Себастьян Брант — знаменитый немецкий писатель, чье творчество пронизано глубокими мыслями, философскими размышлениями и юмором. Его произведения, включая знаменитый ‘Шиповник’, являются источником вдохновения и мудрости для многих поколений. Брант умело сочетал в своих работах сатиру, критику общества и глубокие философские мысли, делая его творчество уникальным и актуальным даже в наше время. Лучшие цитаты из книг Себастьяна Брант собраны в данной подборке.
Признавший сам себя глупцом Считаться вправе мудрецом, А кто твердит, что он мудрец, Тот именно и есть глупец.
Давать советы все не прочь, Не зная, как себе помочь.
Молчанью — золота цена, А речь бесценна, коль умна! «Корабль дураков»
Коль истинно честна жена, За нею слежка не нужна, А коль жена блудлива, лжива, То своего добьется живо.
Так гусь иной через забор Перелетит в соседний двор — Сюда нога, туда нога, — Спроси, что видел: «Га-га-га!
Клянётся часто сын заблудший: «Уж завтра-то я стану лучше!» Но это «завтра» никогда Не наступает, вот беда!
Дурак большой, конечно, тот, Кто платит мастерам вперед: К чему о качестве старанье, Коль деньги получил заране?
Но я стараюсь — и скажу, Что сил на это на щажу, — Глупца, в каком бы ни был чине, Распознавать в любой личине.
Кто слишком легковерен, тот Себя до петли доведет. Лукавым шептунам не верь: Весь мир фальшив и лжив теперь.
На лбу ничтожества клеймо.
Но благо тем, друзья которых Добры, верны, с кем в разговорах Утешишься, найдешь участье. Мы одиноки большей частью!
За мимолетным счастьем гнался.
Бывало, мудр был государь, Ученые, бывало, встарь В совет старейшин избирались, А преступления карались; В довольстве люди жили, мирно.
Признавший сам себя глупцом, Считаться вправе мудрецом, А кто твердит, что он мудрец, Тот именно и есть глупец.
Боишься прыщика, глупец, — Чесотку схватишь под конец!
Не тщись быть мудрым, знай одно: Признавший сам себя глупцом Считаться вправе мудрецом, А кто твердит, что он мудрец, Тот именно и есть глупец.
Раз денег нет — и дружбы нет: Стоит на этом нынче свет! И к ближним что-то незаметно Теперь любви ветхозаветной. Во всем корысти торжество, Кругом — свойство и кумовство: Ведь Моисей, кто нас учил Других любить, давно почил.
Кто слишком легковерен, тот Себя до петли доведет. Лукавым шептунам не верь: Весь мир фальшив и лжив теперь
Все ныне фальшь: друзей советы, Любовь, и дружба, и монеты. Не стало братских чувств: обманом Находят путь к чужим карманам. Хоть сотню ближних разоришь, — Не страшно: главное — барыш! Что честностью нам дорожить? Нажить, хоть душу заложить! И тысяча пусть ляжет в гроб, Чтоб куш ты пожирней загреб!
(«Корабль дураков») «Тот истинно меж нас мудрец, Кто сам своей судьбы творец, Кто цели жизни не изменит, Кто мудрость высшим благом ценит.»
Трудитесь! Мир не будет раем Для тех, кто хочет жить лентяем.
О, пленник Моды, до чего ж Он на невольника похож!
Так не ранит острый нож, Как ранит подлой сплетни ложь.
Молчанье — щит от многих бед, А болтовня всегда во вред.
Больной, что лжёт врачу, — глупец: Себя же сгубит он, как лжец, Что лгать на исповедь приходит Иль адвоката за нос водит.
Когда бы только денег ради Я эти заполнял тетради, То цели бы не увидал И всех трудов не оправдал. Однако лишь во имя божье, Да и на благо миру тоже Предпринял я свои труды, А не для славы или мзды: Был бескорыстен я вполне — И в этом бог свидетель мне!
Да, этот люд не то чтоб очень, Чтоб уж безбожно был порочен, А просто — груб и неотесан И за столом совсем несносен. «Невежедурни» — так зовут их, Мужланов этих пресловутых, Кому поныне пред обедом Обычай руки мыть неведом И кто спешит к столу, спроста Садясь не на свои места, Так что приходится сказать: «А ну, приятель, пересядь Подальше-ка, туда, в конец!»
Но был Гомером Одиссей Воспет как образец героя За то, что при осаде Трои Столь хитроумный дал совет. А после, в море десять лет Скитаясь, он из многих бед, Умом своим руководим, Жив выходил и Невредим, Но от опасностей себя ведь Не мог он навсегда избавить.
