Лучшие цитаты их книги Ромео и Джульетта (300 цитат)

Самсон. Ну да, головы или что другое, понимай сам как знаешь.

Конечно, нет. Но кто она, без шуток?

А разве шутки были до сих пор?

Я потерял себя, и я не тут.
Ромео нет, Ромео не найдут.

Постой, ты слишком скор.
Пойду и я, но кончим разговор.

Да, твой отец. Какая же тоска
Тебе часы, Ромео, удлиняет?

Как долог час тоски!
Что это, не отец мой удалился?

Десятый час.

Какое зло мы добротой творим!
С меня и собственной тоски довольно,
А ты участьем делаешь мне больно.
Заботами своими обо мне
Мою печаль ты растравил вдвойне.

Что есть любовь? Безумье от угара,
Игра огнем, ведущая к пожару,
Столб пламени над морем наших слез,
Раздумье необдуманности ради,
Смешенье яда и противоядья.
Прощай, дружок.

Да, и томлюсь тоскою по любви.

Ты любишь?

В ответ слезам твоим.

Ты по любви тоскуешь?

Тоска о том, кто б мог их сократить.

Как сразу, несмотря на слепоту,
Находит уязвимую пяту! —
Где мы обедать будем? – Сколько крови!
Не говори о свалке. Я слыхал.
И ненависть мучительна, и нежность.

О, эта кроткая на вид любовь
Как на поверку зла, неумолима!

И ненависть мучительна, и нежность.
И ненависть и нежность – тот же пыл
Слепых, из ничего возникших сил,
Пустая тягость, тяжкая забава,
Нестройное собранье стройных форм,
Холодный жар, смертельное здоровье,
Бессонный сон, который глубже сна.
Вот какова или еще несвязней
Моя любовь, лишенная приязни.
Ты не смеешься?

Пойдем, жена. Оставим их вдвоем,
Как исповедника с духовником.

Ромео, с добрым утром!

А вот и он. Вы здесь как бы случайно.
Увидите, я доберусь до тайны.

Вы знаете причину, милый дядя?

С расспросами к нему вы обращались?

Не ведаю и не могу узнать.

Ты спрашиваешь, знаю ль я причину?
Когда б я ведал этой тайны суть,
То сам воздействовал бы чем-нибудь.

А как же! Я и лучшие друзья.
Но он непроницаем для расспросов
И отовсюду так же защищен,
Как червяком прокушенная почка,
Которая не выгонит листа
И солнцу не откроет сердцевины.

Однако только солнце распахнет
Постельный полог в спальне у Авроры,
Мой сын угрюмо тащится домой,
Кидается в свой потаенный угол
И занавесками средь бела дня
Заводит в нем искусственную полночь.

Откуда этот неотступный мрак?
Хочу понять и не пойму никак.

Его там часто по утрам видали.
Он бродит и росистый пар лугов
Парами слез и дымкой вздохов множит.

Пересекая рощу сикомор,
У западных ворот я натолкнулся
На сына вашего. Он там гулял
В такую рань. Я зашагал вдогонку.
Узнав меня, он скрылся в глубине,
И так как он искал уединенья,
То я его оставил одного.

Кто сызнова затеял этот спор?
Скажи, племянник, ты ведь был при этом?

А где Ромео? Виделись вы с ним?
Он не был тут? Он правда невредим?

Сударыня, за час пред тем, как солнце
Окно востока золотом зажгло,
Я в беспокойстве вышел на прогулку.

Сняв мантии, советники Вероны
Сжимали трижды в старческих руках
От ветхости тупые алебарды,
Решая тяжбу дряхлой старины.
На случай, если б это повторилось,
Вы жизнью мне заплатите за все.
На этот раз пусть люди разойдутся.

Я вашу дворню с челядью врага
Уже застал в разгаре рукопашной.
Едва я стал их разнимать, как вдруг
Неистовый Тибальт вбежал со шпагой,
Хвастливо ей вертя над головой.
Он вызывал меня на бой, а ветер
Насмешливо свистел ему в ответ.
Пока чередовали мы удары,
Явился князь, увидел кавардак,
И стража растащила забияк.

Где меч, сказал? Монтекки на дворе
И против нас оружьем потрясает.

Изменники, убийцы тишины,
Грязнящие железо братской кровью!
Не люди, а подобия зверей,
Гасящие пожар смертельной розни
Струями красной жидкости из жил!

Кому я говорю? Под страхом пыток
Бросайте шпаги из бесславных рук
И выслушайте княжескую волю.
Три раза под влияньем вздорных слов
Вы оба, Капулетти и Монтекки,
Резнею нарушали наш покой.

Две равно уважаемых семьи
В Вероне, где встречают нас событья,
Ведут междоусобные бои
И не хотят унять кровопролитья.

Друг друга любят дети главарей,
Но им судьба подстраивает козни,
И гибель их у гробовых дверей
Кладет конец, непримиримой розни.

Их жизнь, и страсть, и смерти торжество,
И поздний мир родни на их могиле
На два часа составят существо
Разыгрываемой пред вами были.

Помилостивей к слабостям пера:
Грехи поэта выправит игра.

Тибальт. Как, бьёшься ты средь челяди трусливой?

Сюда, Бенволио, смерть свою встречай!

