Хоть польза от чтения и неоспорима, но все равно информацию фильтровать нужно, потому как существуют, мягко говоря, странные книги. Голый завтрак одна из таких. В ней присутствует нецензурная лексика, описание, связанные с педофилией и убийством детей, и все это приправлено гомосексуализмом. Прежде чем книга появилась в свободном доступе, она являлась предметом судебных разбирательств. В данной подборке собраны лучшие цитаты из книги Голый завтрак.
Как сказал один судья другому, будь справедлив, а не можешь быть справедливым, будь своеволен.
Лик «зла» – это всегда лик тотальной потребности.
У бешеной собаки нет выбора – она кусает.
Если предложение НЕ НЕОБХОДИМО, оно БЕССМЫСЛЕННО и приближается к НУЛЕВОМУ ЗНАЧЕНИЮ.
Каждый правильный молокосос корчит из себя человека с понятием…
Торговец джанком не продает свой товар потребителю, он продает потребителя своему товару. Он унижает и упрощает клиента. Он платит своим служащим джанком.
Жулики всех стран, есть один лох, которого вам не обмануть, – Лох Внутри…
1. Никогда ничего не давать даром. 2. Никогда не давать больше, чем следует дать (всегда держать покупателя голодным и всегда заставлять его ждать). 3. При первой же возможности забирать все назад.
Вряд ли чувство стыда может существовать в отсутствие либидо.
Видите ли, контроль не может быть средством достижения какой-либо практической цели… Он никогда не станет средством достижения ничего иного, кроме как еще большего контроля… Как джанк…
Кто поумней, поймет с полуслова.
Торговец джанком не продает свой товар потребителю, он продает потребителя своему товару.
Скука, этот неизменный показатель неснятого напряжения, никогда не беспокоит наркомана. Он может восемь часов разглядывать свой башмак.
Действовать он вынужден только тогда, когда пустеют песочные часы джанка.
ГОЛЫЙ завтрак – застывшее мгновение, когда каждый видит, что находится на конце каждой вилки.
Мы приехали питаться вашей отсталостью.
Америка – не молодая страна: она старая, грязная и злая еще до поселенцев, до индейцев. Зло здесь, оно ждет.
Возможно, это и не лучший из миров, но он может оказаться одним из простейших.
Чем больше джанка вы употребляете, тем меньше его имеете, и чем больше имеете, тем больше употребляете.
Врача не критикуют за описание проявлений и симптомов болезни, хотя симптомы и могут внушать отвращение.
Вы больше сможете узнать о человеке, говоря, нежели слушая.
Голую потребность контроломанов следует скромно скрывать за ширмой капризной, запутанной бюрократии, причем так, чтобы исключить непосредственный контакт объекта с противником.
Наркоманы – это больные люди, которые не могут поступать по-другому.
Если вы бейсболист, вы не утверждаете, что вы хороший третий бейсман, а просто пытаетесь играть на третьей базе.
Таким же образом вы пытаетесь касаться вопросов морали. Насколько хорошо вы их касаетесь – другой вопрос.
Лик «зла» – это всегда лик тотальной потребности.
Скажу по секрету, его ждет горячий укол. (Примечание: это капсула отравленного джанка, продаваемая наркоману с целью его ликвидации. Нередко достается доносчикам. Как правило, горячий укол – это стрихнин, поскольку по вкусу и виду он напоминает джанк.)
Говоря словами Хайдерберга: «Возможно, это и не лучший из миров, но он может оказаться одним из простейших». Если человечеству не откажет зрение.
Если всякое наслаждение – это избавление от напряженного состояния, то джанк позволяет избавиться от жизненного процесса в целом, отключая гипоталамус – центр психической энергии и либидо.
Торговец джанком не продает свой товар потребителю, он продает потребителя своему товару. Он унижает и упрощает клиента.
Этот мозг уже атрофировался и высох, точно бабушкина…
Мозг, заряженный кокаином, – это обезумевший бильярд-автомат, сверкающий голубыми и розовыми огнями в электрическом оргазме.
Его вступительная реплика: «На мой взгляд, вы человек умный».
Медицина кончается наркотиками; жизнь кончается смертью; человечество может найти свой конец в Аду, который наступит из-за тщеславия разума.
Хотя применения пыток я, как правило, избегаю – пытка конкретизирует положение оппонента и мобилизует сопротивление, – угроза пытки помогает вызывать у объекта.
Писатели, наделенные творческим воображением, являются ценными коллегами, и их письменные свидетельства следует ценить очень высоко, поскольку они черпают из источников, которые мы еще не сделали доступными для науки.
Наилучший текст, на мой взгляд, не имеет никакого отношения к тому, о чем думает его автор. Существуют бессознательные расчеты, которые, по-видимому, делаются во сне.
Вы еще спите, а произведение уже готово, и дисциплина писательского труда почти целиком состоит в том, чтобы воздерживаться от вмешательства в творческую работу, проделанную подсознанием.
О чем только ни болтал Поль, этот старый греховодник, чего стоят одни его россказни о том, как мужчины лежат с мужчинами и занимаются тем, о чем и говорить-то неловко. Вот именно – неловко.
Кому ж охота споткнуться о хуй по дороге к пизде – к примеру, только захочется человеку натянуть какую-нибудь манду, как врывается некий зловредный чужак и проделывает с его жопой то, о чем и говорить-то неловко.
Он мастер уничтожающих реплик замедленного действия.
А несчастный хлюпик за себя постоять не может, себя-то и не осталось.
Да будут все твои неприятности мелкими, как сказал один растлитель малолетних другому.
