Лучшие цитаты из книг Франсуа Вийон (69 цитат) ✒

Франсуа Вийон — поэт с бунтарским духом и магическими стихами, в которых отражены тайны человеческой души. Его слова, пропитанные страстью и меланхолией, словно прикосновение к самым глубинам чувств. Вийон — художник, погруженный в мир тайн и загадок, чьи произведения вдохновляют на размышления о жизни, любви и судьбе. Лучшие цитаты из книг Франсуа Вийон собраны в данной подборке.

Кто трезв, тем море по колени, Хромой скорее всех дойдёт, Фома не ведает сомнений, Весна за летом настаёт, И руки обжигает лёд. О мудреце дурная слава, Мы море переходим вброд, И лишь влюблённый мыслит здраво.

Отчаянье мне веру придаёт. Я всеми принят, изгнан отовсюду.

Я знаю книги, истины и слухи, Я знаю всё, но только не себя.

Я знаю, глуп, кто любит страстно

Я знаю все, я ничего не знаю.

Но где же прошлогодний снег?

Коль сам Господь велел сеньорам Достойно проживать в покое, Не мне на них глядеть с укором, Я, промолчав, глаза закрою. Всем нищим счел я за благое Навеки подарить терпенье, А кто ни то и ни другое, Тем хлеб, соленье и варенья.

Я знаю: нехристь и священник, Богач несметный и бедняк, И честный парень, и мошенник, Скупец, добряк, мудрец, дурак, Красавец стройный и толстяк, И дамы в пышном облаченье, Что описать нельзя никак, Все смертны, все без исключенья.

Все постоянно в зыбкости одной, Все смутно перед глазами очевидца. Я сомневаюсь в истине простой, Я лежа на земле, боюсь свалится.

Оставлю сердце я засим Той, кем так злобно прогнан был, В ком к уверениям своим Сочувствия не пробудил, Из-за кого и сам уныл, И горестно мое житье, И дни влачить нет больше сил. Благой Творец, прости ее!

От жажды умираю над ручьем. Смеюсь сквозь слезы и тружусь играя. Куда бы ни пошел, везде мой дом, Чужбина мне – страна моя родная. Я знаю все, я ничего не знаю. Мне из людей всего понятней тот, Кто лебедицу вороном зовет. Я сомневаюсь в явном, верю чуду. Нагой, как червь, пышнее всех господ, Я всеми принят, изгнан отовсюду.

Я знаю все, себя не зная
Подробнее на livelib.ru:
https://www.livelib.ru/author/154832/quotes/~3Все папы, короли, их дети, Покинув лоно королев, Не будут вечно жить на свете, Землёй и паствой завладев.

Да, этот мир — увы — не вечен, Как думает богач-грабитель. Срок нашей жизни быстротечен, Всех ждёт загробная обитель.

А эти женщины, бедняжки, Им хлеба не на что купить, Поскольку новые милашки Пришли в постели их сменить.

Я знаю, как на мёд садятся мухи, Я знаю смерть, что рыщет, всё губя, Я знаю книги, истины и слухи, Я знаю всё, но только не себя.

ЭПИТАФИЯ (Из «Завещания») Перевод Юрия Кожевникова CLXXVIII Здесь, в самой скудной из хибар, Стрелой Амура поражен, Спит бедный, маленький школяр, Что звался Франсуа Вийон. Хоть не был пахарем рожден, Но – то признает млад и стар – Стол, короб, хлеб – все роздал он, А Богу стих диктует в дар.

Из «Большого Завещания» Рек Александр в сердцах ему: «Злодей, как смел ты воровать?» Пират же молвил: «Не пойму, За что меня злодеем звать? За то, что в море баловать Дерзнул я с малой кучкой татей? Имей, как ты, я флот и рать, Сумел бы трон, как ты, занять я»

Je meurs de seuf auprès de la fontaine, Chaud comme feu, et tremble dent à dent ; En mon pays suis en terre lointaine ; Lez un brasier frissonne tout ardent ; Nu comme un ver, vêtu en président, Je ris en pleurs et attends sans espoir ; Confort reprends en triste désespoir ; Je m’éjouis et n’ai plaisir aucun ; Puissant je suis sans force et sans pouvoir, Bien recueilli, débouté de chacun.

Не знаю, что длиннее – час иль год, Ручей иль море переходят вброд? Из рая я уйду, в аду побуду. Отчаянье мне веру придает. Я всеми принят, изгнан отовсюду

От жажды умираю над ручьем. Смеюсь сквозь слезы и тружусь, играя. Куда бы ни пошел, везде мой дом, Чужбина мне — страна моя родная. Я знаю все, я ничего не знаю. Мне из людей всего понятней тот, Кто лебедицу вороном зовет. Я сомневаюсь в явном, верю чуду. Нагой, как червь, пышней я Всех господ. Я всеми принят, изгнан отовсюду.