Раз, в ураган попав свирепый, Корабль его разбился в щепы, И уцелел лишь Одиссей в жестокой передряге сей: До берега доплыл он голый, Поведав случай невеселый.
Коль другу дружески сурово Сказали вы упрека слово, А тот не хочет слушать вас, Не огорчайтесь: будет час — Он сам поймет, что больше прока От горькой истины упрека, Чем от похвал иных льстецов — Лжецов двуличных и глупцов, И благодарным вам навек Останется тот человек.
Задумал царь Филипп однажды, Чтоб Александр на приз бежал И славу бегуна стяжал. Ответил Александр-мудрец: «То, что ты требуешь, отец, Исполню я, но при условье — Бежать с сынами царской крови. Поэтому проси меня, Когда найдется мне ровня!
А ныне до чего доходят? Кто с кем компанию не водит? И горожане и дворяне Якшаются со всякой дрянью, С последней швалью, с кем позор Вступать в общенье, в разговор. Но и попы играть садятся С мирянами — и не стыдятся!
Мнит, что все люди верят слепо, Когда он им бесстыдно врет, Как стар его дворянский род. А между тем отец его Только и знал скорей всего, Что колотушкой бух-бум-бом! — Бондарным занят ремеслом; Мог также быть из конокрадов, А может, скупщик без закладов Иль даже ростовщик-злодей, Пускавший по миру людей.
Все нынче жаждут подтвержденья Дворянского происхожденья. Но только нравов благородство Есть грамота на превосходство. Тот благороден, на мой взгляд, Кто честь блюдет, трудиться рад, А кто сих доблестей лишен, Ленив, распущен, неучен, — Не благороден, прямо скажем, Хоть графским сыном будь, хоть княжьим.
Отцом охоты был Нимрод, Чей богом был отвергнут род. Охотником заядлым став, Слыл грубым грешником Исав, Не то что праведный Иаков. Но не найдешь теперь, однако, Таких, как Губерт и Евстахий, Что отказались, в божьем страхе, От всех охотничьих забав, Путь службы господу избрав.
Иной бы умным стать хотел, Да сдуру в дудку задудел, Тем доказав для славы вящей, Что дуралей он настоящий.
Тут страсть дурацкая другая: Чтоб очень умным показаться — Всегда ученых тем касаться.
Чуть Зависть нас однажды ранит, Смертельной эта рана станет. Природа Зависти одна: Наметит цель себе она — И чтоб достичь ее верней, И день и ночь стремится к ней. Ни сна, ни отдыха ей нет, А сердцу — боль, а сердцу — вред.
Беда, коль неуч неумело Не за свое берется дело.
И только мзду обманщик любит: Доверишься ему — погубит!
От танцев много есть последствий, Весьма тлетворных в младолетстве Заносчивость и самохвальство, Распутство, грубость и нахальство Стыдливость в танцах не в чести, — Как тут невинность соблюсти На танцах сверх обычной меры Нас тянет в дом мадам Венеры.
У глупости шатер просторный — Весь мир тут суетный и вздорный, Мошны и силы раб покорный.
Но дураком назвать попробуй Властносановную особу! Казаться умными им нужно, Чтобы глупцы хвалили дружно, А не похвалят — каждый сам Себе воскурит фимиам.
Но мудрый хвастуна узнает: Ложь самохвальная воняет! Кто чересчур самонадеян, Тот глуп, посмешище людей он!
А тот, кто истинно умен, Молвой всеобщей восхвален…
Как мудрецы скорбеть должны, Когда глупцы вознесены!
Угодник мерзок нам везде, И тем презреннее в суде: Он может истину продать — За грош тебя оклеветать.
Однако ж и поныне люди Страдают от неправых судей, Подобных тем, что молодой Сусанне мстили клеветой.
Заржавели, лишились блеска И папский меч, и королевский[54] И не секут, где надо сечь, Чтоб беззакония пресечь.
Подвластно все на свете злату.
Но глупость полог свой обширный Простерла над землею всей, Вербуя в рать свою князей, Чтоб здравомудрость угнетать, Любостяжанью волю дать И чтоб неопытный совет Гнездовьем был народных бед, Которых множится число.
Душеспасительные книжки Пекут у нас теперь в излишке, Но, не смотря на их число, Не уменьшилось в людях зло: Писанья эти ничему Теперь не учат!