Хотя применения пыток я, как правило, избегаю – пытка конкретизирует положение оппонента и мобилизует сопротивление, – угроза пытки помогает вызывать у объекта должное чувство беспомощности и благодарности следователю за ее неприменение.
А применять пытки полезно в качестве наказания.
Я против жестокости, – говорил он. – Она неэффективна. А вот продолжительное дурное обращение почти без насилия вызывает, при умелом его применении, тревогу и чувство определенной вины. Необходимо помнить некоторые правила, вернее сказать, руководящие принципы. Объект не должен сознавать, что упомянутое дурное обращение является тщательно спланированным нападением некоего немилосердного противника на его подлинную личность.
Но нигде нет такой тоски, как в Америке. Вы не можете постичь ее, не можете взять в толк, откуда она исходит. Вот, к примеру, коктейль-бар в конце одной из улиц в районе новостроек – в каждом квартале есть бар и аптека, магазин и винная лавка. Вы входите, и она охватывает вас. Но откуда она берется?
Если предложение НЕ НЕОБХОДИМО, оно БЕССМЫСЛЕННО и приближается к НУЛЕВОМУ ЗНАЧЕНИЮ.
Джанки вечно сетуют на как они это называют, поднимая воротники своих черных пальто и втягивая в плечи морщинистые шеи… чисто джанковое надувательство
Единственное оправдание этого опостылевшего пути к смерти – ЛОМКИ, когда джанковая цепь размыкается за неуплату и джанковый мошенник помирает от нехватки джанка и передозировки времени, а Старый Жулик забывает о своем жульничестве, облегчающем путь под покровом джанка, путь, который жулики выбирают сами…
Ломки – это состояние абсолютной незащищенности, когда наркоману ничего не остается – разве что смотреть, нюхать и слушать.
Никогда НИЧЕГО Не Происходит.
Джанк соответствует основной формуле вируса «зла»: лишь бы удовлетворять тотальную потребность. Потому что вы находились бы в состоянии тотальной болезни, тотальной одержимости и не имели бы возможности действовать каким-либо другим способом.
Наркоманы – это больные люди, которые не могут поступать по-другому. У бешеной собаки нет выбора – она кусает. Напускная самонадеянность не ведет.
Если наркоман хочет вылечиться, он в большинстве случаев уже много раз испытывал симптомы отнятия. Он ждет неприятного испытания и готов терпеть.
Наркоман чувствует себя лучше, если знает, что в систему кровообращения попало некое чужеродное вещество.
Гашиш, Bannisteria Caapi (хармалин), пейотль (мескалин) вызывают состояние обостренной чувствительности при параноидальном взгляде на вещи. Все кажется ожившим. Нередки параноидальные идеи.
В начальный период отнятия я обратил внимание на два вида реакции: (1) все выглядит угрожающе; (2) умеренная паранойя. Врачи и сестры кажутся злыми чудовищами. В процессе нескольких курсов лечения я чувствовал, что оказался среди опасных безумцев.
Я разговаривал с одним из пациентов доктора Дента, только что прошедшим курс дезинтоксикации после пристрастия к петидину. Он рассказал о таких же переживаниях, о том, что в течение суток сестры и доктор «казались жестокими и отвратительными». И все представлялось беспросветным.
Приятное ощущение может сделаться невыносимым, если достигнута определенная степень его интенсивности.
Разумеется, наркоман, достигший дезинтоксикации, может начать пить и стать алкоголиком.
– Они перестраивают Город. Ли рассеянно кивнул…– Да… Постоянно… Любой из двух путей ведет в злополучное Восточное Крыло…
Он посмотрел на меня сквозь эктоплазматическую плоть, на время появившуюся после лечения… тридцать фунтов материализуются за месяц, когда вы соскакиваете… мягкая розовая мастика, которая исчезает при первом неслышном прикосновении джанка… я видел, как это происходит…
Если у лошадки афтоз, ей требуется уйма героина, чтобы унять боль, а часть этого героина ускакала, наверное, через унылые прерии и тихо ржет на Вашингтон-сквер…
Джанки сбегаются туда, пронзительно крича: «Эй, но-о-о, Сильвер!» – Но где же статуи? – Ну как не посочувствовать типичному страдальцу, испустившему визгливый крик в кафе-кондитерской с бамбуковой отделкой, Калле-Хуарес, Мексика…
Так и сгинул там по липовому обвинению в изнасиловании… стащит с тебя пизда штаны, а потом тебя же и повяжут за изнасилование, именуемое статутным – вот тебе и статут, браток…
Ваш Корреспондент трескает себе тридцать гран морфия в день и восемь часов сидит, непостижимый, как говно.
Юный Грабитель, отъебанный во время длительного тюремного заключения и выселенный с кладбища за неуплату, приходит, что-то тараторя, в педик-бар с просроченной закладной, чтобы заполучить местечко на задворках Палаточного Городка, где кастраты-коммивояжеры распевают гимн Ай-Би-Эм.
– Ах, осторожней же! Опять та же история! – вскричал старый гомик, когда порвалась его перетяжка и яйца раскатились по полу… – Хватай же их, Джеймс, никчемный старый говнюк! Старые хозяйские яйца катятся в угольный бункер, а он знай себе стоит столбом!
Писатель может написать только об одном: одержим
– Позовите О’Брайена. – Мгновение помех, висящих проводов, прерванных связей.
Наркоман работает на джанковом времени. Его тело – это его часы, и джанк в его теле – все равно что песок в песочных часах.
Время имеет для него значение только в связи с его потребностью. Тогда он резко вторгается в чужое время и, подобно всем Чужакам, всем Просителям, вынужден ждать, если только случайно не угодит в сети неджанкового времени. – А что я ему скажу? Он же знает, что я буду ждать. – Ник хохотнул.
