Красивые цитаты и высказывания о кино (300 цитат)

Не хочу быть летающим дедушкой французского кино.

Я современный кинематографист, потому что я жив.

История кино — это не история фильмов, точно так же, как история живописи — не история картин.

В кино мне кажется интересным то, что ничего не нужно придумывать.

Кино — демократическое искусство, в то время как музыка и живопись всегда были очень элитарны.

Если бы кинопроизводители строили самолёты, они терпели катастрофы во время первого же вылета.

Кино — лишь средство коммуникации.

Мне хочется сделать фильм о стене. Смотришь на стену и начинаешь постепенно видеть очень многое.

Кино — это детство искусства.

Я был буржуазным режиссером, затем — прогрессивным режиссером, а теперь я больше не режиссер, а рабочий кино.

Что-то я опопсел в последнее время. Надо бы в порнухе сняться.

— Почему не снимают фильмы о том, что бывает после поцелуя?
— Снимают. Это порнуха.

Четвёртый раз смотрю этот фильм и должна вам сказать, что сегодня актёры играли как никогда.

Вы знаете, что такое сниматься в кино? Представьте, что вы моетесь в бане, а туда приводят экскурсию.

Лучший в мире кинозал — это мозг, и ты понимаешь это, когда читаешь хорошую книгу.

Конечно, хорошо иметь любимого человека, но иногда так приятно сходить в кино со своей подругой.

Ты же смотрел фильмы, сынок? Пока не идут титры, ещё не все потеряно.

Всё! Кина не будет! Электричество кончилось!

Почему жизнь не похожа на кинофильм? Чтобы не надо было ходить в туалет, не надо причесываться, а когда будет совсем плохо, парень увидит меня на улице, сразу влюбится и поцелует. И мы будем жить долго и счастливо…

Я не ходил в киношколу, я ходил в кино.

Само кино было очень интересным, но мне оно не показалось очень хорошим, потому что после его окончания я не почувствовал себя иначе, чем до просмотра.

У меня никогда не было денег, и я был очень счастлив без них. Когда я умру, мои деньги мне не будут уже нужны. Мои кинофильмы будут жить — для людей, чтобы судить, каким я был человеком. Я только хочу остаться предметом интереса.

У меня никогда не было денег, и я был очень счастлив без них. Когда я умру, мои деньги мне не будут уже нужны. Мои кинофильмы будут жить — для людей, чтобы судить, каким я был человеком. Я только хочу остаться предметом интереса.

Женщина должна быть как хороший фильм ужасов: чем больше места остается воображению, тем лучше.

Не хочу быть летающим дедушкой французского кино.

На киноэкран смотрят снизу вверх, на телеэкран — сверху вниз.

Кинематограф — это маленькое общество, сложившееся сто лет назад, в котором были человеческие отношения, деньги, женщины, а теперь с ним покончено.

Я был буржуазным режиссером, затем — прогрессивным режиссером, а теперь я больше не режиссер, а рабочий кино.

Кино — это детство искусства.

Мне хочется сделать фильм о стене. Смотришь на стену и начинаешь постепенно видеть очень многое.

Кино — лишь средство коммуникации.

Если бы кинопроизводители строили самолёты, они терпели катастрофы во время первого же вылета.

Кино — демократическое искусство, в то время как музыка и живопись всегда были очень элитарны.

В кино мне кажется интересным то, что ничего не нужно придумывать.

История кино — это не история фильмов, точно так же, как история живописи — не история картин.

Я современный кинематографист, потому что я жив.

Без любви не бывает фильмов.

Кино — это потребность в общении с людьми, которых не видишь.

До того, как мы захотели снимать, мы хотели увидеть.

Мне жаль французское кино, потому что нет денег. Мне жаль американское кино, поскольку нет идей.

Кинематограф — это маленькое общество, сложившееся сто лет назад, в котором были человеческие отношения, деньги, женщины, а теперь с ним покончено.

На киноэкран смотрят снизу вверх, на телеэкран — сверху вниз.

До того, как мы захотели снимать, мы хотели увидеть.

Кино — это потребность в общении с людьми, которых не видишь.

Без любви не бывает фильмов.

Что-то я опопсел в последнее время. Надо бы в порнухе сняться.

— Почему не снимают фильмы о том, что бывает после поцелуя?

— Снимают. Это порнуха.

Четвёртый раз смотрю этот фильм и должна вам сказать, что сегодня актёры играли как никогда.

Вы знаете, что такое сниматься в кино? Представьте, что вы моетесь в бане, а туда приводят экскурсию.

Лучший в мире кинозал — это мозг, и ты понимаешь это, когда читаешь хорошую книгу.

Конечно, хорошо иметь любимого человека, но иногда так приятно сходить в кино со своей подругой.

Ты же смотрел фильмы, сынок? Пока не идут титры, ещё не все потеряно.

Всё! Кина не будет! Электричество кончилось!

Почему жизнь не похожа на кинофильм? Чтобы не надо было ходить в туалет, не надо причесываться, а когда будет совсем плохо, парень увидит меня на улице, сразу влюбится и поцелует. И мы будем жить долго и счастливо…

Я не ходил в киношколу, я ходил в кино.

Само кино было очень интересным, но мне оно не показалось очень хорошим, потому что после его окончания я не почувствовал себя иначе, чем до просмотра.

У меня никогда не было денег, и я был очень счастлив без них. Когда я умру, мои деньги мне не будут уже нужны. Мои кинофильмы будут жить — для людей, чтобы судить, каким я был человеком. Я только хочу остаться предметом интереса.

Кино не победит книги. Все эти ребята, типа Кингсли Эмиса, постоянно твердят: книга мертва, общество сползает в трясину, культура уничтожена, кругом идиоты, имбецилы, телевидение, поп-музыка, разложение, дегенерация и все такое. И тут вдруг появляется чертов Гарри Поттер — гребаная хрень на 734 страницы, которая расходится пятимиллионным тиражом за двенадцать часов. Про себя я промолчу…

Кино не победит книги. Все эти ребята, типа Кингсли Эмиса, постоянно твердят: книга мертва, общество сползает в трясину, культура уничтожена, кругом идиоты, имбецилы, телевидение, поп-музыка, разложение, дегенерация и все такое. И тут вдруг появляется чертов Гарри Поттер — гребаная хрень на 734 страницы, которая расходится пятимиллионным тиражом за двенадцать часов. Про себя я промолчу…

Кино мне интересно тем, что оно способно быть немного всем на свете. Это живопись, которая может быть услышана как музыка.

Чтобы делать кино, достаточно снимать свободных людей.

Кино — это механическое средство, это отчасти игра, игра в иллюзии. Изменится техника, изменится и кино. Когда-нибудь его смастерят на компьютере.

Все, что нужно для фильма — это пистолет и девушка.

Когда я был молод, я верил, что кино вечно, но только потому, что считал вечным себя.

Мне жаль французское кино, потому что нет денег. Мне жаль американское кино, поскольку нет идей.

Блеф, что кино умирает. Оно умирает в глазах тех, кто не умеет делать кино. Эти люди на самом деле чаще всего говорят, какое кино они будут делать, а делают те, кто делает кино. И классные актёрские работы делают те, кто классные актёры. И фильмы классные снимают те, кто классные режиссёры и операторы. И сценарии пишут те, кто классные сценаристы. Но все они могут быть классными. Поэтому давайте не обижаться. Давайте смотреть правде в глаза. Есть очень хорошие, есть нормальные и есть не очень хорошие актёры, режиссёры, сценаристы и фильмы, как это не парадоксально. Так что время всё расставляет на свои места. Праздники — праздникам, будни — будням, призы — призёрам.