Бенволио. Я их мирил. Вложи свой меч в ножны

Иль в ход его пусти, чтоб их разнять.

Тибальт. С мечом в руках – о мире говорить?

Мне даже слово это ненавистно.

Как ад, как все Монтекки, как ты сам!

Самсон. Мой меч наготове! Начинай ссору, я – за тобой.

Грегори. Как, спрячешься за мной – и наутёк?

Самсон. За меня не бойся!

Грегори. Боюсь, что улепетнёшь.

Самсон. Надо, чтоб закон был на нашей стороне: пусть они начнут ссору.

Грегори. Я нахмурюсь, проходя мимо них; пусть они это примут, как хотят.

Самсон. Нет, как посмеют! Я им кукиш покажу. Такого оскорбления они не стерпят.

Самсон. Уж поверь моему слову, Грегори, мы бобов разводить не станем.

Грегори. Конечно, нет, а то мы были бы огородниками.

Самсон. Я хочу сказать: чуть что – я огород городить не намерен, сразу схвачусь за меч!

Грегори. Смотри, хватишься, а уж попал в беду.

Самсон. Стоит меня затронуть – я сейчас в драку.

Грегори. Да затронуть-то тебя трудно так, чтобы ты раскачался.

Самсон. Любая собака из дома Монтекки уже затрагивает меня.

Грегори. Кто затронут, тот трогается с места; смелый – стоит на месте. Значит, если тебя затронут, ты удерёшь?

Самсон. Нет уж, ни от одной собаки из этого дома не побегу! На стену полезу и возьму верх над любым мужчиной, над любой девкой из дома Монтекки.

Грегори. Вот и значит, что ты слабый трус: только слабому стена служит защитой.

Самсон. Верно! Оттого-то женщин, сосуд скудельный, всегда и припирают к стенке. Так вот: всех мужчин из дома Монтекки я сброшу со стены, а всех девок – припру к стене.

Грегори. Да ведь ссорятся-то наши хозяева, а мы – только их слуги.

Самсон. Это всё равно. Я покажу свое злодейство. Когда справлюсь с мужчинами, жестоко примусь за девок; всем головы долой!

Грегори. Это уж им придется понимать, смотря по тому, что они почувствуют.

Самсон. Меня-то они почувствуют, пока я в силах держаться. А я ведь, известно, не плохой кус мяса!

Грегори. Хорошо, что ты не рыба, а то был бы ты вяленой треской. Вытаскивай свой меч: сюда идут двое из дома Монтекки!

Сюда неприложимы эти речи.
У ней душа Дианы. Купидон
Не страшен девственнице и смешон.
Ее не взять словесною осадой,
Ни штурмом чувств, ни красноречьем взгляда.
Красавица, она свой мир красот
Нетронутым в могилу унесет.

Дай волю и простор своим глазам.
Другими полюбуйся.

Так посоветуй, как мне бросить думать.

Советую, брось помыслы о ней.

Увы, дала и справится с задачей.
От этой дивы и ее поста
Останется в потомстве пустота.
Она такая строгая святая,
Что я надежд на счастье не питаю.
Ей в праведности жить, а мне конец:
Я не жилец на свете, я мертвец.

Я научу, чего бы труд ни стоил.

Это способ
Признать за ней тем больше совершенств.
В разрезах черных масок с большей силой
Сверкают лица женщин белизной.
Ослепший вечно помнит драгоценность
Утраченного зренья. А в чертах
Красавиц я прочту напоминанье
О той, кто без сравненья лучше всех.
Прощай. Забвенья все ж я не усвоил.

Я знал еще моложе матерей.

Я повторю, что я уже сказал:
Ведь дочь моя совсем еще ребенок.
Ей нет еще четырнадцати лет.[5] Еще повремените два годочка,
И мы невестою объявим дочку.

Да, это странно. Два почтенных старца,
И почему-то вечно на ножах.
Однако вы мне не дали ответа.

Вы попадете на богатый съезд,
Как звезды ночи, блещущих невест
И будете свидетелем веселья,
Подобного разливу вод в апреле.
Когда вас окружит их хоровод
И вы очутитесь среди красот,
Решите вы, какая с большей силой
Воображенье ваше поразила.
Без права на такую похвалу
Дочь будет тоже ночью на балу.
Пойдемте, граф.

Сегодня вечером у нас прием:
Мы ежегодный праздник задаем.
Тут соберется множество народа.
Мы будем рады вашему приходу.

Такие-то и старятся скорей.
Из всех детей, проглоченных могилой,
Мне только эту Небо сохранило.
Столкуйтесь с нею, дорогой Парис.
Вот все, что надо, чтобы мы сошлись.
Узнайте наперед ее желанье,
А я благословляю вас заране.

При переломе ног.

Хорош при этом также подорожник.

Молчи-ка, брат. Огонь огнем встречают,
Беду бедой, и хворью лечат хворь.
Круженьем вспять круженье прекращают,
И ты с бедою точно так же спорь.
Схватить старайся новую заразу,
И прежняя не вспомнится ни разу.