Ник издал неодобрительный смешок, употребляемый для пунктуации. Своего рода извинение за то, что вообще разговаривает в телепатическом мире наркоманов, где лишь количественный фактор – «Сколько долларов? Сколько джанка?» – требует словесного выражения.
Быть может, я опережаю сам себя… Каждый день умираю понемногу… Это отнимает много Времени…
Под его кофейной чашкой лежала бумажная салфетка – непременный атрибут каждого, кто подолгу пьет кофе на площадях, в ресторанах, на вокзалах и в приемных всех стран. Любой джанки, даже такого уровня, как Матрос, работает на джанковом Времени, а совершая внезапное вторжение во Время, принадлежащее другим, он, как и все просители, должен ждать.
Задворками, к Музею на Маркет-стрит, представлены все виды мастурбации и самобичевания.
Следователь сможет добиться полного гипнотического контроля: объект будет кончать по его свистку и срать на пол, стоит лишь сказать «сезам, откройся»
Однако мозговые клетки, исчезнув, уже не восстанавливаются, а когда наркоман лишается клеток мозга, жизнь его превращается в жуткую поебень.
Легенда гласит, что, когда бабуины покинут Остров, он падет. Перед кем и каким образом, не уточняется.
– Ну что ж, – говорит он с натянутой улыбкой, – значит, вы решили позволить нам остаться еще на год, да? Очень мило с вашей стороны. И все этим довольны?
Может, кто-нибудь недоволен? Солдаты в джипах медленно, испытующе поворачивают направленные на толпу пулеметы.
Все население выходит на улицу и собирается на муниципальной свалке, присутствие обязательно. Президент Острова по традиции должен проползти на брюхе по мусору и вручить Вид на жительство и продленный Договор об аренде, подписанный всеми гражданами Острова, Губернатору-Резиденту, который стоит, блистая парадным мундиром.
Ну и выкладывает он мне, значит, рецепт на большую банку морфия… Вроде как не совсем настоящий рецепт, на туалетной бумаге… А я ему так впрямую и говорю: «Мистер, я подозреваю, что вы наркоман».
Мы не должны ни отвергать, ни отрицать нашу протоплазменную сущность, мы неизменно прилагаем усилия к тому, чтобы достичь максимальной гибкости, не впадая в болото разжижения.
Секс с копией строго запрещен и почти повсеместно практикуется.
Надежного способа обнаружения замаскированной копии не существует (хотя у каждого дивизиониста есть метод, который он считает безотказным), и поэтому все дивизионисты – истеричные параноики.
Сендер должен передавать все время, но он никогда не сможет подзарядиться посредством контакта. Рано или поздно у него не останется чувств для посыла.
Невозможно обладать чувствами в одиночестве.
Прелестная старая венецианская история про этот мост: кажется, несколько венецианских моряков предпринимают путешествие вокруг света, все превращаются в гомиков и ебут юнгу.
– Короче, крутит он роман с одним латахом, хочет хоть кого-нибудь полностью себе подчинить – совсем из ума выжил, старый хрыч…
Латах перенимает все его обороты речи и манеры и, точно злобная кукла чревовещателя, просто-напросто высасывает из него все, что он собой представляет… «Ты научил меня всему, что умеешь… Мне нужен новый амиго».
А несчастный хлюпик за себя постоять не может, себя-то и не осталось.
– Право же, это что-то зловещее, мой дорогой: они начинают примерять твою одежду и возбуждают тебя, став твоими двойниками…
Обезумевший гомик пытается стащить с уходящего парня спортивную куртку из твида.
– Эмоции у них отсутствуют, – сказал доктор Бенвей, разрубая пациента на куски.
Я вот к чему, Док: как вы можете считать здоровым тело, если промыты его мозги?
СПЕЦИАЛИСТ (покорно и раздраженно): Приведите исцеленного педрилу.
Сквозь ликующие толпы людей торжественно проезжает Партийный Лидер.
Исполненный достоинства старик срет при виде него и пытается пожертвовать собой, бросившись под колеса автомобиля.
Все они носят громадные накладные гениталии.
Если покрутить бабуину яйца, из его члена течет пунш. Время от времени из жопы бабуина с громким звуком пердежа выскакивают горячие закуски.
Принято считать, что вирус образуется при вырождении более сложной жизненной формы. Возможно, когда-то он был способен к самостоятельной жизни.
Ныне же оказался на пограничной линии между живой и мертвой материей. Свойства живого существа он может проявлять лишь в организме хозяина, используя другую.
Бюро же, дабы оправдать свое существование, действует на противоположной основе – на основе изобретения потребностей.
То есть единственное, чего жопа, так это видеть. Она нуждалась в глазах.
Парень решил было, что тут много забавного, и сделал на этом номер, но жопа принялась насквозь проедать штаны и орать на улице, во весь голос требуя равноправия.
Через некоторое время жопа начала говорить сама по себе.
БЕНВЕЙ: Вздор, мой мальчик… Мы же ученые… Чистые ученые. Бескорыстные научные исследования, и да будет проклят тот, кто крикнет: «Стойте, это перебор!» Подобные людишки ничем не лучше тех зануд, что ломают кайф другим.
Они готовят и едят дома, и у каждого из них есть легальная, благопристойная работа.
Так Брэд с Джимом впервые узнают, что такое счастье. Вмешиваются силы тьмы.
Он начинает играть на скачках, полагая, что в азартных играх есть нечто мужественное, бог знает почему, – по его расчетам, если его увидят на ипподроме, то сразу зауважают.
Ебусь я как-то с одним типом и думаю: «Наконец-то клиент без отклонений», – но тут он кончает и превращается в жуткого краба.