Новая версия «Служебного романа» – это дурацкая затея. Я вообще считаю, что знаковые фильмы, которые вошли в плоть и в кровь людей из твоей страны, повторять нельзя в другой версии. Это же невозможно. Лучше не сделаешь, потому что это атмосфера того времени, той жизни, те актеры. Даже если кто-то лучше Папанова скажет в «Берегись автомобиля» «Свободу Юрию Деточкину!», помнить-то все равно вы будете Папанова. Как я прихожу к врачихе своей и говорю: «Ну, как жизнь у тебя?» А она говорит: «Ну, лучше, чем у Бубликова». И все понимают, про что она. Так он и канул в небытие, этот фильм второй, ремейк. Кто его видел-то? Я считаю, что это себя унижать – смотреть.

Игровое кино — это в первую очередь нарратив. В визуальном искусстве ты конструируешь форму и пытаешься взаимодействовать с ней. По крайней мере, я так понимаю. Художник пишет картину и создает статичную образную структуру, которая воздействует на человека эмоционально, причем это воздействие может быть длительным, растянутым на годы. В игровом кино главное — история, сюжет, где бы ни происходили события: в Тимбукту, Папуа — Новой Гвинее, на Аляске или в Хельсинки. У фильма есть преимущество: он может быть доступен множеству людей одновременно, чего не скажешь об изобразительном искусстве.

Я всегда хотел где-нибудь использовать сцену драки нагишом, но только в «Борате» подвернулся идеальный для этого момент. Любая смешная сцена должна быть оправдана сюжетом.

Он не просто игрок, как можно подумать сначала, а пытается найти настоящую любовь. И я нахожу привлекательным в нем то, что он отчасти одиночка, он принес в жертву делу свой собственный комфорт. Это шоу о четырех главных героях. Мы показываем предысторию каждого героя. Но все же это часть оригинальной истории.

Я знаю, что Арамис воспринимается как романтик. Тем не менее, я не нахожу его таким, в обычном смысле этого слова, да и чтобы оно не означало. Он ищет настоящую любовь, но она ускользает от него. Ему нравится ощущать себя живым, и неважно от чего: от остроты ощущений в бою, от приключений или находясь рядом с красивой леди. Определенно, он не игрок, заигрывая с единицами, что переходит в коллекционирование женщин. Я не думаю, что это есть в Арамисе. В большинстве своем, женщины сами приходят к нему.

У молодых режиссеров Болливуда есть тенденция смотреть свысока на традиционный классический фильм Болливуда, скажем так, на классику жанра. Печально, что я ещё могу сказать…

Наши фильмы не показывают реальность такой, какой она является на самом деле.

Я предпочитаю, чтобы мои работы говорили сами за себя. И мне нравится общаться с моими фанатами через фильмы, в которых я снимаюсь.

Надо же, как только происходит что-то не очень обычное или сильно необычное, сразу думаешь: «Как в кино».

Умереть не страшно. Страшно, что после смерти могут снять фильм и тебя сыграет Паттинсон.

— Если становишься героем или героиней в фильме, придётся сниматься в сценах с партнёром. И тогда надо будет делать *** и ***, и даже ***!
— Эй! Что за фильмы ты смотришь, чёрт побери?!

Я не думаю, что «Реквием по мечте» – для детей, но полагаю, что если вы придете домой и посмотрите видеоигры, которыми увлекаются ваши чада, то будете более чем шокированы.

Я не причисляю себя к представителям элиты, которые занимаются только серьёзным материалом, но мне хочется думать, что те фильмы, где я снимаюсь, что-то говорят о мире, помимо того, что просто делают кассовые сборы.

Сняться в плохом фильме — все равно что плюнуть в вечность!

Не удивлюсь, если скоро начнут делать фильмы, в которых ядерная война испепеляет род человеческий — но в финале У ВСЕХ ВСЕ В ПОРЯДКЕ…

Я люблю тебя. Если бы люди не придумали эти три слова, половины фильмов и трех четвертей книг просто не существовало бы.

— В фильме Энди Уорхола мужик проспал 8 часов. Люди сказали, что это гениально!
— Эти люди изменили свое мнение, как только слезли с иглы.

Когда я работал в видеомагазине, я слышал, как родители ругали детей за то, что те все время брали фильмы, которые они уже видели и любят. Ребенок думает: «Зачем брать неизвестно что? Возьму-ка снова эту кассету». Вот и у меня психология ребенка — мне нравится такой подход.

Кино — это полная противоположность театру. Фильмы надо смотреть сразу, как только они выходят на экран, потому что потом можно только разочароваться, тогда как на спектакли лучше идти как можно позже, ни в коем случае не в начале ( генеральные — это кошмар, актеры играют хуже обычного, им надо дать время «обкатать» спектакль, а автору — время поправить пару реплик в случае чего). Кино потребляется мгновенно, театру же надо отстояться, как вину. Кино — свежий скоропортящийся продукт, а театр — это блюдо, которое лучше есть остывшим. Надо смотреть новые фильмы и старые спектакли.

Фильм — это жизнь, с которой вывели пятна скуки.

В фильмах всегда понятно, когда люди предназначены друг для друга, потому что нарастает фоновая музыка — глупо, зато верно.

Если в конце года я могу сказать, что я видел десять по-настоящему — без всяких скидок — хороших фильмов, значит, год удался.

Я не шляюсь по бильярдным. Не играю в покер. И не хожу на спортивные матчи. Для меня даже по телевизору смотреть спорт — это пытка. Могу сходить на «Доджеров» (главная бейсбольная команда Лос-Анджелеса. — Esquire), потому что игра там менее важна, чем пиво и публика. Чего не могу понять, так это того, что средний американец не может три часа отсидеть в кино, но может четыре часа смотреть идиотский футбольный матч.

Я считаю, что играть роль — значит, как можно дальше уйти от самого себя. Взять отпуск от своей собственной личности. Стать другим, войти в кожу другого человека.

Большинство современных фильмов построено на одной идее: вначале нужно изобразить зло, а потом — его уничтожить. Так делают все, но, на мой взгляд, от этой идеи пахнет мертвечиной. Как и от другой популярной идеи — о том, что у истока любого злодейства — в жизни, в политике, где угодно — стоит конкретный человек, которого всегда можно обвинить и которого всегда можно наказать. Это самая безнадежная мысль, которую я когда-либо слышал.

Кино — самое красивое мошенничество в мире.

Когда я был молод, я верил, что кино вечно, но только потому, что считал вечным себя.

Все, что нужно для фильма — это пистолет и девушка.

Кино — это механическое средство, это отчасти игра, игра в иллюзии. Изменится техника, изменится и кино. Когда-нибудь его смастерят на компьютере.

До того, как мы захотели снимать, мы хотели увидеть.

Мне жаль французское кино, потому что нет денег. Мне жаль американское кино, поскольку нет идей.

Блеф, что кино умирает. Оно умирает в глазах тех, кто не умеет делать кино. Эти люди на самом деле чаще всего говорят, какое кино они будут делать, а делают те, кто делает кино. И классные актёрские работы делают те, кто классные актёры. И фильмы классные снимают те, кто классные режиссёры и операторы. И сценарии пишут те, кто классные сценаристы. Но все они могут быть классными. Поэтому давайте не обижаться. Давайте смотреть правде в глаза. Есть очень хорошие, есть нормальные и есть не очень хорошие актёры, режиссёры, сценаристы и фильмы, как это не парадоксально. Так что время всё расставляет на свои места. Праздники — праздникам, будни — будням, призы — призёрам.