«Обойди по списку, обойди по списку». А кто поймет твой список? А может, тут написано, что дело сапожника – аршин, а дело портного – колодка. «Обойди по списку!» А может, тут написано, что рыбу ловят кистью, а крыши красят неводами. «Скажи гостям, чье имя здесь стоит!» А ты мне скажи, чье здесь стоит имя. Для того есть которые умеющие. Да вот они! Легки на помине.

А ты, мошенник низкий,
Всех приглашенных обойди по списку.
Скажи гостям, чье имя здесь стоит,
Что вход для них широко к нам открыт.

К нам в дом на ужин.

Вон в тот конец.

Куда ты? Я пошутил. Дай, я прочту. (Читает.) «Позвать синьора Мартино с супругой и дочерьми; графа Ансельмо с его прекрасными сестрами; вдовствующую госпожу Витрувио; синьора Плаченцо и его милых племянниц; Меркуцио с его братом Валентином; дядю Капулетти с женой и дочерьми; прелестную племянницу Розалину; Ливию; синьора Валенцио с его братом Тибальтом; Лючио и его веселушку Елену». Прекрасный выбор. А куда их ждут?

Спасибо за откровенность. А нам надо, которые по писанному.

О, да! Свой жребий по складам несчастий.

Здорово, сэр. Вы мастер ли читать?

Нет, совсем не спятил,
Но на цепи, как спятивший с ума,
Замучен и в смирительной рубашке.

О, если вы такие святотатцы,
Богоотступных глаз моих зрачки,
Пусть ваши слезы в пламя обратятся,
И вы сгорите, как еретики!
Неужто зреньем Бог меня обидел,
Чтоб я на небе солнца не увидел?

У Капулетти, кроме Розалины,
Твоей зазнобы, будут на балу
Виднейшие красавицы Вероны.
Пойдем туда. Когда ты их сравнишь
С своею павой непредубежденно,
Она тебе покажется вороной.

Это я вам сам скажу. Мой хозяин – богач Капулетти, может, слыхали? Если вы не родня Монтекки, пожалуйте к нам на чарочку.

Я должен был спросить тебя сначала.

Хозяйский дом.

Клянусь былой невинностью, звала.
Джульетта, где ты? Что за непоседа!
Куда девалась ярочка моя?

Кормилица, скорее: где Джульетта?

Пойдем на бал, но не на смотр собранья,
А ради той, кто выше описаний.

Но ты ведь солнца этого красы
Еще не клал ни разу на весы.
Взгляни кругом на тех, что попригожей,
И вряд ли будешь петь одно и то же.
Быть может, твой единственный алмаз
Простым стеклом окажется на глаз.

Я прозакладую своих четырнадцать зубов, даром что их только четыре, что нету. Сколько до Петрова дня?

Ей нет четырнадцати лет.

Помилуйте, я ее лета сочту до часочка. Сейчас. Кормилица, выйди на минуту, мы поговорим. Впрочем, постой, не уходи, тебе лучше послушать. Моя дочь порядком подросла.

Я здесь. Что, матушка, угодно вам?

Тебя зовет мамаша.

Дожить до свадьбы? А о ней и речь.
Затем пришла. Скажи-ка мне, Джульетта,
Как ты к замужеству бы отнеслась?

Слушаюсь, больше не буду. Из моих питомиц ты была самая хорошенькая. Дожить бы мне до твоей свадьбы, то-то была бы радость!

Угомонись, кормилица, и ты.

Слушаю, сударыня. Но, скажите, разве не умора? Угомонилась в минуту и, не задумываясь, отвечает ему «да», а ведь шишка-то была здоровенная, с голубиное яйцо, и плакала она горючими слезами. «Лицом, – говорит, – падать не годится. Вырастешь, будешь, – говорит, – на спину? Будешь?» – говорит. И эта крошка отвечает ему «да» и разом угомонилась.

С лишним или без лишнего, не об этом спор, а четырнадцать ей минет на Петров день, я вам верно говорю. Она и Сусанна, упокой ее Господи, были ровесницы. Но я ее не стоила, и ее Господь прибрал. А четырнадцать ей минет на Петров день, это вы не сомневайтесь, я хорошо помню. Этому трясенью земли, вы теперь сосчитайте, полных одиннадцать годов. А в самое трясенье, как сейчас помню, я ее отлучила. Натерла я себе соски полынью и села у голубятни на солнечный припек. Вы с их милостью были в Мантуе, ну скажите, какова память! Хватила она, родимая, с соска полыни и закатилась – не приведи Бог. В это самое время голубятня передо мною кувырк, и я, само собой, оттуда давай бог ноги. А этому делу теперь полных одиннадцать годов. Она уже тогда на ножки становилась, да что я, на ножки, бегала уже и ходила, ей-богу, правда, истинный Господь! Теперь я вам скажу, расшибла она себе в то время лобик. И вот мой муж… царствие ему небесное, ужасный был шутник!.. взял он ребенка на руки и говорит: «Лицом, – говорит, – Джулинька, падать не годится. Вырастешь, будешь, – говорит, – норовить упасть на спину? Будешь?» – говорит. И что же вы думаете? Утерла моя крошка слезы и отвечает ему: «Да». Вы подумайте, что за смехота! Тысячу лет проживу и никогда не забуду. «Будешь, – говорит, – на спину, Джулинька?» И она, как ни в чем не бывало, отвечает ему: «Да».