Признавший сам себя глупцом Считаться вправе мудрецом, А кто твердит, что он мудрец, Тот именно и есть глупец.
А нравственность, влеченья, знанья Зависят лишь от воспитанья.
Рожать глупцов довольно трудно — Особый нужен здесь талант!
Кто, дело сделав, ждет совета, Тому не впрок ни то, ни это, А кто заране все обсудит, Тот в дураках потом не будет.
…Учится ребенок У мудрого отца с пеленок. (Кто думает не так — дурак, Ребенку и себе он враг!) Все на лету хватают дети, Соблазну попадая в сети. Гнуть деревце ты можешь смело, Пока оно не повзрослело, А взрослое пригнул — сломалось! Накажешь розгой… ну, хоть малость, И смотришь — дурь из шалуна Безбольно выгнала она. Лишь строгостью добьешься толка: Сорняк пророс — нужна прополка.
Но благо тем, друзья которых Добры, верны, с кем в разговорах Утешишься, найдешь участье. Мы одиноки большей частью!
Заткнуть бы глотки болтунам — Увы, не хватит кляпов нам! Нельзя предусмотреть никак Того, что сочинит дурак. Так в мире повелось оно — Избегнуть сплетен не дано: Кто любит петь, кто кукарекать, Баран-дурак привык бебекать.
Подвластно все на свете злату. О Риме так сказал когда-то Югурта-царь: «О город блудный! Тебя купить ничуть не трудно, Лишь был бы кто купить готов!…» А ныне мало ль городов, Где и советы и суды — Бессовестные слуги мзды? Так рушат правые порядки Власть, кумовство, корысть и взятки!
Поэтому мужьям и нужно Жить с женами в согласье, дружно, Чтоб повода не подавать им Ко внесупружеским объятьям. С женою обращайся ровно, Порадуй ласкою любовной, Не ссорься с ней по пустякам…
Кто принял взятку — тот предатель.
Судьба цветка: всем пчелам – мед, А паукам он яд дает.
Кой-кто терпеть согласен муки: Пусть ему скрутят ноги, руки, Лишь денег дали бы ему, Чтоб тайно их копить в дому. Пускай честят на все лады, Плюют в лицо – в том нет беды: Чего не стерпишь ради денег.
Натура мудрая – стыдлива, Миролюбива, не криклива, Добра не занимать ей стать, И с нею – божья благодать. Благовоспитанность ценней, Чем все богатства жизни сей. Об истинно высоком нраве Судить мы по манерам вправе.
Кто похоти покорный раб, Тот нищ умом и духом слаб, — Он плохо кончит, жертва баб!
— Я, жаркозадая богиня Венера, возвещаю ныне, В том присягая, что прямая Дочь Ганса-дурня и сама я.
Худая кровля не страшна — Страшна сварливая жена! Что сатана тому бедняжке, Кто с ведьмой жил в одной упряжке?
Несносен тот глупец, который Со всеми затевает споры, Хоть люди и молчат кругом, В душе смеясь над дураком Иль скрыть негодованье силясь: «Вновь диспутировать он вылез!» Тем, кто не к месту рад болтать, Им «Братство дураков» под стать. Хоть и не спрошен был, а сам Дурак спешит ответить вам, Как бы самодовольно бряк: «Любуйтесь, люди, я – дурак!»
Эразм Роттердамский «Похвала глупости»: «Внешнюю красоту женщины справедливо ставят превыше всего на свете, с помощью которой самих тиранов подчиняют своей тирании».
Эразм Роттердамский «Похвала глупости»: «Они такие строгие такие глазастые, на пороки друзей они зорки, а собственных пороков не словно катомки за плечами, не видят».
Глумиться можешь над болваном, Как над паяцем балаганным, Дурак в самодовольстве чванном Сочтет издевку похвалой.
Самообман — отец обмана!
Да, ни в богатстве, ни во власти Нет без морали людям счастья.
Здоровье — клад, но с древних пор Хворь начеку, как ловкий вор. И сила — драгоценный ларь, Но где она, когда ты стар?!
Молчанью – золота цена, А речь бесценна, коль умна!
Раз денег нет – и дружбы нет: Стоит на этом нынче свет! И к ближним что-то незаметно Теперь любви ветхозаветной.
Кто весел от вина сегодня, Заплачет завтра в преисподней.
Кто мнит, что он лишен изъяна, — Схож с гейдельбергской обезьяной.
Всё ныне фальшь: друзей советы, Любовь и дружба и монеты.
