту. Последняя жаровня стоит рядом с теплицей. Языки пламени отражаются в стеклянных стенах, и кажется, что в теплице полыхает пожар.

Пристально смотрю на нее, пытаюсь понять, правда это или ложь, но с таким же успехом можно рассматривать туман под микроскопом.

Через десять минут после того, как Дональд Дэвис представил родным человека, который спас ему жизнь на фронте, стало ясно, что Джим Раштон и Грейс Дэвис в один прекрасный день сыграют свадьбу. Принадлежность к разным слоям общества и светские условности ничуть не смущали молодых людей; дружеская пикировка за первым совместным ужином стала мостом над пропастью сословных различий, a среди столовых приборов, назначения которых Раштон определить не мог, пышным цветом расцвела любовь. С того самого дня их чувство ширилось и крепло, и теперь влюбленные жили в мире, создаваемом ими самими.

Люди погибают быстро либо по невезению, либо по своей вине.

Но ведь Эвелина не в ладах с родителями. Почему же она согласилась на этот брак? – Из-за меня, – признается он. – Родители пригрозили лишить меня наследства, если она откажется. Мне, конечно, льстит ее самоотверженность, но совесть все-таки мучает

А обязательно отдавать ее замуж за Рейвенкорта? – Мы на грани полного разорения, дружище. – Он делает глубокую затяжку. – Отец скупил все истощенные месторождения и все неплодородные плантации в империи. Через пару лет у нас не останется ни пенса

Поиски безуспешны. Обнаруживаю только старый альбом с памятками о прошлом Эвелины: письма от Майкла, детские фотографии, стихи и юношеские заметки. Все это создает образ одинокой девушки, которая любит брата и очень по нему скучает.

Это убийство. Я очнулась, точно зная об этом. – Она разглаживает одеяло. – Я не помнила своего имени, но знала ваше, а еще знала, что выбраться отсюда невозможно, пока мы не найдем убийцу и не доставим на берег озера неоспоримые доказательства его вины к одиннадцати вечера. Все это – как правила игры, они въелись мне в мозг, я не в состоянии их забыть

Гости Блэкхита – не самая приятная компания, но сейчас мне не хватает гула их голосов. Они наполняют особняк жизнью, изгоняют отсюда мрачную тишину. Блэкхит – дом, которому нужны обитатели, иначе он превращается в унылые развалины, в руины, которые давно пора снести.

Тед Стэнуин сидит в кресле, держит в руках левый сапог, яростно, по-военному, драит его обувной щеткой. Я чуть заметно вздрагиваю, вспоминая, что совсем недавно, в лесу, обыскивал труп этого человека. Блэкхит-хаус вернул его к жизни, как заводную игрушку, чтобы повторить все с самого начала. Если это не ад, то дьяволу давно пора брать уроки в Блэкхите.

Увы, мечты не выведут из леса, бесполезно сидеть и ждать, пока меня отыщут.

После тяжелых дневных трудов мужья топят свои горести в вине, ввязываются в драку или ссорятся с женами, а жены, не выдержав постоянных побоев, хватаются за кухонный нож. Смерть настигает свои жертвы и в темных закоулках, и в чисто убранных гостиных с кружевными салфеточками на мебели. Поваленное дерево, проломленная крыша, выскользнувший из рук молоток – все несет гибель. Люди погибают быстро либо по невезению, либо по своей вине.

Грейс, – срывается у меня с языка, и весь я превращаюсь в бурлящую смесь восхищения, восторга, вожделения и острого осознания собственной неадекватности.

Все это очень раздражает. Рассыпанные крошки складываются в тропинку, но она, возможно, ведет к обрыву. Увы, другого пути у меня нет.

Порядочный человек! – хмыкает он. – Порядочный человек – это не тот, кто избегает совершать дурные поступки. Вспомните, где мы находимся и что с нами вытворяют. Освободиться отсюда можно, лишь сделав то, к чему нас понуждает необходимость, даже если нашей натуре это претит.