Прояви уважение к стареющему хую…
Когда-нибудь и ты превратишься в скучного старого мудозвона…
К ней подходит Марк, и она отрывается от недоеденных гениталий Джонни, лицо ее залито кровью, глаза фосфоресцируют.
Теперь она закусывает его хуем.
Джонни вопит, как мандрагора, теряет сознание, когда бьет струей его сперма, и падает на тело Марка – отрубившийся ангел.
Сколько лет нанизано на окровавленную иглу?
Все его тело выдавливается наружу через хуй.
Теперь она сосет ему хуй неистово.
Барт терпеливо разыскивал их, осторожно двигаясь походкой старого джанки, а потом впрыскивал в их бескровные руки несколько часов тепла.
Положение отчаянное, джентльмены. На карту поставлены наши хуи.
К чему мне смотреть на твою поношенную плоть, явно с чужого плеча?
Подобный жест можно было ощутить только нервами, оголенными во время джанковой болезни.
С разрешения вашей чести я бы хотел теперь прочитать часть письма, которое не так давно получил от Уильяма Берроуза. «Вопрос: что такое секс? И сопутствующие вопросы, такие как: что является непристойным, аморальным, – не задаются, не говоря уже о том, что на них не дается ответа, именно ввиду барьеров семантического страха, который препятствует свободному и, как я полагаю, объективному научному изучению сексуальных феноменов. Как можно изучать эти явления, если о них запрещено и писать, и думать?
Если не будет, наконец, разрешено свободное исследование сексуальных проявлений, секс будет и в дальнейшем контролировать человека в большей степени, чем человек – секс. Явления эти абсолютно неизвестны, поскольку они умышленно игнорируются и исключаются как предмет описания и исследования.
Скажу по секрету, братва, каких только банальных речей я не слыхал, и все-таки всем прочим ПРОФЕССИОНАЛЬНЫМ ГРУППАМ далеко до старой термодинамической джанковой ЗАТОРМОЗКИ. Допустим, ваш героинщик вряд ли что-нибудь возразит, и это я стерплю.
Но ваш «Курильщик» Опиума более активен, ведь у него есть крыша над головой и Лампа… а может, и 7–9–10, что залегли там, внутри, и, точно находящиеся в зимней спячке рептилии, поддерживают температуру не ниже Разговорного Уровня: как низко пали все прочие джанки, «тогда как Мы – МЫ имеем крышу и лампу и лампу и крышу и крышу и здесь тепло и уютно и тепло уютно и ЗДЕСЬ и уютно.
Целый год я не принимал ванну, не менял одежду.
Точно не помню, как я писал то, что теперь опубликовано под названием «Голый завтрак». Название предложил Джек Керуак.
До недавнего своего выздоровления я не понимал, что оно означает. А означает оно именно то, о чем говорят эти слова: ГОЛЫЙ завтрак – застывшее мгновение, когда каждый видит, что находится на конце каждой вилки.
Я стоял отдельно от самого себя и пытался прекратить эти казни призрачными пальцами… Я – призрак, возжелавший тела – того, чего жаждет каждый призрак, Долгое Время блуждавший по ничем не пахнущим закоулкам пространства, где нет жизни, один лишь бесцветный незапах смерти…
Невозможно дышать, ощущая этот запах сквозь розовые извилины хряща, отделанного кристаллическими соплями, дерьмом времени и черными кровяными фильтрами плоти.
Лик «зла» – это всегда лик тотальной потребности.
Я слышал, что в Индии некогда был благотворный джанк, не образующий привыкания. Он назывался «сома», и описывают его как прекрасный голубой поток.
Каждый правильный молокосос корчит из себя человека с понятием…
Болтает о «травке», изредка курит ее и носит немного с собой, чтобы угощать голливудских развратников.
Деревенщина так похож на невинного мальчика, словно светится изнутри голубым неоном.
«Возможно, это и не лучший из миров, но он может оказаться одним из простейших».
Художники всегда были настоящими поставщиками новостей, ведь новость – это не нечто внешнее или происходящее само по себе, новость рождает эмоции и развивает способность к восприятию окружающего мира.
Ад, который может оказаться кульминацией, конечным продуктом научной революции.
Горечь – это щелочь, каждую серьезную тему она протравливает в едком веществе самых жестоких переживаний; то, что остается, так же сухо и серебристо, как кость.
Именно этот вид высокопробного сухого осадка и является для меня эмоциональным содержанием.
Миссис Вандерблай пытается прихлопнуть хиукутиля: «Ох!.. Ох!.. ООООООООООХ!!!» – Вопли, бьющиеся стекла, рвущаяся ткань. Нарастающее крещендо хрюканья и визга, стонов, хныканья и учащенного дыхания… Зловоние спермы, пизды и пота, затхлый запах прямой кишки, подвергнутой проникновению… Бриллианты и меха, вечерние платья, орхидеи, костюмы и нижнее белье разбросаны по полу, покрытому бьющейся в корчах, неистовой, вздымающейся массой голых тел.
Об этой лиане я слышал от старого немецкого старателя, умиравшего от уремии в Пасто, Колумбия. Растет, как предполагают, на берегах реки Путумайо.
Так и не нашел. Не особенно старался… Тот же тип рассказывал мне о насекомом, похожем на большого кузнечика и известном как хиукутиль: «Такой сильный половой возбудитель, что, если хоть один на тебя нападет и ты не сможешь тут же заполучить женщину, тебе смерть. Я видел, как индейцы носятся взад-вперед, отмахиваясь от этого зверя».
