Лучшие цитаты из фильма Гараж (65 цитат)

Для правды времени не жалко.

Жизнь состоит из одних вопросов. А хочется, чтобы она состояла из одних ответов.

Человека надо охранять от человека. От жадности, которая нас съедает, от желания захватить, захапать.

— У меня всё по штампу. Нормально. Закончила филфак в МГУ. Факультет невест называется, знаете? Занимаюсь сатирой.
— Русской или иностранной?
— Нашей.
— По 19-му веку?
— Нет, современной.
— У вас потрясающая профессия, вы занимаетесь тем, чего нет.

Законным путём идти можно. Дойти трудно.

У верблюда два горба, потому что жизнь — борьба!

— Марин, когда эта бодяга закончится, поехали ко мне завтракать.
— О! На завтрак меня ещё никогда не приглашали, обычно зовут ужинать.
— Ну вот видите, значит у нас с вами начинается новаторство.
— Я знаю, что я произвожу впечатление женщины, с которой можно начать за ужином, за обедом, даже за завтраком.
— Ну сейчас вы скажете, что вы не такая?
— Нет, не скажу, но и завтракать не поеду. Я уже свое отзавтракала.
— Не рано ли?
— Мой недавний муж отбил у меня всякую охоту к еде в любое время суток.
— Марин, ради вас я готов включиться в любую голодовку.

— Да вы что? Как же можно меня выгонять? Я за машину Родину продал!

— Попрошу факт продажи Родины зафиксировать в протоколе.

Насколько я понимаю, полусонные вы мои, заседание стихийно продолжается?

Аникеев: — Вахтер пропустил меня одного, он знает, что я муж заместителя директора.
Жених: — Товарищ директор! Товарищ директор! Там у вас есть запасные ключи!
Аникеев: — Он не отдает. Ваш вахтер — идиот!
Сидорин: — Да, но он на посту.

Где этот директор рынка? Дайте мне его! Я из него мясной ряд сделаю!

Карпухин: — В Индии обезьяны собирают кокосы. А мои макаки в сибирской тайге будут собирать кедровые шишки, лущить их, складывать в ящики, понимаете ли…
Смирновский: — Наклеивать ярлыки…
Сын Милосердова: — Ну нет, наклеивать ярлыки – это мы обезьянам не отдадим.

Я вашу благодарность видела в гробу в белых тапочках!

— Лучше поздно, чем никогда.
— Вот жизнь, а?
— Каждый счастлив в одиночку.
— Кто эта пигалица, которая всё устроила?

У нас в реке до сих пор рыба водится! Несмотря ни на что, ни на какие институты! А я его продал. А меня правление продало.

Он громко протестует против несправедливости! Я вас правильно перевела?

Этот вопрос очень деликатный. Где-то очень огорчительный. Меня лично он просто убивает.

— Сильна малышка.
— Вы понимаете, что вы говорите? Или нет?

— Зачем вы это сделали? Вас же не исключили?
— Вам, боюсь, этого не понять!

Кто против? Подавляющее меньшинство!

Мы это сделаем без вас. Ладно, многоликий вы наш?

Я ж не виноват, что я его сын. Родителей не выбирают. Хотя… Я лично своими доволен.

Жребий — это не наш метод!

Стыдно, стыдно! Но голосовать надо!

— Подумать только, среди тех, кого не исключили, … не нашлось ни одного порядочного человека.
— А вы-то сами?
— А я не претендую.

— У нас тут страшная недоработка. Страшная! Нужно было просмотреть личное дело каждого.
— Спасибо, товарищ Малаева.
— Пожалуйста.
— … за своевременный сигнал. Вот только теперь я поняла, как вы правильно поступили, заперев дверь. Товарищи! Мы совершили грубейшую, я бы просто сказала, политическую ошибку…
— Но как вы думаете всё это исправлять?

— Подождите! Не поднимайте руки! Потом всю жизнь не отмоетесь!
— Что вы так волнуетесь? Может собрание будет против.

Четыре лучше, чем пять, но хуже, чем три.

— Ну, товарищи, кто за то, чтобы признать работу правления гаражно-строительного кооператива «Фауна» удовлетворительной?
— Почему удовлетворительной-то? Надо признать работу хорошей.
— Верно. Славно потрудились. Можно и хорошей.
— Большие молодцы!
— Да чего там, признать прекрасной и пойти домой!
— Нет, товарищи, у нас не может быть хорошей работы. Бывает удовлетворительная и неудовлетворительная.