Вас словно бы влечет в бездну. – Вы считаете, что для того, чтобы выбраться отсюда, я должен стать кем-то другим? – Нет, я считаю, что каждый запирает себя в клетке, сделанной собственноручно. Айден Слоун, который впервые очутился в Блэкхите… – Чумной Лекарь вздыхает, будто воспоминание его тревожит. – То, чего он хотел, и то, как он этого добивался, было… неколебимо. Тот Айден Слоун никогда не смог бы выбраться из Блэкхита. А сейчас Айден Слоун стал совсем другим. По-моему, сейчас вы очень близко подошли к разгадке. Впрочем, я так считал и раньше, но всякий раз ошибался. По правде говоря, ваше главное испытание еще впереди, но если вы и впрямь изменились, то, кто знает, может быть, для вас еще есть надежда.

Моя натура? То есть, по-вашему, я обречен на провал? – Обречены? Отнюдь нет. Это расценивалось бы как попытка оправдаться, а Блэкхит не терпит оправданий.

Я и сам об этом не раз думал, – говорит он; растопленный воск капает ему на перчатку. – Возможно, это чистая случайность, что вы спотыкаетесь там, где следует твердо стоять на ногах. А может быть, этому виной ваша натура.

Несправедливо, когда человек познает свою сущность вот так, будто наталкивается в кромешной тьме на заброшенную хижину.

Бывают люди и похуже трусишек. Вы ведь не подлец и не злодей. Вдобавок теперь у вас есть выбор. Вместо того чтобы составлять характер наобум, как все мы, – ну знаете, просыпаешься в один прекрасный день и совершенно не понимаешь, как стал человеком, – вы сможете присмотреться к миру, к своему окружению и выбрать те черты характера, которые вас привлекают. К примеру, честность, как у этого мужчины, жизнерадостность, как у этой женщины. Словно пришли к портному на Сэвил-роу и заказываете себе костюм…

Увы, очевидно, что в моем характере слишком много безнадежных изъянов: вместо того чтобы питать хоть какую-то надежду на то, что Анна все-таки жива, мне проще считать ее мертвой, чтобы самому с чистой совестью побыстрее отсюда сбежать.

У воспоминаний есть вес и форма, как у зачехленной мебели в темной комнате.

Сейчас мы повеселимся, а расплачиваться будем позже.

Останавливаюсь в недоумении. Озираюсь, ничего не узнаю, не понимаю, почему вышел из хижины без этюдника, кистей и красок. Здесь мне не нравится работать на пленэре, особенно по утрам – слишком уныло, слишком тихо, ландшафт затянут сизой дымкой. – Зачем я здесь? – говорю я вслух, разглядывая перепачканную углем рубашку.

Все повторяется лишь потому, что гости изо дня в день принимают одни и те же решения: пойти на охоту или предать друга. Кто-то слишком много пьет за ужином, пропускает завтрак и не попадает на встречу, которая могла бы изменить всю его жизнь.

Какие-то воспоминания остались, но очень смутные. Дотянуться до них я не могу. У воспоминаний есть вес и форма, как у зачехленной мебели в темной комнате. А у меня нет фонаря, чтобы их осветить.

Все, что здесь происходит, не неизбежно, хотя на первый взгляд кажется, что это не так. Все повторяется лишь потому, что гости изо дня в день принимают одни и те же решения: пойти на охоту или предать друга. Кто-то слишком много пьет за ужином, пропускает завтрак и не попадает на встречу, которая могла бы изменить всю его жизнь. Они не в состоянии поступить иначе, поэтому никогда не изменяются. А вот вы совсем другой, мистер Слоун. Виток за витком я видел, как вы реагируете на добрые и злые деяния, на мелкие случайности. Вы принимаете разные решения, но в критический момент совершаете одни и те же ошибки. Вас словно бы влечет в бездну.

Лгать он не умеет. Морщинистое старческое лицо с отвислыми щеками будто сцена, на которой чувства разыгрывают спектакль. Каждая гримаса – трагедия, каждая улыбка – фарс. Ложь занимает место как раз между ними и проваливает представление.