Довольно болтать. Замолчи, пожалуйста.

Цветок, нет слова. Слова нет, цветок.

Цветок, каких Верона не видала.

Ну, это, барышня моя, мужчина на славу! Такой мужчина, что объедешь целый свет – лучшего не сыщешь. Не человек, а картинка.

Так вот подумай. Меньших лет, чем ты,
Становятся в Вероне матерями,
А я тебя и раньше родила.
Итак, покуда второпях и вкратце:
К нам за тебя посватался Парис.

Об этой чести? Вы подумайте! Жаль, я твоя кормилица, а то можно было бы сказать, что ты ум с молоком всосала.

Об этой чести я не помышляла.

Еще не знаю. Надо сделать пробу.
Но это лишь единственно для вас.
Я только исполняю ваш приказ.

Ну как, займешься ль ты его особой?

Не сделаешься меньше! Больше, сударыня, больше! От мужчин женщины полнеют.

Вот так и ты, подумавши о муже,
Не сделаешься меньше или хуже.

Как рыбе – глуби, с той же силой самой
Картина требует красивой рамы,
И золотое содержанье книг
Нуждается в застежках золотых.

Измерь, какая в каждой глубина,
А если что останется в тумане,
Ищи всему в глазах истолкованья.
Вот где тебе блаженства полный свод,
И переплета лишь недостает.

Что скажешь? По сердцу ли он тебе?
Сегодня на балу его изучишь.
Прочти, как в книге, на его лице
Намеки ласки и очарованья.
Сличи его черты, как письмена.

Нет, в наше время это не в ходу.
Мы сможем обойтись без Купидона
С татарским луком, ужасом девиц,
Которым он страшней вороньих пугал.
Нам не придется никого томить
Экспромтами при помощи суфлера.
Под дудку их не будем мы плясать,
А спляшем под свою и удалимся.

Прочесть ли нам приветствие в стихах
Или войти без лишних предисловий?

Благих ночей в придачу к добрым дням!

Скорей, Джульетта! Граф уж там.

Сударыня, гости пришли, кушать подано, вас кличут не докличутся, каждый спрашивает барышню, в кладовой на чем свет стоит ругают кормилицу, и все вверх дном. Побегу к гостям. Сделайте милость, пожалуйте безотлагательно.

Любовь нежна? Она груба и зла.
И колется, и жжется, как терновник.

Повалишься, ее не придави.
Она нежна для твоего паденья.

Он пригвоздил меня стрелой навылет.
Я ранен так, что крылья не несут.
Под бременем любви я подгибаюсь.

Ведь ты влюблен, так крыльями Амура
Решительней взмахни и оторвись.

Уволь меня. Вы в легких бальных туфлях,
А я придавлен тяжестью к земле.

Ромео, нет, от танцев не уйдешь.

Ах, факельщик, своей любовью пылкой
Ты надоел, как чадная коптилка!
Стучись в подъезд, чтоб не истлеть живьем.
Мы днем огонь, как говорится, жжем.

Дай факел мне. Пусть пляшут дураки.
Половики не для меня стелили.
Я ж со свечой, как деды говорили,
Игру понаблюдаю из-за плеч,
Хоть, кажется, она не стоит свеч.

Стучитесь в дверь, и только мы войдем —
Все в пляс, и пошевеливай ногами.

Ну вот и все, и на лице личина.
Теперь пусть мне, что знают, говорят
Я ряженый, пусть маска и краснеет.

А я не ошибался в них ни разу.

Что сны – галиматья.

Представь себе, и я.

Я видел сон.

Таскаться в гости – добрая затея,
Но не к добру.

Она родоприемница у фей
И по размерам с камушек агата
У мэра в перстне. По ночам она
На шестерне пылинок цугом ездит
Вдоль по носам у нас, пока мы спим.

Из лапок паука в колесах спицы,
Каретный верх из крыльев саранчи,
Ремни гужей из ниток паутины,
И хомуты из капелек росы.

Она в конюшнях гривы заплетает
И волосы сбивает колтуном,
Который расплетать небезопасно.
Под нею стонут девушки во сне,
Заранее готовясь к материнству.
Вот это Маб…

Она в конюшнях гривы заплетает
И волосы сбивает колтуном,
Который расплетать небезопасно.
Под нею стонут девушки во сне,
Заранее готовясь к материнству.
Вот это Маб…

Их фея Маб прыщами покрывает
За то, что падки к сладким пирожкам.
Подкатит к переносице сутяги,
И он почует тяжбы аромат.
Щетинкой под ноздрею пощекочет
У пастора, и тот увидит сон
Про перевод в другое благочинье.

Она пересекает по ночам
Мозг любящих, которым снится нежность,
Горбы вельмож, которым снится двор,
Усы судей, которым снятся взятки,
И губы дев, которым снится страсть.

Меркуцио, молчи.
Ты пустомеля.

Речь о сновиденьях.
Они плоды бездельницы-мечты
И спящего досужего сознанья.
Их вещество – как воздух, а скачки —
Как взрывы ветра, рыщущего слепо
То к северу, то с севера на юг
В приливе ласки и порыве гнева.

Бей в барабан!