Новая версия «Служебного романа» – это дурацкая затея. Я вообще считаю, что знаковые фильмы, которые вошли в плоть и в кровь людей из твоей страны, повторять нельзя в другой версии. Это же невозможно. Лучше не сделаешь, потому что это атмосфера того времени, той жизни, те актеры. Даже если кто-то лучше Папанова скажет в «Берегись автомобиля» «Свободу Юрию Деточкину!», помнить-то все равно вы будете Папанова. Как я прихожу к врачихе своей и говорю: «Ну, как жизнь у тебя?» А она говорит: «Ну, лучше, чем у Бубликова». И все понимают, про что она. Так он и канул в небытие, этот фильм второй, ремейк. Кто его видел-то? Я считаю, что это себя унижать – смотреть.

Игровое кино — это в первую очередь нарратив. В визуальном искусстве ты конструируешь форму и пытаешься взаимодействовать с ней. По крайней мере, я так понимаю. Художник пишет картину и создает статичную образную структуру, которая воздействует на человека эмоционально, причем это воздействие может быть длительным, растянутым на годы. В игровом кино главное — история, сюжет, где бы ни происходили события: в Тимбукту, Папуа — Новой Гвинее, на Аляске или в Хельсинки. У фильма есть преимущество: он может быть доступен множеству людей одновременно, чего не скажешь об изобразительном искусстве.

Я всегда хотел где-нибудь использовать сцену драки нагишом, но только в «Борате» подвернулся идеальный для этого момент. Любая смешная сцена должна быть оправдана сюжетом.

У молодых режиссеров Болливуда есть тенденция смотреть свысока на традиционный классический фильм Болливуда, скажем так, на классику жанра. Печально, что я ещё могу сказать…

Я знаю, что Арамис воспринимается как романтик. Тем не менее, я не нахожу его таким, в обычном смысле этого слова, да и чтобы оно не означало. Он ищет настоящую любовь, но она ускользает от него. Ему нравится ощущать себя живым, и неважно от чего: от остроты ощущений в бою, от приключений или находясь рядом с красивой леди. Определенно, он не игрок, заигрывая с единицами, что переходит в коллекционирование женщин. Я не думаю, что это есть в Арамисе. В большинстве своем, женщины сами приходят к нему.

Он не просто игрок, как можно подумать сначала, а пытается найти настоящую любовь. И я нахожу привлекательным в нем то, что он отчасти одиночка, он принес в жертву делу свой собственный комфорт. Это шоу о четырех главных героях. Мы показываем предысторию каждого героя. Но все же это часть оригинальной истории.

Наши фильмы не показывают реальность такой, какой она является на самом деле.

После просмотра Rockstar, мой отец подошел ко мне и сказал: «Если бы твой дед был бы жив и увидел это…» Это была лучшая похвала в моей жизни.

В кинематографе актер ничего не значит. Актер — это ноль. Режиссер — это все.

Я предпочитаю, чтобы мои работы говорили сами за себя. И мне нравится общаться с моими фанатами через фильмы, в которых я снимаюсь.

Я переиграла столько, мягко говоря, странных девушек, что многие и меня считают ненормальной. Так я стала ходячим стереотипом. Поэтому с удовольствием сыграла бы стопроцентную «нормальную» женщину.

В кинематографе актер ничего не значит. Актер — это ноль. Режиссер — это все.

После просмотра Rockstar, мой отец подошел ко мне и сказал: «Если бы твой дед был бы жив и увидел это…» Это была лучшая похвала в моей жизни.

Я переиграла столько, мягко говоря, странных девушек, что многие и меня считают ненормальной. Так я стала ходячим стереотипом. Поэтому с удовольствием сыграла бы стопроцентную «нормальную» женщину.

Лучше сняться в рекламе, чем в плохом кино.

Я всегда честно добивался своих ролей. Никогда не прыгал через голову.

Надо же, как только происходит что-то не очень обычное или сильно необычное, сразу думаешь: «Как в кино».

Умереть не страшно. Страшно, что после смерти могут снять фильм и тебя сыграет Паттинсон.

— Если становишься героем или героиней в фильме, придётся сниматься в сценах с партнёром. И тогда надо будет делать *** и ***, и даже ***!

— Эй! Что за фильмы ты смотришь, чёрт побери?!

Я не думаю, что «Реквием по мечте» – для детей, но полагаю, что если вы придете домой и посмотрите видеоигры, которыми увлекаются ваши чада, то будете более чем шокированы.

Я не причисляю себя к представителям элиты, которые занимаются только серьёзным материалом, но мне хочется думать, что те фильмы, где я снимаюсь, что-то говорят о мире, помимо того, что просто делают кассовые сборы.

Сняться в плохом фильме — все равно что плюнуть в вечность!

Я люблю тебя. Если бы люди не придумали эти три слова, половины фильмов и трех четвертей книг просто не существовало бы.

— В фильме Энди Уорхола мужик проспал 8 часов. Люди сказали, что это гениально!

— Эти люди изменили свое мнение, как только слезли с иглы.

Когда я работал в видеомагазине, я слышал, как родители ругали детей за то, что те все время брали фильмы, которые они уже видели и любят. Ребенок думает: «Зачем брать неизвестно что? Возьму-ка снова эту кассету». Вот и у меня психология ребенка — мне нравится такой подход.

Кино — это полная противоположность театру. Фильмы надо смотреть сразу, как только они выходят на экран, потому что потом можно только разочароваться, тогда как на спектакли лучше идти как можно позже, ни в коем случае не в начале ( генеральные — это кошмар, актеры играют хуже обычного, им надо дать время «обкатать» спектакль, а автору — время поправить пару реплик в случае чего). Кино потребляется мгновенно, театру же надо отстояться, как вину. Кино — свежий скоропортящийся продукт, а театр — это блюдо, которое лучше есть остывшим. Надо смотреть новые фильмы и старые спектакли.

Фильм — это жизнь, с которой вывели пятна скуки.

В фильмах всегда понятно, когда люди предназначены друг для друга, потому что нарастает фоновая музыка — глупо, зато верно.

Если в конце года я могу сказать, что я видел десять по-настоящему — без всяких скидок — хороших фильмов, значит, год удался.

Я не шляюсь по бильярдным. Не играю в покер. И не хожу на спортивные матчи. Для меня даже по телевизору смотреть спорт — это пытка. Могу сходить на «Доджеров» (главная бейсбольная команда Лос-Анджелеса. — Esquire), потому что игра там менее важна, чем пиво и публика. Чего не могу понять, так это того, что средний американец не может три часа отсидеть в кино, но может четыре часа смотреть идиотский футбольный матч.

Я считаю, что играть роль — значит, как можно дальше уйти от самого себя. Взять отпуск от своей собственной личности. Стать другим, войти в кожу другого человека.

С учетом всех фильмов, в которых я снялась, получается, что на кинопленке зафиксирована вся моя жизнь начиная с девяти лет. Довольно странно это осознавать, ведь я не могу ничего с этим сделать – это уже не моя жизнь, это кино.

Когда меня журналисты спрашивают про съемки, они наверняка хотят услышать, как нам было тяжело и как мы мучились. Да нет же, нормально было. Вполне терпимо. Мы снимали историю о реальных людях, которые умерли совсем еще молодыми, а мы всего лишь актеры, которые немножко намокли. Мы не имеем права ныть.