Я всеми принят, изгнан отовсюду. Не знаю, что длиннее — час иль год, Ручей иль море переходят вброд? Из рая я уйду, в аду побуду. Отчаянье мне веру придает. Я всеми принят, изгнан отовсюду.

Среди возлюбленных — святой, Среди любовников — страдалец…

Я б знать хотел: когда лишил И кто девиц врожденной чести.

Не нужно красных фонарей! Ведь это самое творится Везде и всюду меж людей.

Я знаю все — себя познать не смог.

Я знаю мир — он стар и полон дряни, Я знаю птиц, летящих на манок, Я знаю, как звенит экю в кармане И как звенит отточенный клинок. Я знаю, как поют на эшафоте, Я знаю, как целуют, не любя, Я знаю тех, кто «за», и тех, кто «против», Я знаю все, но только не себя.

Познал я бедность, горе, стыд, Бездомным псом не раз бродил, От унижений и обид Утрачивал остаток сил, Но жизнь полнее изучил, Усвоил глубже, кто и что есть, Чем Аристотеля раскрыл Нам в комментарьях Аверроэс.

Я — Франсуа, чему не рад, Увы, ждет смерть злодея, И сколько весит этот зад, Узнает скоро шея.

И жар любовного огня Мой зад давно не припекает.

Нет ничего дороже, что дается С трудом, но если чем-то испокон, Как манною небесной, наделен, Подобный дар не ставишь ты ни в грош.

В карман не лезут за словцом, Считается, венецианки, Владели ловко языком Все сводни, древние вакханки; Ломбардки, римлянки, миланки – Их всех не переговоришь, – Пьемонтки и перуджианки, Но на язык остер Париж.

– Кто там? – Открой! – Ты кто? – Душа твоя. Едва держусь на ниточке одной: Прервется вдруг субстанции струя, Когда я вижу: ты, как пес худой, Затравленный, забилось в угол свой. – С чего бы? – Мне твоя гульба постыла. – Тебе-то что? – Она тебя сгубила. – Оставь! – Чего? – Поймать хочу я суть. – Доколь ловить? – Ведь юность не остыла. – Молчу. – А я и так пройду свой путь.

Нет яств вкуснее лебеды, Нет друга искренней льстеца, Нет счастья, коли нет беды, Нет труса хуже храбреца, Нет рыцаря честней купца, Нет зрелых слив сочней зелёных, Нет мужа преданней вдовца, Нет мудрецов умней влюблённых.

Кто любит Бога — церковь чтит; Хмельное не бодрит — дурманит; Деньга деньгу сама родит; Тот не продаст, кто не обманет; Охотник кормит псов заране; Терпенье города берет И стену всякую таранит; Кто ищет, тот всегда найдет.

Счастливец тот, кто не влюблен!

Нет греха — нет покаянья.

Что бы ни мнил скупец иной, Нам жизнь дается лишь на миг. Мы все у смерти под косой. Вот и утешься тем, старик.

Лишь легкой жизнью наслаждаться можно.

Счастливец тот, кто не влюблен!

Гляжу в тоске — на что похожа? Как шило нос, беззубый рот, Растрескалась, повисла кожа, Свисают груди на живот. Взгляд слезной мутью отдает, Вот клок волос растет из уха. Самой смешно — смерть у ворот, А ты все с зеркалом, старуха.

Зачем с подругой разлучила, Скажи мне, Смерть? На что ты зла? Зачем безжалостна была? Ты ярости не утолила? Ты и меня лишила силы, Когда невинную свела В могилу. Одно нам сердце век служило, Одно двоим, и жизнь светла Была, но дева умерла И жизнь мгновенно превратила В могилу.

Из «Завещания» Перевод Юрия Кожевникова CLIX Друзья в гульбе, к вам обращаюсь, Кто плотью тверд, но слаб душой: Живите, тьмы остерегаясь, Она покроет чернотой Ушедших даже в мир иной. Старайтесь жизнь прожить достойно Во имя истины простой: Коль умирать, умри спокойно.

ЧЕТВЕРОСТИШИЕ, СЛОЖЕННОЕ ВИЙОНОМ, КОГДА ОН БЫЛ ПРИГОВОРЕН К СМЕРТИ Перевод Ильи Эренбурга Я — Франсуа, чему не рад, Увы, ждет смерть злодея, И сколько весит этот зад, Узнает скоро шея.

Я знаю, все, но не себя.

Нагой, как червь, пышней я Всех господ. Я всеми принят, изгнан отовсюду.

Баллада о том,как надо варить языки клеветников.