Не сдуру медлим, а не в срок спешим.
Я впереди добра не чаю. Что-то,
Что спрятано пока еще во тьме,
Но зародится с нынешнего бала,
Безвременно укоротит мне жизнь
Виной каких-то страшных обстоятельств.
Но тот, кто направляет мой корабль,
Уж поднял парус. Господа, войдемте!

Как этот ветер бы не застудил
Нам ужина, пока мы сдуру медлим.

На всякое кликанье не наскачешься. Веселей поворачивайся, ребята. Поживешь дольше, наживешь больше.

В большой комнате тебя зовут, кличут, требуют, и уж не знаю, как сказать.

Раскидные кресла вон, горки с посудой – к стене. Присматривай за серебром. Припрячь мне, дорогой мой, кусок марципану и, если любишь меня, предупреди внизу у входа, чтобы пропустили Надежду Наждачницу и Нелли. Антон Сотейщик!

Плохо дело, когда вся работа на одном или на двух, да и у тех руки немытые.

Невестин образ мыслей вам неведом?
Не нравится мне что-то это все

Она все время плачет о Тибальте.
Я ни о чем не мог с ней говорить.
Любовь не ко двору в домах, где траур,
Но против этих слез ее отец.
Они вредят здоровью. Он считает,
Что брак остановил бы их поток,
Который разлился в уединенье
И в обществе вошел бы в берега.
Вы поняли причину нашей спешки?

Только в ней одной.

В четверг вы станете моей женой.

Мы не принадлежим еще друг другу.

Счастливый миг, прекрасная супруга!

Я на свое лицо не клевещу
И, думаю, своим чертам — хозяйка.

Зачем наружность портите вы ложью?

Я не была и раньше хороша.

Как вы от слез заметно похудели!

Ответить — было б исповедью вам.

Вы к брату исповедаться явились?

Запри за ним. Поплачь со мной немного.
Всему конец! Надежды больше нет!

Избави Бог молитве помешать.
В четверг приду вас поднимать, Джульетта,
Пока ж позвольте вас поцеловать.

Нет, у меня сейчас как раз досуг.
Нам надо с ней одним остаться, сударь.

За то их, видно, и черню, что ваши.
Свободны ль вы теперь, святой отец,
Иль лучше мне прийти перед вечерней?

И вспомни, нет ли случая, как мой.
А то кинжал посредником мне будет
И с честью отстоит мой правый иск.
Будь короток, не говори пространно.
Дай умереть иль залечи мне рану.

Стой, дочка. Я обдумываю шаг,
Такой же, впрочем, страшный, как опасность,
Которую хотим мы отвратить.
Ты говоришь, что вместо свадьбы с графом
В себе нашла бы силу умереть?
Что ж, если так, есть средство вроде смерти
От этого позора и беды.
Я дам его, но тут нужна решимость.

Чтоб замуж за Париса не идти,
Я лучше брошусь с башни, присосежусь
К разбойникам, в змеятник заберусь
И дам себя сковать вдвоем с медведем.
Я вместо свадьбы лучше соглашусь
Заночевать в мертвецкой или лягу
В разрытую могилу. Все, о чем
Я прежде слышать не могла без дрожи,
Теперь я, не колеблясь, совершу,
Чтоб не нарушить верности Ромео.

Тогда ступай уверенно домой.
Будь весела и дай отцу согласье
На свадьбу с графом. Завтра середа.
Ляг завтра спать одна. Устрой, чтоб няня
Не оставалась на ночь наверху.

Когда тебя придет будить Парис,
Ты будешь мертвой. Как у нас обычай,
Тебя в гробу без крышки отнесут
В фамильную гробницу Капулетти.
Я вызову Ромео. До того,
Как ты проснешься, мы с ним будем в склепе.
Вы сможете уехать в ту же ночь.
Вот выход, если ты не оробеешь
Или не спутаешь чего-нибудь.

Когда ты выпьешь весь раствор до дна,
Тебя скует внезапный холод. В жилах
Должна остановиться будет кровь.
Ты обомрешь. В тебе не выдаст жизни
Ничто: ни слабый вздох, ни след тепла.
Со щек сойдет румянец. Точно ставни,
Захлопнутся вглухую веки глаз.
Конечности, лишившись управленья,
Закоченеют, как у мертвецов.
В полуумершем этом состоянье
Ты будешь полных сорок два часа
И после них очнешься освеженной.

Дай склянку мне. Не говори о страхе.

Возьми ее. Я напишу письмо
И в Мантую отправлю с ним монаха.
Мужайся и решимость прояви!

Решимость эту я найду в любви.
Прощай, отец.

Ну-ну, ступай.

Плох тот повар, который не лижет себе пальцев. Таких вон.

Это вы не беспокойтесь. Я посмотрю, облизывают ли они себе пальцы.

Найми мне двадцать добрых поваров.

Всех выписанных по порядку — в гости!

Спросите лучше, где себя нашла!
Я горько каюсь, что была упряма.
Лоренцо настрого мне приказал
Пасть в ноги вам и попросить прощенья.
Пожалуйста, простите. Никогда
Я более перечить вам не буду.

Вот исповедалась и расцвела.

Он, может, наведет ее на путь.
Бессовестная, наглая девчонка.

Пойдем со мною, няня. Отберем
Для завтрашнего дня что понарядней.

