Грустные цитаты про смерть с глубоким смыслом (300 цитат)

Если человек умер, его нельзя перестать любить, черт возьми. Особенно если он был лучше всех живых, понимаешь?

Не трудно попасть на тот свет. Трудно вернуться.

Знаете, в положении умирающего есть свои преимущества. Когда нечего терять — не боишься риска.

Память о том, что я скоро умру – самый важный инструмент, который помогает мне принимать сложные решения в моей жизни. Потому что всё остальное – чужое мнение, вся эта гордость, вся эта боязнь смущения или провала – все эти вещи падают пред лицом смерти, оставляя лишь то, что действительно важно. Память о смерти — лучший способ избежать мыслей о том, что у вам есть что терять. Вы уже ничем не скованы. У вас больше нет причин не идти на зов своего сердца.

В нашем мире греха и порока Смерть — разменная карта.

Для смерти равно и рабство и барство, Ничем от нее не купишь лекарства; Чей жребий метнет орлом или решкой — Сбирайся и все, да только не мешкай!

Все чины, все награжденья — Явственные заблужденья, Ибо смерть всех радом ложит;Власть ни в чем тут не поможет.

Не смерть, а жизнь есть испытание мужества.

Люди без любви, как рыбы без воды — погибают.

Мне жалко, что люди забыли простую истину: в твоем последнем костюме не будет карманов.

Человек, который утратил своего близкого, сталкивается с невероятным чувством виновности.

Большинство стариков к своей старости превращаются в каких-то неразумных детей. Раньше мне казалось, что старики, находящиеся в глубокой старости, обладают великой мудростью. Я спрашивала их: «Вот ты завтра умрёшь, в чём прикол? Может быть, ты сделал какой-то обширный вывод и тебе есть чем поделиться?». Нет. Им особо нечем поделиться, они многие глупеют.

Самый главный страх любого человека — страх смерти, именно за него цепляются все остальные страхи.

… Посетить Могилу друга, закатить безобразную сцену, Сосчитать любови, из которых вырос, Хорошего мало, но щебетать, как не умеющая плакать птица, Как будто никто конкретно не умирает И сплетня никогда не оказывалась правдой, немыслимо…

Не бывает безвыходных ситуаций… Тебе просто нужно умереть раньше, чем они тебя убьют.

Я не боюсь исчезнуть. Прежде, чем я родился, меня не было миллиарды и миллиарды лет, и я нисколько от этого не страдал.

Когда уходит родная душа, начинает сдавать и тело.

Человек умирает тогда, когда умирает последнее воспоминание о нем.

Стоит разок умереть и приоритеты тут же меняются.

Женщины умирают позже мужчин, потому что вечно опаздывают.

Ты… ты однажды мне сказал, что ты не герой. Были времена, когда я даже думал, что ты не человек. Но позволь мне сказать, ты был лучшим человеком. Самым человечным из всех. И никто никогда не убедит меня, что ты обманывал. Я был так одинок, и я стольким тебе обязан. Но, пожалуйста, осталась еще одна вещь, еще одна вещь, еще одно чудо, Шерлок, ради меня, не будь мертвым. Сделаешь это ради меня? Просто прекрати это. Прекрати.

Я не знаю, куда попадают люди после смерти, но я точно знаю, где они остаются. Те, кого ты любишь, всегда с тобой.

Говорят, люди живут в наших мыслях. Если ты со мной даже так — я счастлива.

Не свершив ничего, смерть без смерти узнать, Если просто пропасть В черном чреве беды и барахтаться в нем.

Никому не дано избежать смерти — Увядания, старения, исчезновения.

Умереть — значит перестать умирать.

Как долго ни живи, но, право слово, Помимо смерти, нет конца иного. Кончается петлей веревка жизни, — Увы, таков удел всего земного. Живи спокойно, в роскоши, в богатстве, Иль в тяготах твой век пройдет сурово, Владей землей от Рея до Тараза, Иль малой долей уголка глухого, — Все бытие твое лишь сон мгновенный, А сон пройдет, не повторится снова. В день смерти будет все тебе едино, Не отличишь дурного от благого. Пусть нега — лишь красавиц юных свойство, У неги ты, и только ты, — основа!

Он умер — караван поэта покинул бренный свет. Но чем исчислить нам утрату, — кто может дать ответ?Глаза, не размышляя, скажут: «Лишь одного не стало», Но разум горестно воскликнет: «Сколь многих больше нет!»

Не стесняйтесь лениться. Из жизни никто не выйдет живым.

От смерти и любви никто не скроется.

Они оплакивали родившегося, который идет навстречу стольким печалям; а если кто в смерти находил конец своим страданиям, того друзья выносили с приветом и радостью.

Стану я набирать такую команду! Четверо из вас пытались меня убить. И одной это удалось.

Мы были на волосок от жизни!

А я не убью тебя, потому что с тобой безумно весело.

Это твоя жизнь, и она становится короче каждую минуту.

Я ведь не просто так сказала, что мне будет лучше одной. Не потому, что я так думала, а потому, что вдруг я полюблю кого-нибудь, и мы расстанемся — и я не смогу это пережить. Быть одной легче, потому, что вдруг ты поймешь, что не можешь без любви, а её больше нет? Вдруг тебе понравится, и ты к ней привыкнешь? Что, если ты построишь свою жизнь вокруг неё, а потом она исчезнет? Вы сможете пережить такую боль? Потеря любви как повреждение органа, как смерть. Разница в том, что смерть — это конец. А это? Это может продолжаться вечно.

Мы умираем каждую секунду, «я» секунду назад уже никогда не вернётся.

Пришла к ним смерть и просвистела Своим безжалостным булатом И, выбирая, не глядела, Кто бедным был, а кто богатым. Она во всем равняет смертных — И любомудра и профана, Сокровищ не берет несметных У господина и тирана.

Пришла к ним смерть и просвистела Своим безжалостным булатом И, выбирая, не глядела, Кто бедным был, а кто богатым. Она во всем равняет смертных — И любомудра и профана, Сокровищ не берет несметных У господина и тирана.

Теперь одна лишь только ржа Находится в протухшем теле, Полуприкрытые глаза На все взирают еле-еле. Жди, смерти роковой удар Тебя поставит на колени, И кто б ты ни был — млад иль стар, Убьет тебя в одно мгновенье.

Она и не посмотрит, кто он — Юнец или старик почтенный. И в час, который уготован, Приходит им конец мгновенный. И сколько люди ни являют Сопротивленья и упорства, Их от кончины не спасают Ни храбрость, ни противоборство.

Конец — это только начало…

Я прозрачнее ладана стал, Пожелтел, как шафран я, устал, То ли так меня губит любовь, То ли день моей смерти настал. Зелье есть у тебя, говорят. Дай вдохнуть мне его аромат, Оживи меня — или умру, И в убийстве тебя обвинят.