Я хочу фильм, который напугает меня, тот, читая сценарий которого я подумаю: «Боже мой, я не знаю как, но, вашу мать, я сделаю это!»

Связать себя с фильмом – это все равно, что связать себя с женщиной. Это выжимает из тебя все соки.

Мелодрама — это сказка для взрослых.

Человек ведь так любит насладиться в кино собственным чувством. А мы хотели, чтобы он не успел насладиться вволю. Пусть что-то застрянет в каких-то клеточках, а ощущение от увиденного — оно пусть возникнет, но позже, после картины […] Как привычно представляют себе кинематограф? Как мир сладкой жизни, где красивые герои в модных пиджаках и темных очках соблазняют девушек, разъезжают по «заграницам» и всяческим фестивалям. Меж тем наша профессия требует постоянной самоотдачи и заключается в непрестанном, каждодневном труде. Работать в кино приходит масса народу, и все ужасно жалуются на жизнь, и никто не в силах с ней расстаться. Странное явление, не правда ли? Вот она, магия, не поддающаяся никакому анализу.

Я сделал больше паршивых картин, чем какой-либо актер в истории.

В вестерне вы можете поцеловать свою лошадь, но не свою девушку.

Фильмы ужасов смягчали картину действительности.

Знаете, мы живем в эпоху, когда все истории давно рассказаны. Подозреваю, что так было еще во времена Гомера. Поэтому, когда режиссер решает пересказать общеизвестную историю со своей точки зрения, она и становится снова интересной. О Распутине снято, наверное, 325 фильмов, по-разному трактующих его образ. Мы выбираем своего Распутина. Наверное, ни один не будет идеальным, все далеки от истины… У нас во Франции тоже сто раз экранизировали «В поисках утраченного времени». Ни разу это не было абсолютно удачным, но как отнять у режиссеров право на трактовку?

Интересно, а в целом как авторы оправдывают съёмки этого фильма? Кому он нужен? «Ребятам, которые ещё не понимают, чем они хотят заниматься и, может быть, этот фильм поможет им не совершать ошибок, которые совершают персонажи». [актёр фильма Илья Маланин] Запомните: макияж и мужики доведут до цугундера! И да, ради пошутейки цитата в начале не полностью.

Всё просто, когда главными героями [фильма] делаешь целевую аудиторию, деньги несут охотнее.

Комедии про водку никак не отпустят отечественных киноделов. Водка как основной персонаж истории вцепилась в горло российского кинопрома, став, по сути, отдельным сегментом, который похож на цирроз комедийного жанра.

Зачем вы снимаете это? Думаете, детям не хватает литературы? Это факт, конечно, но после такого кина ненависть явится навечно и с восприятием его будет война!

Я начинаю понимать, почему большинство людей во вселенной Михалкова сидит или расстреляны. В защиту могут ответить: бывало и такое. Несомненно, бывало, только показывать одну сторону медали, как минимум, неправильно, экранизируя лишь частные случаи. Этот фильм к юбилею победы, а не к юбилею канала НТВ!

Ремейки и сиквелы советских фильмов похожи на китайские подделки качественного товара. Бездарность и косорукость производителей, короткий жизненный цикл и желание наварить денег на известном бренде, слепив предельно похожий, но низшего качества продукт, не дают покоя отечественным мастерам.

На войне бывало всякое. И гнили там много, и предательство есть, и преступления совершаются. Люди же воюют. И это вроде как должно быть очевидно, но нельзя же только про это снимать! И постоянно усугубляя, создавая впечатление повсеместности. Вот если задуматься: столько фильмов о гнили, а теперь назовите фильмы, где прославляли подвиг, бесстрашие, волю и силу? То, чем действительно ковалась победа. И что на основной чаше весов? Не храбрость зеков, не величие предателей, не сила стрелять по своим… Не особо получается, да? А хотите, я вам назову фильмы, в которых прославляется гниль? «Четыре дня в мае», «Поп», «Риорита», «Снайпер», «Снайпер 2», «В сторону от войны», «Русский крест», «Цель вижу», «Охота на гауляйтера», «Паршивые овцы», «Спасти или уничтожить», «Заградотряд: Соло на минном поле», «Чужие крылья», «Утомлённые солнцем», «Утомлённые солнцем 2», «Команда восемь», «Блиндаж», «Служу Советскому Союзу»… И это лишь верхушка айсберга.

Зрителю и ярлык скормить можно.

У многих режиссёров есть свои фишки и особенности. Кубрик добивался симметрии, определяя перспективу в одну точку. Квентин Тарантино обязательно использовал план снизу, а Эдгар Райт не отказывает себе в удовольствии демонстрировать повседневную рутину в динамичном монтаже. И у Александра Невского есть своя особенность, а именно — вставки кадров из стандартной заставки караоке-бара с видами городов, которые длятся по несколько минут. Подождите! Подобные кадры это не режиссёрская особенность, это чтобы хронометраж растянуть, дабы фильм к прокату в кинотеатрах допустили!

Большинство современных фильмов построено на одной идее: вначале нужно изобразить зло, а потом — его уничтожить. Так делают все, но, на мой взгляд, от этой идеи пахнет мертвечиной. Как и от другой популярной идеи — о том, что у истока любого злодейства — в жизни, в политике, где угодно — стоит конкретный человек, которого всегда можно обвинить и которого всегда можно наказать. Это самая безнадежная мысль, которую я когда-либо слышал.

Режиссёр – это непосредственно Колумб. Он хочет открыть Америку, а вся команда хочет домой.

Мне плевать на 3D. Серьезно. Хотите объемных фигурок — идите в театр.

Кино — это всегда выход из положения. Там каждый о чём-то может помечтать.

Анджелине Джоли и Бреду Питу некого представлять во время секса.

В своих фильмах американцы всегда дают мне роли подонков. Но я мщу им: делаю своих подонков круче, чем их герои.

— Эй, тебе же не понравился этот фильм, зачем ты идешь на него еще раз?

— Хочу разглядеть детали, которые были незаметны при первом просмотре.

— Это какие например?

— Сюжет и смысл.

— Девятнадцать из двадцати самых кассовых картин века — моя работа.

— Девятнадцать?

— Да… Двадцатая была про мальчика. Он остался один дома, ворвались грабители и он их одолел. Ха! Это не мой проект. Кто-то продал душу дьяволу, чтобы заработать на этом дерьме деньги.

— Если хочешь, можем как-нибудь сходить в кино.

— Спасибо, но фильмы, которые я действительно хочу посмотреть, я смотрю одна.

— А как с остальными?

— Я их не смотрю.

В конце фильмов пишут, что все персонажи вымышлены и любые совпадения случайны. Но зачем это было писать во «Властелине колец»?

Кто-то, вероятно, хотел бы отдохнуть в Новой Зеландии, но боится, что всё испортит армия орков.

Чтобы сделать великий фильм, необходимы три вещи — сценарий, сценарий и ещё раз сценарий.

— Спасибо за приглашение, но я вынужден отказаться. Не думаю, что мне это интересно.

— Да брось, Шелдон, будет весело!

— То же самое ты говорил про фильм «Зеленый фонарь». И это была твоя ошибка длиной в 114 минут.

Я вообще не считаю, что кино может чему-то научить. Скорее оно работает как зеркало, в котором мы можем увидеть себя и свои поступки и сделать выводы. И зеркало у каждого своё.

В кино спасения достичь легко. Как и подтвердить свою невиновность. Ты платишь четверть доллара за билет и получаешь правды ровно на эту сумму. В настоящей жизни все дороже, и на те же вопросы даются совсем другие ответы.