— Мы вас уже наслушались, прихвостень правления.
— Да! Мне нравится наше правление! Мне нравится руководство нашего института! Я против анархии! Я за порядок и дисциплину! Я из большинства! На таких всё и держится.

Вовремя предать — это не предать, а предвидеть.

А вы предлагаете спать стоя, как боевая лошадь?!

Ключики мы вам не отдадим! Мы вам не Буратины.

— Как ветеринар, я обещаю вам, прожорливый вы мой, заворот кишок.
— Да! Будет! У него будет заворот кишок! В знак протеста!

Кушакова: — У тебя дома ребёнок голодный, а ты юродствуешь!
Малаева: — Мой ребенок: хочу — кормлю, хочу — нет!

Надпись у Хвостова на плакате: «Я вам покажу».
Сидорин: — Что это значит? Что вы нам покажете?
Фетисов: — Да он вам всё покажет!
Карпухин: — Мы вам ничего не позволим показывать! Мы вам сами всё покажем!

Не мучайся, совесть сегодня не в моде. К сожалению.

— Ну… и четвёртый — Гуськов.
— Как? Как Гуськов? Опять Гуськов? Почему Гуськов?
— Должен же быть кто-то четвёртый.

— Толик, садись учить географию!
— Толик, не огорчай маму.
— Да вы что, товарищи?
— А то врежем.
— Ну, хорошо… папы.

Вот Семён Александрович громко протестует против несправедливого и бессовестного исключения! Я вас правильно перевела?

— Подумать только, среди тех, кого не исключили, не нашлось ни одного порядочного человека.
— А вы-то сами?
— А я не претендую.

— Елена Павловна. Я ведь в автомобилях дока. И профилактику, и любой ремонт.
— Я знаю. Вы великий народный умелец.
— Так что для вас я всё сделаю. Бесплатно, конечно.
— Спасибо.
— Да я ваш чахлый «Москвичонок» в «Мерседес» превращу!
— Спасибо, но ведь мое выступление ничего не изменит.
— А это вне зависимости.

Завидую. Как вы с мужем-то живёте… Не жизнь, а именины сердца!

В молодости меня много били, причём били за то, за что потом давали звания, премии.

— Я работаю, как каторжная.
— Это правда. Вид-то у неё тюремный.

Нам, интеллигентам, свойственно делать пакости, а потом долго-долго себя терзать.

— Подождите! Подождите! Не поднимайте руки! Вы их потом всю жизнь не отмоете!
— Жена Гуськова, ну что вы так волнуетесь? Может быть собрание и не согласится с правлением.

Люди! Люди! Человеки! Одумайтесь!

Не соглашаться с правлением, что против ветра… плевать.

Да я ваш чахлый «Москвичонок» в «Мерседес» превращу!

Вы ещё горько пожалеете обо мне. Я добьюсь, что магистраль перенесут, и она пройдёт по вашему участку. А частные гаражи мы снесём, как уродующие лицо города. И по этому месту будут мчаться автобусы и троллейбусы… Тьфу!

— Тяните жребий.
— Вытащите эту бумажку, счастливый вы наш!

Люди! Люди! Человеки!!! Одумайтесь!

Я-то думал, что вы — большой учёный, а вы — элементарный собственник! Тьфу!

Не жизнь, а именины сердца!

— Поздравляю! Добилась своего. Ухватила богатого, знаменитого.
— Ты бесстыдница, доченька. Я просто его люблю.
— Любишь, любишь. Богатых и знаменитых всегда любят.

В молодости меня много били, причём били за то, за что потом давали звания, премии.

Этот журавль в небе — вообще не наша птица.

— Младший научный сотрудник. Кандидат наук. Специалист по ядовитым змеям.
— Она многому от них научилась.
— Или змеи от неё.

Если женщина с такими внешними данными борется за правду, она наверняка не замужем.

Нам, интеллигентам, свойственно делать пакости, а потом долго-долго себя терзать.

Не мучайся, совесть сегодня не в моде. К сожалению.

— Я работаю, как каторжная.
— Это правда. Вид-то у неё тюремный.

По-вашему, по-мещанскому, если человек — работник торговли, значит, это обязательно вор и взяточник?

Мужа у меня нет. Не было, и, наверно, не будет. А насчет ребенка… Захочу — еще одного заведу. Муж на сегодня не обязателен. Главное для женщины — дети. Знаете, сколько таких, как я? И я счастлива.

— Вы же сами дали положительную оценку этой моей работе.
— Это еще раз доказывает мою неразборчивость.
— Нет, это доказывает вашу принципиальность!