И другу честь не воздана, Коль ты не выпил все до дна. Но как мой друг ни будь мне люб, По мне, обычай этот глуп.
Кто вечно только модой занят — Лишь дураков к себе приманит И притчей во языцех станет.
Делами заработай право Других учить себе во славу.
Дал бог глупцам одну натуру: Не признаются, хоть ты шкуру Сдери, что дураки они.
Тот истинно меж нас мудрец, Кто сам своей судьбы творец, Кто цели жизни не изменит, Кто мудрость высшим благом ценит. Умен и тот, кто умным внемлет И наставленья их приемлет.
Знай ты, живущий на долги: Как ни хитри и как ни лги, — Быстры платежных дней шаги!
Тот истинно меж нас мудрец, Кто сам своей судьбы творец, Кто цели жизни не изменит, Кто мудрость высшим благом ценит.
В чести и силе та держава, Где правят здравый ум и право, А где дурак стоит у власти, Там людям горе и несчастье.
Раб Моды — та же обезьяна!
Коль ты нечисто стал богат, Ступай поджариваться в ад!
А нравственность, влеченья, знанья Зависят лишь от воспитания.
Молчанье — щит от многих бед, А болтовня всегда во вред. Язык у человека мал, А сколько жизней он сломал.
Кто прав, становится не прав, Терпенье в гневе потеряв.
Признавший сам себя глупцом Считаться вправе мудрецом, А кто твердит, что он мудрец, Тот именно и есть глупец.
Мудрец – не жадный раб мамоны, Его мечта – не миллионы: Он больше горд самопознаньем, Чем богатейшим состояньем.
Происхождению – почтенье, Но сам ты – что? Происхождение Тобой не приобретено. Богатство – тоже благо, но Что есть оно? Судьбы каприз: Прыжки мяча то вверх, то вниз! И в славе – сладость, но она Так ненадежна, неверна. Прельщает тела красота, Минула ночь – прощай, мечта! Здоровье – клад, но с древних пор Хворь начеку, как ловкий вор. И сила – драгоценный ларь, Но где она, когда ты стар?!
Все преходяще, быстротечно, И лишь наука долговечна.
Приятно лишь во рту вино, — В утробе мучит нас оно, Всю кровь пропитывает ядом, Как василиск смертельным взглядом.
Кто много должностей имеет — Ни на одной не преуспеет. И тех, кто служит там и тут, И там и тут напрасно ждут.
Дурак красно болтать желает, Мудрец молчит и размышляет. Дороже ценится молчанье, Чем празднословья недержанье.
Молчанью – золота цена, А речь бесценна, коль умна!
Клянется часто сын заблудший: «Уж завтра-то я стану лучше!» Но это «завтра» никогда Не наступает, вот беда!
Поэтому мужьям и нужно Жить с женами в согласье, дружно, Чтоб повода не подавать им Ко внесупружеским объятьям.
Известно испокон веков: Новинка – слабость дураков. Но и новинка старой станет — И вот уже другая манит.
Куда б глупец ни ездил, он Все так же глуп, непросвещен. Так гусь иной через забор Перелетит в соседний двор — Сюда нога, туда нога, — Спроси, что видел: «Га-га-га!»
Кто прав, становится не прав, Терпенье в гневе потеряв.
Однако на прямом пути Не будет знать, куда идти, А в месте новом, незнакомом Заблудится он рядом с домом.
Больной – глупец, когда совету Врача не внемлет и диету Блюсти не хочет. Плачь не плачь, Тут не поможет лучший врач!
Глуп, кто врача позвал, но сразу, Врачебному не вняв наказу, Идет, поверив ложным слухам, К невеждам – знахаркам-старухам, А те травой, и наговором, И прочим ворожейным вздором Его отправят прямо в ад, В чем сам он будет виноват. Всему готов поверить тот, Кто исцеленья страстно ждет, А глупых суеверий зло Чрезмерно ныне возросло.
Бранил однажды рака рак: «Ты что назад ползёшь, дурак!» Но сам за другом полз он вспять, Чтобы мораль ему читать.
Я взыскан тем уже судьбой, Что вижу книги пред собой.
Дурак — добро копящий скряга, Ему его добро не в благо. Кому богатства он откажет, Когда в свой час в могилу ляжет?
Гнуть деревце ты можешь смело, Пока оно не повзрослело, А взрослое пригнул — сломалось! Накажешь розгой… Ну, хоть малость, И смотришь — дурь из шалуна Безбольно выгнала она. Лишь строгостью добьешься толка: Сорняк пророс — нужна прополка.