Я никогда не оставлю землю ливийскую, буду биться до последней капли крови и умру здесь со своими праотцами как мученик. Каддафи не простой президент, чтобы уходить, он — вождь революции и воин-бедуин, принёсший славу ливийцам.

Все бедствия не стоят того, чтобы, желая избежать их, стремиться к смерти.

Ушедший хоть и не был всех дороже, Мы заменить никем его не можем. Тот, кто неповторим, — незаменим, А в мире нет людей во всем похожих. Пусть не был он особенно любим, Пусть жизнь свою он незаметно прожил. Но мы еще поймем, расставшись с ним, Как без него пустынно в мире Божьем!

Когда я умру, похороните меня и на памятнике напишите: «Умерла от отвращения».

Людей будут находить мертвыми прямо в наушниках.

— Если вы умрёте во сне, то проснётесь в реальности. Спросите меня, что произойдёт, если вы умрёте в реальности?
— Что произойдёт?
— Ты умрешь, тупица. На то она и реальность.

— Боюсь, он умер.
— Доктор, я не умер.
— Извините, но боюсь, что доктор здесь я.

— Это больно — умирать?
— Быстрее, чем засыпать.

Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус! И вообще не может сказать, что он будет делать в сегодняшний вечер.

Не важно, насколько ты силен. Ты можешь умереть от любого пустяка.

Жизнь так жестока, почему жизнь за гробом должна быть иной?

Все мы надеемся на красивый конец этой некрасивой жизни…

Я все сделал правильно, а она умерла! С какой стати мне от этого будет легче?!

Конечно, мы приходим сюда не за настроением. Мы приходим, чтобы обдумать нашу самую главную, сокровенную мысль – «Господи, как мне умирать будет?». Не случайно для древнего сознания было очевидным, что смерть породила бога. Потому что смерть была основным и главным явлением. Может быть даже более серьезным, чем рождение.

Как только мы стали хоронить, мы стали людьми. Когда кого-то хоронят, мы спрашиваем: «Кого хоронят?» Никогда не спрашиваем: «Зачем хоронят?»

– Если бы тебе было 120 лет, что бы ты делал? – Разлагался.

Да здравствуют вечные орудия пыток: Жизнь, Любовь, Смерть.

Искал смерти — и не нашёл.

Обычно была рукопашная схватка. Эсэсовцы отчаянно сопротивлялись, не желая сдаваться в плен. Но наших бойцов ничто уже не могло остановить: лавина атакующих быстро заполнила все. Чаще всего в качестве оружия использовали именно саперную лопатку. Штрафники не давали никакого шанса эсэсовцам. Те от одного вида орущих мужиков с лопатками терялись и не успевали нажать на курок. Мы пугали фашистов своим безумием. Они не могли понять, как можно вот так не бояться смерти. Они не понимали, что такое штрафбат…

Человек умирает постепенно. Разве многие события нашей жизни — это не этапы смерти? Разве жизнь не покидает нас по частям?

Вы не можете жить вечно — однажды вы умрете, как и все остальные. Но если честно — нет, я не беспокоюсь о том, что со мной произойдет. В смысле, я реально за это не волнуюсь. Мы все умрем, это совершенно точно; так что, если я умру за любимым делом, это нормально. Я буду счастлив.

Вот так и бывает: живешь — не живешь, А годы уходят, друзья умирают, И вдруг убедишься, что мир не похож На прежний, и сердце твое догорает. Вначале черта горизонта резка — Прямая черта между жизнью и смертью, А нынче так низко плывут облака, И в этом, быть может, судьбы милосердье. Тот возраст, который с собою принес Утраты, прощанья, наверное, он-то И застил туманом непролитых слез Прямую и резкую грань горизонта. Так много любимых покинуло свет, Но с ними беседуешь ты, как бывало, Совсем забывая, что их уже нет… Черта горизонта в тумане пропала. Тем проще, тем легче ее перейти,— Там эти же рощи и озими эти ж… Ты просто ее не заметишь в пути, В беседе с ушедшим — ее не заметишь.

Судьба за мной присматривала в оба, Чтоб вдруг не обошла меня утрата. Я потеряла друга, мужа, брата, Я получала письма из-за гроба. Она ко мне внимательна особо И на немые муки торовата. А счастье исчезало без возврата… За что, я не пойму, такая злоба? И все исподтишка, все шито-крыто. И вот сидит на краешке порога Старуха у разбитого корыта. — А что? — сказала б ты.- И впрямь старуха. Ни памяти, ни зрения, ни слуха. Сидит, бормочет про судьбу, про Бога…

Пустыня… Замело следы Кружение песка. Предсмертный хрип: «Воды, воды…» И — ни глотка. В степных снегах буран завыл, Летит со всех сторон. Предсмертный хрип: «Не стало сил…»— Пургою заметен. Пустыни зной, метели свист, И вдруг — жилье во мгле. Но вот смертельно белый лист На письменном столе…

Оглянусь — окаменею.Жизнь осталась позади.Ночь длиннее, день темнее. То ли будет, погоди. У других — пути-дороги, У других — плоды труда, У меня — пустые строки,Горечь тайного стыда. Вот уж правда: что посеешь… Поговорочка под стать. Наверстай-ка что сумеешь, Что успеешь наверстать! Может быть, перед могилой Узнаём в последний миг Всё, что будет, всё, что было… О, немой предсмертный крик! Ни пощады, ни отсрочки От беззвучной темноты… Так не ставь последней точки И не подводи черты.

Мне слышится — кто-то, у самого края Зовет меня. Кто-то зовет, умирая, А кто — я не знаю, не знаю, куда Бежать мне, но с кем-то, но где-то беда, И надо туда, и скорее, скорее — Быть может, спасу, унесу, отогрею, Быть может, успею, а ноги дрожат, И сердце мертвеет, и ужасом сжат Весь мир, где недвижно стою, озираясь, И вслушиваюсь, и постигнуть стараюсь — Чей голос?.. И, сжата тревожной тоской, Сама призываю последний покой.

Чем больше вы думаете о смерти и смертности, тем больше вы наслаждаетесь жизнью. Потому что тогда вы не тратите время понапрасну. Вы просто сосредотачиваетесь.

Идти на смерть и быть героем — не одно и то же.

Собственность — обман. Никто ничем не владеет. Когда Вы умрете, все останется здесь.

— В чем я увижу вас в следующий раз?
— В гробу, — предположила Раневская.

Обидно… обидно смотреть как гибнут люди. Но я ничем не могу помочь.

Когда оказываешься перед лицом смерти, то начинаешь по-настоящему ценить жизнь.

Не дай себе умереть, не испытав этого чуда — спать с тем, кого любишь.

А я не такая, как ты! Я, к сожалению, ни в чем в этом мире не уверена! Кроме того, что все мы сдохнем рано или поздно! Но я знаю, что нужно ловить каждый момент, использовать каждый шанс.