К сожалению, мне не удалось поймать ни одного хиукутиля…) На премьере в нью-йоркской «Метрополитен» Эй-Джей, защищенный средством против насекомых, выпустил целый рой.
Внутри органы не должны так тесно вместе толпиться.
Им нужно жизненное пространство
Сальвадор Хасан О’Лири, он же Сапожник, он же Непутевый Марв, он же Лири Детское Место, он же Выпороток Пит, он же Хуан Плацента, он же Ахмед Лубрикант, он же Эль Занудо, он же Эль Жоппо.
От дурацких ошибок никто не застрахован.
То есть если я сумел смехом выдавить из себя всю мочу, почему бы мне не выдавить сперму? Так что попробуй рассмешить меня перед тем, как я кончу.
Вы больше сможете узнать о человеке, говоря, нежели слушая.
Чтобы выяснить, кто кого будет ебать, они играют на кровати картами таро.
Моя жопа посрамит весь Лувр! Я пержу амброзией, а сру говном из чистого золота!
Чувство стыда у наркотов отсутствует.
Немцам можно доверять, они стряпают вреднейшее дерьмо.
– С такими венами, малыш, я бы горя не знал.
А почему у наркотов не бывает шизофрении? Пока не знаю.
Шизофреник может пренебречь чувством голода и умереть голодной смертью, если его не покормят. Но никто не может игнорировать отнятие героина. Сам факт наркомании предполагает наличие связей.
Болезнь зачастую омерзительна, не для слабых желудков.
Медицина кончается наркотиками; жизнь кончается смертью.
Джанк окружен магией и связан с множеством табу, проклятий и амулетов. В Мехико я мог отыскать своего поставщика при помощи радара.
«Нет, не эта улица, следующая, направо… теперь налево. Снова направо», – а вот и он: старушечье лицо с беззубым ртом и пустыми глазами.
Говоря словами Хайдерберга: «Возможно, это и не лучший из миров, но он может оказаться одним из простейших». Если человечеству не откажет зрение.
«Спихну-ка я сопляку кошачью мяту».
Священные Грибы Мексики дают человеку возможность увидеть Бога.
Неожиданно Отщепенец толкает мальчика вперед, в пустое пространство, освобождая его от контакта с хуем. Он не дает мальчику раскачиваться, взяв его руками за тазовые кости, потом протягивает свои стилизованные иероглифические руки и ломает мальчику шею.
По телу мальчика пробегает дрожь. Его пенис поднимается тремя мощными рывками, тянет за собой таз и тотчас извергает семя.
Али забрасывает руки мальчика ему за голову. Плюет на свой член. Когда Али вводит свой член, второй глубоко вздыхает. Они с силой трутся друг о друга губами, размазывая кровь. Резкий затхлый запах проникновения в прямую кишку.
Нимун вбивает свой член внутрь, как клин, выжимая из другого члена длинные горячие струи спермы. (Автор замечал, что хуи у арабов, как правило, широкие и клинообразные.)
Воздушные потоки, образовавшиеся от движения обоих тел, расшевелили лужи застоявшихся запахов; атрофированный мальчишеский запах пыльных раздевалок, хлорки плавательных бассейнов, высохшей спермы.
Другие запахи, клубясь по розовым виткам спирали, добирались до неведомых дверей.
Кто-нибудь из вас видел, как выступает доктор Тетраццини? Я не случайно говорю «выступает», ведь его операции были настоящими представлениями.
Обычно он начинал с того, что через всю операционную метал скальпель в пациента, а потом выходил на сцену в манере артиста балета. Резвостью он обладал необычайной. «У меня они умереть не успевают», – говаривал он. Опухоли приводили его в бешенство. «Ебучие недисциплинированные клетки!» – рычал он, набрасываясь на опухоль, как поножовщик.
Часовой в форме из человеческой кожи: чернокожая куртка с пуговицами из желтых кариозных зубов, блестящий эластичный пуловер медно-красного индейского цвета, широкие брюки, покрытые северным юношеским загаром, сандалии из мозолистых подошв молодого малайского фермера, пепельно-смуглый шарф, завязанный узлом и заправленный под свитер.
Завтрак, как всегда, голый. Если цивилизованные страны хотят вернуться к друидическим обрядам повешения в Священной роще или упиваться кровью вместе с ацтеками и поить их богов кровью человеческих жертв, пускай же они увидят, что едят и пьют на самом деле.
Пускай они увидят, что находится на конце этой длинной газетной ложки.
Искаженный образ Человека вторгается в каждую минуту и в каждую клетку… Нищета, ненависть, война, полиция-преступники, бюрократия, безумие – вот симптомы заражения Человеческим Вирусом.
Спорынья – это гриб, паразитирующий на больной пшенице. В Средние века население Европы периодически косили вспышки эрготизма, отравления спорыньей, которое называлось «Антониев огонь».
Конечным результатом замены всех клеток образами является рак. Демократия больна раком, а бюро – ее опухоли. В государстве бюро повсюду пускает корни, становится злокачественным, как Бюро по борьбе с наркотиками, и растет, растет, непрерывно воспроизводя все больше особей своего вида, пока не задушит питающий его организм, если не контролировать бюро или не удалить его.
Как подлинно паразитические организмы, бюро не могут жить без «хозяина». (С другой стороны, кооператив ) Бюрократия – такое же зло, как рак, поворот вспять от эволюционного пути развития человека с его неограниченными возможностями, различиями и независимыми спонтанными поступками – к полнейшему паразитизму вируса.
У каждого наркомана есть свой собственный, особый симптом, из-за которого полностью утрачивается самоконтроль.
При жизни одного из будущих поколений, когда изолированные наркоманы вымрут и будут открыты болеутоляющие средства, действующие на «неджанковом» принципе, вирус джанка станет, подобно оспе, законченной главой – медицинской диковинкой.