Ну, не глупцы ли, не болваны, Кто всякой чуши постоянно Своих студентов бедных учат, Да и себя напрасно мучат?
Кто правду утаил из лести Иль даже опасаясь мести, Дождется божьего возмездья!
Тот, кто внимая мудрецам, Ума не приумножит сам, — Дурак: все знать он хочет, но Все ему слишком мудрено. Глупцов легко распознавать: Что увидали — то и хвать! Известно испокон веков: Новинка — слабость дураков. Но и новинка старой станет — И вот уже другая манит. Куда б глупец не ездил, он Все так же глуп, непросвещен, Так гусь иной через забор Перелетит в соседний двор — Сюда нога, туда нога, — Спроси, что видел: «Га-га-га!
Вот вам дурак библиофил: Он много ценных книг скопил, Хотя читать их не любил.
Вот вам дурак библиофил: Он много ценных книг скопил, Хотя читать их не любил.
Признавший сам себя глупцом Считаться вправе мудрецом, А кто твердит, что он мудрец, Тот именно и есть глупец.
Глупцов безмозглых предсказанья Мозг обрекают на терзанья.
Они не только бег планет Истолковать дерзают, — нет! — По ходу звезд хотят исчислить, О чем способна муха мыслить И приговор судьбы грядущей: Кому привалит куш большущий, Кто будет счастлив, кто умрет. Морочат чепухой народ! От глупости весь мир оглох, Глупец глупцам — пророк и бог!
Спеши сегодня лучше стать — Не будешь завтра так страдать.
Алхимия примером служит Тому, как плутни с дурью дружат.
Лишает гнев рассудка нас — Не знаем, что творим подчас.
Глуп, кто врача позвал, но сразу, Врачебному не вняв наказу, Идет, поверив ложным слухам, К невеждам — знахаркам-старухам, А те травой, и наговором, И прочим ворожейным вздором Его отправят прямо в ад, В чем сам он будет виноват.
Мне ль о печатниках смолчать? Им что ни дай, они — в печать: Истолкованье снов, судеб — Все им пожива, все им хлеб. Срам — тискать книжечки с такой Невежественной чепухой! Какую чушь теперь ни порют, Никто против нее не спорит…
Но есть еще глупцы одни: Нет ни детей, и ни родни, И ни друзей, а все в трудах, В заботах тяжких и мечтах — Копить, копить! Спроси его — Он сам не знает для кого!
Но вещь плохая не нужна, Как дешева ни будь она. Теперь ведь каждый норовит Придать вещам лишь внешний вид, А для любого ремесла, Воистину, нет хуже зла!
Различны виды хвастовства — Не перечислишь большинства: Дурак вовек не может снесть, Что он таков, каков он есть!
Ребенок учится тому, Что видит у себя в дому Родители пример ему.
Спокойней в браке те живут, Кто реже в дом гостей зовут, Особенно льстецов, пройдох, Способных на любой подвох.
Пьет умный в меру, а болван – Хоть бочку, хоть бродильный чан. Однако долговечней тот, Кто понемногу, с толком пьет.
Ну, не глупцы ли, не болваны, Кто всякой чуши постоянно Своих студентов бедных учат, Да и себя напрасно мучат?
Мол, нынче неохота, лень, Живу, мол, не последний день, – Исправлюсь завтра. Кра, кра, кра! А доживет ли до утра?
Давать советы все не прочь, Не зная, как себе помочь.
Молчанье – щит от многих бед, А болтовня всегда во вред. Язык у человека мал, А сколько жизней он сломал.
Глупцам нет счета в наши дни: Как мухи, суетясь, они На корабли спешат, летят – Быть первыми и здесь хотят.
Прочесть мы можем у Сенеки (Мыслитель, живший в первом веке): «Боюсь, что трезвых мир осудит, А уважать лишь пьяниц будет, И чтобы знаменитым быть, Вина придется больше пить».
Дом, где хозяин Ганс-тюфяк, – Содом: «Ты дура!» – «Сам дурак!» «Ты начала!» – «Молчи!» – «Отстань!» Так день-деньской раздоры, брань, – Летит горшок, шумовка, тяпка, А муженек, растяпа, тряпка, Лицо – в ладонь и норовит Прикинуться, что крепко спит.
Коль муж, уверясь, что жена Заведомо пред ним грешна, Жить продолжает с нею, он, Я полагаю, не умен: Он сам способствует жене И впредь блудить на стороне.