— Жаль Бильбо не убил его когда была возможность.
— Жаль? Жалость остановила руку Бильбо. Многие из живущих достойны смерти, и многие из умерших — жизни. Ты можешь возвращать жизнь, Фродо? Тогда не спеши осуждать на смерть. Даже мудрейшим не дано провидеть всё.

Пока из двух любящих людей жив хотя бы один, история их любви продолжается…

… человека начинают ценить лишь тогда, когда его больше нет.

Хорошо, если у тебя когда-то был друг, пусть даже надо умереть.

Никто не расстроится, если ты умрешь, потому что ты уже мертва. У тебя бесчувственное сердце…

Я научился смотреть на смерть как на старый долг, который рано или поздно надо заплатить.

Большинство треков со смехом на телевидении было записано в начале пятидесятых. То есть, почти все люди, смех которых ты слышишь, сейчас мертвы.

Кто-то когда-то сказал, что смерть — не величайшая потеря в жизни. Величайшая потеря — это то, что умирает в нас, когда мы живем…

Рок-н-ролл — глобальное явление. Людям стоит умирать за него. Ты не понимаешь. Музыка возвращает тебе твой бит и рождает мечты. Целое поколение, зажигающее «фендеровским» басом… Людям просто необходимо умирать за музыку. Люди умирают за что угодно, так почему бы и не за музыку? Умри за нее. Она же прекрасна! Разве ты не хочешь умереть за что-нибудь прекрасное? Может, мне надо было умереть. В конце концов, все великие блюзовые певцы умерли. Но теперь жизнь налаживается. Я не хочу умирать. Ведь не хочу?

… жизнь — это утраты. Постепенно уходили люди, и все больше пустого пространства образовывалось вокруг нас. (…) Это знаете какое чувство? Как будто черные дырки вокруг тебя образуются. Вот ничего нету. Места ушедших людей не заполняются. Они так и остаются пустотами, и очень странно и страшно жить с этими черными пустотами вокруг тебя.

Когда кто-то сказал Леониду, что он ведет в бой слишком мало людей, он ответил: «Слишком много — ведь они обречены на смерть».

Все начинается с малого. Со смертью у меня свои партнерско-дружеские отношения. Ангелы на моей стороне. Я несу свет во мраке, и душа моя бессмертна.

Труслив и тот, кто не хочет умереть, когда нужно, и тот, кто хочет умереть, когда не нужно.

Критик зачастую превращается в бациллоносителя, а болезнь, которой он заражает писателя, есть калечащая и иногда смертельная зараза, известная под названием «принимать себя всерьёз».

Гробница доблестных — вся земля.

Тысяча людей умирает каждый день, но положи труп в центре города и они сходят с ума.

Напрасно ты идешь со мной. Тебе будет больно на меня смотреть. Тебе покажется, будто я умираю, но это неправда…

Если посмотреть объективно, то, если я умру, мир продолжит вращаться так, словно ничего не произошло.

Есть два пути избавить вас от страдания: быстрая смерть и продолжительная любовь.

Как думаешь, что лучше, жить монстром или умереть человеком?

Смерть вовсе не печальна, печально то, что многие люди вообще не живут.

Каждый человек рано или поздно умирает, но не каждый может сказать, что он действительно жил.

Я не рассчитываю дожить до старости. Меня это совершенно не заботит. У меня нет ни малейшего желания дожить до семидесяти. Это было бы так скучно. Я умру раньше, чем это случится. Меня здесь не будет. Я буду где-нибудь в другом месте начинать новую жизнь, выращивая собственные гранатовые деревья.

Наркомания — это многолетнее наслаждение смертью.

Иногда я задумываюсь – что чувствовал Будда за секунду до того, как стать Буддой? Иисус – за секунду до того, как стать проповедником, Мухаммед — за секунду до того как стать пророком? Как ни странно, мне гораздо легче представить себе чувства бога, нежели эмоции того, кто вот-вот им станет. Похожи ли они на предчувствие смерти?

Лучше ужасный конец, чем ужас без конца.

Мертвым быть — ничуть не страшно, умирать — куда страшней.

Любовь на свете может все — Лишь мертвых не вернуть — Вернула б силою своей — Да подводит плоть.

Все раньше темнеет, все позже светает,день ночи с обоих концов уступает… Вот так же и жизнь отступает пред смертью, и в душу вползают унылые черти. Все больше усилий, все меньше отдача… И горько сознанье – не станет иначе.

Хорошо, я умираю тяжело, но я не боюсь умирать.

Мы отделили жизнь от смерти и заполнили промежуток между ними страхом. Однако жизни без смерти не существует.

[Щёлк] Каждые три секунды в мире умирает один ребёнок. [Щёлк] Вдумайтесь! [Щёлк] Когда звучит щелчок — ребёнок погибает. [Щёлк] Вот один. [Щёлк] Ещё один. [Щёлк] [Щёлк] Чья-то дочь, [щёлк], чей-то сын. И безумно больно осознавать [щёлк], что это работает только с детьми. [Щёлк] [щёлк] [щёлк] [щёлк]

Демонакт пришел к человеку, который, запершись в темном помещении, горько оплакивал своего сына. Философ заявил, что он маг и может вывести на землю тень умершего, при том, однако, условии, что несчастный отец назовет ему имена трех человек, которым никогда не приходилось никого оплакивать. Человек, потерявший сына, не мог никого назвать. — Не смешон ли ты, — сказал Демонакт, — считая, что только сам невыносимо страдаешь, и не зная никого, кто был бы незнаком с горем?

Когда среди афинян разнесся слух о смерти Александра Македонского, Демад сказал: «Александр не умер, афиняне, иначе бы весь мир почуял запах его трупа».

— Я еще молод умирать!
— Я стар, но умирать не хочу!

— А ты что хочешь сделать перед смертью?
— Жить. Этого мне хватит.

Когда, по-вашему, люди умирают?
Когда вы стреляете им в сердце ружейной пулей?
Нет!
Когда они гибнут от неизлечимой болезни?
Нет!
Когда они съедают суп из ядовитого гриба?
Нет!
Люди гибнут, когда о них забывают.
Даже когда я умру, моя мечта исполнится,
Излечатся больные сердца людей.

Смерть стоит того, чтобы жить,
А любовь стоит того, чтобы ждать.

Чтобы получить признание — надо, даже необходимо, умереть.

Мы все однажды умрём. Некоторые счастливчики сделают это быстро и безболезненно, но для большинства этот процесс столь же долгий и мучительный как разговор с тобой.

Когда-то люди думали, что когда кто-то умирает, его душу в страну мертвых уносит ворон. Но иногда… лишь иногда… Ворон приносит эту душу обратно, чтобы восстановить порядок вещей.