Ну что ж, прекрасно. Поднимайся с полу.
Давно бы так. За графом не пошли?
Ведь я сказал, чтобы пошли за графом
Какой нравоучительный монах!
Его недаром город уважает.

Я графа видела в монастыре.
Насколько позволяло мне приличье,
Я с ним была любезна и тепла.

Все это надо графу передать.
Зачем тянуть? Я поженю их завтра.

Не бойся, помогу,
И дело загорится, вот увидишь.
Сбери Джульетте свадебный наряд,
А я внизу останусь за хозяйку.
Эй вы, дружней, ребята! — Ни души.
Все разошлись. Схожу-ка я к Парису.
Скажу, что свадьба завтра. Все легко
С тех пор, как обуздали эту девку.

Нам на устройство времени не хватит.
Ведь скоро ночь!

Собирайся, няня.
Я все-таки их завтра поженю.

Спокойной ночи. Ляг и отдохни.
Тебе необходимо.

Нет, матушка. Мы все, что нужно завтра,
Собрали сами. Если вы не прочь,
Пожалуйста, меня одну оставьте,
А няня вам поможет в беготне.
У вас хлопот немало нынче ночью.

Да, это платье лучше всех. Но, няня,
Оставь меня на эту ночь одну.
Мне надо облегчить пред свадьбой душу.
Ты знаешь, сколько в ней греховных тайн,
И я должна их отмолить пред Небом.

Все прощайте.
Бог весть, когда мы встретимся опять.
Меня пронизывает легкий холод,
И ужас останавливает кровь.
Я позову их. Мне без них тоскливо.
Кормилица! Нет, здесь ей дела нет.
Одна должна сыграть я эту сцену.
Где склянка?
Что, если не подействует питье?
Тогда я, значит, выйду завтра замуж?
Нет. Вот защита. Рядом ляг, кинжал.

Придется одному
К гробнице мне: С минуты на минуту
Джульетта может встать и не простит,
Что я еще не известил Ромео.
Но я ему еще раз напишу.
А в промежутке узнице гробницы
Позволю в келье у себя укрыться.

Сейчас схожу.

Какое горе! Дело-то не шутка.
Письмо имело очень важный смысл.
Задержка этих строк грозит несчастьем.
Поди достань-ка мне железный лом
И возвращайся с ним, Джованни, в келью.

Я никому не мог его отдать,
Так велика была боязнь заразы.
Возьми его обратно. Вот оно.

А кто ж отвез мое письмо к Ромео?

Я в путь с собой хотел монаха взять,
Ухаживающего за больными.
Когда я был у брата, нашу дверь
Замкнули сторожа из карантина,
Решив, что мы из дома, где чума,
И не пускали, наложив печати.
Я в Мантую никак не мог попасть.

Ах, это брат Джованни. Ты вернулся?
Что говорит Ромео? Может быть,
Есть от него из Мантуи записка?

Брат во святом Франциске! Здравствуй, брат.

Вот золото, гораздо больший яд
И корень пущих зол и преступлений,
Чем этот безобидный порошок.
Не ты, а я всучил тебе отраву.
Купи себе еды и откормись.
Тебя ж, мое спасительное зелье,
Я захвачу к Джульетте в подземелье.

Вот порошок. В любую жидкость всыпьте,
И, будь в вас силы за двадцатерых,
Один глоток уложит вас мгновенно.

И я плачу нужде, а не тебе.

Не я — моя нужда дает согласье.

Ты так убог и жизнью дорожишь?
Провалы щек твоих — живая повесть
О голоде, горящие глаза —
Об униженьях, нищета согнула
Тебя в дугу. Свет не в ладах с тобой.
Его закон — не твой. Его обычай
Не даст тебе богатства. Ну так что ж?
Рассорься с миром, сделай беззаконье,
Спрячь эти деньги и разбогатей.

Составы есть. Но в Мантуе казнят
Торгующих такими веществами.

Поди сюда. Я вижу, ты бедняк.
Вот пятьдесят дукатов. Дай мне яду.
Мне надобно такое вещество,
Чтоб через миг давало полный отдых
От жизни и с такой же быстротой
Освобождало тело от дыханья,
С какой из орудийного жерла
Молниеносно вылетают ядра.

Законы Мантуи под страхом смерти,
Несчастный этот вам его продаст.
Как кстати я тогда о нем подумал!
Сейчас он должен будет мне помочь.
Вот, кажется, как раз его лачуга.
Сегодня праздник, лавка заперта.
Аптекарь! Эй, аптекарь!

И чучела иных морских уродов.
Кругом на полках нищенский набор
Горшечных черепков, пустых коробок,
Веревочных обрывков, трав, семян
И отсыревших розовых лепешек.
Плачевный хлам, которому с трудом
Придать старались видимость товара.

Все равно. Так отправляйся
За лошадьми. Я скоро сам приду.

Пустяки.
Оставь меня и делай, что велели.
Мне, значит, от монаха писем нет?

Не надо падать духом, господин.
У вас горят глаза, и ваша бледность
Добра не предвещает!

Нет, что ты говоришь! Святое Небо!
Беги в мой дом. Бумаги и чернил.
Достанем лошадей и выезжаем.