Как по мне, так зима в сто раз теплее сердца этой женщины.

Я склонен скептически относиться к мудрым советам, изрекаемым человеком в маске.

Здесь, в столе, мой дневник. В нем расписание ее встреч. – Он горько усмехается. – Наша супружеская жизнь теперь сводится исключительно к совместным обязанностям. Посмотрите, где сейчас Хелена. Не в силах сдержать возбуждения, я бросаюсь к столу.

И мы без всяких проблем попадем из одного кармана в другой, – ворчит Петтигрю, допивая виски. – Как хорошо быть джентльменом.

Хардкасл стоит у камина, греет руки над огнем. В свете пламени заметно, что годы отобрали у него больше, чем дали. Неуверенность подточила его сердцевину, лишила его силы и крепости. Он расколот надвое и небрежно склеен. По-моему, в нем зияет дыра размером с ребенка.

Встаю с кресла, бреду к двери, застарелая боль потревоженным роем ос расползается по телу.

Впервые за все время я ощущаю себя частью чего-то большего.

Эвелина, безмятежная, как летний полдень.

Отец выжал все, что мог, из тех банкиров, которые готовы ссужать деньги титулованным особам. А без финансовой поддержки Рейвенкорта мы… если честно, не знаю, что именно произойдет, но мы обнищаем, и нам придется худо. – Как и большинству людей в стесненных обстоятельствах. – Ну, у них есть опыт…

Лакей запугал меня, и намек на его присутствие лишает сил даже отчаянного Дарби, который поколотил бы солнце за то, что оно слишком ярко светит.

Хитрость – божья милость, – шепчу я, выходя из комнаты.

Закройте глаза, слушайте лес. Возьмите себя в руки.

По-моему, мы слишком долго занимаемся не тем, что нам велено. – Мы не сможем защитить Эвелину, если не найдем злоумышленника, – возражаю я. – Одно приведет нас к другому.

Наши взгляды встречаются: в моем сквозит сомнение, в его – мольба.

Мне нужно как-то изменить этот день, – с отчаянием в голосе говорю я. – Поверить в то, что изменения возможны. Он наклоняется, поднимает компас, стирает с него грязь. Медлительные движения и невольный стон выдают в нем человека в возрасте. Он бросает мне компас, я ловлю мокрую серебряную вещицу, которая норовит выскользнуть из моих пальцев.

Во мне копится раздражение, в ушах шумит кровь, наждачная бумага усталости обдирает тело.

Глаза наполняются слезами радости, меня захлестывает теплое чувство. Я совершенно не помню эту девушку, но понимаю, что мы дружны много лет, и испытываю к ней почти инстинктивное доверие. Более того, я неимоверно счастлив, что мы снова вместе. Странно говорить такое о том, кого не помнишь, но я осознаю, что соскучился по ней.

Ни один из них не мог быть моим таинственным собеседником: то слишком высок, то слишком коренаст, то слишком сухопар или не вышел ростом – несовершенные копии подлинника, все с изъянами.

Это празднество за миг до разрушения Гоморры.

На все это мы взираем с галереи, откуда вниз ведет узкая лесенка. Я невольно барабаню пальцами по перилам в такт музыке. Какой-то частью чужого сознания я вспоминаю, что Рейвенкорт любит эту мелодию и ему очень хочется ее наиграть.

Между Рейвенкортом и Эвелиной тридцать лет разницы, тысячи обедов и ужинов.

Симпатичная физиономия Даниеля явно кому-то не понравилась, и теперь ее украшает разбитая губа и припухший глаз, под которым завтра образуется солидный синяк, если завтра, конечно, наступит.

Иногда образ жизни выбирать не приходится.

Ложь предполагает глупость и легковерие собеседника. Лжецы считают себя умнее тех, кому лгут.

Разжимает ладонь, выпускает мою руку, пальцы оставляют на ней заплатку пустоты.