Я горжусь, что занималась делом, которое приносит удовольствие, создает красоту, пробуждает совесть, вызывает сострадание и, может быть самое главное, дает миллионам возможность отдохнуть от нашего такого жестокого мира.

Я раньше считал, что сниматься в плохом кино, это не приговор. Всем нужны деньги. И нельзя винить гаечный ключ за то, что он плохо закрутил гайку. Но когда ты соглашаешься играть в таком, это осквернение. Это оскорбление и это предательство. Никому и никогда нельзя прощать такое.

В отличие от тех же «Бесславных ублюдков» или «Капитана Америки» они всеми силами прикрывают свою фентезю реальными событиями и людьми. Потому что, во-первых, поверить в происходящее будет проще. Во-вторых, это память и стыдно не знать — сходи на фильм, изучи историю! И в-третьих, если вы не видите художественной ценности в этом фильме по причине его вторичности; бездарного сценария, где кинокомикс попытались натянуть на реальность, при этом подбрив под Торетто или вам не нравится эксплуатация прошлого с целью наживы, они обязательно вам скажут: «Плюёшь на «Т-34» — плюёшь в победу! И в каждого ветерана!»

[Джейсон Мэттьюс, сценарист: Россия принимает активные меры в виде политических кампаний, а ещё там есть ксенофобия: они постоянно ожидают наступления врага]. Послушайте, это они ксенофобы, они ожидают наступления врага. Их система не весть что творит, а мы снимаем кино про нападение русских, корейцев, их извращенцев-шлюх и их систему, потому что они действительно хотят напасть, а их система производит шлюх и извращенцев. Вот что значит мир без ксенофобии к кому-либо.

Украинские и российские фильмы ужасов — это два брата дебила, у которых вместо рук пилы для попила. Братья смотрят на Запад, пытаются скопировать западные слешеры, забывая, что они дебилы и вместо рук у них пилы. И вообще эта ситуация одинакова для всего постсоветского пространства. Опыта нет и желания. И слишком велико желание заработать. Удачные ужасы не получаются. Исключения есть, но они в районе погрешности. Настанет день, и кто-то это изменит.

Киноязык, в котором нет раскрытия персонажа… Обезьяний, что ли?

Творческая импотенция авторов привела к тому, что драму в фильме они создают на основе заведомой тупости, которую зритель не должен разглядеть из-за резкого приступа «пожалейки».

Реалии рынка меняются. И если раньше деньги были в комедиях, эксплуатировали комедии. Потом начали эксплуатировать боевики. Вдруг встрельнули ужасы. Начали эксплуатировать ужасы. Теперь оказалось, что эксплуатировать человеческую драму тоже выгодно. И при этом критики будет куда меньше, потому что, как ни крути, подобное кино вышибает эмоции, но не за счёт художественных приёмов, а за счёт напирания на реальность показанного. Но это всё та же эксплуатация с вымоганием эмоций у зрителя.

Как художественный фильм «Движение вверх» никакой. О событиях в фильме «Движение вверх» скотский и лживый. Как единица искусства «Движение вверх» наглый плагиат. Ведь авторам плевать на кинематограф, плевать на реальных людей, плевать на историю и даже на вас, зрители, им плевать. Не плевать им только на бабки, что бы они там не верещали.

Вы когда-нибудь слышали о такой теории бесконечности говноремейков? В нашем зрительском восприятии фильмы выходят по очерёдности. Выходит оригинал — выходит ремейк. Но за пределами нашего восприятия, с позиции киноделов, оригинала будто не существует. И с этой позиции, с позиции киноделов, мы бы увидели, что кинобизнес — это блин. Некий объект, состоящий из премьер в супер-позиции всех фильмов, на которые можно сделать ремейки. И эти ремейки кружат по кинотеатрам, как карт по треку. Для нас это кино, для них это бизнес. И мы будем смотреть говноремейки снова и снова, раз за разом, снова и снова.

В отличие от тупых пиндосов, которые бюджеты распределяют на фильмы о достойных поступках и геройских событиях, в России по большей части возводят частности своей истории в абсолют и прославляют именно частности. И это в лучшем случае. Обычно частности дополняют собственной богатой фантазией, при которой и инопланетяне в 41-м смотрелись бы на том же уровне достоверности. Каждый кадр по секретным документам Зоны 51.

Помните, как люди, которые выдавали прокатные удостоверения обещали впаять «Неудержимым» — 18+, если прокатчик не замажет сигары? Как вы думаете: какой рейтинг у «Кавказской пленницы», где курят, пьют, есть сигары и реклама вина? 12+! Да, все мы алчны, лицемерны и лживы, но если бы существовала олимпиада по этим дисциплинам, ребята, которые выдают рейтинги, взяли бы все призовые места!

Помните, как люди, которые выдавали прокатные удостоверения обещали впаять «Неудержимым» — 18+, если прокатчик не замажет сигары? Как вы думаете: какой рейтинг у «Кавказской пленницы», где курят, пьют, есть сигары и реклама вина? 12+! Да, все мы алчны, лицемерны и лживы, но если бы существовала олимпиада по этим дисциплинам, ребята, которые выдают рейтинги, взяли бы все призовые места!

Вопящим направо и налево, что «все шестьдесят пять снимали фильмы о подвигах и хороших людях, пора бы и другие снимать», хочется задать вопрос: как можно сопереживать плохим персонажам? Не приукрашенным плохим, таким, как Ганнибал Лектер, или грабителям из фильма «Схватка», а именно плохим? Как должно выглядеть сопереживание какому-нибудь насильнику, убийце, предателю? Насколько надо развить характер персонажа, чтобы зритель забыл, как этот персонаж в начале фильма убивал своих, да и в конце концов, 9 мая восхваляет несколько других людей, несколько другие качества, нежели показанные Михалковым.

Картина мира, образ целых стран, городов, народов и их история формируется, в том числе благодаря кино. Что известно про Северную Корею? Что известно про выход Леонова в космос? Что известно про Индию, про Восточную Европу, про Ирак, про Москву, про США? Как и книги, СМИ, комиксы, ролики на YouTube, кино пропагандирует человеку определённые идеи и взгляды. К слову, пропаганда необязательно должна быть осознанной. Куда важнее, про что именно она; какие идеи продвигает. Про плохих ли чёрных, про сильных ли белых, про революцию, про победу, про поражение, про Вьетнам, про ужасы гражданской войны, про опасность распутного образа жизни, про ужас абортов, <…> про плохих русских, плохих корейцев, плохих американцев, плохих сербов или про плохой «Майн Кампф», что читает Дональд Дак. Для кого-то будет новостью, но даже «Трансформеры» распространяют определённые идеи и взгляды.

— Неужто создатели и сценаристы не понимали, что если изуродовать оригинальные шутки, заставить кривляться новых актёров в старых образах, то всё равно не получится повторить ту душевность и химию? — Они так не думали. Они думали: когда обед, а после этого думали — когда домой?

Что же сам режиссёр думает насчёт радикальнейших изменений исторических событий? «Этот фильм является, в большей степени, так скажем, для молодых людей причиной и импульсом для того, чтобы залезть в интернет и прочитать правду об этих людях. Вот это импульс для познания». [Антон Мегердичев] Так тогда, фильм «Смерть Сталина» вообще нужно показывать во всех школах. Детишки после просмотра сразу за учебники возьмутся! Так чем же в тех аспектах, за которые критиковали «Смерть Сталина», он отличается от фильма «Движение вверх», который сделали критикующие? Отличие в том, что с проката «Движения вверх» критикующие получают бабки, а не кто-то другой. Хотя, по факту, никакой разницы в тех аспектах, за которые критиковали, между фильмами нет.