Последним симптомом была смерть. И, на случай, если вы пропустили этот урок в медицинской школе, этот симптом не лечится.

Жизнь и смерть — одна ветвь, возможное и невозможное — одна связка монет.

Независимо от того, сколько денег, драгоценностей, недвижимости и тряпок мы накопили в течение этой жизни, в момент смерти всё это нам не пригодится.

Я помню: бабочка порхала, Плела живые кружева, Плыла крутая синева За этим дивным опахалом… А чья-то кровь сушила, злая, Окоченевший взмах крыла… Ржавела острая игла, Хребет изяществу пронзая.

Разве порядочный человек может в хорошие часы своей жизни думать в глубине души о чём-нибудь, кроме смерти?

А смерти бояться не надо, и слова этого бояться не надо. В жизни есть много такого, что гораздо страшнее, чем смерть. Вся грязь, вся мерзость происходят от боязни смерти. А эти интеллигентские штучки, что умирает кто-то другой, плохой, а не мы, — надо бросить. Именно мы погибаем, мы умираем, а никто другой.

Если посвятить по минуте молчания каждому из погибших и пропавших без вести в двух мировых войнах, мир погрузится в молчание на 96 лет.

Кто-то сокрушался, что умирает на чужбине; Анаксагор сказал ему: «Спуск в Аид отовсюду одинаков».

Анаксагор, потеряв сына, сказал: «Я знал, что породил смертного».

Есть два урока смерти: время до рождения и сон.

Прослышав, что его с товарищами приговорили к смерти, он [Алкивиад] воскликнул: «Так покажем им, что мы еще живы!» — и, перейдя на сторону лакедемонян, он поднял против афинян Декелейскую войну.

Мама всегда говорила, что умирание — часть жизни.

Человек, который равнодушен к смерти своих близких, — всё равно, что мясник.

Жизнь имеет смысл только потому, что не бесконечна, и именно смерть заставляет людей любить жизнь.

— Вы готовы к приключениям?
— Да, сэр!
— Вы готовы к опасностям?
— Да, сэр!
— Вы готовы умереть?
— Можно повторить вопрос?

Достигни рая до того, как дьявол узнает о твоей смерти.

Последний враг, которого нужно победить — смерть.

— Когда люди думают, что ты умираешь, тебя действительно слушают, а не просто…
— … а не просто ждут своей очереди заговорить.

— Если хотят умереть, пусть умирают.
— Ну, знаешь ли… Нельзя так говорить!
— Душа, способная на самоубийство, уже одержима. Не важно, жив человек или нет, его уже не спасти.

Так я познакомился с Марлой Сингер. Согласно её мировоззрению она могла умереть в любой момент. Трагедия в том, говорила она, что этого не происходит.

Смерть не имеет запаха.

Жизнь чересчур сложна, чтобы иметь простое объяснение, ведь это нечто большее, чем противоположность смерти. В свою очередь, смерть существует совсем не напрасно и достаточно часто бывала полезна для жизни.

Человеку на закате суждено всё разлюбить, чтобы душа его, освобожденная от всех земных привязанностей, предстала чистой, голой и свободной перед престолом Всевышнего.

Вслед за послом США в ООН Никки Хейли добавлю, что, бесконечно злоупотребляя правом вето, Россия использует СБ ООН как один из своих спецслужбистских отделов для реализации собственных криминальных целей. Покрывая режим Асада, который 4 апреля заставил погибнуть в страшных муках почти 100 человек, Москва навеки становится причастна к одному из ужаснейших преступлений нынешнего столетия. Вчера, 16 ноября 2017 года, кремлевский режим в очередной раз вписал себя в историю в качестве символа всего самого бесчеловечного.Речь давно уже не о том, чтобы покончить с правом вето Кремля. Речь о том, чтобы покончить с самим Кремлем.

Жизнь — это очередь за смертью, но некоторые лезут без очереди.

Сколько было на свете красавиц, подобных Плеядам, А песок и для них обернулся последним нарядом. Горделива была, отворачивалась от зеркал, Но смотреть на нее — другу я бы совета не дал.

— Ее маме это не понравится. «Привет, мам, я единственная в мире, кто не может стать зомби. Я умру здесь, в чужом городе, окруженная людьми, которых ты не знаешь, с истыканным телом, а потом и истыканным трупом, потому что они готовят вакцину». — Изабель может быть ключом к созданию вакцины, что помешает каждому человеку на планете подхватить зомби-вирус. Как бы ей ни было трудно, она поступает очень ответственно, очень по-взрослому.

Прежде всего, я подумала, что эти женщины, больные раком, не нуждающиеся в напоминании о неизбежности смерти, что осознание смерти помогает им видеть вещи и события в их подлинных пропорциях и корректирует наше обычно плохое чувство времени. Жизнь впереди может быть очень коротка. Жизнь драгоценна, не растрачивайте её! Вкладывайте в каждый день как можно больше того, что вы цените! Пересмотрите свои ценности! Проверьте свои приоритеты! Не откладывайте! Делайте! Что касается меня, то я растрачивала время впустую. В прошлом, я то и дело остро ощущала, что я лишь зритель или дублёр, который смотрит пьесу жизни из-за кулис, но постоянно надеется и верит, что в один прекрасный день сам окажется на сцене.

Потому что плевать я хотел, что там говорят люди и как часто и как уверенно они это повторяют: никто, никто и никогда не убедит меня в том, что жизнь — это главный приз, величайший дар. Потому что вот вам правда: жизнь — это катастрофа. Сама суть нашего существования, когда мы мечемся туда-сюда, пытаясь себя прокормить, обрести друзей и сделать что-то там еще по списку — есть катастрофа. Забудьте вы все эти глупости в духе «Нашего городка», которые только и слышишь отовсюду: про то, какое это чудо — новорожденный младенчик, про то, сколько радости сокрыто в одном-единственном цветке, про то, как неисповедимы пути, и т. д и т. п. Как по мне — и я упорно буду твердить это, пока не умру, пока не рухну в грязь своей неблагодарной нигилистичной рожей, пока не ослабею настолько, что не смогу и ни слова выговорить: уж лучше не рождаться вовсе, чем появиться на свет в этой сточной канаве. В этой выгребной яме больничных кроватей, гробов и разбитых сердец. Ни выйти на свободу, ни подать апелляцию, ни »начать все заново», как любила говаривать Ксандра, путь вперед только один — к старости и утратам, и только один выход — смерть.

С тех пор как на Джослина впервые повеяло вонью из ямы, многое для него переменилось. Теперь он замечал, как этот омерзительный запах примешивается по всему собору к запаху ладана и сгоревшего воска: видно, вода незаметно просочилась в могилы сильных мира сего по обе стороны хора и под арками главного нефа. И оказалось, замечал это не он один. Живые, которые сделали презрение к жизни своим ремеслом, сочли это напоминание слишком бесцеремонным и отправляли службы с неподобающим отвращением на лицах.