Истинная сущность человека яснее всего проявляется тогда, когда он думает, что его никто не видит

А потом Аннабеллу отправили в Блэкхит, где убийца моей сестры будет бесконечно расследовать убийство еще чьей-то сестры. Такое решение объявили справедливым возмездием, радовались своей изобретательности и полагали, что меня это удовлетворит. Что я сочту такое наказание достаточным.

Ничего подобного. Вы заблуждаетесь. – Он небрежно взмахивает сигаретой. – Лакей совсем не такой, как вы, я или Анна. Он – подельник Кольриджа, в особняке их несколько. Как вам известно, Кольридж проворачивает сомнительные делишки, и приятели у него тоже сомнительные. Так называемый лакей – на самом деле самый сметливый из них. Я объяснил ему, что происходит в Блэкхите. Он мне наверняка не поверил, но убивать – его профессия, поэтому он и глазом не моргнул, когда я навел его на ваши ипостаси.

Чумной Лекарь умолкает, нерешительно склоняет голову. Я смотрю на Даниеля, который изумленно наблюдает за собеседниками. Наверное, он чувствует то же, что и я; мы с ним как дети, которые слышат разговор родителей, но понимают его только наполовину.

Часы набираются смелости и громко тикают.

По-моему, мы меняем одного черта на другого, – в конце концов заявляет он. – Возможно, – замечает Хардкасл. – Но я еще помню Данте, Филип. Не все круги ада одинаковы.

Наши маски нас предают. Они раскрывают нашу сущность.

Нет, что вы, женщина звала на помощь. Она была напугана! – Я взволнованно вскакиваю с кресла, отбрасываю грязное полотенце. – Да-да, разумеется, – успокаивает он, глядя, как я мечусь по комнате. – Я вам верю, дружище, но полиция во всем требует точности. Да и потом, полицейские любят выставлять на посмешище людей из светского общества.

Такое неколебимое постоянство очень раздражает.

Поколотил бы солнце за то, что оно слишком ярко светит.

На щеках Майкла вспыхивают алые пятна румянца, зеленые глаза стекленеют. Во взгляде сквозит такая искренняя печаль, что я ему почти верю. – И разумеется, дело не в деньгах, – добавляю я.

В полутемной спальне тускло горит огонь в камине. Слуги забыли зажечь свечи. Заподозрив неладное, я вскидываю ружье. В вестибюле егерь забирал у охотников оружие, но я свое не отдал.

Впервые в его тоне сквозит какая-то теплота. Она сбивает меня с толку, я снова поворачиваюсь к нему. – Мне нужно как-то изменить этот день, – с отчаянием в голосе говорю я. – Поверить в то, что изменения возможны. – Ваше нетерпение вполне объяснимо, но пожар в доме не потушить, если просто переставить мебель в комнатах.

Считаю, что каждый запирает себя в клетке, сделанной собственноручно.

Истинная сущность человека яснее всего проявляется тогда, когда он думает, что его никто не видит.

Наклоняет мою голову к себе, с нежностью мясника ощупывает, хохочет, видя, что я морщусь.

Осторожно проделываю дырочку в страхе, подпускаю к себе посторонние звуки.

Все равно что заставить меня рыть яму лопатой из воробьев.

Вы пытаетесь меня спасти? – изумленно спрашивает она, опустив руку с зажатым в ней осколком. – Да. – Но вы меня убили! – У меня не очень хорошо получается

Прошу вас, не делайте этого при встрече с моей бабушкой. – Мне нельзя морщить лоб? – Нет, вам нельзя думать.

Как по мне, так зима в сто раз теплее сердца этой женщины.

Он ненавидит старость, считает преклонный возраст злом, разъедающим и поглощающим человека.

Истинная сущность человека яснее всего проявляется тогда, когда он думает, что его никто не видит.

Ваше нетерпение вполне объяснимо, но пожар в доме не потушить, если просто переставить мебель в комнатах.