В игле нет ничего особенного.
Нюхаете ли вы, курите или запихиваете джанк себе в задницу, результат один – привыкание.
Ответ: Если вы бейсболист, вы не утверждаете, что вы хороший третий бейсман, а просто пытаетесь играть на третьей базе.
Таким же образом вы пытаетесь касаться вопросов морали. Насколько хорошо вы их касаетесь – другой вопрос.
Примечание: это не риторическая фигура; малярийные комары бесшумны.
Заключенные и матросы иногда употребляют мускатный орех. Проглатывается примерно столовая ложка и запивается водой. Результаты смутно напоминают марихуану с побочными эффектами в виде головной боли и тошноты.
Среди индейцев Южной Америки в ходу некоторые наркотики семейства мускатных орехов. Их обычно употребляют, вдыхая через нос сухой порошок из растения. Шаманы принимают эти ядовитые вещества и впадают в конвульсии.
Считается, что их судороги и бормотания имеют пророческий смысл.
Гнали когда-нибудь коку по вене? Она действует прямо на мозг, активизируя связи чистого наслаждения. Наслаждение от морфия – во внутренностях.
После укола вы прислушиваетесь к самому себе. А кокаин – это электрический ток, пропущенный через мозг, и тяга к кокаину – чисто мозговая, потребность без тела и чувства. Мозг, заряженный кокаином, – это обезумевший бильярд-автомат, сверкающий голубыми и розовыми огнями в электрическом оргазме.
У каждого наркомана есть свой собственный, особый симптом, из-за которого полностью утрачивается самоконтроль.
Порой тело вдруг оказывается во власти некой сущности – очертания дрожат в желто-оранжевом желе, – и руки так и чешутся распотрошить идущую мимо шлюху или придушить соседского ребенка в надежде справиться с хронической нехваткой жилья.
Можно подумать, обычно я в своем уме и лишь изредка бываю не в себе… Неправда! Никогда я не бываю в своем уме…
Никогда, то есть я целиком и полностью одержим, но почему-то в состоянии предотвращать опрометчивые поступки…
В потасовке бабуины всегда нападают на слабейшую сторону.
Пользуясь терминами тотальной потребности: «А вы бы не стали?» Да стали бы. Вы стали бы лгать, мошенничать, доносить на друзей, красть, делать все что угодно, лишь бы удовлетворять тотальную потребность.
Мошенники не меняются, они ломаются, разбиваются вдребезги – взрывы материи в холодном межзвездном пространстве, – уносятся прочь в космической пыли, оставляя пустые тела. Жулики всех стран, есть один лох, которого вам не обмануть, – Лох Внутри…
Зато МЫ СИДИМ ЗДЕСЬ и никогда не повышаем ДОЗУ… никогда-никогда не повышаем дозу кроме СЕГОДНЯШНЕГО ВЕЧЕРА это ОСОБЫЙ СЛУЧАЙ а все пожиратели отбросов и любители вмазаться там на холоде…
И мы никогда не едим его никогда никогда никогда не едим его…
Вы стали бы лгать, мошенничать, доносить на друзей, красть, делать все что угодно, лишь бы удовлетворять тотальную потребность.
Джанк формирует монополию и одержимость. Наркоман лишь присутствует при том, как его джанковые ноги несут его по джанковому лучу прямиком к рецидиву.
Джанк точно измеряется количественно. Чем больше джанка вы употребляете, тем меньше его имеете, и чем больше имеете, тем больше употребляете.
Линдона Джонсона о «Великом обществе».
В поисках утраченного времени.
Разворот запрещен.
Ты уже никогда не сможешь вернуться.
Джанк – это улица с односторонним.
Горожанин, смотри, чтобы закат не застал тебя здесь.
Если не будет, наконец, разрешено свободное исследование сексуальных проявлений, секс будет и в дальнейшем контролировать человека в большей степени, чем человек – секс.
Когда гомосексуализм превращается в навязчивую идею, в способ принудительного контроля над другими людьми, тогда его не следует одобрять.
Ручонки» Бенсон, Городской Извращенец, занял кверенсию в школьной уборной Кверенсия – это термин из боя быков…
Бык непременно отыскивает на арене место, которое ему подходит, и остается там, а матадор должен либо войти туда и сразиться с быком на его бычьих условиях, либо выманить его оттуда – то или другое.
Он назывался «сома», и описывают его как прекрасный голубой поток.
Прискорбное смешение этих двух классов наркотиков возникло благодаря усердию как американского, так и других бюро по борьбе с наркотиками.
Это африканский обычай.
Официально известен как «Многоточие»: стариков и старух по традиции уводят в джунгли и там бросают.
Это английский деревенский обычай, предназначенный для того, чтобы избавляться от старых, прикованных к постели иждивенцев.
Терпящее подобные муки семейство устраивает «вечеринку с удушением», во время которой гости заваливают престарелую обузу матрасами, влезают на вершину этой кучи матрасов и напиваются вдрабадан.
Ее частенько подсовывают неосторожным или несведущим людям.
Я слышал, что в Индии некогда был благотворный джанк, не образующий привыкания. Он назывался «сома».
Нам нечего терять, кроме Своих Барыг.
Если человечеству не откажет зрение.
Возможно, это и не лучший из миров.
Я доведу до состояния бессознательного повиновения Сатану и очищу души второразрядных демонов.
Я, Уильям Сьюард, капитан здешней перепившей и обкурившейся подземки, уничтожу ротеноном лохнесское чудовище и заковбою белого кита.