А смерть не так нелепа, как жизнь, потому что нет ничего нелепей этого раздираемого ужасом комка, который, как язычок гаснущего огня, трепещет под рёбрами.

Сегодня, выпив кофе поутру,
я дивный ощутил в себе покой;
забавно: я ведь знаю, что умру,
а веры в это нету никакой.

О вас говорят самые милые вещи, но только после того, как вы умрете.

Я ощущал её волосы на моем плече и губами чувствовал биение пульса в её руке. — и ты должна умереть? Ты не можешь умереть. Ведь ты — это счастье.

Он умер как и жил, как дебил.

Все было так, как будто надо почти умереть, чтобы тебя полюбили. Как будто надо зависнуть на самом краю — чтобы спастись.

Сожалею, что не держал тебя так крепко, чтобы Бог не мог разлучить нас.

— Доктор, у меня тут пара трупов…
— Они умерли по естественным причинам?
— Да. В этом городе получить пулю в голову — совершенно естественно.

Если мне суждено умереть завтра, я не буду сожалеть. Я действительно сделал всё, что мог.

Чем больше у человека привязанностей, тем обременительнее для него жизнь и тем больше он страдает, когда приходится с ней расставаться.

— Меня похоронили? Где? — Ну, тебе проще вспомнить…

— Ой, птички какие хорошенькие! За нами летят! — Это вороны. Они ждут, пока мы сдохнем!

Я должен был умереть еще много лет назад, от лейкемии. Но судьба подарила мне еще немного времени. Каждый день для меня — дополнительный.

Смерть — нормальная вещь, не понимаю, почему все так от нее шарахаются. Каждому приходится с ней иметь дело. Почти все люди хоть кого-нибудь да теряли, но почему-то не говорят об этом.

Когда выстрелишь в животное, а оно не умрет — стреляй, пока не умрет. Не дай им страдать. Иначе я тебя пристрелю.

— Здесь опасно, в воздухе радиация, не понимаете? — Знаешь, сколько мне лет? — Не знаю. Наверное, много. — Восемьдесят два. Я всю жизнь прожила здесь. Именно здесь, в этом доме, в этой деревне. Мне плевать на опасность. — У меня приказ. Давайте без глупостей. — Глупости? Ты не первый солдат, пришедший сюда с оружием. Когда мне было двенадцать, началась революция. Сначала царские солдаты, потом большевики. Парни, как ты, приходили один за другим, говорили, чтобы мы уходили отсюда. Нет. Потом был Сталин и с ним голод, Голодомор, родители умерли, двое моих сестер. Тем, кто выжил приказали убираться. Нет. А тогда Отечественная война. Немецкие солдаты, русские солдаты — больше солдат — сильнее голод, больше смерти. Мои братья не вернулись с войны. А я жила здесь и по сей день живу. Так после всего, что я видела, я должна бежать от того, что я даже не могу увидеть? Нет.

— Для ликвидации аварии потребуется три года и около семьсот пятидесяти тысяч людей. Включая врачей и инженеров-конструкторов. — А сколько погибнет? — Тысячи. Возможно, десятки тысяч.

— Вы знаете, кто такой Василий Игнатенко? — Нет. — Он был пожарным, умер через две недели после взрыва. Я встречалась с его вдовой, она родила ребенка. Девочку, которая прожила всего четыре часа. Врачи сказала, умерла бы мать, если бы не была беременна. Ребенок впитал всю радиацию. Ее ребенок. Мы живем в стране, где дети должны умирать, чтобы спасти своих матерей. К черту ваши договоренности, к черту наши жизни — кто-то должен сказать правду.

— Что будет с нашими ребятами? — С какими? С водолазами? — С водолазами, пожарными, теми, что были в аппаратном зале. Как именно на них повлияет радиация? — Некоторые из них были так сильно облучены, что радиация разрушит их клеточную структуру. Кожа покроется волдырями, покраснеет, а затем почернеет. Далее начнется скрытый период. Симптомы исчезнут, будет казаться, что пациент идет на поправку, что он уже здоров, но это не так. Обычно это длится один-два дня. — Продолжайте. — Тогда становится очевидным, что клетки повреждены, умирает спинной мозг, отмирает иммунная система, органы и мягкие ткани начинают разлагаться. Артерии и вены лопаются, становятся как сито, поэтому невозможно даже ввести морфий, а боль… невообразимая. А тогда через три дня или три недели смерть. Вот, что случится с теми ребятами. — А как насчет нас? — Ну, мы… нас облучает постоянно, но не так сильно, поэтому радиация не убьет клетки, но ее достаточно, чтобы повредить ДНК. Так что, со временем — рак. Или апластическая анемия. В любом случае — мы умрем. — Тогда, в некотором роде, мы еще легко отделались.

Кто-то должен умереть, чтобы остальные больше ценили жизнь.

– Освобождение… Примирение… Ты, мой любимый, не умер… Я больше не буду терять тебя каждый день… Не только по ночам ты будешь со мной… Ты навсегда мой… Ты во всем мой… Я – это ты… Я – это ты… ты… Потом она повернулась и снова пошла по залитым лунным светом тропинкам. Ее лицо было светло и благостно, ее глаза излучали блаженство, как в тот день, когда он впервые поцеловал ее…

Живи на полную катушку, умри молодым и оставь красивый труп.

Ничто не даётся легко, даже смерть.

— Что с ним? Он умер?
— Я, конечно, не врач, но судя по дырке в голове – да.

Если мы так мало знаем о жизни, что можем мы знать о смерти?

Когда я была маленькой, я думала, что мир исчезнет, если я умру. Какая детская иллюзия.
Существование мира, когда меня уже нет, казалось мне непростительным.

«Memento Mori». Если не ошибаюсь, это значит «помни о смерти». Не забывай, что ты смертен. Тем больше причин жить здесь и сейчас.

Многие люди боятся смерти и темноты по одной причине — они страшатся неизвестности.

Странные вы, люди. Всё время думаете о смерти, как будто вас убьют яйца, или говядина, или глобальное потепление, или астероиды. Но вы никогда не представляете себе невозможное — что может быть, вы выживете.

– Я – это ты, – повторила она очень тихо, словно про себя. – Освобождение! – Она положила руки на цветы. Отрешенно повторила еще раз: – Освобождение! Да, ты не умер. Ты живешь… я – это ты… ты живешь во мне, в мире, в природе, в космосе… Мы вечно будем едины: я – это ты!..