Прошу вас, будьте милосердны. Доктор Белл перенёс тяжёлое потрясение.– Да уж, бутылок пять, не меньше, – хмыкает Сатклифф.

Светское общество — это танец, а я уже стара танцевать.

Каждое завтра – бесценный дар.До него нужно только дойти.

Знаете, тот, кто сидит за пустым столом, обрадуется любым крошкам.

Если бы я знал, что за рассветом — рай, но не спал бы ни одной ночи.

Знаете, а я ведь совершенно не помню. Что нужно ребёнку, у которого всё есть?

Ему нужно всё — и больше, чем всё, как и всем остальным.

Бедный мальчик. Из него выбили всю храбрость, а теперь пинают за трусость.

Пожар в доме не потушить, если просто переставить мебель в комнатах

Нет, я считаю, что каждый запирает себя в клетке, сделанной собственноручно.

Так сразу и не припомню, но это, наверное, от зависти. Светское общество – это танец, а я уже стара танцевать. А, вот и шарманщик появился.

Мрак жмется к окну моей спальни, дышит холодом на стекла, оставляет на них морозные узоры. На него злобно шипит огонь в камине, колышущиеся языки пламени освещают комнату.

Вдобавок теперь у вас есть выбор. Вместо того чтобы составлять характер наобум, как все мы, – ну знаете, просыпаешься в один прекрасный день и совершенно не понимаешь, как стал вот таким человеком, – вы сможете присмотреться к миру, к своему окружению и выбрать те черты характера, которые вас привлекают. К примеру, честность, как у этого мужчины, жизнерадостность, как у этой женщины.

Каждое завтра – бесценный дар.

Завтра будет таким, каким я пожелаю.

Если это ад, то мы – его создатели.

Имя чем-то притягивает. Для меня она явно с чем-то связана.

Блэкхит отнимает у нас надежду, а без надежды нет смысла ни в любви, ни в сочувствии, ни в участии.

Если это ад, то мы – его создатели

Встаю с кресла, бреду к двери, застарелая боль потревоженным роем ос расползается по телу

Каждое завтра – бесценный дар. До него нужно только дойти.

Лицо выражает брезгливое отвращение к бесчисленным недостаткам моего характера.

Научили меня ценить способности тех, в кого я воплощаюсь, а не сокрушаться об их недостатках.

Сюда нас привели наши решения, – продолжаю я. – Если это ад, то мы – его создатели.

Над его головой незаслуженным нимбом собирается дым.

Наши маски нас предают. Они раскрывают нашу сущность.

Нужно отдохнуть. Я усаживаюсь на полуобвалившуюся каменную ограду, прикрываю глаза. Вокруг меня сжимаются годы, запускают клыки в горло, вытягивают из меня все силы. Очень неприятное ощущение, хуже неподъемной тяжести Рейвенкорта. Во всяком случае, я смог привыкнуть к излишнему весу банкира и к его ограниченной подвижности. А вот Дэнс по-прежнему считает себя молодым и вспоминает о своем преклонном возрасте лишь изредка, глядя на свои морщинистые, иссохшие руки. Даже сейчас он недоволен тем, что я поддался усталости и присел отдохнуть.

Она играла в прятки со смертью, и смерть ее нашла, отобрав все самое ценное.

Безмолвие нарушает только дождь – он стучится в окна, требует, чтобы его впустили в дом.

Блэкхит-хаус вернул его к жизни, как заводную игрушку, чтобы повторить все с самого начала

Если это не ад, то дьяволу давно пора брать уроки в Блэкхите.

Истинная сущность человека яснее всего проявляется тогда, когда он думает, что его никто не видит

Лицо – та же маска, вам это известно.

Она играла в прятки со смертью, и смерть ее нашла, отобрав все самое ценное.

Эвелина напряженно замирает, как олень, услышавший хруст ветки в чаще.

Он жестом приглашает меня к сундуку, усаживает на крышку. Наклоняет мою голову к себе, с нежностью мясника ощупывает, хохочет, видя, что я морщусь.