– Мне горько, а тебя болезнь твоя Измучила. Иного дурака Безмозглого еще простило б я, Но не пустая ж у тебя башка! Иль жизнь тебе такая не тяжка? Иль мало ты позора претерпело? Что ж, отвечай! – Тебе-то что за дело? Все кончится, как буду подыхать. – Утешило, сколь мудро, сколь умело! Тогда молчу. – А мне… мне наплевать.

О, господи, открой нам двери рая! Мы жили на земле, в аду сгорая. О, люди, не до шуток нам сейчас, Насмешкой мертвецов не оскорбляя, Молитесь, братья, господу за нас

Да, я любил, молва не врет, Горел и вновь готов гореть. Но в сердце мрак и пуст живот Он не наполнен и на треть, На девок ли теперь смотреть? Когда на дне стакана сухо, Не станешь ни плясать, ни петь: Пустое брюхо к песням глухо .

Когда за деньги любят нас И всех подряд, то это значит, Что вся любовь всего на час: Смеются девки, деньги плачут.

И кто обидеть без причины Их норовит, пусть затвердит, Что из детей растут мужчины.

Когда живешь в домишке с краю, Не попадешься в западню.

В своей стране – а будто на чужбине, Горю в мороз, дрожу вблизи огня, Я вечно жду, хоть нет надежды ныне, Я вновь кричу, хоть это глас в пустыне, И все зовут, и гонят все меня. Я – властелин, не властный ни над чем, Я – дьявол сам, когда вокруг – Эдем, Был изгнан в ад, но как стремился к раю! Я жизни полн! Живу, а между тем – Я над ручьём от жажды умираю!

Не вижу я, кто бродит под окном, Но звезды в небе ясно различаю. Я ночью бодр и засыпаю днем. Я по земле с опаскою ступаю. Не вехам, а туману доверяю. Глухой меня услышит и поймет. И для меня полыни горше мед. Но как понять, где правда, где причуда? И сколько истин? Потерял им счет. Я всеми принят, изгнан отовсюду.

Господь простит — мы знали много бед. А ты запомни — слишком много судей. Ты можешь жить — перед тобою свет, Взглянул и помолись, а Бог рассудит.

Вас просят братья – жалоба простая Пусть вас проймет, хоть судьи нашу честь У нас украли. Мы взываем, зная: Людей с холодной кровью в свете несть. Простите нас, нам жизни не обресть. Того, кто был Мариею зачат, Молите, чтобы горемычных чад От ада упасла его всемилость. Мы мертвые, и души в нас молчат. Молите Бога, чтоб нам всё простилось.

Нас не корите тем, что палачам Мы в руки были отданы судом: Ведь слишком часто, как известно вам, Где зло, где благо, мы не сознаем.

Коль явите вы жалость к мертвецам, В свой срок и вам Господь воздаст добром.

Я скуп и расточителен во всем. Я жду и ничего не ожидаю. Я нищ, и я кичусь своим добром. Трещит мороз — я вижу розы мая. Долина слез мне радостнее рая. Зажгут костер — и дрожь меня берет, Мне сердце отогреет только лед. Запомню шутку я и вдруг забуду, И для меня презрение — почет.

Вино не вносит счастья в дом.

Кто петь горазд, тот в деле плох.

Умнеет только тот, кто побежден.

Мы отдыхаем в суете забот, Лишь спесь и знает, где гордыне край, Венчает труса слава и почет, Враньем бахвальство гуще разбавляй. Здоровьем пышет только шалопай, Всех желчно поучает уязвленный, Кокетка ласкова, как теплый май, Нет никого мудрее, чем влюбленный.

Транжира я, хоть скупостью страдаю; Мню тех друзьями, кто чинит мне вред; Спасаюсь бегством, если побеждаю; Скорблю о пораженьях в дни побед. Ворона в белый, лебедь в черный цвет Окрашены для глаза моего. Кто груб со мной, тот мне милей всего. Не различаю правду я и ложь, С учтивостью мешаю озорство, Отвсюду изгнан и повсюду вхож.

Из «Завещания» Перевод Юрия Кожевникова LIX Когда за деньги любят нас И всех подряд, то это значит, Что вся любовь всего на час: Смеются девки, деньги плачут. Все норовят поймать удачу, Но рыцарь, – упаси Господь, – Он к благородной даме скачет, А не в кабак, где тешат плоть.

Любовь я по ветру пустил, Кто полн надежд, гонись за нею. Я своему по мере сил Призванью следовать посмею. А если спросят, как злодея, За что любовь он отрицает, Тем я отвечу, не робея: «Все скажет тот, кто умирает!»

Из «Завещания» Перевод Юрия Кожевникова LXXXI Все умирают, проклиная, Все смертны телом и душой. Душа умрет, в огне сгорая, Плоть превратится в перегной. Достойны участи иной Лишь патриарх или пророк. Я полагаю, пламень злой Их задниц праведных не жег!