Основанность на реальных событиях еще и приманивает в кинотеатры.

Если бы нужно было бы прорекламировать салоны ритуальных услуг, уверяю вас, герои бегали бы среди гробов.

В отличие от 1967 года, когда Гайдай снимал свой фильм, в 2014 году киноделы не смогли показать зверей и людей в одном кадре. Технологии сделали шаг вперёд, российское кино сделало надгробие.

Переодевание мужчины в женщину или, иными словами, трансвестизм, в культуре явление не новое. «Венецианский купец» Шекспира, «В джазе только девушки» Уайлдера, «Здравствуйте, я ваша тётя!» Титова. Но порой случается так, что одеяние скрывает не пол, оно скрывает истинные намерения киноделов. Они, прикрываясь одеждой настоящего кино, скрывают свои корыстные плагиаторские черты и порой им удаётся нажиться, да так, что их плагиат начинают называть «единственным», ведь никто кроме «единственного» и не окупается.

9 мая, как и саму войну, давно и старательно превращают в бренд. Ну а под брендом гораздо проще продать хоть бухач-комедию, хоть «Безумного Макса», хоть вариацию на тему «Сумерек». Или, как сейчас, «Форсаж». Причём два бренда по цене одного: и Победа, и Форсаж. Они для того, чтобы вы в кино пошли, даже 2007 вернут! [Из репортажа на телевидении: Теперь на горбушке ни единого диска с фильмом «Т-34»!] Семь в одном! Только хиты: «Т-34», «Движение вверх», «Утомлённые солнцем 2», «Лучшие выступления Мединского в Comedy». Или в Госдуме? Я постоянно путаю.

Каждый нынче Гайдай, Высоцкий, Магомаев. Складывается впечатление, что лишь мы бесталанны и ничего не понимаем в творцах.

В хорошем фильме глаза не ищут ляпы и недочёты. Глаза смотрят фильм. Если Тарантино снял своих «Бесславных ублюдков» изначально показывая, что он дурачится, то Михалков снял отечественную версию «Бесславных ублюдков» с абсолютно серьёзным выражением лица. В итоге не получилось никаких ответов, ни нашей версии, но даже если забыть все ляпы, всю ложь, заставить себя сопереживать героям, забыть, что фильм стоит пятьдесят миллионов долларов, мне всё равно кажется, что получился бы плохой набор плохо связанных новелл. До сих пор не могу осознать, что этот же человек снимал «Свой среди чужих». <…> Хочется задать вопрос: почему нельзя было снять фильм о нормальных людях, о доблестных поступках, основываясь на настоящих фактах и настоящей истории?

Я думал, что кинодрама — это когда героиня плачет. Я ошибался. Кинодрама — это когда плачут зрители.

— Подумайте, что является основной проблемой при охоте на монстров?

— Ты второстепенный персонаж и умираешь в течение первых пяти минут фильма.

Быть режиссером — это все равно, что проживать множество жизней. Думаю, что по этой же причине люди и ходят в кино.

Так всегда бывает в кино — в самый последний момент, когда женщина уже готова сесть в самолет, появляется в полном отчаянии мужчина и под иронично–сочувственными взглядами служащих авиакомпании хватает ее в охапку, целует и возвращает в свой мир. Появляется надпись «Конец», и зрители расходятся, пребывая в уверенности, что эта пара отныне и впредь будет неизменно счастлива.

В кино никогда не показывают, что было дальше», в утешение самой себе произнесла она. А дальше — брак, кухня, дети, секс по обязанности, пусть даже и супружеской, но все более редкий, а вот и впервые найденная записка от любовницы, и желание закатить скандал, а потом — обещания, что это никогда больше не повторится, потом вторая записка (уже от другой женщины), и снова скандал и угроза развода, но на этот раз муж уже ничего не обещает с такой определенностью, а всего лишь говорит, что любит ее. Третья записка (от третьей женщины), а за ней обычно предпочитают промолчать, сделать вид, что ничего не происходит, ибо с мужа станется сказать теперь, что он ее больше не любит и она может уходить на все четыре стороны.

Кино никогда не меняется, оно не может измениться. Но каждый раз, когда ты его смотришь, оно другое, потому что ты другой. Ты видишь каждый раз разное.

Если ты хочешь меня понять, смотри мои фильмы.

— Я сюда не обедать приехала, а за справедливостью.

— Надо же, всего пять минут в Лос-Анджелесе, а уже шпарит киношными фразами. Наверное, что-то в воздухе…

Если мы хотим давать «Оскары» по-настоящему хорошим фильмам, мы должны ввести десятилетние перерывы между церемониями.

Кино должно вызывать у тебя желание думать. Но сегодня большинство фильмов вызывают у тебя желание есть.

Туземцы южных морей не говорят по-английски, но их запаса слов хватит, чтобы разделить все голливудские фильмы на два разряда: пиф-паф и чмок-чмок.

Радость от славы проходит довольно быстро и ты понимаешь, что главная награда не в том, что тебя вдруг стала узнавать на улице каждая моль, а то, что твои фильмы останутся после твоей смерти.

А в конце мне включают невнятую попсовую песенку, чтобы я не сомневался в том, что прекрасно провел время при просмотре этого дерьмового фильма.

Младенцы и собаки – лучшие актеры в кино.

Не важно, из Питера ты или из Москвы, всех нас объединяет одно — 3-я улица Строителей, дом 25, кв.12.

Знаете, какая разница между игрой на сцене и игрой в кино? Играть — все равно что ходить по канату. На сцене канат натянут высоко-высоко. Брякнешься — так брякнешься по-настоящему. В кино канат лежит на полу.

Есть три типа актеров: плохие, хорошие и великие. С плохими все ясно, они играют бездарно, хорошие – играют хорошо. А великие ничего не играют. Они просто живут перед камерой. Как Жан Габен, как Брандо. Как я.

Я люблю советское кино. Память такая штука, что хорошие воспоминания возобладают. Я не особо помню плохих фильмов. И вот если подумать: а что мы вспомним через 10-20 лет про кино сегодняшнее?

Алкоголь, как и другие некоторые вещества, в кино и книгах нужны для создания образа персонажей. Лично я так думал. В образе Балбеса, по крайней мере, в первых фильмах, высмеиваются пороки советского общества. Макс Пейн пьёт, потому что у него семью убили. И он сломался. Женя Лукашин выпил и попал в дурацкую ситуацию. А все эти люди в фильме зачем пьют? Уважаемые создатели этого фильма, процесс употребления алкогольных напитков сам по себе не является гэгом!

Художественное кино, основанное на реальных событиях, вполне себе может иметь условности и допущения, чтобы зрителю было интересно наблюдать за происходящим. Но есть предел этих допущений. Одно дело, когда допускается, что на «Титанике» была пара, которая любила друг друга, а потом она выжила, а он утонул. Другое дело когда в конце «Титаника» у этой пары оказываются джетпаки и они в засосе друг с другом улетают с корабля. Подобные условности, зная реальные факты, выглядят жуткой издёвкой над людьми и событиями. Опять же: можно снять кино про условные джетпаки.