Народ монолитными группами исчезает во время шашечной партии в геноцид…
Число играющих не ограничено…
Король и классик англоязычной альтернативной прозы – о себе, своем творчестве и своей жизни. Что вдохновляло его? Секс, политика, вечная «тень смерти», нависшая над каждым из нас?
Я и говорю: «С чего это ты?» – а он мне: «Убирайся, а не то пристрелю.
Я запрятался лучше некуда.
«Мужчину и женщину – совратил их» — перефразированная цитата из Библии: «Мужчину и женщину сотворил их».
Кому ж охота споткнуться о хуй по дороге к пизде – к примеру, только захочется человеку натянуть какую-нибудь манду, как врывается некий зловредный чужак и проделывает с его жопой то, о чем и говорить-то неловко.
В Индии, где ни у кого нет чувства времени, Человек частенько опаздывает на месяц…
Опиатчики Всех Стран, Соединяйтесь!
Пунш наливают из огромного, пустотелого золотистого бабуина, который, присев на корточки, со страшным оскалом смотрит на копье, пронзившее ему ребра. Если покрутить бабуину яйца, из его члена течет пунш. Время от времени из жопы бабуина с громким звуком пердежа выскакивают горячие закуски. Когда это происходит, Охотники заливаются грубым смехом, а педики визжат и подергиваются.
Надоели уже все эти сентиментальные святые, у которых такой уныло-страдальческий вид, точно их ебут в жопу, а они стараются этого не замечать.
Я ошибся личностью и перерезал горло дворнику, он оказался таким же гнусным разъебаем, как мой старик.
Как можно изучать эти явления, если о них запрещено и писать, и думать?
Горечь – это щелочь, каждую серьезную тему она протравливает в едком веществе самых жестоких переживаний.
Наркоман с улицы, который должен употреблять джанк, чтобы выжить, является единственным неизменным коэффициентом в джанковом уравнении. Когда не станет наркоманов, покупающих джанк, не станет и торговли джанком.
Пока существует потребность в джанке, кто-то будет ее обслуживать.
В Чикаго я знавал одного легавого, так тот обычно нюхал коку в виде кристалликов, голубых таких кристалликов. Короче, одурел он, значит, как-то раз и как заорет, что его преследуют федералы, а потом бежит в переулок и сует голову в мусорный бак.
Я и говорю: «С чего это ты?» – а он мне: «Убирайся, а не то пристрелю. Я запрятался лучше некуда».
– Больше не выйду из комнаты, – говорит он. – Ебал я их всех.
Сплошные ничтожества – что те, что эти. Единственный совершенный человек в отрасли – это я.
Впендюрь лоху любую лажу с хорошей смазкой, и он вернется канючить еще.
Ваш разум ответит на большинство вопросов, если вы научитесь расслабляться и ждать ответа.
Примечание: сифилис тяги – это пепел от скуренного опиума.
Если предложение НЕ НЕОБХОДИМО, оно БЕССМЫСЛЕННО и приближается к НУЛЕВОМУ ЗНАЧЕНИЮ.
А что менее НЕОБХОДИМО, чем джанк, если Вы в нем Не Нуждаетесь?» Ответ: «Все джанки, если вы не сидите НА ДЖАНКЕ.
Джанк соответствует основной формуле вируса «зла»: Алгебре Потребности. Лик «зла» – это всегда лик тотальной потребности.
Наркоман – это человек, испытывающий тотальную потребность в наркотике.
При частом повторении потребность становится беспредельной, над ней утрачивается контроль.
ГОЛЫЙ завтрак – застывшее мгновение, когда каждый видит, что находится на конце каждой вилки.
Джанк я употреблял в разных видах: морфий, героин, делаудид, юкодол, пантопон, диокодид, диосан, опиум, демерол, долофин, палфиум.
Я курил джанк, ел его, нюхал, кололся им в вену-мышцу-кожу, вставлял свечи в прямую кишку.
Название предложил Джек Керуак. До недавнего своего выздоровления я не понимал, что оно означает.
А означает оно именно то, о чем говорят эти слова: ГОЛЫЙ завтрак – застывшее мгновение, когда каждый видит, что находится на конце каждой вилки.
Ломки – это состояние абсолютной незащищенности, когда наркоману ничего не остается – разве что смотреть, нюхать и слушать.
Потому что вы находились бы в состоянии тотальной болезни, тотальной одержимости и не имели бы возможности действовать каким-либо другим способом.
Наркоманы – это больные люди, которые не могут поступать по-другому.
ГОЛЫЙ завтрак – застывшее мгновение, когда каждый видит, что находится на конце каждой вилки.
Я курил джанк, ел его, нюхал, кололся им в вену-мышцу-кожу, вставлял свечи в прямую кишку. В игле нет ничего особенного.
Нюхаете ли вы, курите или запихиваете джанк себе в задницу, результат один – привыкание.
Опиатчики Всех Стран, Соединяйтесь! Нам нечего терять, кроме Своих Барыг. А ОНИ НЕ НЕОБХОДИМЫ.
Концепция пагубного пристрастия.
Как сказал один судья другому, будь справедлив, а не можешь быть справедливым, будь своеволен.
Выпоротки – это недоношенные детеныши животных, извлеченные из утробы самки вместе с детским местом и бактериями, причем, как правило, в антисанитарных и неподходящих условиях. Детеныша нельзя продать в качестве пищи, если ему не исполнилось шести недель.
До этого момента он официально считается выпоротком. За нелегальную торговлю выпоротками полагается строгое наказание.
Мозг, заряженный кокаином, – это обезумевший бильярд-автомат, сверкающий голубыми и розовыми огнями в электрическом оргазме.