— Ты дал мне оружие. Ты пытался. — Что я пытался, Морган? — Пытался заставить меня это сделать. Потому что я должен был это сделать. Я должен был убить её, свою Дженни. Знал, что должен был, но не стал. Не стал и решил, что ничего плохого не будет. Мы постоянно искали еду. И я проверял один погреб и не хотел, чтобы Дуэйн спускался туда со мной. А когда поднялся обратно… она стояла прямо перед ним. Он держал оружие, но выстрелить не мог. Я окликнул его и он обернулся. И тогда она просто набросилась на него. Я просто обезумел, обезумел. Сошел с ума от ярости. С ума сошёл и сделал. Наконец-то. Но слишком поздно!

Догадываюсь, что многие из вас думали, что я мёртв, разорван на части и уже никогда не вернусь. Вот вам напоминание кто я такой: я ношу кожаную куртку, у меня есть Люсиль и у меня стальные яйца. Я не сдохну, пока сам не решу, что готов к этому!

— Сколько людей Вы убили? — Только себя.

Есть и плюсы. Если упадём, то разобьемся насмерть. Я оптимист.

Забавно, что стоит только пригрозить кому-то смертью, то у всех начинает подгорать.

Кстати, Шу… А почему ты хотел умереть?

— Если выйдет не так, как мы хотели… Если Савитар убьет меня… — Не убьёт. — Но всё же.. — Не убьёт. — Если убьёт, Барри, обещай, что поддержишь моего папу. Не позволь ему оттолкнуть Сесиль. Не позволь ему забросить свою жизнь. Помоги… ему и Уолли. — Хватит. Мы не будем это обсуждать. Ты не умрёшь. Сказал же, у меня есть план. — Барри, ты должен это пообещать. Я серьёзно. Обещай, что поможешь папе всеми силами. — Обещаю.

Привет, Барри. Я должна кое-что сказать тебе. Я люблю тебя. Если что-то случится — ты должен это услышать. Я, Айрис Уэлл Уэст, беру тебя, Бартоломью Генри Аллена, в мои законные мужья. С этого дня я буду.. рядом с тобой, в болезни и здравии. Буду любить и беречь… Пока смерть не разлучит нас.

— Эобард Тоун! — Ты знаешь, кто я? — Ты же умер! — Спасибо за предупреждение. Но знаешь что, Флэш? Я выяснил, из какого ты времени. Значит, очень скоро умрёшь и ты.

Я даже не знаю, что мне чувствовать.

Если ты умрешь, то от пули в сердце, а не в голову. Обещаю.

То, что является причиной для жизни, может являться также отличной причиной для смерти.

Это абсурд, вранье:
череп, скелет, коса.
«Смерть придет, у нее
будут твои глаза».

Во мне есть орган, важнее даже моего сердца. Его не видно, но я чувствую его с головы до ног, и я знаю, что он существует. Это то, что позволяет мне подниматься и идти вперед. Идти вперед и не дрожать. Если я остановлюсь сейчас, я чувствую, что он сломается… Моя душа сломалась бы. Для меня это гораздо важнее, даже если мое сердце прекратит биться. Даже если я стану стариком, и у меня будет горб, я все равно буду идти вперёд.

Сегодня поползли слухи, что я собираюсь покончить с собой. Я слишком много раз умирал за последний год и не думаю, что стоит это делать еще раз.

Глянь, сколько они мучились сомнениями, а теперь остались лишь кровавые следы на асфальте. Кем бы они не были, все возвращаются к создателю.

Они все мертвы. Они просто ещё не знают об этом.

У меня никогда не было денег, и я был очень счастлив без них. Когда я умру, мои деньги мне не будут уже нужны. Мои кинофильмы будут жить — для людей, чтобы судить, каким я был человеком. Я только хочу остаться предметом интереса.

На самом деле, мы боимся не смерти. Мы боимся, что никто не заметит нашего отсутствия, что мы исчезнем, не оставив следа.

Может, я не умер сегодня, чтоб понять, зачем я жив…

Перед смертью люди думают о своем прошлом, как будто ищут доказательств, что они действительно жили.

Говорят, что здесь зимой бывает так холодно, что смех застывает в горле и душит человека насмерть.

Сейчас, когда человек стесняется сказать, что ему не хочется умирать, он говорит так: очень хочется выжить, чтобы посмотреть, что будет потом. Как будто если бы не это, он немедленно был бы готов лечь в гроб.

Притихшая в скорбном ожидании Атланта, обратила свой взор к маленькому городку Гёттисбергу, где три дня переворачивалась страница истории во время смертельной схватки двух наций на полях Пенсильвании…

— Дай мне уйти. — Ты так хочешь утонуть? — Я не могу умереть дважды. — Ну, один раз можешь по-настоящему.

А мой муж умер. В проходной своего института. Утром ушёл на работу, а через час позвонили. Лежал будто спал. Он, кажется, и не заметил, что умер.

Боги завидуют нам, потому что мы смертны. Любой момент нашей жизни может стать последним. Ведь жизнь ярче и прекраснее, когда она конечна. Ты никогда не будешь красивее, чем сейчас. И мы больше не будем здесь никогда.

Я стою на краю и смотрю вниз. Вид на землю с высоты двадцать второго этажа. Это единственное, что мне остаётся. Единственный мой выбор. Мне ничего не дорого и ничего не жаль. Я уже практически ничего не чувствую. Поэтому мне осталась только эта земля. Вид с высоты двадцать второго этажа. Его никто не может отнять. Должно же быть что-то, чего никто не сможет отнять. Я прихожу сюда, когда ничего другого не остаётся. Я прихожу, чтобы почувствовать страх или уверенность. Чтобы ещё раз увидеть, что и у меня, и у каждого человека на земле есть выбор. Вариант один – продолжать. Вариант два – на двадцать два этажа вниз.

… ты стараешься научно обосновать причины, по которым мне придется тонуть. Но когда я стану булькать пузырями, мне, поверь, будет уже не до того, чтобы думать – научно я погибаю или безграмотно?

Брат, что бы плохого я тебе не сделал, что бы не заставило тебя пойти на это, прими мои извинения, но эти люди ни в чём не виноваты. Отняв у них жизни, ты ничего не приобретёшь. Забери мою, но останови всё это.

Я не буду хоронить вас. Я похоронил достаточно членов семьи Уэйн.

Загробная жизнь — ложь. После смерти нет ничего. Вечная пустота.

Тебе не изменить будущее, смерть неизбежна.

Смерть всегда побеждает, она неизбежна.

Если хочешь услышать о себе хорошее — умри.

Плакать легко, если знаешь, что все, кого ты любишь, когда-нибудь или бросят тебя, или умрут. Долговременная вероятность выживания каждого из нас равна нулю.

— Вот так она, смерть, ходит вокруг, потом — опа! — и нету.
— Кого нету?
— Никого.

Умирают только за то, ради чего стоит жить.