… Честное слово, тема Великой Отечественной войны настолько заезжена гнилыми режиссёрами с их гнилыми историями, или просто бездарными фильмами, что сама победа может вызывать негодование. А как иначе, если снимают только так плохо и только про гниль, оправдываясь: «Ну а что, было же такое! Возможно, не так плохо, возможно, не повсеместно, но было же!» В очередной раз привожу старый пример: товарищи режиссёры, снимите, пожалуйста, фильм про своих родителей с присущей вам правдой. Например, ваши родители скорее всего лупили вас в детстве. Бывало всякое. Снимите, как умеете! Возведите наказание ремнём в абсолют, забыв всё остальное. И выпустите в кинотеатрах этот фильм про садистов и ублюдков, которые только и знали, что мучить своего ребёнка.

Показывают девушку. Герои занимаются сексом. Александр говорит, что идет подготовка к олимпиаде. Всё. Почему любят? За что любят? Что нравится друг в друге? Ничего этого нет. Да в порнухе характеры лучше раскрываются! Без шуток.

Есть два беспроигрышных варианта, как оправдать тупость и идиотию в фильме. Сказать, что этот фильм для детей или подростков. Или сказать, что этот фильм арт-хаус.

Сделай что угодно, чтобы получить нужный кадр.

Что меня трогало в пятидесятые, шестидесятые, семидесятые и восьмидесятые — это же трогало и огромное количество людей, большинство. Сегодня таких, как я, все меньше и меньше. Феллини в восьмидесятых говорил: «Мой зритель уже умер». Это ужасная правда.

Режиссёр – это непосредственно Колумб. Он хочет открыть Америку, а вся команда хочет домой.

Кино — это всегда выход из положения. Там каждый о чём-то может помечтать.

Анджелине Джоли и Бреду Питу некого представлять во время секса.

Мне плевать на 3D. Серьезно. Хотите объемных фигурок — идите в театр.

В своих фильмах американцы всегда дают мне роли подонков. Но я мщу им: делаю своих подонков круче, чем их герои.

— Эй, тебе же не понравился этот фильм, зачем ты идешь на него еще раз?
— Хочу разглядеть детали, которые были незаметны при первом просмотре.
— Это какие например?
— Сюжет и смысл.

— Девятнадцать из двадцати самых кассовых картин века — моя работа.
— Девятнадцать?
— Да… Двадцатая была про мальчика. Он остался один дома, ворвались грабители и он их одолел. Ха! Это не мой проект. Кто-то продал душу дьяволу, чтобы заработать на этом дерьме деньги.

— Если хочешь, можем как-нибудь сходить в кино.
— Спасибо, но фильмы, которые я действительно хочу посмотреть, я смотрю одна.
— А как с остальными?
— Я их не смотрю.

В конце фильмов пишут, что все персонажи вымышлены и любые совпадения случайны. Но зачем это было писать во «Властелине колец»?
Кто-то, вероятно, хотел бы отдохнуть в Новой Зеландии, но боится, что всё испортит армия орков.

Чтобы сделать великий фильм, необходимы три вещи — сценарий, сценарий и ещё раз сценарий.

— Спасибо за приглашение, но я вынужден отказаться. Не думаю, что мне это интересно.
— Да брось, Шелдон, будет весело!
— То же самое ты говорил про фильм «Зеленый фонарь». И это была твоя ошибка длиной в 114 минут.

В кино спасения достичь легко. Как и подтвердить свою невиновность. Ты платишь четверть доллара за билет и получаешь правды ровно на эту сумму. В настоящей жизни все дороже, и на те же вопросы даются совсем другие ответы.

Я горжусь, что занималась делом, которое приносит удовольствие, создает красоту, пробуждает совесть, вызывает сострадание и, может быть самое главное, дает миллионам возможность отдохнуть от нашего такого жестокого мира.

Я думал, что кинодрама — это когда героиня плачет. Я ошибался. Кинодрама — это когда плачут зрители.

— Подумайте, что является основной проблемой при охоте на монстров?
— Ты второстепенный персонаж и умираешь в течение первых пяти минут фильма.

Быть режиссером — это все равно, что проживать множество жизней. Думаю, что по этой же причине люди и ходят в кино.

Лучше сняться в рекламе, чем в плохом кино.

Я всегда честно добивался своих ролей. Никогда не прыгал через голову.

С учетом всех фильмов, в которых я снялась, получается, что на кинопленке зафиксирована вся моя жизнь начиная с девяти лет. Довольно странно это осознавать, ведь я не могу ничего с этим сделать – это уже не моя жизнь, это кино.

Когда меня журналисты спрашивают про съемки, они наверняка хотят услышать, как нам было тяжело и как мы мучились. Да нет же, нормально было. Вполне терпимо. Мы снимали историю о реальных людях, которые умерли совсем еще молодыми, а мы всего лишь актеры, которые немножко намокли. Мы не имеем права ныть.

Я хочу фильм, который напугает меня, тот, читая сценарий которого я подумаю: «Боже мой, я не знаю как, но, вашу мать, я сделаю это!»

Связать себя с фильмом – это все равно, что связать себя с женщиной. Это выжимает из тебя все соки.

Мелодрама — это сказка для взрослых.

Человек ведь так любит насладиться в кино собственным чувством. А мы хотели, чтобы он не успел насладиться вволю. Пусть что-то застрянет в каких-то клеточках, а ощущение от увиденного — оно пусть возникнет, но позже, после картины […] Как привычно представляют себе кинематограф? Как мир сладкой жизни, где красивые герои в модных пиджаках и темных очках соблазняют девушек, разъезжают по «заграницам» и всяческим фестивалям. Меж тем наша профессия требует постоянной самоотдачи и заключается в непрестанном, каждодневном труде. Работать в кино приходит масса народу, и все ужасно жалуются на жизнь, и никто не в силах с ней расстаться. Странное явление, не правда ли? Вот она, магия, не поддающаяся никакому анализу.

Я сделал больше паршивых картин, чем какой-либо актер в истории.

В вестерне вы можете поцеловать свою лошадь, но не свою девушку.

Фильмы ужасов смягчали картину действительности.

Знаете, мы живем в эпоху, когда все истории давно рассказаны. Подозреваю, что так было еще во времена Гомера. Поэтому, когда режиссер решает пересказать общеизвестную историю со своей точки зрения, она и становится снова интересной. О Распутине снято, наверное, 325 фильмов, по-разному трактующих его образ. Мы выбираем своего Распутина. Наверное, ни один не будет идеальным, все далеки от истины… У нас во Франции тоже сто раз экранизировали «В поисках утраченного времени». Ни разу это не было абсолютно удачным, но как отнять у режиссеров право на трактовку?

Ремейки и сиквелы советских фильмов похожи на китайские подделки качественного товара. Бездарность и косорукость производителей, короткий жизненный цикл и желание наварить денег на известном бренде, слепив предельно похожий, но низшего качества продукт, не дают покоя отечественным мастерам.

Я начинаю понимать, почему большинство людей во вселенной Михалкова сидит или расстреляны. В защиту могут ответить: бывало и такое. Несомненно, бывало, только показывать одну сторону медали, как минимум, неправильно, экранизируя лишь частные случаи. Этот фильм к юбилею победы, а не к юбилею канала НТВ!

Зачем вы снимаете это? Думаете, детям не хватает литературы? Это факт, конечно, но после такого кина ненависть явится навечно и с восприятием его будет война!

Комедии про водку никак не отпустят отечественных киноделов. Водка как основной персонаж истории вцепилась в горло российского кинопрома, став, по сути, отдельным сегментом, который похож на цирроз комедийного жанра.

Всё просто, когда главными героями [фильма] делаешь целевую аудиторию, деньги несут охотнее.