С ума все кошки сходят, лишь Отведают впервые мышь, А женщины, вкусив однажды Любви с другим, любовной жажды Не могут утолить: чем чаще, Тем грех прелюбодейства слаще! Что стыд, что честь, что мужа власть? С мужчиной новым жарче страсть!
Знай: чем жена твоя пригожей, Тем осторожней будь и строже – Ведь мир коварством, ложью жив, И каждый скрытен и фальшив.
Кто рай укромный ценит мало – Его разделит с кем попало. Спокойней в браке те живут, Кто реже в дом гостей зовут, Особенно льстецов, пройдох, Способных на любой подвох.
Кто сам себя средь мудрых числит, Тот дураком себя не мыслит, Хоть он-то именно кругом Слывет примерным дураком.
Исчезло чистое вино, Теперь – бог знает что оно! Его подделывают хитро: Поташ берется и селитра, Корица, сера и горчица, Сухая кость – ребро, ключица, Коренья, всяческое зелье – Вот нынешнее виноделье!
Дурак себя же мучит тяжко, И все отсрочка, все оттяжка! А грех и глупость – тут как тут — С весельем рядышком идут. Клянется часто сын заблудший: «Уж завтра-то я стану лучше!» Но это «завтра» никогда Не наступает, вот беда!
Изрек Теренций ведь когда-то: «За правду – ненависть нам плата».
Прельщает тела красота, Минула ночь – прощай, мечта!
С ума сведет его вино – Под старость скажется оно: Трясуч, дурашлив, голос пропит, – Свой смертный час он сам торопит.
Питье вина бывало как-то Почти что ритуальным актом. Теперь на ритуал плюют – Пьют торопливо, грубо пьют. Поднимут высоко сосуд, Глоток побольше отсосут, Во здравие друг дружки крякнут, И вновь – чок-чок! – посудой звякнут, И другу честь не воздана, Коль ты не выпил все до дна. Но как мой друг ни будь мне люб, По мне, обычай этот глуп: Что мне в твоем пустом стакане? Я пить люблю без понуканий: Пью для себя и в меру я. А кто без меры пьет – свинья!
Что сокровенным быть должно, То Модою обнажено.
Я трех вещей постичь не мог (Избави от четвертой бог!): Орла, парящего над тучей, Змею на каменистой круче, Кораблик дальний средь зыбей, Мужчину – мальчика глупей.
Три вещи мир бросают в дрожь (Четвертой – не переживешь): Вдруг ставший барином холоп, Обжора, пьяный остолоп И тот, кто плоть и дух свой слабый Связал со злобной, грубой бабой.
Язык иной жены для мужа Врага отъявленного хуже. Уж если баба распалится, Она свирепее, чем львица, Оберегающая львят, Когда пленить их норовят.
Муж ласков, коль жена нежна, И он суров, коль зла жена. Но раз у бабы лютый норов, Не оберешься разговоров: Брань, верещанье, воркотня И ночью, и в теченье дня, Попреки, плюхи, пыль столбом И ложь на лжи – хоть в стену лбом!
На этом держится весь мир: Барыш – вот наших дней кумир!
Дурак большой, конечно, тот, Кто платит мастерам вперед: К чему о качестве старанье, Коль деньги получил заране? Хоть был заказу срок назначен, Но если он вперед оплачен, То наперед и знай: не раз Просрочен будет твой заказ.
Так не поранит острый нож, Как ранит подлой сплетни ложь, Причем лишь после обнаружишь, Что это сделал тот, с кем дружишь.
Ну, не глупцы ли, не болваны, Кто всякой чуши постоянно Своих студентов бедных учат, Да и себя напрасно мучат?
Известно испокон веков: Новинка – слабость дураков.
Доказано ведь не однажды: Имеешь больше – больше жажда!
Коль другу дружески сурово Сказали вы упрека слово, А тот не хочет слушать вас, Не огорчайтесь: будет час – Он сам поймет, что больше прока От горькой истины упрека, Чем от похвал иных льстецов – Лжецов двуличных и глупцов, И благодарным вам навек Останется тот человек.
Признавший сам себя глупцом Считаться вправе мудрецом, А кто твердит, что он мудрец, Тот именно и есть глупец.
Молчанье – щит от многих бед, А болтовня всегда во вред. Язык у человека мал, А сколько жизней он сломал.
Мол, нынче неохота, лень, Живу, мол, не последний день, – Исправлюсь завтра. Кра, кра, кра! А доживет ли до утра? Спеши сегодня лучше стать – Не будешь завтра так страдать.