Да, дело в ней. Джульетте хорошо.
Ее останки в склепе Капулетти.
Ее душа средь ангелов небес.
Я видел, как ее похоронили,
И выехал вас тотчас известить.
Помилуйте меня за эту новость.
Я утаить от вас ее не смел.

А, Балтазар! С вестями из Вероны?
От моего монаха писем нет?
Ну, как жена? Что дома? Как Джульетта?
Скажи скорее. Дело только в ней,
И все в порядке, если ей не плохо.

Когда я вправе доверяться сну,
Он обещает мне большую новость.
Я возбужден и весел целый день.
Какие-то живительные силы
Меня как будто носят над землей.
Я видел сон. Ко мне жена явилась.
А я был мертв и, мертвый, наблюдал.
И вдруг от жарких губ ее я ожил
И был провозглашен царем земли.
Как много значит страсть на самом деле,
Когда так много значит мысль о ней!

Плюнь на него, Джек. Пойдем в буфетную. Придут факельщики, пообедаем.

Что за сверхъестественная бестия!

Виноват? виноват. Я забыл, что ты певчий. Никто не угадал. «Лишь музыки серебряные звуки». — потому, что за музыку не платят золотом.
«Лишь музыки серебряные звуки
Снимают, как рукой, мою печаль».

Ей-богу, не знаю.

Превосходно. А ты что скажешь, Яшка Пиoик?

Почему «серебряные»? Потому что за музыку платят серебром.

Превосходно. А твое мненье как, Гью Козлодер?

Потому что у серебра приятный звук.

Ах, вот вы как? Ну хорошо, держитесь! Я убью вас насмешками. Отвечайте:
«Когда в груди терзания и муки
И счастия несбыточного жаль,
Лишь музыки серебряные звуки:»
Почему «серебряные»? Почему «лишь музыки серебряные звуки», а, Симон Телячья Струна?

Уберите кинжал! Благородные режутся только остротами.

В официантскую? Вот я такую официантскую распишу вам на спине, что куда там ваши ре-фа-ля!

Вы, как видно, сами забыли дорогу в официантскую.

А так, что я вам напомню ваше место, дудошная рвань!

Ну, так вы не то запоете!

Никаких плясовых. Играть не велено.

Потому что у меня от горя сердце разрывается. Плясовую, пожалуйста. Что-нибудь позабористей. Распотешьте горемычного.

Музыканты, а музыканты, плясовую! Если хотите мне угодить, пожалуйста, плясовую.

Горе горем, а позвали — надо платить.

Да, по домам, сердечный, по домам.
Тут не до вас. Смотри, какое горе!

Значит, трубы в футляры и по домам?

Отправимся. Сударыня, и вы.
Вы тоже, граф. Подите приготовьтесь.
Ее пора на кладбище нести.
Наверно, в вышних недовольны вами.
Не гневайте их лишними слезами.

Что только было шуму и хлопот —
Все наизнанку и наоборот.
Не пир, а погребенье. Вместо скрипок
Церковный хор и звон колоколов.
Накрытый стол послужит для поминок.
Венчальные цветы пойдут на гроб.
Все обратилось в противоположность.

Вы строили для дочки счастья планы?
Счастливейшие умирают рано.
Уймем свой плач и, как заведено,
Осыпем это тело розмарином
И вынесем в венчальном платье в храм.
Природа слабодушна и рыдает,
Но разум тверд, и разум побеждает.

Что ж плачете вы, видя вашу дочь
Так высоко за облаками в небе?
Знать, мало вы любили дочь свою,
Когда не рады, что она в раю.

В своих заботах о ее судьбе
Мечтали вы ее возвысить в свете.

Ее от смерти не уберегли,
А Небо ей сияет вечной жизнью.

Стыдитесь! Тише! Слезы не исход
В несчастии. Она принадлежала
Семье и Небу. Ныне лишь оно
Владеет ей, и там ей будет лучше.

Я оплеван,
Осмеян, искалечен, умерщвлен.
Зачем пришло ты, бедственное время,
Наш долгожданный праздник убивать?
Дитя мое! Душа, а не ребенок!
Ты умерла. Душа моя мертва.
А без тебя что все мои отрады?

Я разведен, обманут, втоптан в грязь.
Как низко, смерть, меня ты обманула,
Как превратила в полное ничто!
О жизнь моя! О прелесть!

О Боже, не глядели бы глаза!
Какой проклятый день! Какой проклятый!
Какой проклятый, проклятущий день!
О Господи, глаза бы не глядели!

Проклятый, страшный, несчастливый день!
Тягчайший, самый страшный и несчастный
Из всех, какие только видел свет.
Одна была надежда и богатство,
Одна, одна-единственная дочь,
И даже той судьба не пощадила!

Как долго ждал я нынешнего дня
И как ужасно он меня встречает!

Идти — пойдет, но не придет назад.
О сын мой, накануне обрученья
Твоей невестой овладела смерть!
Вон, как цветок со сломанной головкой,
Лежит она. Ее в супруги взял
Подземный царь. Он зять мой и наследник.
Я жить устал и умереть хочу
И все ему добро и жизнь оставлю.

Ну как? Готова в храм идти невеста?

Смерть, взявшая ее без сожаленья,
Сжимает рот мне и лишает слов.