Жалеть надо не того, с кем расстаешься ты, а тех, кто уходит навсегда… и быть готовым в любой момент расплатиться по счетам совести — что ты хотел сказать и не сказал, что мог сделать и не сделал…

Вы всегда были горячим проповедником той теории, что по отрезании головы жизнь в человеке прекращается, он превращается в золу и уходит в небытие. Мне приятно сообщить вам о том, что ваша теория и солидна и остроумна. Впрочем, ведь все теории стоят одна другой. Есть среди них и такая, согласно которой каждому будет дано по его вере. Да сбудется же это. Вы уходите в небытие, а мне радостно будет из чаши, в которую вы превращаетесь, выпить за бытие.

Жизнь и смерть. Энергия и покой. Если я остановилась сегодня, это все же того стоило, и даже ошибки, которые я сделала и которые я бы исправила, если бы могла, боль, что сжигала меня и оставила шрамы в моей душе — это все стоило того, чтобы мне позволили идти туда, куда я шла: к этому аду на земле, к этому раю на земле и обратно, внутрь, под, между, сквозь них, в них и над ними…

Если хочешь что-то сделать — делай! Чтобы не сокрушаться перед смертью!

Детство кончается, как только ты понимаешь, что умрешь.

Мы постоянно делаем выбор: да или нет, туда или сюда, вверх или вниз. Но есть и более важный выбор: любить или ненавидеть, быть героем или быть трусом, бороться или сдаться, жить или умереть… Это самый важный выбор, но не всегда делать его нам…

— Кое-кто и до сих пор считает, что ваши стихи — трата времени.
— А что не трата времени? Некоторые собирают марки или бабушек своих убивают. Мы все просто ждём, занимаемся мелочами и ждём смерти.

Тысячи людей умирают каждый день, но положи труп посередине улицы, так все начинают сходить сума.

Я очень серьезно относился к своим обязанностям бойфренда. Вчера я перечитывал «Я хочу для тебя самого лучшего», и вспомнил главу, где говорилось: «Домашние животные в семье важны. С их смертью дети учатся познавать смерть и горе». Поэтому, ради Джорданы, я должен сделать так, чтобы ее собака умерла раньше ее матери. И наши отношения наладятся. — Оливер Тейт. Так, успокойся. Что случилось? Травить ее собаку более не было нужды. Потому что ее собаку только что сбил поезд. Я соскреб его останки в мешок для мусора, который принес с собой. Смерть домашнего питомца поможет легче принять смерть родителя. Я чувствовал, как напряжение между Джорданой и мной начало таять.

По-моему, единственный приемлемый способ жить – это представлять себя в совершенно другой реальности. Я часто думаю, как люди восприняли бы мою смерть.

А, хвост с вами, всё равно не рассчитывал до пенсии дожить.

Безносой плевать на высокотехнологичность! Нашего брата от её убийственной компании всегда спасало только мастерство и решимость. В конечном счёте все эти смертельные игрушки, просто переменные в весьма непростом уравнении.

— Да почему же вы, мать вашу, не стреляете?!! — Потому что смерть не способна ничему научить.

Ты думаешь, если станешь бессмертным, ты сможешь все? Если бы мы перестали бояться смерти, нам стало бы плевать на ближних!

— Отдав свое сердце, я принял весь яд, что бурлит в груди Эйнона. Даже боль его смерти должна стать моей. — Не вини себя в этом. Ты получишь смерть, но не получишь бессмертие. — Не только поэтому. Я должен был дожить до тех времен, когда человечество не повторит моей ошибки и не воззовет тирании, когда в мире будут те, кто помнит прежние времена… Помнит, что даже во тьме есть свет. Я не вижу, звезды сегодня сияют? — Очень ярко, милорд. Очень ярко…

— Да, рыцарь, я жажду смерти, но и боюсь ее. — Почему? Что тебе терять, кроме страданий? — Мою душу.

Хочешь умереть? Хочешь умереть, чтобы стало легче, да? Хочешь спасти только себя?

Почему не спишь? Крепкий вечный сон пошел бы тебе на пользу.

Четыре пятых своей жизни он задавался вопросом, почему он не мертв.

У меня очень давно не было смертных друзей. Проблема у них такая — любят умирать.

Люди боятся смерти по той же причине, по которой дети боятся темноты, потому что они не знают, в чём тут дело.

— Вы понимаете, о каком задании идет речь?
— Да, о том, за которое вручат орден. Но уже семье.

Убьёшь ты — или убьют тебя, какая разница? В любом случае мы просто убиваем время…

Наша жизнь обречена на смерть, в которую мы не хотим верить, на любовь, которую мы теряем, на свободу, которой боимся и на уникальный личный опыт, который отдаляет нас друг от друга.

Умереть не страшно. Страшно, что после смерти могут снять фильм и тебя сыграет Паттинсон.

… Я запрещаю тебе умирать раньше меня.

Прежде, чем отправить его на смерть, я должен его вылечить. Это только мне кажется странным?

Может, умрем завтра, не знаю. Имеет значение одно: сейчас мы живы.

Больше всего меня поразил рассказ о смерти Уайльда. Он ненадолго пришел в себя после трех часов забытья и вдруг сказал: «Что-то исчезает: или я, или обои». И он исчез. А обои остались.

Смерть? Какая прелесть!

Своей смертью он расплатился за все свои прегрешения. Прояви теперь к нему уважение.

Я просто всегда думал, что у нас ещё есть время…

Ты хочешь умереть во имя любви, но о смерти тебе известно так же мало, как и о самой любви.

Нельзя войти в чью-то жизнь, позволить привязаться, а потом умереть. Я остаюсь умирать вместе с тобой. Вопрос закрыт.

Господи, а можно я временно умру, прямо сейчас? Вот здесь вот лягу в уголке тихонечко и денька на три уйду в небытие? Ты мне там все покажешь, кофейку выпьем где-нибудь, пощебечем, а тело мое пусть отдохнет от глобального недоумения, полежит ровненько.

Он умрёт от расширения фантазии.

— Возьми свой пистолет! Битва ещё не окончена! Поднимись и сражайся! Сражайся со мной до смерти! Наслаждайся битвой, как и хотела! Вставай! Я исполню твоё желание! — … — Если ты не можешь сражаться, то тебе лучше просто умереть.

Почему, когда вы рядом, люди дохнут, как мухи?

Скорее бы все сдохли. Никто и не заметит такой «потери». Господь, сделай так, как я прошу. Они вконец охренели.

— Не по себе? [кивает на трупы охранников] — Не особо. Сами выбрали такую работу, да и мёртвые уже.

Отныне он обретет бессмертие в памяти каждого из нас, и мы поблекнем в сравнении с ним.

— Меня не было рядом с ней.*всхлип* — Я был с ней. — И ты видел, как она уходит от нас. Она боялась? — Она была спокойной. Я держал её в своих объятиях. *рыдания Демельзы*

Я останусь с ней. Не хочу, чтобы она боялась.