Интересно, а в целом как авторы оправдывают съёмки этого фильма? Кому он нужен? «Ребятам, которые ещё не понимают, чем они хотят заниматься и, может быть, этот фильм поможет им не совершать ошибок, которые совершают персонажи». [актёр фильма Илья Маланин] Запомните: макияж и мужики доведут до цугундера! И да, ради пошутейки цитата в начале не полностью.

Я раньше считал, что сниматься в плохом кино, это не приговор. Всем нужны деньги. И нельзя винить гаечный ключ за то, что он плохо закрутил гайку. Но когда ты соглашаешься играть в таком, это осквернение. Это оскорбление и это предательство. Никому и никогда нельзя прощать такое.

У многих режиссёров есть свои фишки и особенности. Кубрик добивался симметрии, определяя перспективу в одну точку. Квентин Тарантино обязательно использовал план снизу, а Эдгар Райт не отказывает себе в удовольствии демонстрировать повседневную рутину в динамичном монтаже. И у Александра Невского есть своя особенность, а именно — вставки кадров из стандартной заставки караоке-бара с видами городов, которые длятся по несколько минут. Подождите! Подобные кадры это не режиссёрская особенность, это чтобы хронометраж растянуть, дабы фильм к прокату в кинотеатрах допустили!

Зрителю и ярлык скормить можно.

На войне бывало всякое. И гнили там много, и предательство есть, и преступления совершаются. Люди же воюют. И это вроде как должно быть очевидно, но нельзя же только про это снимать! И постоянно усугубляя, создавая впечатление повсеместности. Вот если задуматься: столько фильмов о гнили, а теперь назовите фильмы, где прославляли подвиг, бесстрашие, волю и силу? То, чем действительно ковалась победа. И что на основной чаше весов? Не храбрость зеков, не величие предателей, не сила стрелять по своим… Не особо получается, да?
А хотите, я вам назову фильмы, в которых прославляется гниль? «Четыре дня в мае», «Поп», «Риорита», «Снайпер», «Снайпер 2», «В сторону от войны», «Русский крест», «Цель вижу», «Охота на гауляйтера», «Паршивые овцы», «Спасти или уничтожить», «Заградотряд: Соло на минном поле», «Чужие крылья», «Утомлённые солнцем», «Утомлённые солнцем 2», «Команда восемь», «Блиндаж», «Служу Советскому Союзу»… И это лишь верхушка айсберга.

Вы когда-нибудь слышали о такой теории бесконечности говноремейков? В нашем зрительском восприятии фильмы выходят по очерёдности. Выходит оригинал — выходит ремейк. Но за пределами нашего восприятия, с позиции киноделов, оригинала будто не существует. И с этой позиции, с позиции киноделов, мы бы увидели, что кинобизнес — это блин. Некий объект, состоящий из премьер в супер-позиции всех фильмов, на которые можно сделать ремейки. И эти ремейки кружат по кинотеатрам, как карт по треку. Для нас это кино, для них это бизнес. И мы будем смотреть говноремейки снова и снова, раз за разом, снова и снова.

Вестерн жив. Люди с удовольствием будут смотреть больше вестернов, если Голливуд будет снимать больше вестернов. Но то, что происходит с вестерном, происходит сегодня и со многими другими вещами. «Это никому не нужно», — говорит какой-нибудь продюсер, но на самом деле его слова надо понимать так: это не нужно мне.

Я предпочитаю фантастические фильмы реалистическим. Ведь что такое по большому счёту реальность кино? Стоят перед камерой несколько миллионеров и изображают на лице страдания. Какой уж там реализм.

Я снимаю фильмы, которые не должны угождать всем и каждому; вообще-то многим людям мои фильмы причиняют боль. Я считаю, что добился своего, если заставил зрителей хотя бы что-то почувствовать — что угодно.

В демонстрации обнаженного тела в кино нет ничего безнравственного. Но я чувствую себя оскорбленным, когда вижу на экране поцелуй, исполненный без настоящей любви и страсти.

Проблема в том, что в кино все слишком идеальные. Идеальный злодей. Идеальный хороший парень. Это так скучно. Я призываю актеров не казаться лучше, чем они есть на самом деле.

Ни одна хорошая звезда не сможет вытянуть провальный фильм, ни один хороший фильм не сможет сделать из бездарности звезду.

Я – одна из самых бездарных людей. Все, что я могу делать – это лишь сниматься в кино.

Я уверен, что половину впечатлений от фильмов люди получают, еще даже не посмотрев их. Они приходят в кинотеатр, заранее зная все из журналов и из телевизора. Это ужасно. Я люблю такое кино, о котором вообще ничего не известно. Это, правда, случается все реже и реже.

Кино находится в рабской зависимости от реальности.

Я никогда особо не придираюсь к кино. На мой взгляд, если несколько сот человек целый год или около того каждый день собирались вместе, а многие из них безропотно соглашались терпеть на лице жирный грим, носить чужую одежду и кем-то притворяться с единственной целью меня позабавить, то я не стану разбираться, хорошо ли они сделали работу. Я доволен уже тем, что они так старались.

Реальный поцелуй куда более возбуждает, поскольку на экране это какой-то клинический процесс. Мало того, что необходимо красиво целоваться, так еще нужно быть в определенной точке и не выпадать из кадра.

Джим Керри в фильме «Да пошли вы на ***, лишь бы заплатили за билет». 12 июля.

Вот народ! Про что не снято кино, того и знать не надо.

Кино — это всегда чуть больше, чем просто работа. А музыка — это вообще отдельная жизнь.

Я люблю качественное кино, так что мне нравится все, что хорошо сделано. По-моему, не стоит относиться с предубеждением к развлекательному жанру. Фильмы вовсе не должны быть мрачными и гнетущими, надо же как-то развлекаться.

Фильм не должен навязывать свою точку зрения, он должен заставлять думать.

Кино должно рассказывать истории.

Кино не умрет, пока в кинотеатрах будет темно.

— А фильм интересный?

— Нормальный. Но главное: перед самим фильмом ещё десять коротких фильмов показывают за те же деньги на халяву. Сидишь, фильм можно смотреть, а тут ещё сзади целуются, тоже можно смотреть – всё для людей! Что рассказывать?

— Всё рассказывай, мы деньги заплатили!

— Там ещё в туалете музыка играет.

— Хорошая?

— Ну, как хорошая… Соответствующая.

Ты говоришь мне, что Чикаго управляют пять семей монстров? Это что, «Крёстный отец» с клыками?

Может быть, это звучит смешно, но лучшее, что молодые кинематографисты должны сделать — это схватить камеру, пленку и сделать фильм, какой бы то ни было вообще.

Чем меньше вы знаете об актёре, тем легче вам поверить тому персонажу, которого он играет, вот одна из формул успеха.

Недавно снимали бал Сатаны, когда 300 самых красивых манекенщиц и стриптизерш города Санкт-Петербурга ходили голыми вокруг меня одного, одетого. Это были самые сложные съемки!

Женщина, которая раздевается публично, напоминает мне режиссера, который в самом начале фильма сообщает разгадку.

Когда индийские актрисы спят, точка на лбу гаснет.

В двух общественных местах хлопают только идиоты. В кинотеатре и в самолете, когда тот приземляется.

Я всегда надеюсь, что если миллион человек смотрят мой фильм, они смотрят миллион других фильмов.

Я — не кинозвезда. Я — актриса. Быть кинозвездой — просто кинозвездой — это как фальшивая жизнь, прожитая во имя фальшивых ценностей и ради известности. Актёрство это надолго и в нём всегда есть превосходные роли, которые можно сыграть.

Тонуть в машине гораздо круче в кино, чем в жизни.