Однако ей так не терпелось удовлетворить свою мерзкую потребность (голод насекомых в засушливых местах), что пипетка сломалась глубоко в плоти ее развороченного бедра (напоминавшего плакат с изображением эрозии почвы). Но ей-то что?
Она даже не потрудилась вынуть разбитое стекло и лишь разглядывает свою окровавленную ляжку холодными, пустыми глазами мясника.
Что ей до атомной бомбы, постельных клопов, помощи раковым больным? Кредитная касса того и гляди отберет у нее неоплаченную плоть… Сладких грез тебе, Роза Пантопон.
Она схватила ржавую английскую булавку, всю.
В башмаке у меня припрятана пластмассовая пипетка, а к ремню приколота английская булавка.
Всемирная сеть наркотов, подключенных к проводу из протухшей спермы, перетягивающих руки в меблированных комнатах и дрожащих на утренних ломках.
Примечание: в Стамбуле многое сносят и перестраивают, особенно убогие джанковые кварталы. Героинщиков в Стамбуле больше, чем в Нью-Йорке.
Нет ничего лучше капельки змеиного жира, чтоб смазать колеса и запустить балаган.
Целый год я не принимал ванну, не менял одежду и снимал ее только для того, чтобы ежечасно вонзать иглу в жилистое, одеревеневшее на последней стадии наркомании тело.
В комнате я ни разу не убирал. Пустые коробки из-под ампул вместе с гниющим мусором были свалены в кучу высотой до потолка.
Свет и воду давно отключили за неуплату. Я совершенно ничего не делал. Восемь часов кряду я мог разглядывать носок своего башмака. Встряхнуться приходилось только тогда, когда иссякали последние песчинки в песочных часах джанка.
У него выпадают зубы. (Подобно тому как беременные женщины теряют зубы, вскармливая незнакомца, джанки теряют свои желтые клыки, вскармливая обезьяну
Если мы хотим уничтожить пирамиду джанка, мы должны начать с основания этой пирамиды – с уличного наркомана – и прекратить ломать копья в борьбе с так называемой «верхушкой»; все, кто ее составляет, способны моментально взаимозаменяться.
Наркоман с улицы, который должен употреблять джанк, чтобы выжить, является единственным неизменным коэффициентом в джанковом уравнении. Когда не станет наркоманов, покупающих джанк, не станет и торговли джанком.
Пока существует потребность в джанке, кто-то будет ее обслуживать.
В игле нет ничего особенного.
Нюхаете ли вы, курите или запихиваете джанк себе в задницу, результат один – привыкание.
«Срежь его, Марк!» – кричит она. Марк берет кусачки, протягивает руку, перерезает веревку и, поймав падающего Джонни, бережно укладывает его на спину вместе со все еще пронзенной и извивающейся Мэри… Она откусывает у Джонни губы и нос, с шумом высасывает его глаза…
Отрывает большие куски щеки… Теперь она закусывает его хуем… К ней подходит Марк, и она отрывается от недоеденных гениталий Джонни, лицо ее залито кровью, глаза фосфоресцируют… Марк ставит ногу ей на плечо и пинком переворачивает ее на спину…
Он набрасывается на нее и ебет как безумный… они катаются по полу из угла в угол, делают кульбиты и вертушки и подскакивают высоко в воздух, словно огромные рыбы.
Отщепенец надевает петлю на шею мальчика и ласково затягивает узел под левым ухом. Пенис мальчика съежился, яйца напряжены.
Он смотрит прямо перед собой, тяжело дыша. Отщепенец бочком обходит вокруг мальчика, касаясь его заднего прохода и лаская гениталии иероглифами насмешки. Пристроившись к мальчику сзади, он делает ряд толчков и засовывает хуй в жопу мальчика. Он стоит, совершая круговращательные движения. Гости шикают друг на друга, подталкивают друг друга локтями и хихикают. Неожиданно Отщепенец толкает мальчика вперед, в пустое пространство, освобождая его от контакта с хуем.
Он не дает мальчику раскачиваться, взяв его руками за тазовые кости, потом протягивает свои стилизованные иероглифические руки и ломает мальчику шею. По телу мальчика пробегает дрожь. Его пенис поднимается тремя мощными рывками, тянет за собой таз и тотчас извергает семя. В его закрытых глазах вспыхивают зеленые искры. Сладкая зубная боль стреляет ему в шею и спускается по позвоночнику к паху, отчего все мышцы тела сокращаются в судорогах наслаждения. Все его тело выдавливается наружу через хуй.
Хуи извергают семя в немом «да». Отщепенец раздвигает шелковые занавески, и на фоне освещенного экрана из красного кремня видна виселица из тикового дерева. Виселица стоит на помосте, украшенном ацтекской мозаикой. С протяжным «О-О-О-О-ОХ» мальчик падает на колени, обсираясь и обоссываясь в ужасе. Он чувствует теплое говно у себя между ляжками. От мощного прилива горячей крови у него опухают губы и горло. Его тело сжимается, принимая позу эмбриона, и горячая сперма струей бьет ему прямо в лицо.
Отщепенец задумчиво моет мальчику жопу и хуй душистой горячей водой из алебастровой миски и вытирает его мягким голубым полотенцем. Теплый ветерок овевает тело мальчика, и его волосы развеваются. Отщепенец подсовывает руку под грудь мальчика и поднимает его на ноги. Потом, схватив его за локти связанных рук, толкает вверх по ступенькам – и под петлю. Он стоит перед мальчиком, держа петлю обеими руками. Мальчик смотрит Отщепенцу в глаза, бессмысленные, как обсидиановые зеркала, лужи черной крови, «упоительные дыры» в стенах туалетов, грозящие прищемить Последнюю Эрекцию.