Я говорил, что она умерла в моих объятиях? Я наблюдал, как она сделала последний вдох. Я не представлял, как жизнь могла уйти из неё, если накануне я нянчил её на коленях.

Мы живем, умираем, а стрелки часов продолжают бегать по кругу.

Не трудно попасть на тот свет. Трудно вернуться.

Мертвые не завидуют живым.

Я умру всего спустя секунду. Всё… такое… недолговечное.

— Наши любимые никогда нас не оставляют, их образ всегда живет внутри нас.

Что? Конечно, мне не нравится идея смерти! Но если я действительно умру слишком молодым, я надеюсь, что смогу выполнить достаточно вещей, чтобы обо мне помнили.

Смерть близкого человека способна изменить тебя сильнее, чем все остальные вещи на свете вместе взятые.

— Так что же вы так спокойны?
— Я либо умираю, либо нет. Не то, что бы я хотел умереть, но переживания никого еще, вроде, не вылечили.

— Знаешь, я теперь все вспомнил о том, как я умер. Поезд, на котором я ехал на вступительные экзамены, попал в аварию. Я хотел стать врачом, хотел жить ради других, хотел, чтобы люди говорили мне «спасибо».
С этой мыслью я начал усердно учиться, но, знаешь, став донором, мне кажется, я смог оставить частичку себя в том мире. Я мог спасти кого-то этим телом. Я верю в это.
— Уверена, этот кто-то будет говорить тебе спасибо до конца своей жизни.

Все мы умрём. К сожалению, мы не выбираем себе смерть. Но мы можем встретить её достойно, чтобы нас запомнили как мужчин.

Никто не умирает слишком рано, все умирают вовремя.

— Что его убило?
— Верность.

Иногда нужно умереть, чтобы начать жить.

Месть бессмысленна, если ее цена — смерть.

Люди не боятся смерти. Они боятся своего представления о ней.

Стоит только умереть, они тебя сразу же упрячут! Одна надежда, что, когда я умру, найдется умный человек и вышвырнет мое тело в реку, что ли. Куда угодно — только не на это треклятое кладбище. Еще будут приходить по воскресеньям, класть тебе цветы на живот. Вот тоже чушь собачья! На кой черт мертвецу цветы? Кому они нужны?

Она умерла у меня на руках, повторяя: «Я не хочу умирать». Вот что такое смерть. Неважно, какая на солдатах форма. Неважно, современное ли у них оружие. Я подумала, если бы все видели то, что видела я, мы бы никогда больше не воевали.

Надежда остаётся с человеком. Поскольку глаз его не может видеть смерть.

Я так боюсь этих нескольких секунд сознания, перед тем как ты умрешь, когда ты точно знаешь, что умрешь.

— Ты же знаешь, что я не люблю тебя? Что я НИКОГДА не любил тебя! Так что не жди от меня ничего. — Я и не смел надеяться, что ты полюбишь меня! Всё, чего я хотел, просто быть рядом с тобой. Если ты захочешь, чтобы я умер за тебя… я без сомнения сделаю это!

— Если меня будут спрашивать, — я умер! — Не думал, что сегодня умрешь, да?… Сюрприииз!!!

… Знаешь, а я никогда не боялся смерти. Я просто не хотел на ней присутствовать…

— Ты умрешь за меня? — Да. — Слишком просто. Будешь ли, будешь ли ты жить для меня? — Да. — Осторожно, никогда не произноси эту клятву, не подумав. Страсть приводит к уступкам, а уступки к подчинению. Ты хочешь этого? — Хочу. — Скажи это. Скажи это. Скажи это. Проси, проси, проси… — Прошу. — О боже мой, как ты… как ты хороша.

— Ты умрешь за меня? — Да. — Слишком просто. Будешь ли, будешь ли ты жить для меня? — Да. — Осторожно, никогда не произноси эту клятву, не подумав. Страсть приводит к уступкам, а уступки к подчинению. Ты хочешь этого? — Хочу. — Скажи это. Скажи это. Скажи это. Проси, проси, проси… — Прошу. — О боже мой, как ты… как ты хороша.

Живем вместе, умираем по одиночке.

Те, кого мы действительно любим, никогда не уходят. Они остаются в наших сердцах навечно.

— … Люди воображают собственную смерть, чувствуют её приближение, и одна мысль о её неизбежности становится афродизиаком. Собаки или кролики ведут себя иначе. Или птицы, к примеру, — в неурожайные годы откладывают меньше яиц или вообще не спариваются. Всю энергию тратят на то, чтоб остаться в живых и дождаться более благоприятных времен. А человек надеется оставить свою душу в ком-то другом, в новой версии себя, и жить вечно. — Значит, мы обречены, потому что надеемся? — Можно назвать это надеждой. А можно отчаянием.

— Так, значит, Кен умер. От СПИДа? — Да нет, он подскользнулся в ванной на мыле. — Надо же, смерть подстерегает за каждым углом, мы всегда на волоске от смерти.

— У вас не четверо подозреваемых, а трое. Маккормик мёртв. — С чего ты взял? — Ну, я надеюсь, что он мёртв, потому что я его вчера в морг отвёз.

— Зачем пану нас всех четверых на верную смерть и муки обрекать? — Почему четверых? — Если кто из вас пойдет — пойду и я. Но пусть моя кровь, тогда, падет на ваши головы.

О чем ты мечтаешь, глупец, она давно умерла, и моросящий дождь сочится, наверное, сквозь зябкую землю и гниющий гроб на ее желтеющие волосы… Трясущимися руками я наливаю красное бургундское вино в бокалы, оно, словно кровь, обагряет мои пальцы, а я застывшими глазами гляжу на него… Может, я должен сдвинуть бокалы за тебя и себя, а потом выкинуть их и сам броситься куда-то в эту свинцовую тишину за окнами, что протягивает ко мне паучьи лапы ужаса?..

Улыбайся, пока жив — ведь мёртвым это не дано.

Те, кто играет в престолы, либо побеждают, либо умирают, середины не бывает.

Говорят, что вся жизнь проходит перед глазами перед смертью. Может быть и так, если ты смертельно болен или парашют не раскрылся. Но если смерть подкралась внезапно, единственное, о чем успеваешь подумать, — вот дерьмо!

Знаешь, как это сложно — нажать на курок?!
Этот мир так хорош за секунду до взрыва…

Хотелось бы мне иметь её ноги — у нее были прелестные ноги! Жалко — теперь пропадут.

В жизни может случиться что угодно, но когда на руках матери умирает ее ребенок, это трудно оправдать фразами «что ни делается, всё к лучшему» или «значит, так должно быть».

Когда умираешь, становишься каким-то необычайно значительным, а пока жив, никому до тебя дела нет.

Живем вместе, умираем по одиночке.

Перенесемся в тот день, когда мы будем мертвыми, и все, что кажется нам важным сейчас, утратит всякий смысл.