О, беда, беда!

Пустите! Быть не может! Ни кровинки.
Окоченела. Холодна как лед.
О Господи, она давно без жизни!
Все кончено! Как на поле мороз,
Смерть пеленой лежит на этом теле.

Джульетты нет! Джульетта умерла!

Джульетта померла. Она скончалась.

Безобразье!
Жених внизу, а этой нет как нет.

Ах, жизнь моя, дитя мое родное!
Взгляни, очнись, иль я умру с тобой.
На помощь! Помогите!

Ужасное несчастье.

Никак, одета? Встала, нарядилась
И снова бух? Уж это извини!
Сударыня! Сударыня! А ну-ка:
Не может быть: Сюда! Она мертва!
О Господи! О Господи! На помощь!
Глоток наливки! Не перенесу.

Сударыня! Сударыня! Вставай!
Пора вставать! Ай-ай, какая соня!
Ну, погоди! Вот я ее, козу,
Вот я ее! Как, так-таки ни слова?
Да ладно, ладно. Спи, пока дают.
Спи про запас. Твой граф себя забудет,
А спать тебе не даст. Вот крепкий сон!
Однако разбужу ее. Джульетта!
Джульетта! Разве будет хорошо,
Когда тебя застанет граф в постели?
Ему-то что. Небось, он будет рад.

Ведь вот он, вот он, первородный грех.
О демон-соблазнитель! Что подлее?
Толкать меня на ложь или хулить
Ромео тем же языком, которым
Она его хвалила столько раз?
Разрыв, разрыв! Меж нами пропасть, няня.
И если не поможет мне монах,
Есть средство умереть в моих руках.

Пойду скажу. Вот это шаг похвальный.

Ты меня переродила.
Спустись-ка вниз и матушке скажи:
Я принесу Лоренцо покаянье
В грехе непослушания отцу.

Утешенье есть.
Ромео в ссылке. Он остережется
Соваться к нам и требовать тебя.
Поэтому я вышла бы за графа.
Он — милочка. Ромео — мелюзга
В сравненье с ним. Такой грозы во взоре
Не сыщешь у орлов. Твой новый брак
Затмит своими выгодами первый.
А нынешний твой муж в такой дали,
Что это — как покойник, та же польза.

О Господи! О нянюшка! Что делать?
Обет мой в Небе, у меня есть муж.
Как клятву мне вернуть с Небес на землю,
Пока мой муж не улетел с земли?
Зачем судьба кует такие ковы
Столь беззащитным существам, как я?
Ну, что ты скажешь, няня? Неужели
Нет утешенья?

Все обсудили. Поступай как знаешь.
Молчи. Я слова больше не скажу.

Ужель нет состраданья в Небесах?
Им видно ведь насквозь мое несчастье.
Ах, матушка, не выгоняйте вон!
Отсрочьте брак на месяц, на неделю
Или с Тибальтом положите в склеп!

Тебе тогда я больше не отец.
Так вот подумай. Это ведь не шутки.

Прощаю. Но изволь вперед кормиться
Где хочешь, только больше не со мной.

Богач, красавец, знатный человек,
Воспитан, воплощенье всех достоинств,
Мечта и сон, а эта тварь пищит
«Я не хочу. Я не могу. Мне рано.
Простите». Ты не можешь? Хорошо.

Меня с ума все это сводит. Боже!
Где б ни был я и что б ни затевал,
В гостях ли, дома ль, вечно, днем и ночью,
Моею мыслью было подыскать
Ей жениха. И наконец он найден.

Вам говорят,
С соседками за кружкою судачьте.
Тут не кабак.

Проваливайте к Богу!

А почему, наставница с указкой?
К соседкам шли бы языком трепать!

Избави Боже, сударь!
О дочке отзываться так нельзя.

Ни звука! Все заранее известно.
В четверг будь в церкви или на глаза
Мне больше никогда не попадайся.
Молчать, молчать! Роптали, дураки,
Что дочь у нас одна, а на поверку
И этой много, так нас допекла!
У, подлая!

Отец, прошу вас слезно на коленях,
Позвольте только слово мне сказать!

Вы с ума сошли!

Вот логика! Прости, не понимаю.
Где связь? То «благодарна» и «горда»,
То «не горда» вдруг и «не благодарна».
Брось эти штуки, маменькина дочь!
Что гордость мне твоя и благодарность?
А вот в четверг, пожалуйста, изволь
Пойти венчаться в храм с Парисом или
Тебя я на веревке притащу.

Должна благодарить, но не горжусь.
Какая гордость в том, что ненавистно?
Но и напрасный труд ваш дорог мне.

Что? Что? Не слышу. Повтори. Не хочет?
Благодарит? Она не поняла
Всей этой чести? Ей не очевидно,
Во сколько раз жених знатнее нас?
Она находкой нашей не гордится?

Сказала, но она не хочет слушать,
Отказывается. Благодарит.

Закат сопровождается росой,
Племянника ж закат отмечен ливнем.
Опять потоки? Все еще в слезах?
На взгляд такое щупленькое тельце,
А борется, как на море корабль,
С пучиной слез и ураганом вздохов
До воцаренья новой тишины.
Ну, как дела? Уже ты сообщила
Ей наше повеление, жена?